Прекрасная Рея. Глава первая. Земля. Интернат

Мы навсегда связаны с детством – мы рождены, как взрослые, детством. Только помним мы не совсем то, что было. Плохое стирается, уходит на задворки памяти. Хорошее вырастает, заполняя всю память. Поэтому и помнится детство как светлое и безоблачное пространство и время, где мы были богами и созидателями. Мы сами творим свою сказку детства. И оживая в прошлом, она творит нас – взрослых.
 Есть ключевые моменты, что проносятся нами через всю жизнь, образуя наше будущее. Там, в детстве, лежат все наши подвиги и преступления, взлеты и падения. Из них сотканы наши сны, в них хранятся наши решения. Детство не имеет времени – оно его строит для нас.
 Как просто можно испортить сказку детства! Она хрупка, как не бывает хрупким ни одно, даже самое тонкое, стекло. Она нежна, как сам ребенок. Мы, взрослые, в ответе за то, чтобы сказки детей были добрыми.
 Надо помнить, что, напугав ребенка, мы можем превратить его сказку в кошмар. Обидев – породить в сказке чудовище. То самое, что поглотит ребенка, превратив в чудовище его самого.
 Но самое страшное – предательство ребенка! Редко бывает, что кто-то извне сумеет победить в сказке ребенка чудовище предательства! В такие моменты, двери мира детства закрываются от всех. Превращая этот мир в жестокое испытание погибшей веры и любви. Из таких сказок, выходят в мир чудовища, мстящие всему на свете, стремящееся уничтожить все живое.
 Это тоже борьба добра со злом: человек пытается вернуть свою сказку – даже ценой гибели всего мира. И в мир выходит зло.
 Если такой человек получает возможность власти – гибнут многие миллионы людей на планете. И в первую очередь – дети. Ибо они – главная опасность для зла.
 Но как беспомощно мы действуем, пытаясь предотвратить трагедию! Мы ломаем ребенка, топчем его сказку – вместо того, чтобы уничтожить то чудовище, которое появилось в ней по нашей вине.
 Мы калечим сказку детства, уничтожая самого ребенка.
 А потом удивляемся, видя сломанных и безвольных взрослых. И ищем виноватых.
 А виноваты мы сами – мы убиваем сказку детства.





 


Книга первая.
Замок детства.


Легенда о замке детства и креле Сильвере.

Слушай эту историю, маленький крель. Слушай и запоминай. Ибо, тебя это касается. И внука твоего. И внука твоего внука.
  Хорошо жили люди на прекрасной Рее, пока предательство не коснулось ее. И вот как это произошло.
Крель Зуй, с детства остался сиротой. Его родители погибли во время страшного поветрия, унесшего многие жизни на планете. Воспитывал его опекун бикрель Бого, как сына своего, не делая разницы между ним и дочерью своей Селей. Добрый крель вырос из него, справедливый. И не один человек не сказал слово протеста, когда пришла его пора надеть обруч власти на голову свою. И никто не сомневался, что назовет он Селей своей половиной, хотя, относился к ней Зуй только как к любимой сестре. Возможно, так бы и вышло, но судьба решила иначе. Во время охоты, конь под ним споткнулся и сбросил креля с обрыва. Долго его искали, но так и не нашли. Три дня провел он без сознания в лесу. И погиб бы крель, но нашел его лесоруб Зобор с сыном своим Мененго. Перенесли они его в свою избушку, поручив заботам Зайры, сестры Мененго. Когда пришел крель в себя, и назвался, Мененго отправился в замок, и позвал помощь. И ничего не требовал взамен: ни власти, ни богатства.
Тогда поклонился крель Зобору: «Ты спас меня от смерти. Позволь мне назвать тебя отцом – ибо нет у меня отца.» И обнял его Зобор, и назвал своим сыном.
Тогда поклонился он Мененго: «Ты спас меня от смерти. Позволь назвать тебя братом – ибо нет у меня брата.» И Мененго обнял его, и назвал своим братом.
Тогда поклонился он Зайре: «Нет у меня сестры, но не хочу я тебя сестрой назвать. Люба ты мне – с первого дня, как увидел я тебя. И только любимой, хотел бы я тебя называть. Что ты скажешь на это?»
Покраснела Зайра, но не отвела глаза, и не промолчала: «Воистину, крель, и я не хотела бы тебя братом назвать. Но не потому, что есть у меня уже брат. Люб ты мне, крель. С того самого мгновения, как появился ты в нашем доме.»
И повернулся крель к Зобору и Мененго.: «Вот он, я, крель Зуй, стою перед вами! Я люблю Зайру, вашу дочь и сестру. Согласитесь ли вы, отдать ее мне в жены – чтобы создал я с ней семью и родил детей в любви?»
И Зобор сказал: «Вольна Зайра сама решать свою судьбу. И если согласна она – мы противиться ее желанию не будем.»
Вот так и приехали они все в замок. И представил крель Зуй народу Зайру как жену свою. И все одобрили его выбор. И только Селей, посчитала себя преданной. И решила отомстить крелю Зую. Но она не показала виду. Просто ждала подходящего момента, притворяясь, что относится к крелю Зую по-прежнему, дружески. И пришло время. Родила Зайра ребенка. Зуй вынес его, показать народу и признать наследником. Вот этого дня и ждала Селей!
Едва закончились празднования, и сон окутал мать и кормилицу, пробралась она в покои и выкрала младенца. Долго искали люди младенца, но так и не нашли. От горя, Зайра умерла. И крель Зуй почувствовал, что скоро умрет. Позвал он к себе Мененго.
-Чувствую я, что не жить мне, брат мой названный. Тебя я оставляю бикрелем. Поклянись же: когда исполнится срок, пошли клич – пусть появится Сильвер. Ибо уверен я – жив он. Именно этого ждет Селей. И тогда ты передашь ему обруч власти.
И поклялся Мененго, исполнить его волю. И умер крель Зуй, объявив своего преемника.
Десять лет прошло с тех пор. Приходили к нему люди, просили: Мененго, надень обруч на непокрытую голову, стань нашим крелем. Ибо, неизвестно: жив ли наследник.
Но Мененго не соглашался. Держал слово, что дал своему брату. И когда исполнилось Сильверу 15 лет, разослал он по стране глашатаев, призывая наследника.
И пришла к воротам замка черная старуха, в которой трудно было узнать Селей, ведя угрюмого юношу.
-Вот он, наследник замка и страны! Я возвращаю его!
Зароптали люди:
-Не он это! Не хотим этого человека крелем! Пусть Мененго правит!
Но Мененго, осмотрев юношу, сказал:
-Это он, Сильвер, наследник отца своего! Мне ли не узнать его?
И другие сановники подошли и удостоверили:
-Это наследник. Мы узнали его.
И вошел Сильвер в замок. И Селей вслед за ним. И стал народ готовиться к ритуалу посвящения Сильвера в крели. Но не было радости у людей – тревога поселилась в их сердцах.
И в тот момент, когда снял Мененго со своей головы обруч власти, и возложил ее на голову Сильвера, провозглашая его крелем, выскочила вперед Селей и закричала:
-Теперь казни их всех! Теперь я буду править рядом с тобой!
И ужаснулись люди! Но крель Сильвер отвечал:
-Зачем я буду их казнить? Они ничего не сделали против меня. Это ты отняла мое детство! Ибо не было для меня, времени чернее, чем детство, проведенное под твои проклятия! Если я кого и ненавижу – то только тебя! Стража! Закуйте Селей в цепи и приготовьте ее казнь на завтра!
И никто не посмел вмешаться, только Мененго.
-Крель Сильвер! Ты вправе ненавидеть Селей, но будь справедлив: она сохранила тебе жизнь. Так и ты сохрани ей жизнь.
Задумался крель Сильвер, а потом сказал:
-Хорошо, дядя Мененго. Я исполню твою просьбу – оставлю ей жизнь. Но только пусть знает она – и весь народ: только в этом замке, ее жизнь неприкосновенна! Если она выйдет за его стены – каждый волен ее убить. И не понесет никакой ответственности за это. Отныне, этот замок принадлежит тебе. Ты волен давать приют кому посчитаешь нужным. И каждый будет под твоим покровительством. Это моя воля! Это мое слово!
Вот так пришел к власти крель Сильвер. Черным и злым было его детство. Черным крелем он стал. И только Мененго, уберег его от проклятия, еще более сильного, чем он уже заслужил.
Первое, что сделал Сильвер как пришел к власти, собрал ученых и заставил их искать эликсир, который делал из детей взрослых. И ученые изобрели его. И собирал Сильвер детей десятилетних, обрабатывал их злым средством. И превращал в бездушных, забывших родных и близких, взрослых воинов. И завоевал со своей жестокой армией, все страны, от моря до моря. И только в замке Мененго, который стали называть Замок Детства, сохранились дети. И ужаснулась Селей, поняв, какую беду она принесла своей жаждой мести. И хотела добровольно уйти из жизни, но Мененго её остановил:
-Уйти, узнав, что ты натворила – это просто!
-Но как мне жить с этим?
-Исправь то зло, что в мир впустила! Верни людям детство! Ибо, без детства, не будет жизни на планете!
Говорят, Селей ушла в храм ведьм, где ее научили, как сделать эликсир детства. И она обучила людей из замка. И сделали они его. И Селей первая испробовала его. И превратилась в ребенка десяти лет. И всех напоила своим лекарством. И все в замке стали детьми. Только Мененго, и его жена Тонга, не выпили зелье, ибо понимали: дети без взрослых пропадут. А люди, превратившись в детей, стали еще более беспечными, чем настоящие дети.
А в это время, крель Сильвер, разозленный побегом детей в замок, решил покончить с этим, напав на него. А кому его защищать? Не осталось в замке воинов – только дети. И тогда Селей, превратившись в озорную девчушку, распылила эликсир над армией Сильвера. И превратилась его армия в детей. Когда понял Сильвер, что возвратилось к нему ненавистное детство, то совершил главную беду: распылил эликсир над всей планетой! И все живущие на ней, стали детьми.
Только не знали они, что детство это вечное. И вернуться к взрослой жизни, удастся не всем и не скоро. И только ведьма Воранга, которая смогла прочесть «Книгу Жизни», поняла это и поспешила в замок.
А с Сильвером, происходило странное: если все превратились в десятилетних ребят, то он продолжал молодеть. И так получилось, что вышел он из замка, в это время. И пропал бы он совсем, но спасла его собака, приведя к нему Мененго. И в это время пришла Воранга.
-Мененго, и ты, Тонга, надо уносить креля с планеты! Ибо, к утру он уже превратится в месячного младенца и исчезнет. А вместе с ним, исчезнет и жизнь на Рее!
-Легко сказать – унести! А как это сделать?
-Я знаю. Только торопитесь: путь впереди нелегкий, а времени мало!
И привела она их к воротам на Землю, перевела через болота, переправила на лодке через реку.
-Здесь, отныне, будете жить вы с крелем. Расти он должен, соответственно своему рождению. В деревне уже построен для вас дом. В городе, тоже строится дом. Я уже пустила слух, что прибывает опальный граф на поселение. Вот только имя надо человеческое придумать. А, впрочем, спасла креля собака – вот пусть и носит он ее имя! Будет граф Малышкин. Казну я тебе оставила. Временами, я буду вас навещать. Мне необходимо оставаться как можно дольше взрослой, но и всегда жить не получится – за планетой детей надо следить. Когда исполнится крелю срок – я передам ему знание его жизни. Отныне, звать его будут крель Сарыч – исправляющий след. Долго ему придется ждать: родится его внук, потом родится внук у внука. Вот ему и придет срок возвращения на Рею. В каждом своем потомке, будет он нести свою частичку. Когда станет он взрослым, вы вернетесь на Рею. И там встретите его, когда забудется на планете зло, что он сотворил. И тогда вновь станут взрослеть дети – и жизнь вернется на Рею!
Сначала придет один. И имя его будет Защитник. Потом придут восемь – и имя им будет Спасители. Потом придет Сарыч, закончив дела на Земле. И тогда жизнь станет прекрасной.
Вот и все, мой мальчик. Это история твоей жизни. Вот почему, отец и мать зовут тебя крелем Сарычем. Когда найдешь ты себе избранницу, и родит она тебе сына, отпусти Мененго и Тонгу на Рею! Ибо, здесь их жизнь быстро закончится. А там, они встретят тебя, в лице твоего потомка.
- А ты нянюшка?
-А я больше не приеду. Я помолодела сильно. Ворота меня больше не пропустят. Но ты не горюй, я не умру! Я встречу тебя по ту сторону ворот. Ибо тот, далекий потомок - это будешь ты сам.
















