Шамбертен

- Придает будущему розовый цвет. То есть, обманывает. Вопрос в том, сознательно ли вы вводите себя в заблуждение. Если так, то шамбертен – вино отчаявшихся?
- Любопытное утверждение.
- Либо человек глупец, который верит в сказки, и потому – в розовое будущее. Либо он трус – тогда эта розовая пелена нужна ему, чтобы спрятать от себя истинное положение дел. Либо он отчаялся. И нуждается в обмане, не в силах выносить это отчаяние. Кто вы? Качаете головой? Не верю, что глупец, и, очевидно, не трус. Разве что, трус в отношении своего будущего. Но это и называется отчаянием.
- Допустим.
- Хорошо, примем это. Я разовью свою мысль. Положим, отчаяние прошло, и нужды в обмане больше нет. Тогда вкус шамбертена должен показаться другим? Он должен стать неприятен, как неприятна и отвратительна ложь. Не так ли?
- Вино не умеет лгать.
- Тогда шамбертен это…
- Друг. Он не обманывает, а дает надежду, обещает, что будущее может быть лучше настоящего.
- И он…
- Показывает это будущее.
- В розовом свете.
- Да. Хотя шамбертен это, скорее, пламя. Рубиновое пламя.
- Тогда почему вы сказали «придает будущему розовый цвет»?
- Потому что… – Атос задумался. – Я не верю в будущее. Нет, пожалуй, не так. Я не готов в него поверить.
- Недостаточно веры, потому цвету недостает насыщенности. И он блекнет. В вашем воображении.
- Да, похоже.
- То есть, вы готовы принять будущее только таким – блеклым и слабым. Розовое вместо рубинового пламени. Вы хотите, чтоб вам было плохо. Но почему? За что так себя мучать?
- Нет, вы не знаете, что движет отчаявшимися. Это не трусость в отношении будущего. Это – другое. Я знаю, что может быть иначе, но я пока не готов.
- Мне кажется, нет. Дело не в этом. Вы говорите «не готов», но ведь вы просто не хотите. Не хотите, чтобы будущее было лучше. Если… вообще хотите, чтобы оно пришло.
Атос хмурился, пытаясь скрыть тревогу.
- Не думал, что из моих пристрастий это так очевидно.
- Это плохо?
- Отчаяние – смертный грех. Я – католик. Я не должен…
- Но есть еще херес. Ведь это был херес, верно? Испанское вино Арамиса? Волшебный, сильный, полный скрытой энергии. Вы хотели, чтоб он зажег ваш внутренний огонь, хотели увидеть себя истинного.
- Вы говорите о вине, как живом.
- Но ведь вы не зря выбрали именно херес! Выбрали сразу, безоговорочно. Было и шампанское, и анжуйское. И шамбертен. С них вы начали, но пришли к хересу. Вы увидели в нем себя. Таким, каким вы можете быть. Сильным и ярким.
- Вы мне льстите. Это была малага.
- Тот же виноград, что для хереса. Золотое вино. Элита. Ваша натура выдает вас во всем.
- Сударь, – Атос хмурился все сильнее. – Вынужден просить вас прекратить.
Свет свечи, проходя сквозь бокал шамбертена, превращался в закатное солнце, алое, огненное, но постепенно теряющее насыщенность, гаснущее.
- Когда вы увидите будущее цвета шамбертена, его настоящего цвета, вновь услышите его аромат, мощный, сочный, насыщенный, это будет означать, что вы готовы возродиться.
В бокал капнуло несколько капель воды. Они превратились в струйку, потом в поток.
- Разбавлю вам! – сообщил чей-то грубый голос. – Так-то на дольше хватит. Недешевое винцо!
- Прекратите! Не лишайте его жизни! Боже, шамбертен…
Драган изо всех сил толкнул трактирщика, опрокинув на себя кувшин с водой, и проснулся.
Он был весь мокрый: июньская ночь была душной и жаркой. Книга под щекой надавила синяк на скуле. Злата тихо сопела.
Драган отер лицо и грудь простыней и поднялся.
- Точно псих. Совсем свихнулся.
Он быстро оделся и тихо выскользнул на улицу.
Возле Старой Трты никого не было. Темноту слегка разбавлял приглушенный свет фонарей подсветки на фасаде дома. Вправо от Драгана метнулась тень и у парня замерло сердце.
- Кто здесь?
Но никого не было. Это была его тень, хотя Драган готов был поклясться, что двигаться она начала независимо от него.
Он стоял у ограды, смотрел на лозу и боялся опустить глаза. В виноградных листьях что-то тихо прошуршало. Руки у Драгана мгновенно похолодели, а во рту пересохло. Он ждал, но ночь оставалась жаркой и безмолвной, улица – пустынной.
- Прости, – он не заметил, что говорит с лозой вслух. – Ты меня сводишь с ума. Я слишком много думаю о тебе, о вине. Если я останусь еще на день в одном доме с тобой, точно лишусь разума. Марко прав, мне нужно развеяться.
Он приложил пальцы к губам и послал воздушный поцелуй Старой Трте.
- Я вернусь! Обещаю.