Семь радуг детства. Часть 29

   Мне вспомнилось, как он целовался с Ядей и её подружками. И я тут же в него влюбилась.
      Жизнь покатилась по знакомому пути: учёба, книги, работа в пионерской комнате и подготовка к концертам. Екатерина  Михайловна  и Михаила  назначила вести концерты. Мне пришлось писать сценки на двоих, потом показывать написанное  Михаилу. Он часто добавлял что-нибудь дельное. Но я ему по уму  не уступала,  потому  что , хоть он и старше, зато я  много читаю..  Так что, когда он  предлагал  что-то новое,  мы обсуждали тексты на равных, и это мне очень нравилось.

   Несколько  раз перед октябрьскими концертами  мы оставались  одни в классе – он не хотел идти в пионерскую комнату. Моё сердце  стучало так громко, что я боялась: услышит. Но он ничего не замечал. Может, как Татьяна Онегину, признаться в любви первой? Казалось, что моя тайна разорвёт  сбившееся с обычного ритма сердце. А вдруг  все узнают!?
   Тогда  впервые завела дневник. У многих подружек они давно были, пришёл и мой черёд. Самым первым в дневник  вписала  моё первое в жизни  стихотворение. Как положено, -  с  посвящением
    Посвящаю Мише   Морозову
Ты – как дуб, а я – берёза,
Твои ветки – это руки.
О любви шепчу, и звуки
Улетают  вдаль  - к  морозам.
Ты другим подаришь речи
О любви, их вновь целуя..
И не жду я поцелуя –
Жду лишь нашей новой встречи.

   Всё это было много раз перечёркнуто,  переписано  и всё же выведено  заново чётким подчерком. Были и другие стихи – о школе, природе,  но главным было именно это. Теперь с дневником я не расставалась никогда. Вдруг какая-нибудь строчка выплывет даже на уроке? Кстати, первый стих у меня так и остался в памяти на всю жизнь.
   Ка-то на урок литературы вместе с учительницей пришёл какой-то мужчина и молча сел на заднюю парту в  в среднем ряду. Мы всё ещё  изучали пушкинского  «Евгения Онегина» и в этот день должны были писать сочинение.

   Но урок начался рок  как обычно – вопросов всему классу и ответов с места. Видно было, как волнуется наша классная – у неё это была первая проверка инспектора из района. Мы тоже не хотели ударить лицом в грязь - все тянули руки, чтобы ответить на её вопросы.
   А для меня Татьяна Ларина стала той героиней, на которую хотелось во всём походить. И стихи-то мои рождались после прочтения пушкинских строк. Учительница, понимая, что уж я-то её не подведу, вызвала меня прочесть письмо Татьяны к Онегину.
 
   Я вышла, секунду помолчала и начала читать. Читала  Михаилу  Морозову. И те слова, которые  писала Татьяна Онегину,  были мои слова - Мише. Так истово объясниться в любви – первой!- можно было только такими  словами. Класс замер – ни шороха. Смотрела ли я в эти минуты на Михаила – не знаю, в эти минуты я была то ли на небесах, то ли в том парке, где проходила встреча Татьяны с Онегиным. И я была Татьяной.

   И вдруг – о, ужас! –  забыла последнюю строфу! Замолчала. Ну, подскажите хоть слово! Гробовое молчание.
  - Садись! Четыре!
  Потрясённая своей неудачей,  села за парту. Да как же могла забыть! «Кончаю. Страшно перечесть …».!
   Урок подошёл к концу. Звонок.   Гость ушёл вслед за учительницей. И тут вижу: в руках у Таира мой дневник! Размахивает им и кричит:
   - Письмо Мишке Морозову! Ха-ха!

   Мой дневник пошёл гулять по рукам.  Его выхватывали друг у друга, правда, никто не успевал открыть. И тут со своего места встал Михаил и спокойно отнял дневник  у того, в чьих руках он был в эту минуту. Веселье стихло, никто даже не пикну, все сели на  свои места. Тут и звонок прозвенел.
   Я не плакала - окаменела. Мне уже было всё равно. Снова вошла учительница литературы. В расписании  стоял спаренный  урок – из-за  сочинения по поэме, но приход инспектора всё нарушил.  Мне было не до урока. Теперь о моей тайне знают все. И Михаил. Ну и пусть!
 
    А вот как  отомстить Таиру? Я знала, что нравлюсь ему. Он всегда норовил заскочить в пионерскую комнату, если видел, что я туда зашла.  Из школы тоже часто шёл рядом – жили в одной стороне.  Хороший мальчишка, вежливый. Татарин. Но мне не нравилось,  что меня дразнили «Ира – жена Таира». Он – мой сосед по парте и всё!  И как он  посмел  рыться в чужой сумке?!  Никогда не прощу! И разговаривать с ним не буду!

    Меня не утешила даже учительница, сказав при всех:
  - Из-за тебя я получила за проверку четвёрку. Ты, действительно, прочла письмо  Татьяны на  «отлично». –  И тихо добавила: - Я заслушалась и растерялась.
  Эти её слова, конечно,  не прошли мимо моих ушей,  но мне было не до них. После уроков, когда все выходили из флигеля, меня догнал Миша, протянул дневник и сказал:
  - Возьми. И не носи такие вещи в школу.

 И всё. Он  пошёл  в одну сторону, я в другую. 
     А ещё более странно то, что через несколько дней я вообще успокоилась, забыла о происшествии и забросила дневник. Сердце перестало  колотиться при виде Михаила.. Так что это было?
      После «Евгения Онегина» и стиха, посвящённого Мишке. меня «понесло» на  поэзию. Успела написать поздравления с днём рождения Люде Оконечниковой и Марусе Мартыновой – а чем другим ещё могла поздравить? Им мои стихи понравилась, ведь до этого никто так не поздравлял.
  Продолжение следует