Закат с видом на Эльбрус

Глава первая

Прошло семнадцать дней со смерти моей дочери. Ей было четырнадцать лет. На моём столе лежит включенный смартфон с разбитым экраном, без сим карты, на фоне которого её фотография. Этот кадр я сделал на её десятилетие, когда она задувала свечи на своём праздничном торте. Выключен свет не только в комнате, но и в моей жизни. На полу лежит заряженное охотничье ружьё, готовый выстрелить в любую секунду. Коньяк предательски заканчивался, а пепел от сигарет выпачкал манжет моей, когда-то белой рубашки. Сегодня был вторник или среда, не помню. Перед глазами до сих пор моя дочь, щикотящая моё лицо своими длинными русыми волосами, когда мы были около месяца назад в походе в Марий Эл. Мы плавали на резиновой лодке по реке Илеть, купались, дурачились, а затем обнимались возле костра, когда я ей рассказывал смешные истории из своих походов. Я укрывал её тёплым пледом, и не мог насладиться своим счастьем.  Затем она засыпала на моём плече, и я перекладывал её в палатку, а сам ещё пару часов сидел под звёздным небом и благодарил неизвестных богов за эти мгновения. Пустота. Она открыла для меня свои серые врата и зовёт во мглу, где нет ничего живого, и скоро, я пойму её. Пойму её смысл. Постучали в дверь, так как я отключил звонок. Я примерно представлял, кто стоит за дверью. Видеть никого не хотелось, да и кого бы они увидели? Хорошего сына и друга, бизнесмена, альпиниста? Нет! Всё тщетно! Я перестал существовать в том виде в котором они меня знали. Всё теперь пустое! Если они зайдут и увидят меня, что они подумают? Алкоголизм? Самоубийство? Думаю, что да. Увидят пустые бутылки от спиртного, заполнившие дом, ружьё на полу, с разбросанными патронами от карабина и начнут говорить банальности, но я скажу им, что понимаю всю трагедию и прекрасно отдаю себе в этом отчёт, что произошло. Я ведь не убегаю от боли, она моя тень. И ружьё не для меня, а для убийцы моей дочери. Я подошёл к двери, чтобы посмотреть в дверной глазок. К моему удивлению, за ней не стояла моя мама или друзья, а стоял следователь, которому на протяжении прошлой недели, я ходил каждый день и рассказал, по-моему, обо всём, что знал. Я зашёл на кухню и убрал ружьё в сейф, после чего снял рубашку и одел чистую футболку. Открыв дверь, я пригласил его пройти в гостиную, предложив чая. Он не отказался. Проходя по коридору, он кинул беглый взгляд на кухню. Я его понимал. Следователем был молодой, около тридцати лет мужчина, с карими, проницательными глазами и хорошо подстриженными усами. Ростом был среднего и носил коричневый пиджак под стать свету глаз. Чёрная, уже потёртая по углам кожаная папка, казалась неким атрибутом уголовного розыска. Это был достаточно прямолинейный человек, задавая вопрос, он никогда не стеснялся расспрашивать в подробностях и как правило всегда смотрел в глаза. Мне, особенно нравятся такие мужчины, в них чувствуешь стержень. По моим альпинистским походам, я часто видел, на кого можно положиться, а за кем лучше самому присмотреть, так вот он внушал мне только храбрость и мужество, поэтому, наверное, мне и не было настолько больно говорить о случившимся, ведь я понимал, что чем больше я расскажу, тем больше шансов поймать убийцу. Присев на диван, он сходу начал задавать вопросы.
– Вижу, дела у вас не очень – сказал он.
– Извините, но я сразу должен спросить в лоб, не упустили ли Вы что ни будь из виду? Может быть вспомнились какие-нибудь детали, мелочи, которые казалось, не придашь с начало должного внимания? Либо каких ни будь сомнительных людей возле вашей дочери?
– А что тут вспоминать, ведь в тот день меня не было с ней рядом – ответил я.
– Но ведь убийца мог выслеживать её, и когда подвернулся случай, он смог этим воспользоваться.
– Вам нужно сосредоточиться, я собственно, не хочу Вас учить, и у меня нет никаких прав на это, но алкоголь этому явно не способствует, простите меня – чуть потухшим тоном произнёс он.
Я не знал, что ему ответить. Слёзы предательски подступали к глазам.
– Хорошо– сказал он. У вас есть моя визитка, если, что ни будь вспомните обязательно, позвоните.