глава первая

Земля. Интернат.
Витька

Витька спал спокойно: впереди два дня без Орловского, да и в школу ходить не надо. А сегодня, вообще, вольница – надзирателей не будет. Сквозь сон, он почувствовал, как поднимается Валерка – будить Димку Косточку и вести его в туалет. Когда он вернулся, Витька вздохнул, и глубже погрузился в сон.
Витьке снилась дорога. Эта дорога была разной: то лесной тропой, то топким болотом, то тревожно-белой. Белая возникала всегда, когда кому-то грозила беда. Сегодня снилась белая дорога. И башня и падающий Севка, которого надо было спасти. Здесь, во сне, он мог перемещаться в пространстве. И сейчас, он успел поймать Севку. И был счастлив. Потому, что во сне, Севка был его братом. Был еще один брат, но Витька его никак не мог увидеть – только слышал его голос. Но иногда, Витька не успевал, и Севка падал на землю мертвым. Тогда Витька кричал, требуя, чтобы Севка остался живым. И Севка оживает, но становится духом. А потом превращается в младенца и становится сыном Сарыча. И там, во сне, Витька понимает, почему Сарыч приблизил Севку к себе. В этих снах, нет ни интерната, ни Орловского – только он с ребятами и Сарыч с Севкой. И он взрослый, а они дети. И не только они – целая планета детей. Эти сны заканчиваются одинаково: он приходит к мосту. Ему надо через него перейти, но, почему-то страшно сделать первый шаг. И тогда, рядом появляется старик, и говорит: «Не бойся, шагай смелее, я рядом» И Витька делает шаг. И просыпается.
Так было всегда. Но сегодня, старик говорит иначе: «Тебя ждет твоя дорога. Будь осторожен – рядом с тобой дети. И кроме тебя, спасти их некому. И Сарычу одному не справиться. Помоги планете. Ты справишься.»
И тогда, Витька видит белую дорогу, понимает, что беда пришла. Он видит летящего Севку, пытается его поймать.
И просыпается.
Поглядев на часы, Витька понимает, что пора вставать, скоро побудка. Но вспомнил, что ни Орловского, ни его надзирателей, не будет, и остался лежать, обдумывая сны. Он и без снов, чувствовал, что жить им в интернате стало опасно. И понимал, что основным виновником ненависти Орловского к ребятам, является он сам. Тем, что противится власти Орловского, и защищает ребят.
-Пожалуй, нам надо уходить. Может быть, сможем продержаться до конца учебного года.
Но тут же понял: не смогут. Вряд ли смогут продержаться до конца следующей недели.
-Надо подумать, куда нам бежать. То, что в другой интернат – это понятно. Значит, надо доставать ключи от кабинета, и добывать документы. Придумать сопроводиловки для ребят. И надо брать с собой Сарыча и Севку. Все равно, они узнают о наших планах.
Витька усмехнулся: кажется, эти двое, не подозревают, что ребята знают об их слежке. Впрочем, Витька не боялся, что Сарыч может их предать. Есть между ними какая-то тонкая связь, пока ему не понятная. Не зря же, во снах, эти двое всегда рядом!
Вот, кто ничего не понимает – так это Орловский! Он считает Сарыча своим тайным соглядатаем. Но Витька сразу понял, что Сарыч носит маску. Он ведет с извергом свою, личную борьбу. Он хочет победить Орловского – чтобы спасти от него всех детей. Незаметно, Витька подбрасывал ему свои наблюдения, когда знал, что он это услышит. И Сарыч, не однажды помогал им, так же «проговариваясь», когда они это слышали. Но близко к ним он не подходил. И Витька понимал, почему – чтобы не вспугнуть Орловского. Зато Севка, постоянно играя с ребятами, служил неким мостиком между ними.
Вспомнив о Сарыче, Витька посмотрел в его сторону. Сарыч тоже не спал, о чем-то напряженно думая. Поймав его взгляд, он улыбнулся. И Витька улыбнулся в ответ, чувствуя, как исчезает из его глаз напряжение.


Сарыч.

В последнее время, Сарыч спал очень плохо. Было предчувствие близких перемен. К добру или худу – он не знал. Сон был чутким и пугливым. Даже раннее вставание Валерки по утрам, будило его.
Сарыч завидовал Валерке. Его доброму спокойствию и цельности. Ему и Витьке. Раньше директором была старая Ванда, Ванда Каземировна. И вместе с ней, работали такие же старые нянечки и воспитатели. Но в том году, Ванда ушла на пенсию, а вместо нее назначили Орловского. Перед этим, интернат расформировали: девочки перешли в новое здание, а мальчики остались в старом. Вместе с Орловским, пришли и новые воспитатели. Старый состав, что не отправили на пенсию, перевели в интернат девочек. До работы у них, Орловский был воспитателем в колонии малолетних преступников, а Фомин и Закрайний, там же, надзирателями. Кто решил, что уволенные за жестокое отношение к воспитанникам, эта троица может работать воспитателями в интернате детей сирот? Первое, что он сделал, превратил интернат в подобие тюрьмы. За любое неповиновение, ребят отправляли в карцер – темное крошечное помещение в подвале.
-Был бы я моложе, сразился бы с иродом! – Ругался Вадимыч, старый сторож, когда Орловский запер Севку в карцере. Севка едва не погиб: он боялся темноты и замкнутых пространств.
А еще, он приказывал Марте делать провинившимся детям болезненные уколы. Но теперь опасается: Димка Косточка едва не умер от такого укола. Хорошо, что Витька вовремя заметил. Он не стал звать Марту, а вызвал «скорую». Димку увезли в больницу, было расследование, но Марта выдала справку, что Димку лечили от недержания, а в карте не было написано, что у него аллергия. Орловский выкрутился. Но с тех пор стал ненавидеть Витьку и ребят, которых он защищал.
У Сарыча было столько компромата на Орловского, что хватит, чтобы его засадить надолго. Но как паршиво он себя чувствовал, когда притворялся преданным ему! Один Вадимыч знал это. И к нему приходил Сарыч, когда становилось невмоготу.
-Ничего, малыш. Уже не долго осталось. Но если нет сил – беги!
-Не могу, Вадимыч, что-то держит меня здесь. Словно зарок дал ненароком.
-Это совесть, Сарыч. Это она покоя не дает. Мне, вот, тоже покоя нет. И что-то подсказывает, что придется мне статнуться с извергом, не на жизнь – а на смерть! У меня уже было подобное – в далеком 37 году. Пришлось взять грех на душу – сгубить человека. Хотя, какой он человек? Да рядом с ним Орловский почти ангел.
-Это когда ты того ученого спас?
-Да вот, спас ли я его? – Вздохнул Вадимыч. – Отправил я его тропой креля, а вот, куда его занесло – одному богу известно.
-Если бы бог был, таких, как Орловский, на свете бы не было!
-Не кощунствуй! – Строго сказал Вадимыч. – Кем ты себе бога представляешь – надсмотрщиком? Бог только сотворил этот мир. А все безобразия на нем, делаем мы сами. Мы виноваты, что такие ироды существуют – нам и бороться с ними.
-Как в той книге: «Сначала отдашь долги отцов, потом сделаешь свои, за которые будут расплачиваться твои дети»
-Мудрый человек это сказал, - вздохнул Вадимыч. – Наши долги оказались очень тяжкими.
-«Витька тоже выплачивает долги отцов, со вздохом подумал Сарыч. –И еще не известно, чьи долги тяжелее. Пожалуй, что его. Он в яви защищает детей. Ну, и мне жаловаться негоже.»
Но, что за голос он слышит в последнее время? И не во сне – наяву. Вот этим он и займется. Только не сегодня. Сегодня у них с Севкой иная задача. Голос просил его проследить за Витькой. В чем тут дело, он не знал, но решил, что если в этом есть смысл – то и остальное он выполнит.
Сарыч почувствовал чей-то взгляд. Даже не поворачивая головы, он понял, что это Витька. Потом повернулся и улыбнулся Витьке. Витька улыбнулся в ответ.
«Все будет хорошо! –Сарыч почувствовал облегчение – Пока рядом Витька – беды не будет.»
На кровати рядом, поднялся Валерка, улыбнулся Витьке. Поймал взгляд Сарыча, и улыбнулся ему тоже.
-Доброе утро. Ты опять рано встал?
-Не все же тебе рано вставать. – добродушно улыбнулся Сарыч. – Может быть, тебе помочь?
-Не стоит, - сноровисто заправляя постель, ответил Валерка. –Сегодня можно не торопиться. К тому же, ты по палате дежуришь. Если что, помогу.
-Не стоит, - усмехнулся Сарыч. – А то я себя малышней почувствую.
Зазвучал сигнал побудки. Ребята на койках заворочались. Витька потянулся, вкусно зевнул во весь рот, и озорно кинул в Сарыча подушку! Сарыч, весело перепрыгнул через Валеркину кровать, бросился к нему, но Витька увернулся, выскользнул за дверь, показав Сарычу язык.


Севка

Севке Заморышеву, которого все звали просто Сява, больше всего нравилось, когда наступало время сна. Весь этот год, ему снились прекрасные сны. Про другую планету, где он был счастлив и где у него есть семья. Но все было запутанно и расплывчато, главное забывалось, оставались только обрывки видений. Иногда, он чувствовал себя младенцем, которого держит на руках мама. А рядом был Валерка – но, в тоже время, он был его отцом. Мама что-то говорит, но он не понимает – что именно. В этих снах, он пытался открыть глаза и посмотреть на нее, но у него не получалось. И он просыпался в слезах. А иногда, он слышал ее голос. Мама говорила, что он должен идти на помощь брату. И он знал, что этот брат – Витька. А иногда, ему снилось, что он заново родился, и у него два папы – Сарыч и Витька. А иногда снился Мост, где он передает себя-младенца старику, чтобы он вернул его на Землю, где он должен помочь Витьке и ребятам в Походе.
А еще, ему снились полеты. Чаще всего, это были счастливые сны. Но иногда, он падал, и просыпался от боли. И знал, что он умер. Но не совсем: он продолжает жить бестелесным духом. И у него появляется еще один отец. Но, в то же время – еще один брат. Только, он с ним еще не встретился пока.
А еще, Севка писал стихи. Об этом даже Сарыч не знал, которому он был благодарен за покровительственную дружбу.
В этот интернат, Севка попал осенью, когда пришло время идти в школу. Раньше он был в областном доме ребенка. Там было неплохо, только скучно. Здесь скучно не было – было, порой, просто страшно. Как там, в подвале, в маленькой комнатке без света. Тогда его спас Вадимыч, старый сторож, всю жизнь проработавший в этом доме. Как то ни странно, обращался Вадимыч к Севке как к взрослому, называл его друг мой, Всеволод.
-Как страшно меняется здесь жизнь, - сокрушался он, когда они с Севкой пили горячий чай с сушками и конфетами. Севка знал, что, когда он уйдет, Вадимыч достанет из стола бутылку водки. И будет потихоньку подливать ее в чай. Об этом, знали все ребята. Но прощали старику его маленькую слабость – за его доброту и отзывчивость. Тем более, что Вадимыч никогда не напивался пьяным. И оберегал их от неприятностей. И когда Севке невмочь стало держать стихи при себе, он пришел к старику.
-Вадимыч, - волнуясь проговорил он, - Я стихотворение написал. Можно, я его тебе прочитаю?
-Стихотворение? Это хорошо. Сарыч, в детстве, тоже стихи писал. И мне их читал.
-Сарыч? Он тоже пишет стихи?
-Не этот Сарыч. Мой друг детства, молодой граф. Этого Сарычем я прозвал. Больно уж он моего друга графа напоминает. Он, в последний день перед отъездом, мне говорил: «Друг мой, Григорий. Пройдет время и придет к тебе мой внук. Так будь же ты ему дедом!» Так я его больше и не видел. Только Сарыч остался – точная его копия. Даже зовут его так же – Александр. Но об этом мы потом поговорим. Ты стихи свои читай.
Севке ужасно хотелось подробнее расспросить Вадимыча, но он загнал любопытство подальше. Вадимыч прав: он пришел стихи почитать. Он достал тетрадку, где старательным крупным почерком, было написано его первое стихотворение.
Сидел он на крыше дома
И с тоскою на небо смотрел.
И вдруг, чудо случилось такое:
Оттолкнулся – и полетел!
Полетел над домами, деревьями,
Словно птица – легко и свободно.
Лишь одно: не махал он крыльями,
Отличало его от ворона.
И плевал он на все законы,
Что когда-то открыл Ньютон!
Он быстро летел над городом –
В небе, средь облаков.
-Ишь ты! – Уважительно покачал головой Вадимыч. – Неплохо сказано! А кто этот Ньютон? Вот и Сарыч его постоянно поминает!
-Это ученый. Сарыч постоянно приговаривает: «Плевал я, что Ньютон выдумал! Надо – полечу!» Он с его законами замучался.
-А ученые для того и законы выдумывают, чтобы дети маялись! Так ты эти стихи о Сарыче написал?
-Ну, да! – Обрадовался Севка догадливости Вадимыча. – Мы с ним сидели на крыше и смотрели на речку. Вот он и говорит: «Плюнуть бы на законы Ньютона – и полететь! Да, вот, только не получится!»
Я его спрашиваю: почему? А он отвечает, что уже выучил его законы. Небо ему этого не простит. А ночью мне приснилось, что он полетел. Вот я и написал это стихотворение! Мне кажется, что мы с ним еще полетим!
-Если кажется – значит, полетите! А что это за сны?
И Севка рассказал ему свои сны. Легко и свободно, словно, они и в самом деле, были ровесники и старинные друзья. Они засиделись за полночь. Завтра в школу не идти, Орловского не будет, его надзиратели, как обычно, уйдут в город.
Вадимыч, выслушав Севку, долго молчал, задумчиво скреб макушку. Севка терпеливо ждал.
-Знаешь, друг Всеволод, сны твои не простые. Что-то в них скрыто, только вот, не знаю я – что. Одно скажу: держись поближе к Сарычу и Витьке. Видать, вяжет вас судьбина единой веревочкой. Сарыч, судя по всему, тоже это понимает. Пусть, пока вы не вместе – но это время не за горами.
-Ты, пожалуй, прав, Вадимыч. – Согласился Севка. – И Сарыч тянется к ребятам. Не зря же, мы так часто за ними следим?
-Все это хорошо, но не пора ли тебе спать? Пойдем, я провожу тебя своим путем.
-Через подвалы? Дорогой креля?
-Именно, - подтвердил Вадимыч. Взял с полки фонарь и прошел на склад. Севка за ним. Он уже знал, где находится незаметная дверь со звездой. Через нее, они проникли в подвал, подошли к двери, что вела в интернат. Вадимыч, особым ключом, открыл ее, и выпустил Севку. Севка быстро пробежал вестибюль, прошмыгнул в палату, быстро разделся, лег – и сразу уснул.
И снились ему полеты на драконах. С Сарычем и ребятами.


Карта. Начало пути.

Кто может предугадать, какое продолжение будет из-за невинного розыгрыша?
Сарыч с Севкой следили за ребятами. Сегодня была вольница, и Витька с ребятами пробрались на старую котельную, где у них был тайный схрон. Сарыч, помня о голосе из сна, решил проследить за ними. Что важного должно произойти сегодня?
Новость, услышанная им, действительно, была важной: ребята говорили о побеге из интерната. Сарыч и Севка переглянулись: то-то новость ожидает Орловского! От них, он ничего не узнает – это точно!
-Нам придется бежать из интерната, - начал Витька. – Что-то нехорошее нас ожидает. Но сначала, надо подготовиться: достать документы, написать сопроводиловки. Деньги на билеты у нас есть.
-А зачем сопроводиловки? – Удивился Валерка.
-Надо в другой интернат идти. Иначе, куда – бродяжить? Ладно, я: подделав возраст, смогу и за взрослого сойти. Нет, как ни крути, но без интерната не обойтись. Я думаю, нам надо к Елене Павловне идти.
-Ну, да! Она уже и забыла про нас!
-Нет, она письмо написала, с просьбой о переводе. Только Орловский написал, что мы отказываемся. Он сам проболтался вчера, когда меня «под знамя» ставил ночью.
«Под знамя», это когда Орловский ставил ребят в вестибюле босиком, в одних трусах, с метлой на плече, провинившихся ребят. Чаще всего, доставалось именно Витьке – за его сопротивление.
-Тогда, какой смысл?
-Скажем, что передумали. Надо пробраться к Вадимычу на склад: достать ветровки и рюкзаки.
-А это зачем?
Признаться, Сарыч тоже не понял, зачем рюкзаки?
-А так легче незаметно проехать: туристов уже много, присядем рядом с ними – другие подумают, что мы из их команды. Нам важно, чтобы нас милиция не застукала. А до этого, надо пробраться в кабинет Орловского. Документы выкрасть и сопроводиловки напечатать.
-Да как ты их напечатаешь?
-Очень просто: у каждого есть такая. Достаточно изменить номер интерната и город.
«Пожалуй, - подумал Сарыч, - У них все получится! Может быть, и мне с ними махнуть?»
А ребята, закончив на время, разговоры о подготовке к побегу, принялись обсуждать прочитанную книгу. Сарыч, уже было решил уйти, но слова ребят его остановили.
-Вот было бы хорошо, если бы и мы могли на другую планету перебраться! – Сказал Женька Зайченко, младший брат Сашки. – Как в этой книге, по карте!
Ребята увлеченно принялись рассуждать – как бы это было. Сарыч с Севкой, так же увлеченно их слушали. А потом у Сарыча родился план, как разыграть ребят. Он потянул Севку.
-Ну вот, не дал дослушать! Интересно же!
-Я придумал еще интереснее! – Сказал Сарыч. Я в подвале закуток один нашел. Там старый сундук с книгами. Найдем чистый листок и нарисуем на нем карту!
-Вот здорово! А Орловскому ты про них не расскажешь?
-Конечно, нет! Может быть и сам с ними убегу!
-А меня возьмешь с собой?
-Конечно! Куда же я без тебя – ведь ты мой друг!
И такая добрая улыбка появилась у Сарыча, что Севка часто-часто задышал, боясь заплакать. И прижался к его плечу.
Взяв с собой фонарик, ребята спустились в подвал. В подвале, Сарыч пробрался в дальний угол. Заметить, что стена не примыкала плотно к другой стене, можно было только случайно, как это получилось с Сарычем. Сдвинуть с места тяжелый сундук, у них не хватало сил. Поэтому, они вытащили все его содержимое. Перенося книги, Сарыч размышлял о себе. Он не мог объяснить, зачем следил за ребятами, зачем приблизил к себе Севку? А сегодня, без всякой снисходительности, назвал его другом. Сначала, он прогонял приставучего Сяву, как и другие ребята, потом привык к его присутствию, приблизил к себе. А сегодня назвал другом. Одно он мог сказать уверенно: и семерка Витьки Мохова, и Севка, не просто сотоварищи по несчастливой судьбе – что-то связывает их воедино.
В сундуке было полно старинных книг, каких-то документов и писем. Но ничего, на чем бы можно было нарисовать карту. Сарыч уже подумал, что затея провалится, когда, в самом низу, обнаружил кусок ткани с вышивкой. Вышивка напоминала карту: со звездочками, речкой и домиками. Это было то, что надо! Даже интереснее, чем он задумал! Теперь предстояло «проговориться» перед малышней. Ну, это не составило труда: после обеда, у малышей был час чтения. Сарыч с Севкой сели неподалеку от Женьки и Волчека. И тихо, но так, чтобы их услышали, стали говорить о находке. По тому, как заерзали малыши, Сарыч понял, что наживка проглочена! И точно: едва воспитательница закрыла книгу, Малыши побежали к Витьке.
-Витька! – От нетерпения, Волчек проглатывал слова, - Сарыч с Севкой нашли в подвале карту! Давай, ее заберем?
-Стоп! Что за карта? И какое отношение имеет к этому Сарыч?
-Так сразу, Женька и Волчек, даже в нормальном состоянии не смогли бы объяснить. Потребовалось немало времени, чтобы рассказать все связно. Но в конце концов, Витька добрался до сути: Сарыч и Севка нашли сундук с книгами. Они хотят книги продать, а карта, которая там лежит, им не нужна. И если они заберут книги, то карту просто выкинут. Это первое. А второе и главное: Сарыча в интернате завтра не будет.
-А вдруг, это та самая карта? Давай, возьмем карту себе? А книги оставим им. И никто не будет в обиде!
Сарыч все слышал, и только усмехнулся: не будет он в обиде! Пусть, только, они сами не обидятся, когда раскроется розыгрыш.
Утром, нисколько не скрываясь, он вышел из интерната, сел на электричку и поехал в Малышевку, где находились их хозяйственные земли, как говорили в интернате, «дачки».
А ребята проскользнули в подвал. Чтобы их никто не застал, они просунули в ручку двери швабру – кто-нибудь толкнется, и уйдет, подумав, что дверь закрыли на ключ.
-Ты смотри! – Удивился Витька. –Действительно, закуток! И сундук на месте! Если бы Сарыч не сказал – вовек бы не догадались!
Они открыли сундук. Карта находилась на самом верху. Вытащив карту, они расстелили ее на полу и стали разглядывать.
-Ты смотри, - почему-то шепотом, произнес Валерка. – Здесь такие же знаки, как на стене!
-Ага! А еще кухней пахнет! Там, за стеной, кухня находится! Там, на старой двери, тоже такая звезда есть!
-Может быть, и здесь дверь?
-Ну, да! Если бы была, было бы видно!
-А там тоже дверь не видно, когда она закрыта!
-Можно легко проверить, - прервал Витька, начинающийся спор. – Валерка, сбегай, отключи свет!
Валерка побежал к дверям, отключил свет. И все увидели тонкую прерывистую линию.
-Включать? – послышался голос Валерки.
-Включай!
Исследовать двери, было не время: мог появиться кто-то из ребят.
-Давайте, у Вадимыча спросим?  Он здесь еще при графе жил.
Вадимыч был на месте и обрадовался ребятам. А когда увидел карту, долго гладил ее, как щенка или котенка.
-Надо же, нашлась, наша карта. Это мы с Сарычем, моим другом графом, вышивали.
-Вадимыч, а это правда, что наш Сарыч похож на старого графа?
-Точно, похож! Это я его Сарычем прозвал, в память о моем друге графе. Мы тогда, перед революцией, были вашего возраста. Мне было девять лет, а графу, почти пятнадцать.
-Так тебе уже восемьдесят лет, Вадимыч?
-Да, скоро будет. Как времечко то бежит? А для меня, словно вчера все было: старый граф, графиня, крель Сарыч. Я у них с пяти лет жил, когда сиротой остался.
-А почему у него такое имя странное было? Или это прозвище?
-Да нет, не прозвище, как бы второе имя. А так его звали Александром. Как он говорил мне в последний вечер, они с другой планеты, сосланные за какую-то вину. Их у нас так и звали: ссыльные графья. Только, про другую планету, он, по-моему, сочинял. А имя, говорил, переводится «исправляющий след». Или «Идущий по следу»? Я не очень помню это: и маленький был, да и говорилось это им перед самым отъездом. Он еще говорил, что встретится со мной. И что его внук будет внуком и мне. Да не пришлось нам встретится: они заграницу уехали, да там и остались! Вот только Сарыч, его точная копия, здесь появился.
-Вадимыч, а что на этой карте?
-Это тропа. Я и сам по ней хаживал пару раз. Она идет от ворот имения, через речку, и упирается в болото, где находится охотничий домик. Усадьбы то, давно уже нет, а столб со звездой остался. Это там, где наши летние «дачки» находятся.
-Это столб со звездой и стрелой под ней?
-Точно! Именно там, берет начало тропа. Там на всем протяжении такие знаки есть. Вот по этому направлению и идти надо. А места там удивительные!
Но послушать историю, ребятам так и не удалось: во дворе заурчал мотор машины.
-Ирод вернулся! – Всполошился Вадимыч. – Нельзя вам ему на глаза попадаться! Сейчас я вас своим ходом проведу.
Вадимыч провел их на склад, к незаметной двери со звездой.
-Это еще со времен графа, известный мне ход. Здесь можно через весь подвал пройти – если двери знать. Возьми ключ, двери можно из подвала открыть – главное, ключ иметь! Ключ потом вернете!
Ошеломленные услышанным, ребята прошмыгнули в подвал, потом в интернат, быстро разделись и легли в кровати.
Витьке послышалось, что Сарыч облегченно вздохнул. А может быть, просто показалось. Он долго ворочался, пытаясь осмыслить узнанное. И словно откликаясь, ворочался на своей кровати Сарыч.
-«Интересно, где он был!» - подумал Витька. –«Что не дает ему уснуть?»
Последнее, что он слышал, прежде чем уснул – скрип кровати под Сарычем.


Начало тропы. Крель Сарыч.

Сарыч не спал до самого утра. Сегодня он уезжал из интерната. Но не в город, как думали ребята, а в Малышевку. Уже которую ночь, снился ему голос, который приказывал ему поехать в Малышевку, к старым воротам бывшей усадьбы и прислушаться к тому, что он услышит. Так он и сделал, как только Орловский уехал из интерната. Он сел на электричку, вышел из нее в деревне, и отправился к «дачкам». Там подошел к столбу, что остался от бывших ворот, прижался к нему.  И словно перенесся в далекое прошлое. Он уже был не найденышем без роду и племени, а молодым графом. А рядом с ним стоял не Севка, и не ему он говорил.
-Послушай, друг мой, Григорий. Сегодня мы с тобой видимся последний раз. Много лет пройдет, когда мы увидимся снова. И тогда придет к тебе мой внук, и скажет: «Ты был другом моего деда, будь же другом и мне! И тогда ты проводишь его по тропе, чтобы мог он вернуться на Рею. Ибо придет его час – исправить ошибки, что совершил наш далекий предок. Придет его время возвращения! Ибо он – последний. И ему дано закончить изгнание креля Сарыча.»
И вот теперь, лежал Сарыч без сна. И слушал историю своей жизни, похожей на сказку. И толи спал, толи не спал, еще не веря до конца в услышанное. И тут услышал ясный голос, заставивший его подскочить.
-Здравствуй, мой далекий внук! Крель Сарыч, Сашка Найденов! Я передаю тебе свою память, как когда-то передал мне мой отец. 25 мая, исполнится тебе пятнадцать лет. Хоть и родился ты на Земле, корни твои находятся на другой планете. По стечении судьбы, спасла тебя собака, имя которой ты носишь. Здесь, на Земле, зовут тебя граф Александр Малышкин. И так вышло, что живешь ты в своем бывшем имении. А на Рее, твой род идет от крелей, правителей рода людского. От креля Сильвера, принесшего Рее великую беду. Перед революцией, пришлось нам с семьей бежать заграницу. Был у меня сын, да пропал во время войны в России. Только сейчас мне открылась его судьба. Во время войны, он в Россию вернулся, воевал за Родину свою. А после войны, попал в лагеря. И потерял память. Долго по больницам лежал. Потом в городе прижился. За год до твоего рождения, перед самой смертью, встретил он девчонку, которая его приютила. Не ищи свою мать. Непутево она жила, и непутево погибла. Не была бы она пьяна, не бросила бы тебя на дороге. А протрезвела она уже на том свете. Вот ведь, как получается: первого креля спасла собака, чьим именем мы назывались. И тебя спасла собака. Носи же ее имя с благодарностью. Мой дед младенцем пришел на Землю, мой внук уйдет на Рею. Исполни все, что тебе надлежит на Земле. А потом найди моего друга Григория. Он поможет тебе. А теперь прощай, внук мой далекий! Больше всего, хотел я с тобой повидаться – да не судьба! Есть у меня еще долги на Земле, а времени почти не осталось.
Голос, словно испуганный сигналом побудки, исчез. И Сарыч понял: сейчас, в это самое время, умирает его дед в далеком нерусском городе, на берегу чужого теплого океана. И не надо объяснять Сарычу, кто такой друг Григорий – он знал, что это старый сторож Вадимыч. И к нему отправился Сарыч. Но не в сторожку, а домой. Кто сказал, что не знает он адреса? Вчера, да, не знал. Теперь знает. И знает, что ждет его Вадимыч. Что именно с ним говорил его дед, попрощавшись с Сарычем. О многом им надо поговорить. И не важно: где сейчас Орловский, и будет ли его искать? Когда будет надо – он окажется на месте!
Бедный Севка! Для какой судьбы, родила его непутевая мать? Если бы сказали ему, что он предаст Витьку, спасшего его жизнь – разве поверил бы он в такое?
Севка напрасно искал Сарыча. Его не было весь день. А Севка хотел узнать – что ребята будут делать с найденной картой? Ну, не верил он, что найденная карта розыгрыш! Была у него уверенность, что ведет она в края далекие, где он будет счастлив, как снится ему во сне. И когда увидел он, что ребята побежали в котельную, прокрался следом за ними. Сарыча, который помогал ему подняться на шаткий балкон, рядом не было, а услышать разговор очень хотелось. И Севка рискнул: оттолкнулся посильнее, чтобы перелететь пустоту. У него получилось, только влажные ладони заскользили, отпустили перекладину. И полетел Севка с жалобным чаячьим криком вниз.
Витька – вот кто его спас! Витька, потом, и сам не мог понять, как ему это удалось. Между ним и летящим Севкой, были все остальные ребята. Как он перескочил через них – никто не помнил. А Витьке показалось, что падает Севка прямо на него. И он, как во сне, поднял руки, и поймал его. Севка лежал у него в руках бессознательной куклой. Витька прижал его к себе, и бросился в медпункт. Одна мысль была: скорее ему помочь! И тут события завертелись как калейдоскоп! В холле стоял Орловский. Увидев неподвижного, обмякшего Севку, он испуганно спросил:
-Что с ним?
-Он упал, - скупо сказал Витька. Ему в медпункт надо. – Витька не собирался говорить, что именно произошло. Орловский его понял.
-Неси к медсестре! – Севка не Витька – сопротивляться не сможет.
Когда Севка полностью пришел в себя, Орловский гневно крикнул:
-Так, это ты во всем виноват! Ну-ка, признавайся! Я проверю – ребята мне уже все рассказали!
И попался Севка! Стараясь выгородить ребят, он торопливо рассказывал о происшедшем. И нечаянно сказал об их разговоре.
-Что? Бежать? Ну, я с ними иначе поговорю!
От ужаса сказанного, Севка опять потерял сознание. А Орловский пошел к ребятам. Но он помнил, как Витька доставал нож, когда он пытался с ним расправиться. Это было полгода назад. Орловский хотел избить его. Вот тогда, Витька достал самодельный нож, приставил к своей шее и побледнел от ненависти:
-Только тронь! Порежу себя! Придется скорую вызывать! А там я скажу, что это ты!
С тех пор, Орловский не пытался его бить. Но от карцера и стояния «под флагом», его никто не мог защитить. Войдя в кабинет, Орловский приказал:
-Вывернуть карманы! Заморышев сказал, что вы курили!
-Ребята вывернули пустые карманы. И только увидев злую радость в глазах изверга, Витька все понял. И тут же ощутил, что не боится! Главное, выпустить ребят. Не зря же он ходил в кружок по борьбе! Прикрыв подбородок, он с размаху распрямился, ногой отшвырнув изверга.
-Все в вестибюль! – Скомандовал он.
В вестибюле, где полно свидетелей, Орловский не посмеет их избивать!
Но он не ожидал другого: Димка Косточка, споткнувшись о ноги Орловского, оказался в его руках.
-Назад! – Кричал Орловский. – Все назад – иначе, ему будет плохо! Фомин, Закрайний, ко мне!
Кричал Димка, вырываясь из его рук, кричали ребята, не понимающие происходящего. И тут все перекрыл отчаянный, на грани срыва, голос:
-Сарыч! Спаси их! – Это кричал, вырываясь из рук Марты, полуголый Севка!
И тут прозвучал спокойный повелительный голос:
-Отпусти ребенка, Орловский!
И такая сила звучала в этом голосе, что все невольно замолчали: кто это?
Это был Сарыч. Но не мальчишка, а внезапно повзрослевший, умеющий отдавать приказы, и не сомневающийся, что его приказы будут выполнены. И Орловский, невольно, подчинился. А Сарыч сделал перу шагов, отодвинул Марту и обнял дрожащего Севку. И только тут, Орловский пришел в себя.
-Что ты сказал? Да я тебя!
-Ничего ты не сделаешь, - все так же спокойно, ответил Сарыч. – Твое время кончилось. Завтра я еду в центр. Компромата на тебя, у меня много собрано. Ты за все ответишь.
И тут, все заметили, что Орловский испугался! Но поняв, что его испуг заметили, он заорал:
-Милицию? Да я сам на них в милицию заявлю – за нападение на педагога! Фомин! Моржова и компанию – в карцер! А с тобой я потом разберусь!
-Сарыч, не отдавай меня ему! – Испуганно просил Севка. – Я нечаянно ребят предал. Он сказал, что ребята признались.
-Успокойся, Севка, ребята не сердятся на тебя! Так, Витька? –Он в упор посмотрел на Витьку. Витька ответил таким же прямым взглядом.
-Так, Сарыч. Мы же понимаем, что Орловский тебя обманул, Севка. Будь осторожен, крель Сарыч! Тебе грозит беда!
-Спасибо за предупреждение, - отозвался Сарыч и улыбнулся. – Ты извинил меня за розыгрыш?
-Карта – розыгрыш?
-Я так думал. Но нет, она настоящая.
Тут подошел Фомин и разъединил их. Витька сделал шаг, повернулся к Сарычу и повторил:
-Будь осторожен.
-И вы будьте осторожны! Счастливой дороги! И до встречи на Рее!
Витька посмотрел удивленно, но Фомин дернул его за руку, уводя за собой.
Сарыч повернулся к Орловскому.
-Не пытайся что-нибудь сделать с ребятами. Я не шучу. Компромата у меня достаточно. Севка, одевайся, пошли.
-Он никуда не пойдет!
-Он мой друг. И ты ему ничего не сделаешь. Он идет со мной!
И Севка, друг Сарыча, торопливо натянул майку, и взял Сарыча за руку.
А ребят, Фомин запер в маленькой темной и душной комнатушке в подвале.
Чтобы ребята не боялись, Витька рассказывал истории. Когда все успокоились, Валерка спросил:
-Витка, а ты почему назвал Сарыча крелем?
-А ты разве не понял, что он и есть тот крель Сарыч, о котором говорил Вадимыч?
-Ты уверен?
-Да. И сам Сарыч знает уже об этом.
-А что он говорил о дороге?
-Я и сам не понял. Что-то о счастливой дороге и встречи на Рее.
-Но мы же никуда не едем? Или нас Орловский освободит?
-Может и освободит. Только, никак не он. Спи, давай. Вон, ребята все спят.
Усталость и темнота, быстро усыпили ребят. Последним уснул Витька.

Тропа. Вадимыч.

Где-то за стеной, глухо хлопнула дверь, и Витька проснулся. Послышались легкие шаги, приблизились. Зазвенела защелка и в карцер хлынул свет от лампочки.
-Ребята, вы здесь?
-Здесь, Севка. Тебя Сарыч послал?
-Ага. Сарыч сказал, что вам надо уходить. Орловский что-то придумал, а Сарыч ушел, сказал, что у него дела.
И тут погас свет, хлопнула, закрываясь, дверь подвала. И ребята услышали скрежет ключа.
-А как же мы? – Испуганно спросил Севка.
-Уйдем, - успокоил Витька. – Подожди, спички найду!
-Не надо спички, у меня фонарик.
-Так что же ты молчишь?
-Забыл от испуга. Я темноты боюсь!
-Чудо ты мое! – Вздохнул Витька. – Ну, доставай свой фонарик!
Фонарик был тусклый.  Витька взял Севку и Димку за руки, Валерка и Женька, остальных ребят.
-Сначала на кухню пойдем, потом на склад и к Вадимычу.
-Зачем на кухню? – Удивились ребята.
-Запасы надо сделать. Чем мы питаться будем в пути? А на складе, надо одежду подобрать. Севка, тебе придется идти с нами. Не боишься?
-Куда, по карте? Ага, не боюсь. Я и за вами следил, чтобы по карте идти. Чтобы следом за вами.
-Вот и придется, следом за нами, - вздохнул Витька.
Пройдя в закуток, Витька осмотрел двери. Вспомнив, как открывал двери Вадимыч, он пригляделся: Штырь находился на месте. Повернув его, он нажал на дверь. С громким скрежетом, дверь отошла в сторону, открыв проход на кухню. В высоких шкафах и ящиках, лежали продукты и овощи.  В углу лежали пустые мешки, пакеты и пакетики.
-Валерка, бери большой пакет и насыпь ведро картошки. Женька, ищи крупы. Насыпь рис и гречку. Соль не забудьте и сахар.
-Витка, тут колбаса и консервы. Брать?
-Возьми. Пару палок и по банке консервов. Масло растительное возьмите, в пластиковых бутылках. Севка, ищите хлеб, он в хлеборезке должен быть. Черный и белый, по три батона. И хватит, пожалуй.
-Витька, здесь какао в банках, сгущенное, и печенье. Давай, возьмём? А то, вдруг, вкусненького захочется?
-Ладно, возьмем пару банок и три пачки печенья и две пачки чая. Мы не донесем. Нам еще вещи и палатку надо взять.
Потом они прошли на склад. Взяли ветровки, спортивный костюм для Севки, носки с запасом, и палатку со спальниками. Потом, Витька с Валеркой укладывали рюкзаки. Малышам положили по спальнику и хлеб, Женьке и Сашке, По спальнику и Крупы. Остальное утрамбовали себе. Подняв свои рюкзаки, Витька вздохнул: было тяжеловато. Одно утешало: чем дальше путь – тем легче груз. Потом надели ветровки, подхватили два котелка и пошли к двери. Витька молился, чтобы дверь была открыта. Но тут, дверь распахнулась. В проеме стоял Вадимыч.
-Все взяли? – Деловито спросил он. – Спички и Топорик не забыли? – не дожидаясь ответа, потряс рюкзаки: не стучат?
-А зачем? – оторопело спросил Севка.
-А чем дрова для костра будете заготавливать? Руками? Нет, Сарыч велел мне вас хорошо собрать. Вот вам горелка и сухой спирт. Если, вдруг, ночью чаю захочется. А это ваш фонарик и батарейки к нему. Я докупил еще. Севка темноты боится.
-А что это такое? –Посмотрев в пакет, спросил Севка.
-Это такая горелка. Ставишь на ровное место стойку, на решетке зажигаешь таблетку спирта – и чай готов. Теперь, давайте, проверим, что вы взяли.
-Не надо проверять. Я записал все, что мы на кухне взяли. Хотел у тебя оставить.
-Это вы молодцы! Сейчас пойдем ко мне домой, вы выспитесь, а с первой электричкой, мы поедем в Малышевку. Я вас провожу к началу тропы, переправлю на тот берег. Я бы с вами пошел, да Сарыча одного не оставишь.
-А где Сарыч?
-Полчаса назад, сел в поезд. Поехал в областной центр. Ему надо дела здесь доделать, потом он вас нагонит.
Утром, после завтрака, Вадимыч закинул на плечо свою котомку.
-Ну, ребятки, пришла пора вашей дороги. Пошли, скоро электричка.
-А Орловский нас не застанет?
-Нет. Теперь он вам уже не страшен. Так Сарыч сказал, так и будет. В серых, росных сумерках, они сошли с электрички и пошли, вслед за Вадимычем, к реке. В деревне за ними увязалась собачонка, но, когда они сели в лодку, то она осталась на берегу, нервно взлаивая. Когда лодка отошла от берега, она прыгнула в воду.
-Можно, мы ее с собой возьмем? – Вытаскивая собаку из воды, спросил Севка.
-Можно, Севка, пусть идет с нами.
-Вот видишь, Малыш, - шепотом подбодрил собаку Севка, прижимая к себе. – Ты теперь с нами будешь. Мы тебя не обидим.
И Малыш прижался к нему, доверчиво заглядывая в глаза.
На другом берегу реки, рядом с лесом, стоял такой же столб со звездой, что и около «дачек», стрела под которой, указывала на лес. Углубившись в лес, они прошли до следующего столба, где и остановились. Вадимыч разжег костер и поставил вариться кулеш.
-Вот так и готовьте. Пол котелка воды, большую кружку крупы и банку тушёнки. Соль кладите, когда сварится – чтобы не пересолить. В походе надо готовить иначе, чем дома. Чай заваривайте прямо в котелке.
Когда они поели, Вадимыч заговорил о тропе.
-Первые семь знаков вы не пропустите – тропа вдоль ручья идет. Когда ручей повернет, идите строго по стреле. Через тысячу шагов, ищите следующий знак. Это будет или камень, или пирамидка из камней. Впрочем, думаю, какая-то тропинка там осталась: осенью туда один человек ходил.
-Что за человек?
-Ну, вам о нем незачем знать. Он к Сереге моему приезжал из Москвы. Я думал, он останется, хотел ему домик свой подарить, тот, что в Малышевке. Он про графа все расспрашивал, потом в лес ходил, к болоту. А потом уехал назад. Я тогда как раз в больнице лежал. Он Сереге привет для меня передавал. Он мне про графа рассказывал, что встречался с ним заграницей. Хороший был человек. Не знаю, увидимся ли мы с ним снова? Да, про что это я? А, тропа. Она ведет до болота. Там раньше домик был, но вряд ли остался целым. Но это не страшно: время сейчас теплое, зверья никакого нет. Еще когда лагеря неподалеку были, все зверье вывелось. Зверь, он страх издалека слышит. Хоть лагеря те снесли, но зверя это не вернуло. Да, пока не забыл, Сарыч ваши запасы принес. Он просил передать, что взял ваши деньги. Они вам не понадобятся, там, на Рее, денег давно нет. Зачем детям деньги? А Сарыч сказал, что на планете остались только дети, вечные дети. Не понимаю я этого: как могут быть только дети, тем более вечные?
Ребята, услышав про планету, где жили вечные дети, пристали к Вадимычу с вопросами. Тот, как мог, рассказал им историю, что слышал от графа в далеком детстве и что рассказал ему Сарыч: про проклятие креля, про изгнание на Землю, про то, что пришел срок исполнения пророчества. Единственно, о чем не рассказал – о том, что ребята придут как защитники. Он и сам этого не знал. Возможно, не знал об этом и сам Сарыч. Иначе, разве бы отпустил их Вадимыч одних? Но, видать, дела ребят на планете, были скрыты от него. Судьба берегла их, даря незнание. Ни ребятам, ни Вадимычу, ни Сарычу, неизвестно было: что их ждет впереди. И кто их ждет.


Путь на Рею. Лес. Тропа.


На ночь, ставить палатку не стали: было тепло и сухо. Ребята расстелили спальники под деревом, чтобы не намокнуть от росы. Утром, прежде чем расстаться, Вадимыч обнял Севку.
-Прощай, друг Всеволод. Вот ведь, как получилось: я был другом Сарыча в детстве, ты – друг его внука.
Он перекрестил Севку, потом всех ребят. Взял Витьку за плечи.
-Ты старший, Виктор. На тебе главная ответственность. Тебе и тропу вести. Пусть твоя дорога будет легкой. Не хотел вас одних отпускать, но тут должен быть: Сарычу помощь нужна. Ну, прощайте, ребятишки! Да, чуть не забыл: тут, в котомке, сладенькое. Скучно или страшно станет – отведайте.
Он еще раз, уже всех вместе, перекрестил ребят. Повернулся, ссутулившись, и пошел назад, не оборачиваясь.
Ребята молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся в лесу. Потом надели рюкзаки и пошли в другом направлении. Сначала, они были молчаливы, но потом природа взяла свое. Они с удовольствием разглядывали деревья, спускались к ручью. К полудню, посмотрев на малышей, Витька сделал привал. После обеда, малыши уснули.
-Нам придется дольше идти, из-за малышей. Сегодня еще один переход сделаем, когда малыши проснуться. Главное, чтобы погода не изменилась.
После обеда, ребята прошли еще два указателя, остановившись на ночевку. Следующие два дня, прошли так же приятно, как на прогулке. Но к вечеру, небо затянули тучи. Ребята впервые поставили палатку. Ночью полыхнула молния и загрохотал гром, заглушая крики ребят. Витька думал, чем отвлечь малышню? И тут вспомнил о какао!
-Валерка, доставай горелку и какао с печеньем! Я за водой!
Едва он выскочил из палатки, яркая молния расколола небо, грянул оглушительный гром, заглушая вопли малышни, и грянул ливень! Пока Витька добежал до ручья, зачерпнул воды и вернулся, он был мокрым до нитки. Валерка, добрая душа, уже достал сухую майку и трусы с носками. Витька переоделся, мокрое белье, повесил на веревки от палатки. Валерка успел уже зажечь таблетки спирта и поставить на держак котелок. А когда разлили какао по кружкам, достали печенье, и гроза прошла, и страх ушел. По тугой парусине, тихо шелестел мелкий дождь.
Утро встретило тем же тихим дождиком. Он шел до самого вечера. Витька думал, как просушить мокрую одежду. Вечером, растянув над костром веревку, Витька сушил одежду и прислушивался к покашливанию Димки. Утром, Димка был скучным и печальным. И все поняли, что он заболел. До конца пути, оставалось еще два перехода. И Витька решил идти дальше. Когда скатали палатку, он решительно пристроил ее к своему рюкзаку. На удивленный взгляд Валерки, сказал.
-Ты рюкзак Димки возьми. Так, ребята. Идем без дневного отдыха. Потерпите, Димка к ночи совсем заболеет. А там избушка. Пусть и разрушенная, но лучше защитит.
Но их ожидал приятный сюрприз: избушка была целой и даже отремонтированной. Ребята подошли к двери, символично закрытой на колышек. Под целлофаном, была записка: «Проходите и пользуйтесь!» Витька, который уже час нес Димку на руках, распахнул двери.
В избушке была печь и широкие нары. Над столом, на полке, стояла лампа, полностью заправленная керосином.
-Валерка, собери дров, растопи печь! Женька, расстели спальник!
Положив Димку на спальник, Витька осмотрелся: избушка состояла из одной комнаты, посреди которой, стояла печь. Под столом был большой ящик, на полке, кроме лампы, стояли несколько книг и лежала тетрадь. Сверху тетради была еще одна записка: «Тому, кто придет. Я ушел на Рею. В дневнике написано, как меня найти. Пользуйтесь всем. Дрова за баней. Продукты в ящиках. До встречи. Василий Король.»
Пробежавшись глазами по книгам, Витька вскрикнул: на полке был «Справочник фельдшера». Не отвечая на вопросы ребят, он схватил книгу.
-Севка, посмотри внимательно: если у него такая книга, может быть, и аптечка побольше нашей?
Аптечка была, да еще какая! Было такое ощущение, что здесь пытались открыть фельдшерский пункт. Пока ребята устраивались, топили печь и готовили еду, Витька штудировал «Справочник фельдшера». Сначала, его привели в отчаянье латинские названия, но потом, он нашел в конце книги перевод, и успокоился. После обеда, он измерил Димке температуру, прослушал легкие. Для сравнения, он прослушал всех ребят. И пришел к выводу, что у Димки, скорее всего, начинается бронхит. Температура была высокая и кашель. Достав нужные лекарства, Витька напоил Димку. И молил бога, чтобы не пришлось делать уколы. Но на следующий день, Димке стало хуже. Испортив пару ампул и шприц, Витька, используя спальник вместо тренажёра, научился делать уколы. Сняв с дрожащего Димки трусики, он тщательно сверился с указанием, и решительно вколол иглу. Димка не только не пискнул – не пошевелился. Будь здесь настоящий врач, он бы капризничал, как все больные дети. Но тут, он терпел, понимая, что Витьке так же трудно, как и ему. Так же, Витька учился ставить банки: вся нога у него была в кружечках, зато банки на спине Димки, держались крепко.
На третий день, температура у Димки снизилась. Все вздохнули с облегчением. И они стали читать дневник Василия Короля.


Дорога на Рею. Дневник Василия Короля.


Началась эта удивительная история, более 15 лет назад. Меня отправили на стажировку к далекому теплому океану, в океанологическую лабораторию. Этого старика, в потертой, но опрятной одежде, я встречал часто: городок небольшой, народу мало. То около лаборатории встречу, то в кафе, то на берегу. Через некоторое время, мы стали здороваться. А потом он подошел ко мне в кафе.
-Разрешите с вами познакомиться, молодой человек.
Я разрешил. Русская речь, в этих местах, не редкость: и современных русских немало было, и тех, кто бежал из России в революцию. Старик был примечательной внешности: Высокий, по-военному прямой, несмотря на возраст. Лицо узкое и красивое: большие песочные глаза, с опущенными уголками, прикрытые тяжелыми веками; нос мясистый и прямой, с немного повисшим кончиком и твердые губы, со скорбными складками, следами пережитых невзгод. Подобное лицо, я видел в музее, вот только, художника не помню. Звали его Александр Александрович Малышкин, бывший граф, из далекого сибирского городка. Сначала он расспрашивал меня о России. Потом рассказывал о своем городке, который часто видит во сне. О сыне: «Он воевал в Сопротивлении, потом, вместе с бежавшими военнопленными, ушел на север, к русским. Да так и пропал навсегда. Да и один ли он пропал на дорогах войны?»
Не помню, когда он мне рассказал свою историю, похожую на сказку или легенду: про Рею, дорогу, что ведет на нее, через болото, про проклятие креля. Я принял все это за сказку: кто в наше время - то время – поверит в пришельцев с другой планеты?
Когда закончилась стажировка, и я возвращался в Москву, Он сказал удивительные слова.
-Мы с тобой еще встретимся. Только не так, как сейчас. И ты поймешь, что все мною сказанное – правда. Ты сам побываешь на Рее.
Как только я вернулся домой, я сразу забыл и эту историю, и графа. А вспомнил только в этом году.
Летом наш институт закрыли, и я оказался безработным. Признаться, я запил. И одно меня радовало: что не успел жениться и детей не родил. Не за кого тревожиться. Пил я почти все лето. А потом приехал мой однокурсник из Сибири, Сергей. Два дня он молча наблюдал за мной, потом разогнал собутыльников, которых я, признаться, совсем не знал, и твердо приказал:
-Даю тебе три дня! Оформляй свои дела в Москве, и поедешь со мной.
-И что я у тебя буду делать? У тебя, что, море вырыли? Я ученый, океанолог!
-Пока просто поживешь. Или у меня, или у деда в Малышевке. Ты что, не замечаешь, что спиваться начал? Ну, закрыли институт! Но у тебя же куча материала собрана – пиши книгу! Или уезжай – тебя же не только в России знают. Если не здесь, то там, точно примут! В общем, так! Я сейчас уезжаю в Егорьевск на три дня. Приводи жилье в порядок, собирай свои труды – и едешь со мной. Билет на самолет, я тебе уже купил. Ты должен быть готов! Ясно? Иначе, я тебя насильно увезу.
Впервые за долгое время, я лег спать трезвым. Проснулся с головной болью. Но пить не тянуло – следовательно, не совсем я пропащий! С утра занялся генеральной уборкой. Устал смертельно, но закончил все до ночи! Испытал великое удовлетворение полученным результатом! За полночь, лег в кровать, закурил, и стал размышлять о словах Сергея. О том, что он прав, у меня даже сомнений не возникало. Было стыдно за себя. Почему, я так пошел в разнос из-за такой мелочи, как закрытие института? Ну, закрыли, ну остался без любимой работы! Но я же еще в мае раздумывал: принять ли мне приглашение на работу в США!
А потом я успокоился со своим будущим, и уснул. Не знаю, что меня разбудило: мне показалось, зазвонил телефон. Но повторного звонка не было. Я закурил сигарету, и лежал, бездумно глядя в темное окно. И вдруг, ясно, словно рядом с собой, я услышал голос:
-Приветствую вас, Василий!
Странно, но я сразу узнал и голос, и старого графа, хотя не вспоминал о нем ни разу! И не удивился его голосу, словно, это обыденность: слышать в ночи голос далекого знакомого!
-Дорогой мой друг, если вы позволите вас так называть?
Я ничего не ответил, только подумал, что мне приятно такое обращение Александра Александровича. И что быть ему другом, мне даже лестно. Судя по всему, он меня услышал, его голос потеплел.
-Помните, я вам обещал, что мы с вами еще встретимся? Вот и пришло это время. Поезжайте вместе с товарищем, в его город. Сергей, внук друга моего детства, Григория. Они живут в том городе, где волею судьбы, оказался мой внук, Александр Найденов. Он живет в интернате, там, где работает дед Григория. Сергей, тоже частый гость у ребят. В следующем году, придет срок моему внуку возвращаться на Рею, ибо, сроки близятся. Василий! Я прошу тебя помочь ему и ребятам в трудном пути! Тебе я доверяю судьбу внука и ребят! Приди к Григорию, он покажет тебе начало пути. Постарайся все разведать! Крель, все-таки, ребенок, хотя ему исполнится 15 лет. Подготовь для них все! Там избушка была. Подремонтируй ее, как сможешь. В мае у нас, порой, и снег может пойти. Рея необычная планета. На ней живут только дети – вечные дети. Я не знаю, что тебя там ждет – скрыто это от меня. А кроме как на тебя, мне надеяться не на кого. Василий, не знаю, как на Земле, но в Москве ты больше жить не будешь. Связала нас судьба нитью крепкой. И бежать от нее невозможно. Прими к сведенью, когда будешь ремонтировать избушку, что следом за тобой пойдут дети. Приготовь побольше продуктов и дрова заготовь.
Я усмешливо подумал: «Ишь, как волнуется! Да сделаю я все так как надо – если правда все это!»
-Вот и хорошо! – Пришел отклик. – Да не разыгрываю я тебя! – Граф тоже перешел на ты. – Ну, прощай, друг Василий! Передавай от меня привет Григорию. Скажи, что я с ним потом поговорю, когда время придет. У меня сейчас времени мало – дела надо доделать!
Когда голос затих, я подумал: какой интересный сон! Но тлела в руке зажженная сигарета – не мог же я наяву курить сигарету, зажженную во сне?
Утром я не раздумывал. Набрал номер телефона своего знакомого.
-Ты хотел купить мою квартиру? Еще не передумал? Если за два дня успеешь все оформить – то я продам!
Знакомый приехал через пол часа.
-Давай, поехали! Я договорился: сегодня все оформим!
Не знаю, во сколько ему это обошлось, но к вечеру, все документы были оформлены. На следующий день, он уже избавился от мебели, оставив два дивана и кухонного уголка со столом, который я как-то сам сделал, находясь в отпуске.
-Это я себе оставлю! Жаль такую красоту отдавать! Знал бы, что ты такой мастер, давно бы нашел тебе применение!
Свой старенький «жигуль», я продал ему же. Как он сказал: сыну для учебы.
Когда приехал Сергей, он был ошарашен.
-Ну, ты даешь! Не думал, что так буквально все примешь!
-Ты тут не при чем. Просто я понял, что в Москве мне больше нечего делать. Вот к тебе съезжу, осмотрюсь, может быть, еще куда подамся. А квартира – деньги есть, куплю! А может быть и дом.
-Ну, в своем доме, ты у деда можешь пожить, а если понравится – то и остаться. Так. Билеты у нас уже есть. Осталось дедовой детворе подарки купить. И можно ехать.
Узнав, о какой детворе шел разговор, я предложил свою помощь, благо, деньги у меня были. Я спросил Сергея, чего им не хватает больше всего?
-Семьи им не хватает, - вздохнул Сергей. – Но ты это вряд ли поймешь.
Вот тут он был не прав: понять, что такое жить без семьи, я очень даже мог. Сам в детстве не знал ни имени, ни фамилии. Василием Королем, меня назвал инспектор милиции, который меня нашел на помойке. И к нему я приходил, про себя называя его папой. Он тоже меня любил, но в то время, одиноким не разрешали усыновлять детей. И все-таки, я был ему благодарен: за то, что вместил он в мое детство любовь и верного друга.
Поразмышляв, мы решили купить детям компьютер, с играми и программами. А также, библиотеку фантастики.
Про городок, могу сказать одно: таких много по России разбросано – с низкими домами, узкими тротуарами и улочками, с церковью, видимой с любого конца. Церковь была реставрирована и действовала. Ради интереса, решил в нее заглянуть, хоть человек я неверующий. Хмурый служитель, перед входом, потребовал с меня плату, заставляя, так же, купить свечу. Когда я сказал, что поборы и вера не согласуются между собой, служитель перекрыл мне дорогу. Так что, я повернулся и ушел. Тут, пожалуй, и верующий пошатнется в своей вере, что говорить обо мне, атеисте?
Интернат располагался в старинном красивом здании, несколько обветшавшем за последние годы.
-Мой дед, когда-то, прислуживал графу, когда они с ним детьми были, сказал Сергей. – Дед считал графа своим другом.
-А я ведь, встречался с графом, когда на стажировке был! Он тоже говорил о друге Григории! – Я рассказал Сергею о встрече с Александром Александровичем. Сергей удивленно покачал головой:
-Бывает же такое совпадение? Ты деду расскажи. То-то порадуешь его!
Дед Сергея, Вадимыч (и ты меня так зови. Меня даже Сергей, порой, так зовет), действительно, обрадовался услышав о графе.
-Жив, значит, крель Сарыч! Ты давай, рассказывай!
Услышав, что граф вспоминал о друге Григории, он прослезился, отлучился не на долго, и вернулся с бутылкой водки. На ворчание Сергея, он отмахнулся;
-Не ворчи! Где Василий, где граф, где я – а связало нас одной веревочкой!
Сергей махнул рукой, и пошел по своим делам, а мы с Вадимычем, долго сидели за столом, разговаривая о графе. Услышав, почему я сюда приехал, он задумчиво сказал:
-Не похоже это на сон. Я помню, как о похожем мне граф рассказывал, перед тем, как они уехали за границу. А тропа эта есть. Я и сам по ней ходил. И однажды провел по ней беглого из лагерей. В то время у нас тут лагерь был. Нехорошее место. Потом, перед войной, его ликвидировали. Там, в основном, ученые сидели. У этого фамилия была странная – Делар. Но вот что странное: когда сама, еще мальчишкой, ходил, было там болото, как Сарыч говорил. А когда этого ученого повел, там какие-то горы и море были. Даже не знаю: куда он попал тогда?
-А что он за человек был?
-Да ученый, как и ты. Человека изучал, из чего он состоит.
-Генетик, что ли? Тогда многие в лагерях пропали.
В-Возможно. Я не помню. Он все сокрушался, что Сталину неверные советы дают. Все порывался письмо написать. Совсем, как мальчишки наши. Да сам себя и отговаривал: Не дойдет до вождя письмо, не допустят враги, что рядом с ним притаились. Мы с ним долго на болоте сидели, пока я ему ногу лечил. О многом разговаривали.
-Так и говорил? – Недоверчиво спросил я. В наше время, многое о лагерях говорили. Но, чтобы взрослые и ученые люди так рассуждали, я нигде не читал.
-Ты не думай, что я вру, - не обиделся Вадимыч. – Тогда многие так думали. За что и поплатились. А может быть, и правда это, про врагов. Не зря же, перед войной, многие, кто в караульных тогда ходили, сами поплатились потом. Да что один Ирод может с людьми сделать – это я по детишкам нашим вижу!
-Что за Ирод?
-Да появился тут один. Орловский. Над детишками издевается. Но если он Сарыча тронет, я его сам уничтожу! И что-то мне подсказывает, что придется мне с ним столкнуться.
-Сарыч? Так ты знаешь, что внук Александра Александровича здесь находится?
-Так это правда? Я не ошибся? То-то малыш обрадуется!
-Погоди, Вадимыч, рано ему еще знать об этом? – Я не понял, почему так ответил. Вадимыч, тоже, смотрел на меня с удивлением.
-Ты сейчас его голосом сказал, Сарыча.
-Может быть, и он моими губами говорил. Но я согласен: рано ему все знать. Вот придет срок – сам все узнает. А ты мне покажешь тропу?
-Да вот, через пару дней, и покажу. Только, самому придется идти – меня ноги плохо слушают сейчас. А вы вечером в интернат приходите. Серегины крестники уже спрашивали, когда он появится.
-У него и крестники есть?
-Как не быть! Он со своими ребятами, частый гость в интернате. Только это и удерживает детишек от Ирода. Ты не думай, он только с виду ворчливый и неприступный. С ребятней он добрейшей души человек.
В интернат мы пошли на следующий день. И я понял, что Вадимыч был прав. Ребятня встретила его криками радости. Распотрошив рюкзаки, они с удовольствием встречали подарки. Компьютеру, они радовались меньше. Кто-то из ребят сказал:
-Ну, да! Так и даст нам Орловский на нем играть! Запрет у себя или загонит.
-А вот этого не будет! – Категорично ответил Сергей. – Компьютер только ваш, дарственная оформлена. И мы с ребятами присмотрим, чтобы он был на виду! Это ваша личная собственность! Мы будем каждый день приходить, учить вас с ним обращаться. К новому году, наши подарят еще один. Я еще в городе поговорю: возможно, целый компьютерный класс соберем.»
-Подожди, Витька, - остановил чтение Валерка. – А мы же знаем этого Василия! Помнишь, в сентябре приходил? Когда Орловский хотел комп прикарманить? Пришел, пригрозил полицией.
-Ага! – подпрыгнул Севка. – Это Сарыч узнал, передал через Вадимыча! А потом, милиционеры часто приходили! И даже подарили второй комп!
-Не, второй был от Сергея с бригадой?
-Сергей нам на Новый год подарил, а милиция в ноябре! Когда нас на день милиции водили на экскурсию к себе!
-Точно! Слушай, Севка, а откуда Сарыч про комп узнал?
-А он многое знал. Только не знал, как с Орловским бороться. Писать бесполезно – у него баба на почте была, ему всю переписку отдавала.
-Я подозревал подобное. Поэтому мы и бежать решили.
-Ага! Мы с Сарычем слышали об этом. Только не думайте, что вас хотели предать.
-А мы знали, что вы следите. И не особенно прятались. И знали, что не выдадите. То, что случилось – это не твоя вина. Ты не огорчайся, такое с каждым могло случиться. Ладно, на сегодня хватит. Димка, ты как себя чувствуешь?
-Да, вроде бы, ничего.
-Градусник поставь. Если не будет температуры, таблетки давать не буду. И приготовься: укол буду делать.
-А может быть, уже хватит?
-Нет. Тут написано, десять дней, а сегодня только девятый. Вот таблетки, если нет температуры, можно уже не давать.
-Лучше бы уколы не делал, - вздохнул Димка. - Таблетки-то, не болят.
Не только Витька, все ребята радовались, что Димка поправляется. Он уже почти не кашлял, температура спала. Только уставал быстро. Поэтому, ребята читали дневник недолго – чтобы и Димка мог слушать. Витька добросовестно исполнял все предписания, вычитанные в справочнике. Если бы Димку лечил обычный врач, он бы капризничал, как все дети. Но перед Витькой он не смел капризничать, знал, что его «врачу» так же тяжело, как и ему самому.
У Витьки совсем не оставалось свободного времени. Не каждый взрослый справиться с такой нагрузкой: присмотр за малышами, штопка носков, готовка еды. Валерка и Сашка, как могли помогали ему, но основная нагрузка падала именно на него. Как-то незаметно, его детство закончилось, и он окунулся во взрослую жизнь, заменяя ребятам отца, мать и старшего брата. Он просыпался первым, ложился последним – когда уже все давно спали. Что было бы с Витькой, если бы не Севка? С его незаметной помощью? Он то подаст нужную вещь, то просто постоит рядом, когда Витька готов опустить руки от бессилия. То просто положит ему ладошку на спину или прикроет ночью одеялом. А ведь, он еще успевал бегать и резвиться с ребятами! И его помощь была – как ладошка на спине. Но как она была дорога Витьке – эта горячая добрая ладошка! Куда дороже, чем куча слов, на которые он не был способен. Он вообще мало говорил, незаметный и тихий подкидыш. И кажется, даже не подозревал, как дорога была Витьке его тихая, незаметная помощь. Да и сам Витька этого не понимал. Просто ему становилось легче, когда рядом был Севка. А он тихо подойдет, погладит по спине – и опять побежит. А Витька улыбнется ему, и вновь занимается работой.

Дневник Василия Короля. Ворота.

«Если рассказывать подробно, это займет много времени. В общем, через неделю, я перебрался в дом Вадимыча. Он показал мне начало тропы. Осень была теплая и сухая. Я разведал тропу, дошел до болота. Избушка покосилась, окно было разбито, крыша прогнила. Я решил перебраться на зиму в избушку. Для этого, надо было закупить инструмент и материал. Руки, слава богу, растут откуда надо, справлюсь сам. Я съездил в город, закупил все необходимое и привез к лесу. Водитель удивился: как я все это переправлю? Объяснять, что переправлять не собираюсь, я не стал. Сослался на то, что мост в 20 км от поселка, и мы по привычке, переправляем все на лодках. Водитель поверил. Впрочем, так в Малышевке все делали.
Я спрятал все в лесу, потом перетащил к болоту. К холодам, избушка была готова. Я приехал в город, чтобы попрощаться с Вадимычем, но не застал его: он был в областной больнице. Жалко, что не знал, а то бы навестил. Но сейчас уже не было времени – холода наступали. Попросил Сергея передать деду привет и что я возвращаюсь назад. Сергей отнесся с пониманием. Я закупил консервов и кучу продуктов. Потом, сам не знаю зачем, купил справочник фельдшера и кучу лекарств. Посмеялся сам над собой: что поделаешь, люблю закупать лекарства впрок! Продавец поинтересовался, для какой больницы все закупаю? Говорить, что для себя самого, не стал, соврал, что для фельдшерского пункта. И тут мне вручили столько лекарства, что я обомлел! Отказываться не имело смысла: мне выписали чек. Подумал: ладно, сам виноват! Не понадобятся, передам в медпункт интерната.»
-Вот здорово, что он все это закупил! – Восхитился Сашка. – Если бы не купил, чтобы мы делали?
-Вернулись бы в интернат, - ответил Витька, подумал про себя: «если бы успели», и сплюнул через плечо. Поймал понимающий взгляд Севки, улыбнулся.
«Я едва успел перетащить запасы. Когда нес последние, пошел снег. Вернулся к избушке, я уже в настоящем снегопаде. На следующее утро наступила настоящая зима. Я остался отрезанным от мира, на всю зиму. Сказать правду – я был невероятно счастлив! До морозов, успел утеплить избушку и заложить сруб баньки. Я соскучился по настоящей работе. Работал жадно и с удовольствием. Банька мне особенно удалась. Пусть, остывает быстро – но и нагревается быстро! И дров требуется мало.
Когда болото подмерзло, разведал дорогу к воротам. Когда шел впервые, едва не утонул – гать совсем сгнила. Постелил новую прямо по льду. Придавил сверху камнями, чтобы не всплывала. Начало тропы, строго по стрелке. Потом напилил и наколол дров – чтобы не отвлекаться, когда начну изучать ворота. Вадимыч говорил, что место за ними разное. Но он не все знал. Проходов не два – семь! Разведывал все из них.
Три прохода ведут на болото. Первый – на то место, где избушка находится. Ее я тоже отремонтировал, запасов досок и стекла хватило. Дальше, пока, не ходил.
Второй выход - к продолговатому красивому озеру, окруженному болотом и горами на горизонте.
Третий выход – в душные жаркие болота, похожие сельву, даже манговые заросли есть.
Кроме этого, есть еще четыре выхода.
Один – в жаркую пустыню, с соляными камнями, разноцветными и прозрачными.
Второй – в ту страну, куда Вадимыч провел Делара. Во всяком случае, как он описывал: прекрасная долина, окруженная далекими горами. Прямо против входа, в суточном переходе, одинокая гора, похожая на исполинский замок.
Я здесь чаще всего бываю.
Третий – в похожую страну, только гор нет, слева, широкая река, а вдали – океан. До него я не доходил: далеко, дня три только в одну сторону.
Четвертый – самый необычный проход. Он ведет в фантастическую страну – черную и яркую! Черные базальтовые скалы, все сглажено, никаких острых углов. Словно стекли от жары в горькое горячее озеро, похожее на черное зеркало. И озеро, и река – все черного цвета. И только выше по течению, чужеродно, даже как-то непристойно, врывается террасами полоса лугов и кустарника, еще выше – лес. Если не показалось, за лесом, находится еще одно озеро. А над лесом, в самой вышине, нестерпимым блеском горят вечные снега далеких гор. Прекрасный, сюрреалистичный пейзаж. Ничего более прекрасного не встречал! Жалко, что спуск трудный, без снаряжения не пройти. Открытие ворот, совпадает с фазами луны. На полнолуние, открывается проход к избушке. А следом, по четыре дня, проходит открытие остальных ворот. Я их пометил цифрами, дальше идет таблица. Еще одна особенность: в какое бы время не проходить ворота, выйдешь на рассвете. Обратно можно пройти только на закате. Тут какая-то тонкость, мне пока не понятная. Иногда проходит больше времени при переходе. Однажды у меня исчезли почти два месяца земного времени. Это было на прохождении к черному плато. Пробыл там сутки – большего и врагу не пожелаешь! Днем температура поднимается до 70 градусов. Спасался, сидя в воде. Хотя и это мало помогало: к вечеру вода казалась кипятком! На другой стороне озера, видел арку, но не рискнул туда плыть: ворота никак не обозначены, открываются в воду, боялся потерять. Еле дождался открытия ворот! Прибежал в избушку, и не поверил глазам: по радио звучало поздравление с Новым Годом! А отправлялся я 3 декабря! Потом долго не решался повторить этот маршрут, но все прошло хорошо. Зато, застрял у долгого озера. Ну, тут понятно: вошел в полу фазе, пробыл три дня – вот и набежало лишнего. Потом потерял 5 дней у горьких камней. Самый невероятный случай, случился в стране Делара. Я туда шел с расчетом на три дня, хотел разведать территорию. Взял с собой полный рюкзак продуктов. Рассчитывал так: день на поход в одну сторону, день на обратную дорогу, ночевка. И на всякий случай, на непредвиденные обстоятельства. Обстоятельств было хоть отбавляй! Во-первых, на третий вечер, ворота не открылись. Вернее, открылись, но черт знает куда! Одно могу сказать: такой растительности, я не встречал нигде! Огромные фиолетовые листья, с красными оборками, едва мною не поужинали! Я нырнул назад. Именно, нырнул: проход перенес меня в какую-то липкую субстанцию, с неприятным запахом, напоминающую дрянной кофе, и вязкую, как прокисшая сметана, которая, к тому же, медленно двигалась вперед. Я уже подумывал о прощании с белым светом, если те мерзкие сумерки можно так назвать, но тут увидел, что масса движется к чему-то, напоминающему огромную пасть, способную проглотить не только меня – избушку, любовно мною отстроенную. Кажется, я пролетел обратное расстояние, даже не проваливаясь! Но это было только начало! Убедившись, что я очутился в знакомом месте, я скинул рюкзак и уснул.
Проснулся я от нежного мурлыканья. Кто-то, жестким языком, пахнувшим медом, вылизывал мне лицо. Это ни с чем не спутаешь! Если у тебя была собака – тебе это знакомо. У меня собака была. Мне показалось, что все было во сне, а явь – вот она! Моя Чара будит меня, чтобы идти на прогулку! Даже вздохнул с облегчением: значит, и гибель Чары, была сном! С этими мыслями, я и открыл глаза!
Все правильно: меня вылизывают языком! Только тот, кто находился на другом конце языка, был, явно, не моя Чара! Это было существо, метров трех, с шипами и хвостом! Мой мозг больше не желал терпеть ужасы! Я отмахнулся от видения, отодвинув язык, как занавеску. Владелец этой «занавески», со щелчком убрал язык в пасть, и заинтересованно уставился на меня. Точно, как Чара, которая, разбудив меня, следила за моей реакцией. Была у нее такая милая привычка. Я продолжал лежать. Тогда мой приятель, поступил так, как собака: поднял лапу, желая до меня дотронуться. Тут уж я вскочил! Да и любой вскочил бы, увидев над собой огромную когтистую лапу! Мой «песик» бодро отскочил в сторону. Он явно, желал поиграть, дружелюбно подпрыгивая, так, что земля дрожала. И не желал причинить мне зла, как не желает его причинить песик, прижав муху лапой. Я не хотел оказаться этой мухой. Протянув руку, я нащупал рюкзак, решив, что мне пора уходить. Но как оказалось, до него добрался игривый товарищ. Судя по всему, содержимое ему весьма понравилось – от рюкзака остались только лоскутья. Я даже разозлился, принялся ругаться. «Песик» загрустил, понял, что провинился, и лизнул меня, извиняясь. Я тут же простил его: понял, что, несмотря на размеры, передо мной просто малыш.
-Ну, и что мне делать? – потрепав малыша за шею, спросил я. – Мне еще до вечера здесь сидеть. И что я буду есть?
Малыш, судя по всему, понял меня. Он потрусил к деревьям, сорвал большой плод, похожий на дыню, одним махом отправил его в пасть и зажевал, радостно щурясь. Потом сорвал плод для меня. Я опасливо принюхался: пахло вкусно. Отрезал кусок, попробовал. Вкус был великолепный. Подождав немного – не будет ли каких последствий, я принялся за обед. Это место было мне знакомо: именно сюда, переправил Вадимыч Делара. Вот там – одинокая гора, в форме замка, справа сланцевый скос, куда открываются ворота. Здесь они не совпадали ни по времени, ни по месту нахождения. Мой новый знакомый, постоянно был рядом. Но вечером, раздался сердитый рев. Малыш, облизав меня напоследок, побежал. А я стал ждать заката солнца.»

Пока поправлялся Димка, у Витьки не было сил думать о Вадимыче и Сарыче. Только, порой, тревожные мысли о них, приходили ночами, когда все спали, но почти сразу, переключался он на настоящие проблемы: Не попарить ли Димку в бане? Не заболеют ли Севка и Зайчонок, которые рванули в одиночку на болото, вымокнув до последней нитки? Успеет ли Димка поправиться к следующему открытию ворот? И кроме этого было много забот: и стирать пора, и готовить самому надо – а то Валеркину стряпню, ребята не хотели есть. Сашку надо приставить к малышне, чтобы не совались куда не следует. И одежду Волчек опять порвал, надо чинить.
Вот от этих забот, крутился он ночами. Заботами, которые и взрослым не всем под силу. И интернат, казался ему таким далеким во времени, словно, прошло не три недели – а много лет. И чувствовал он себя, порой, как старый дед, которому неразумные дети подкинули ораву внуков. И не удивился, когда, разминая уставшее от наклона над штопкой, лицо, почувствовал щетину на подбородке.
Витька лег на свою одинокую скамью, бездумно смотрел на нарождающуюся луну, и лениво считал дни, оставшиеся до перехода. И вдруг, резко сел! Завтра первое июня! Завтра его день рождения! Из далекого детства пришел добрый голос няни Августы: «Вставай, мой мальчик. С днем рождения, Витенька, моржонок мой!»
И такая боль пронзила сердце, что он едва не закричал в голос от боли и одиночества! За что? За что ему такие лишения? Чем он провинился перед той, что его родила, но даже имени не дала? За что она лишила его детства?
«Мама», прошептал он неслышно. И еще раз, про себя: «мама».  Пришлось ли ему, хоть однажды, произнести это слово? А тем, кто рядом с ним? Говорили ли они кому-нибудь это слово? Пожалуй, Кроме Сашки Зайченко, чья мама умерла при родах Женьки, никому не пришлось говорить это слово, горькое слово МАМА. Горькие слезы жгли сердце, глаза застилало туманом, хотелось завыть в полный голос – от боли и одиночества.
«Нельзя!», твердил он про себя, «Терпи, а то ребят напугаешь!»
Торопливо натягивал сапоги, нашаривал куртку – быстрее из дома, подальше от ребят! В темноте нашаривал ручку двери, выбежал, убежал подальше! И тут вырвался из горла громкий протестующий крик: без слов, один стон на высокой ноте –«А-а-а!» Звериный крик боли и отчаянья, разрывавший его на части. И там, вдали от всех, его душа размякла, и полились тихие, исцеляющие слезы, когда две горячих ладошки, приподняли голову, положив на тонкие коленки, и замерли на спине.
Севка…
Молча, без слов: две горячих ладошки на спине, две тонких ноги под головой. И жгучие, горячие слезы, что текут по его ногам.
Севка…
Не было слов. Когда закончились слезы, Витька поднялся на ноги, завернул Севку в свою куртку, и взял на руки – легкого и горячего. Севка доверчиво привалился к его плечу, и уснул. Его детских сил, едва хватило прогнать Витькину боль одиночества. Он доверчиво спал на плече Витьки.
Севка…
В избушке, Витька осторожно уложил Севку на место, тихо пригладил волосы, укрыл спальником.
Севка…
 Он лег на свою скамью и уснул. Витька знал: пока рядом есть Севка – никакие проблемы ему не страшны, и он никогда не будет одинок.
Севка…
Чудо Севка!

Глава вторая. Дела земные. Сарыч

Сарыч ехал в Москву. В новом, взрослом костюме, с солидным чемоданом, он ничем не отличался от студентов, возвращающихся из дома. Вадимыч купил ему билет в двухместное купе, и Сарыч был рад, что, хотя бы на время, остался один. Сарыч мечтал только об отдыхе.
Лежа на верхней полке, он обдумывал сложившуюся ситуацию. В ОблОНО, у него ничего не получилось. Встретившись взглядом, с мертвыми, лишенными всяческого выражения, глазами заведующей, он понял, что ждать помощи здесь, ему нечего.
-Что за дело у вас, молодой человек? – Раздраженно поинтересовалась дама.
-К вам? Никакого. – Ответил Сарыч, после пристального разглядывания этого феномена человечества.
И тут, у дамы появилось выражение: оскорбленного самолюбия и раздражения – на юнца, позволившего себе подобное обращение. Но Сарычу было наплевать на нее. Он понял, что надо ехать в Москву. Сейчас, лежа на полке, он подумал, что, возможно, в Москве его ждёт такой же экземпляр, может дама, может мужчина, Которые будут раздражены только потому, что он посмел обратиться с жалобой. И в них проявится мстительное чувство удовольствия: иметь возможность, но отказать в помощи. И тогда, остается только милиция. А будут ли с ним там разговаривать – или просто отошлют назад? Как беглеца?
Почувствовав голод, Сарыч открыл чемодан, и засмеялся: Вадимыч заполнил его продуктами, словно, не до Москвы ему ехать, а до северного полюса пешком добираться! Когда он выложил все запасы, на столике пустого места не осталось, а чемодан опустел на треть. Достав спортивный костюм, он переоделся, повесив уличный костюм в шкафчик. Потом устроил осмотр продукции: колбаса, курица, вездесущие яйца, банка пельменей, печенье, хлеб, конфеты и чай в термосе. Плюс ко всему – консервы. Он убрал большинство продуктов в шкафчик, оставив пельмени и чай, откинул полку столика и помыл руки. Потом плотно поел и лег спать на верхнюю полку.
Спал он долго и крепко. Даже не слышал, как появился у него попутчик. Проснулся утром, когда через открывшуюся дверь, ворвался шум большого города. Пожилой мужчина, в спортивном костюме, закрыл дверь. Заметив, что Сарыч проснулся, радостно сказал:
-Вы уже проснулись? Долго же вы спали, молодой человек! Уже скоро десять часов по местному времени!
Сарыч охнул от неожиданности: ничего себе поспал – больше полу суток!
Дорога тому виной, или сам попутчик, Федор Игнатьевич, но Сарыч и сам не заметил, как рассказал свою историю.
-Так, друг Сарыч, - Задумчиво сказал Федор Игнатьевич. – Давайте, сходим покурим, а потом будем разбираться.
-Я не курю, почему-то виновато отозвался Сарыч.
-Еще лучше! – Обрадовался попутчик. – Тогда, я сейчас выйду покурить, а вы пока подготовьте свои документы.
-Да зачем выходить? Открывайте окно и курите.
-Ну, если разрешаешь… Давай так: быстро собираем со стола и приступим. Кстати, