Народные мстители

               
               
                НАРОДНЫЕ  МСТИТЕЛИ
               
     - Встать! Суд идет!
    - Свидетельница Масалаева Евгения  Ивановна, расскажите суду, что Вам известно о подсудимом Арнольде Костровском?
      Читатели знают (из «Горняка» от 13 января 1976 года) о том, как советские чекисты и их коллеги из органов госбезопасности ГДР разыскали, разоблачили и судили фашистского прихвостня Арнольда Костровского.
          Сохранились  в  архивах  сведения   расстрелянных  в апреле 1943 года в Каменной балке в двух  километрах  юго-восточнее поселка  Болдырево. Е.И.Масалаева и жители  поселка шахты им. Лутугина рассказывали, что среди карателей особенно зверствовал молодой рыжеватый переводчик в форме солдата вермахта с пистолетом на боку. Это и был Арнольд  Костровский  из подразделения тайной полевой полиции  «ГФП-721».
      На заседании военного трибунала ГДР Евгения Ивановна рассказывала, как был замучен (разорвали живот, выкрутили руки и ноги) учащиеся станции Бродская Владимир  Лата, как заживо были зарыты в могилу слесарь шахты №15 Леонид  Кармаев,  родственники Евгении Ивановны. Всего расстреляно и похоронено заживо 34 советских  патриота.
 
                Кто были эти люди?

  … В январе 1942  года  тяжелые бои за Доброполье вела 34-я кавалерийская дивизия под командованием А.А.Гречко. Среди раненых и попавших в плен к немцам был Борис Исидорович  Руденко.
       Сейчас ему исполнилось бы восемьдесят пять лет. У него пепельно-седые волосы, открытое приветливое лицо, часто озаряющееся доброй улыбкой. Но большие светлые глаза его всегда с какой-то грустинкой – даже когда смеется. Так бывает у людей, много испытавших  на  своему  веку.
         Руденко жил в Киеве на улице Ярославской, что на Подоле, в большом старом доме. Но спускался со своего четвертого этажа редко: и сердце пошаливало, и ноги плохо слушались. Давно это началось, с ногами-то. Еще с тех пор, как гнали немцы его, тяжелораненого, раздетого, по снегу, по лютому морозу из Доброполья в Красноармейск…
Так что последние годы «прогуливался» Борис Исидорович чаще всего по балкону…
          Сначала их было трое.  Еще в Красноармейске, где лагерем для военнопленных служило полуразрушенное, без окон и дверей, здание школы, обнесенное колючей проволокой, он близко сошелся с вдумчивым, рассудительным Иваном Качурой, бывшим до войны, как потом оказалось, партийным работником, и горячим, неистовым в своей ненависти к гитлеровцам, Виктором Долидзе. Лагерь в Чистяково, в Центральном поселке, куда их перегнали из Красноармейска  в июле сорок второго, словно внасмешку, назывался «лазаретом». Нет, никого и ни от чего здесь не лечили.
        И если лагерь как-то и оправдывал это свое название, то лишь тем, что сюда действительно сгонялись  военнопленные,  крайне  нуждающиеся во врачебной  помощи – тяжелораненые, больные, обмороженные.
         Возможностей выбраться из «лазарета» было только две: или человек сам по себе каким-то чудом выздоравливал, и тогда его отправляли на работы или здесь же или подальше – в Германию, либо его вывозили за пределы лагеря и сбрасывали в ров у железнодорожного полотна…
        Да, сначала их было всего трое. И они – по предложению Руденко – приняли решение создать в Чистяковском лагере-лазарете подпольную патриотическую организацию. Командиром ее был избран Борис Руденко, начальником штаба – Виктор Долидзе. Назвали организацию по имени города, на который в те тяжелые дни с надеждой смотрело все человечество – «Москва».
      Основной целью было: вовлекать в свои ряды всех, кто сможет, жертвуя собой, продолжать борьбу с фашистами в любых условиях подполья. Установить связь с местными патриотами.
       Создать на ближних шахтах из военнопленных, посылаемых туда на работу, диверсионные группы, способные выводить из строя механизмы. Устраивать в шахтах завалы и тем самым срывать добычу угля для оккупантов, организовать массовый побег военнопленных, в том числе всех подпольщиков, из лагеря и создать партизанский отряд. Уже через месяц, в августе сорок второго, подпольная группа состояла из пятнадцати человек.
     Начался поиск связей с местными патриотами.
… У лагерной проволоки все чаще  появлялась уже немолодая женщина с узелком в руках. Звали ее Ульяной Яковлевной. Вначале часовой  с бранью угрожал автоматом, отгонял ее, но всяческими подачками она постепенно сумела ублажать его.
       Особенно добрел немец, когда из узелка перекочевывала в его карман бутылка, наполненная по самое горлышко синеватой жидкостью и заткнутая кукурузным кочаном…
К ограде под видом родственника  женщины подходил один из подпольщиков и совал под проволоку руку за узелком. А в нем – вареная; еще теплая картошка, свежий лук или немыслимо  пахнущая чесночина…
      Иногда Ульяна Яковлевна приходила к лагерю со своим мужем, бывшим горняком шахты им. Лутугина, Михаилом Кирилловичем Зеленым.
      Михаил Кириллович пристальным, ощупывающим взглядом, скрытым под седыми и нависшими бровями, окидывал территорию лагеря, и, выбрав удобный момент, обменивался с Руденко одной-двумя фразами…
     Так  что вскоре подпольщики уже были осведомлены и о положении на фронтах (в узелке со  снедью часто оказывались свежие сводки Совинформбюро), и о том, где и чьи жилища в Чистяково готовы укрыть военнопленных.  И о том, что по  соседству, в Снежнянском  районе, уже существует  партизанский отряд,  готовый  помочь  им  в  осуществлении  задуманного побега.
       Кстати, именно этот отряд, носившый имя легендарного героя гражданской войны партизана Железняка и возглавляемый местными учителями – коммунистом  Ефимом Кочетковым и комсомольцем Игнатом Лебедевым ( в Украинском штабе партизанского движения он значится под номером 97) стал регулярно снабжать подпольщиков новыми сводками Совинформбюро.
     Коллективные читки их устраивались в так называемой санчасти лагеря.
      В декабре 1942 года группе военнопленных удалось бежать. Когда Руденко пришел к Зеленому, жившему в поселке Тельмана, там уже, как и было условленно, находились почти все участники подпольной группы.
      В ту ночь и был создан партизанский отряд, названный  именем легендарного героя украинского народа Устима Кармалюка. Командиром утвердили Бориса Исидоровича Руденко, комиссаром – Дмитрия Илларионовича Шарыгина, начальником штаба- Михаила Кирилловича Зеленого. Сразу же был составлен текст партизанской присяги:
      «Я, партизан – патриот, верный защитник Союза Советских Социалистических Республик, непримиримый и злейший враг фашизма, принимая партизанскую присягу,
       Клянусь: до последней капли крови, до последнего дыхания быть верным общему делу и своему долгу.  Делу Коммунистической партии, своей Родине, советскому народу, делу победы над гитлеровскими оккупантами; клянусь: всегда хранить партизанскую тайну, быть исполнительным в выполнении приказов и распоряжений своего командования, никогда и никому не раскрывать своего имени, принадлежности к партизанам…
        Клянусь, что  никогда не раскрою наших тайн, не выдам товарищей, приму любые издевательства, даже смерть, но никогда не отступлюсь от приятой присяги…»
       Первыми подписались под текстом своими подпольными кличками командир и комиссар.
Кадровый шахтер, коммунист Дмитрий  Илларионович Шарыгин был оставлен Чистяковским горкомам партии в тылу врага для подпольной работы и с первых же дней оккупации активно взялся за дело: подбирал надежных людей, создавал из них патриотические группы, добывал оружие.
       Жил он  в Вишневом поселке, в отдаленной от города балке. Ко времени создания отряда в яме, вырытой в его огороде, уже был накоплен солидный склад винтовок, патронов, сделанных  собственноручно обрезов.
          У Шарыгина было двое сыновей. Старший, Виктор, был на фронте летчиком, всю войну дрался с гитлеровцами в небе. Младший, двенадцатилетний Павлик, стал незаменимым помощником  партизан.
«Пристроенный» усилиями отца рассыльным в немецкую типографию, он тайком выносил оттуда приказы, распоряжения, образцы другой продукции, оказывая неоценимую услугу подпольщикам.
           Павлик вместе с Шарыгиным-старшим добывал для партизан оружие, боеприпасы. Став партизанским связным, он много раз пробирался с важными заданиями в Снежное, Болдырево, Дебальцево, попутно  распространяя листовки и собирая ценнейшие сведенья о противнике. Юный партизан обладал даром схватывать на лету и крепко запоминать все: куда и какие части движутся, чем загружены автомашины, сколько прошло в строну фронта танков и орудий, кого в поселке арестовали и куда увели…
    … В поселке Тельмана, на улице Набережной, что протянулась вдоль глухой балки, стояло три дома Масалаевых – Ивана Михайловича и двух его замужних дочерей – Ольги и Елизаветы. Дома были добротные, с глухими каменными подвалами и запасными выходами.
           В них и разместился партизанский отряд,  насчитывающий 60 человек.
          Ивану Михайловичу было тогда уже далеко за семьдесят, но выглядел он молодцевато, Оставшись в комнате вдвоем с Руденко и Шарыгиным, пошел в чулан и вынес оттуда завернутые в тряпицу,  начищенные и смазанные два револьвера.
       - Вот чем, еще могу помочь вам.  Один дарю тебе, командир, другой комиссару. Хранил со времен гражданской.
Штаб отряда создал пять боевых групп: Фащевскую, Лутугинскую, Дмитриевскую, группу «Берегись» и группу штаба отряда.
Руководство Фащевской группой осуществлялось через Марию Никифоровну Ковалеву – разведчицу, направленную командованием Советской Армии в Чистяково для подпольной работы.
 Партизаны  фащевской группы собрали ценные разведывательные данные, нанесли на карту план трех немецких укрепленных линий, установили численность войск противника на реке Миус – от Фащевки до Ново-Павловки.
       Эти сведения были переданы Марией за линию фронта. В результате усилился  артиллерийский  обстрел,  и участились налеты советской авиации на немецкие военные объекты.
8 февраля немецкие и румынские солдаты конвоировали по направлению к хутору  Веселый партию советских военнопленных.
      Во время остановки колонны в Фащевке группа  девушек во главе с Анной Прокопенко и Марией Ковалевой, отвлекая конвой, устроила побег почти 60 военнопленных. Им помогли укрыться, а затем переправили через линию фронта.
      В это же  время партизаны Прокопенко под станцией Дебальцево, между Кокино и Комендатским , пустили под откос два немецких воинских эшелона, повредили железнодорожный путь и разбили 14 вагонов.
     Активные диверсионные действия проводила Лутугинская группа отряда, руководителем которой был С.П.Ковалев.
Немецким властям удалось частично восстановить бывшую шахту Коновалова (№21).
       Группе Ковалева поручили срочно парализовать работу предприятия. В помощь ей штаб направил комиссара отряда   Д.И.Шарыгина, коммуниста С.И. Завиткова и комсомольца П.Д.Шарыгина, которые вместе с врубмашинистом Капыриным выводили из строя механизмы.
           Не давала покоя оккупантам и Дмитриевская группа, возглавляемая М.Ф.Пономаревым. Члены группы держали связь с военнопленными лагеря Центрального поселка. Они передавали туда продукты, сводки Совинформбюро. Организовали поджог лагеря, и, воспользовавшись суматохой, из лагеря убежали 25 человек.
Дмитриевская группа вела активную разведку в Чистяковским, Снежнянском и Краснолучском  районах.
        Успешно выполняла задания командования Артемовская группа во главе с коммунистом Трофимом Михайловичем Беличенко.
       В суровые дни апреля 1943 года немецкая жандармерия и полиция напали на след партизанских отрядов  «Кармелюк»  и  «Железняк».
      Вечером 8 апреля немцы начали аресты в Болдарево, а после – в  Чистяковском и Снежнянском районах. Дом, в котором находился  Е.И.Кочетов, был окружен.
      Не желая сдаваться врагу живым, бесстрашный командир принял бой. Он убил двух фашистов и одного тяжело ранил. Разъяренные каратели забросали дом гранатами, и лишь тогда тяжелораненого  командира схватили и повезли  на  допрос.
        Несмотря на жестокие пытки, Ефим Иванович молчал. Перед расстрелом на стене камеры он оставил написанные кровью слова: «Придет возмездие и на вас, палачей. Родина не забудет своих сыновей! Да здравствует великий советский народ!»
       Не добились признания враги и от Марии  Ковалевой. Когда ее, избитую, приносили в камеру, она, превозмогая боль, подбадривала товарищей и пела назло извергам.
      Мужественно, с достоинством держались на допросах братья Павел и Михаил  Рухадзе, П.Д.Семак, А.Г.Благун, С.С.Аракелов, М.Т.Козлова. Перед расстрелом они пели «Интернационал»… Павла Рухадзе зарыли в могилу живым. Впоследствии один из арестованных убийц на суде сказал: «Земля над убитыми шевелилась и сползала, а из могилы был слышен стон.
      Так, в ночь с 21 на 22 апреля 1943 года погибли 39 патриотов Чистяковского партизанского отряда «Кармелюк» и  Снежнянского отряда «Железняк».
    Комиссар отряда «Кармелюк» Д.И.Шарыгин и его сын Павел были схвачены гитлеровцами спустя несколько дней и расстреляны в  Снежном.
          В начале сентября 1943 года Чистяковский  и Снежнянский районы были освобождены Советской Армией. Возвратились в Болдарево и Чистяково комиссар партизанского отряда «Железняк» И.И.Лебедев, П.А.Златкевич, И.Д.Каргин и другие.
     Более 20 партизан отряда «Кармелюк» удостоены правительственных наград.
        И.И.Лебедев работал учителем и директором школы. Я неоднократно встречался с ним, общался и, конечно, много он рассказывал о подпольном и партизанском движении в шахтерских городах.
      Жаль, что многие ушли и уходят из жизни, в одиночестве и порой в нищете.
       В поселке Болдырево (ныне село Орехово) на месте расстрела партизан воздвигнут памятник, который зарос бурьяном, а все, что было, варвары, вернее, нелюди сдали в металлолом.
       Памятник рушится на глазах односельчан.