– До свиданья – сказал следователь.  Я не смог ответить ему любезностью. Он вышел, захлопнув дверь. Чайник на кухне начал свистеть, словно создавал иллюзию протяжных гудков уходящего в даль теплохода. Я понимал, что начинаю разрушаться, словно тысячи кинжалов вонзались в мою голову, и я принимал эту боль, тот неизмеримый сгусток печали и мести, с которой, именно сейчас, мы должны были слиться и превратиться во что-то иное, совсем отрешённое от того, кем я был.
Я проснулся ночью от дикой головной боли. Найдя одну из бутылок, я допил остатки и посмотрел в зеркало. Нет! Никогда я не был таким. Глазницы впали, ногти и запах от тела источали только отвращение, и тут я вспомнил слова дочки: Папа, мне так тебя не хватает! Я сел на колени и попросил у неё прощения.
                Глава вторая

По правде говоря, после развода с женой, мы всё реже виделись с дочкой. Не скажу, что она росла без меня, но всё же, та пропасть её жизни, которую мы потеряли, я был не в силах вернуть. Я посмотрел на настенный календарь, его красный квадрат показывал день её смерти. Я, дрожащими руками перевёл его на третье октября, прошло ровно семнадцать дней. Теперь, мне нужно было жить дальше, где менялись бы картинки в моих глазах, где нужно было быть сильным, а я был слабым. Не знаю. Первым делом, я привёл себя в порядок, если конечно это так можно назвать. Я несколько раз порезался бритвой, хотя сейчас даже не вспомню, чтобы брился так неаккуратно. Сходил до мусорного контейнера за домом и выбросил два больших пакета с бутылками и остатками еды. Солнце, сквозь промёрзшие ветви сухих деревьев возле тротуара, бросало свои лучи мне в спину, и я, к слову чувствовал его тёплый след, но также понимал, что всё идёт своим чередом и нет смысла давать ему шанс, чтобы остановить меня. В этом и был весь смысл моего существования. Я сходил в магазин, купил еды, ловя сочувствующие взгляды соседей. Придя домой я открыл все окна в доме и затем начал собирать документы о смерти и копии заявлений в одну папку.  Затем позвонил следователю, назначив встречу возле школы. С по телефону он начал было спрашивать, почему возле неё, а не у него в отделении, но после небольшой паузы согласился. И так, было шесть часов вечера. Я пришёл немного раньше, чтобы осмотреться и найти место, чтобы поговорить со следователем наедине, звали его Денис Симоненко. Он не опоздал, в чём я не на секунду сомневался и после рукопожатия мы присели на скамейку. Я нажал на таймер своих наручных часов, и они словно соглашаясь со мной прозвенели три раза и показали три ноля. Время пошло, сказал я сам себе. Теперь всё, что меня отвлекает от смерти дочери, не имеет никакого значения. – Отчёт пошёл – тихо сказал я.
– Рад вас видеть без петли на шее- сказал он.
– У меня есть незаконченное дело, в этой жизни, так что, не хороните меня раньше времени – ответил я.
– Примерно, представляю о каком деле идёт речь. Но должен сразу вас предупредить Артур, без самодеятельности! Я ведь не вчера родился, да и работа у меня не позволяет летать в облаках, в общем, вы всё поняли. Давайте к делу. Зачем позвали? Что-то вспомнили?
– Да нет, пока ничего, но я должен у вас спросить, есть несколько вопросов.
– Например? – спросил он.
Есть ли подозреваемые? Если их нет, то лучше ли будет начать с местных уголовников, которые ранее привлекались за подобные преступления?
Послушайте, Артур, если вы считаете, что мы не знаем свою работу, а просто отбываем номер, то мне вам больше нечего сказать – чуть повысив голос сказал Денис.
Я не хотел вас обидеть, просто я должен знать, что всё идёт, как оно должно идти, хотя, извините меня, я это должен был спросить- ответил я.
– Ааа, понимаю. Он достал пачку очень дешёвых сигарет без фильтра и зажигалку фирмы ZIPPO. Интересный контраст, заметил я. Мы закурили.
– Не могу себе представить, что этот человек до сих пор ходит по земле – сказал я.
– Да уж, поверьте, что таких маньяков не так просто поймать. Эти люди очень умны и планируют убийства за долго до того, как его совершают, поэтому, сейчас время работает не на нас. Пройдёт месяц или два, и все забудут о том, что где-то рядом с этим забором школы появлялся подозрительный человек, который смотрел на школьников, выбегавших после окончания уроков. Вот в чём дело! Нужны ориентиры, показания, и ваша память может дать нам зацепку, хоть тонкую нить, расплетая которую, мы сможем с начало выйти на клубок, а потом на человека, кто её связал и продолжает вить новые преступления. Соберитесь, прошу Вас! Вы же видели, что он сделал с вашей дочерью! И мы с группой полагаем, что это только начало. Ведь он, может почувствовать свою безнаказанность и дальше будет совершать идентичные убийства. Мы, конечно, отправили запросы, по таким же преступлениям в соседние регионы, но мы всё же уверены, что он среди нас. Понимаете, вы можете стоять с ним в одной очереди в магазине, ехать в одном вагоне метро, этот список, я могу продолжать бесконечно!
– Можно ещё сигарету – спросил я, и пожав ему руку направился в парк, где мы любили играть, когда ей было четыре года. Дойдя до конца улицы, я обернулся, чтобы посмотреть на следователя. Он сидел, закрыв лицо руками, и только, почти истлевшая сигарета с большим изогнутым пеплом висела между его палец. Я дошёл до парка и сел на качели, на которых любила кататься моя дочь. Вокруг играли дети. Я раскачивался, и видел детский игровой самолёт, из иллюминатора, которого она кричала:
– Папа, я здесь, а потом перебегала на другую сторону и просто закатывалась в своём детском смехе. Боже мой, как хотелось снова открыть бутылку спиртного и выпить её одним залпом, чтобы она не смотрела на меня из этого окна самолёта. Она звала меня: Папа! Спаси меня! Помоги мне! Нет, не могу здесь находиться! Сжимая кулаки, я вышел из детской площадки, и прислонился к дереву возле тротуара. Снова слёзы, снова боль, сковавшая меня. Рядом стоял памятник Константину Циолковскому, русскому философу и изобретателю. Я смотрел на него и не мог понять пропасть, отделявшую великого человека от того, кто изнасиловал и убил мою дочь, ведь она только начинала жить. Нет, порой я переставал понимать живущих людей по принципу прожитого дня, ведь они были равнодушны ко всему, впрочем, я так же понимал их, ведь для них, вся жизнь складывалась из обломков сиюминутной войны за пропитание и мечтаний для своих детей, что бы у них судьба сложиться по-другому, не так, как у них самих.

Глава третья

Сегодня был четверг. Я с утра знал, что мне нужно протрезветь. Не принимать больше алкоголя, а просто, начать своё собственное расследование. Сегодня было слишком тихо, чтобы молчать. Только я и этот убийца должны были остаться на этой земле, только я и он, и больше нет городов и людей, нет сострадания и жалости. Я к слову не думал, что можно кого-то простить, хотя всегда жалел в прошлой жизни преступников, которые связали свою жизнь с тюрьмой, но сейчас, я был зверем способным на многое. И всё же, я оставался чертовски добрым человеком, и сам из-за этого был себе противен. Но сегодня, я был слишком рационален. Я позвонил в оружейный магазин и продал своё ружьё, которое, как мне казалось, слишком тяжело лежало на моих плечах. Мне нужна была рассудительность и холодная голова. Помогало в моём спокойствии перебирание верёвок, карабинов и всякого другого альпинистского снаряжения. Я тренировался в вязании узлов, хотя мог вязать их с закрытыми глазами, проверял страховку и карабины, затем раскладывал по отсекам рюкзака разные нужные вещи в походе. К алкоголю я больше не притрагивался, хотя каждый вечер призрак утопии витал надо мной, порой сбивавший мои мысли. Я понял, что мой дом должен стать отделом по поиску убийцы. В этом, я не сомневался. Подвал в моём двухэтажном доме, как нельзя подходил для этого. Занеся инструменты, я начал демонтаж бильярдного стола в центре подвальной комнаты. Заказал железную дверь с особой защитой и электронным кодом, который передаёт данные мне на смартфон, если её начнут взламывать. Нанял строителей и через день приехал прораб бригады, мы с ним согласовали сумму, а уже на следующий день они начали свою работу. Денег я не жалел, так как откладывал их на счёте в банке, открыв её для своей дочери.  Денег за семь лет накопилось на круглую сумму, так что, в их достатке не было и речи. Так же я решил продать свою машину, так как, она мне нужна была лишь, для презентабельности перед моими партнёрами и коллегами по бизнесу, да и помимо этой машины бизнес класса, у меня стоял старенький внедорожник TOYOTA LAND CRUISER, которого, мне было достаточно. Я, к слову, занимался продажей портативных генераторов, открыв с партнёрами магазин. Прошло пять дней. Всё было готово, как я хотел. Подвал превратился в бункер, с интернетом и секретной комнатой через шкаф, с выходом в гараж и комнатой с проектором. Я купил через своих знакомых девятимиллиметровый пистолет Макарова. Он не был засвечен в базе МВД, со стёртыми номерами. Как мне сказали, его собрали из нескольких пистолетов, чтобы полностью отсечь причастность к чему либо, но и ценник к нему был соответствующий, к чему собственно, я был готов. Вопросы они не задавали, так как знали меня с юношества. Мы вместе с ними сидели с гитарой на верандах детских садиков, любили одних девчонок и дрались за каждого из нас. Всё было готово. Я прочитал учебник по криминалистической психологии за авторством Образцова В.А. и Богомоловой С.Н., что как правило убийца возвращается на место преступления и «зона действия» серийных сексуальных преступников располагается в радиусе 500 км2. Для организованного несоциального преступника каждое убийство превращается в игру. Несмотря на то, что место совершения преступления является как бы произвольным, заданным самим маршрутом жертвы, следует отметить, что в сознании преступника место преступления и требования к нему могут выбраны заранее. И если жертва не окажется там, то преступления, вероятнее всего не произойдёт. Мест, удовлетворяющих требованиям преступника, немного. Уже после первого преступления можно охарактеризовать предпочитаемые места преступлений. Поэтому возможно и необходимо определить подобные места на местности и взять их под наблюдение. Преступник обязательно «обходит» территорию, нередко возвращаясь на место преступления. И так, из этого я понимал, что полиция не будет ставить камеры видеонаблюдения, потому как, для них, это слишком накладно. Мне нужны были камеры ловушки на аккумуляторах, реагировавшие только на движение. Найти их в интернете не составило труда. Я сразу заказал семь штук, так как планировал установить несколько возле школы, в посадке и парке, а также около своего дома. Ставить в курс следователя я не хотел. Так как понимал, что скорее всего это не законно.
Сложив камеры и инструменты в багажник и закинув на крышу раздвигающуюся лестницу, я выехал в сторону места убийства дочери. Наручные часы показывали, что прошло более 71 часа со встречи со следователем возле школы. Я нажал на педаль газа и помчался в сторону города. Время было 3.17 ночи. Я специально выбрал это время, так как был уверен, что даже самые стойкие люди не могут в такое время справиться со сном. Улицы были практически пусты, лишь иногда проезжали такси, отвозившие своих последних пассажиров в сторону аэропорта. Светофоры в такт друг другу моргали на перекрёстках жёлтым цветом. Город спал, готовый проснуться через несколько часов от неистового голода, который давал людям горячую воду из крана, свет в лампах, любую еду со всего мира, но понемногу поглощал их время, раздавая смерть от депрессии и одиночества, на работах и в больницах. Нет! Всё тщетно! Мы не живём как хотим! Но я хочу найти вход из этого лабиринта трансцендентности. Нас загнали в самый тёмный угол, где мы перестаём слушать и понимать друг друга, где убить ребёнка, перестало быть чем-то совсем ужасным.  Из телевизоров мы слушаем про то, как нас убивают каждый день, как происходят техногенные катастрофы, либо массовые убийства из-за религиозных побуждений. Я, к слову, стал абсолютной скалой, без чувств и сопереживании. Но всё же, во мне было и то, что называется надеждой, но её как оказалось легко обмануть, и это я понимал, как никогда отчётливо. Я подъехал к школе. Выключил дневные фары и немного осмотревшись по сторонам, подъехал в плотную к дереву, которое находилось напротив заднего двора школы. Место тихое и довольно безлюдное, я подумал, что именно там может появиться убийца. Я не стал снимать стремянку, так как она была слишком громоздкой и от звука раскрывающихся лестниц мог выйти школьный сторож. Положив камеру в карман, я забрался на крышу моего автомобиля и ловко залез на большой сук дерева, встав на который, я полез вверх. Недолго оценив идеальный ракурс для камеры, я включил её и проверил. Всё работало идеально. После школы, я направился в парк, где так же установил несколько камер. Ехать в посадку, где произошло убийство моей дочери, было сложно психологически, но делать было нечего, я должен был это сделать. На машине туда не подъехать, поэтому пришлось брать стремянку с собой. Выключив машину и включив налобный фонарь, я закинул её себе на плечо и направился в сторону места преступления. Освещения там не было, так как это была просто людская тропа, которая срезает дорогу до дома и футбольной площадки. Никто и никогда не боялся там ходить, до тех пор, пока это не произошло с моей дочерью. Через несколько минут я был на месте. Я посветил фонарём, где внизу дерева лежала её фотография, десятки мягких игрушек, цветы и потухшие свечи. Неистовая боль пробежала по телу. Я почувствовал, что голова начала кружиться. Лестница с грохотом упала на землю, я помню, что попятился назад и упав, потерял сознание. Пришёл я в себя очень быстро, вернее, привели меня в чувство следователь и его коллега.  – Решили по деревьям полазить? – с иронией в голосе спросил он. Понимая своё глупое положение, я промолчал. Вот глотните чая из термоса, он ещё горячий-сказал Денис. Не думал, что Вы придёте в себя так скоро, но я этому очень рад. Вот только знаете Артур, если Вы нам будете мешать как сегодня, я Вас арестую на пятнадцать суток, и поверьте мне, это будет как для Вашего блага, так и для нашей оперативной работы. Я собственно, понятно изъясняюсь? – просил он жёстким голосом.
-Даже слишком-сказал я, и попытался встать. Денис, схватившись за моё плечо поднял меня, я к слову удивился его силе. Отряхиваясь, мне стало немного стыдно. Напарник Дениса спросил его, знает ли он меня? Денис сказал, что всё нормально, это сын погибшей девочки. А, ясно-сказал полицейский и скрылся в темноте. Донесёте стремянку? – спросил Денис.
– Да как ни будь, спасибо- сказал я и поплёлся в сторону машины.
– Вы ведь позвоните мне, если что ни будь вспомните? – кинул он вслед. – Да, конечно – пробормотал я, и заново включив фонарь на максимальную яркость. Не помню, как доехал до дома. Сил абсолютно не было, голова кружилась. Открыв гараж, я загнал машину внутрь и еле дойдя до дивана в прихожей рухнул на неё, проспав около 15 часов. Я понимал, что это была накопленная усталость после смерти дочери. Я ведь в то время практически не спал. Сделав на турке крепкий кофе, я по не многу обретал себя, собирал в единый алгоритм свои действия и ментальные мысли. Всё говорило о том, что на этом свете больше нечего делать. Я закурил сигарету и включил ноутбук. С начало я зашёл на диск С, затем открыл папку «Фото». Почему я не посмотрел фотографии с дочерью всё это время? Ведь мне всегда нравилось её снимать на свой фотоаппарат Nikon. Последние фотографии были 23 дня назад. Я спустился в подвал и подключил проектор. Там были абсолютно все фотографии с ней. Я налил себе ещё кофе и начал медленно листать фотографию за фотографией. Сегодня, я ощутил её отсутствие. Я понял, что она умерла, именно умерла и больше, она меня никогда не обнимет и навсегда замолчит телефон с мелодией из Гарри Поттера, поставленного на её вызов, и она больше не скинет эмодзи с сердечком. Я понял, это только сейчас, сидя в подвале со включенным проектором, на котором, я видел её улыбки и такую короткую жизнь, которая оборвалась так намеренно и жестоко. Что делать, жизнь её не удалась. Она вспыхнула маленькой искрой, и так же быстро погасла. К слову я понимал, что я раб этого убийства и оно толкает меня, неизбежно к вершине, где мы сольёмся с ней, в неистовой печали. И всё же, меня окружают люди, которые, остаются в глубокой грусти сопереживая моей утрате. Они словно камни на крутом обрыве скорбят со мной, и я принимаю их слёзы и боль. Но делать нечего, моя жизнь осталась на задворках, я не смогу войти, открыв дверь завтрашнего дня, без мысли о прошлом, и значит я останусь там, где все двери заперты навсегда. К слову, я понимаю всю безысходность и принимаю её подлые законы жизни. Я закурил сигарету и сел в машину. Зазвонил телефон, на разбитом экране которого, я видел имя бывшей супруги. -Привет-сказала она тихим голосом. Я промолчал, хотя понимал, что это не красиво, но всё же не смог вымолвить ни слова.
-Ладно, в общем, как ты?
-Пока никак-сказал я, и закрыв глаза руками вспомнив стихи Александра Вертинского:
-Оставьте, наконец, меня в покое,
-Я износил себя, как старое пальто.
-В окне кино, печальное, немое.
-Мне кто-то нужен? Нет, уже никто.
-В общем, ты знаешь, я тебе очень благодарна за твоё отношение к ней. Ты же знаешь, не многие из мужчин продолжают общаться с детьми после развода. Я слышал её тихий плач сквозь слова.
– Только не подумай, что я склонна кого-то из нас винить в её смерти, просто знай, что она всегда тебя любила. Прощай Артур-и бросила трубку.
– Прощай-сказал я и посмотрел в окно, откуда простиралась безграничная бездна тёмно-серых туч, сковавшее небо и придав ему на мгновение безжалостный, а моим глазам равнодушный взгляд. Я понимал, что нужно действовать здесь и сейчас, но моё тело хотело рыдать до безумства, затягивая меня в трясину безысходности и меланхолии. Я собрался с мыслями и вышел из машины, как вдруг из-за угла, явно поджидая, подошла женщина, представившись корреспондентом газеты «Вечерняя столица». Я не стал говорить ей, что вы ошиблись и так далее, а просто смирился с её присутствием и мы сели за столик в ближайшем кофе. Кинув куртку на диван, я посмотрел в окно, в котором играла живая музыка, пестрели своей навязчивой вывеской магазины и где молодёжь обнимая друг друга шла в сторону моста, который разделял мой и их мир. На подоконнике стояли искусственные цветы, так раздражавшие меня сперва, но затем, мне показалось, что они вносят некую правду в мой мир и тогда смирившись с этим, я посмотрел на мою собеседницу. Я даже растерялся, от того, что она молча смотрела на происходящее, не вымолвив ни слова. В следующую секунду наши взгляды встретились, и тут я почувствовал, что она возможно, тот самый человек, кто сможет понять мою боль, потому как в её глазах, я видел так же боль утраты. Она нервно зачесала русые волосы назад и открыв блокнот спросила: – Вы готовы?
– Возможно, что да – ответил я, и начал крутить салфетницу на столе.
– Я пишу столбец в криминальной хронике в газете и прошу Вас ответить на несколько вопросов. Она начала что-то записывать, а я подозвал официанта и заказал водки. В заведении тихо играл джаз, но эта музыка была не в состоянии перевезти меня в спокойное состояние.
– Понимаете, начал я, игра моя проиграна. На кону лишь месть, но и этого мне достаточно. Впрочем, что вы знаете об этом? Я залпом выпил стакан водки, и с грохотом поставил его на стол. Каждый человек имеет право на жизнь, тем более ребёнок! Понимаете? – спросил я.
Ведь вам это известно, и всё же, Вам нужны детали. На улице начался мелкий косой дождь. Он стучался в окна заведения и говорил со мной, говорил о простоте и безмятежности времени, отданного мне, и я благодарен ему за эти мгновения, потому что знаю, для чего ещё сгожусь.

Глава четвертая

Лиза сидела возле на скамейке на улице Вернадского. Закурила сигарету, откупорила бутылку Саперави и достала телефон. Нервно начала набирать номер, иногда сбиваясь, но затем снова повторяя набор, через некоторое время сбрасывая вызов. Хотя время уже было около часа ночи, и идти ей никуда не хотелось, слёзы текли ручьём от расставания с парнем, с которым связывала своё будущее.  Прохожие стали обращать на неё внимание, иногда просто бросая неприветливые взгляды. Собрав вещи, она сложила всё в сумку и вызвала такси. Пройдя подстриженные кустарники и не к месту посаженные голубые ели, она свернула к углу здания, где здание ещё советской постройки расположилась отделение почты. Выкинув окурок в лужу, она махнула приветственно такси, стоявшего на углу перекрёстка освещавшимися редкими фонарями. Забравшись на заднее сиденье и сказав дежурную фразу, она достала зеркало из косметички и посмотрела на него голубыми глазами. Завтра нужно идти на работу – сказала она, как вдруг водитель такси ответил:
– Завтра будет новый день, с новыми красками и громко рассмеялся.
Ничего не ответив и не придав значения этой фразе, она начала просматривать фотографии в галерее на своём телефоне. Неоновые вывески неслись за окнами. Светофоры уже начали мигать на перекрёстках жёлтым цветом, говоря ночному городу о глубокой ночи.

продолжение...скоро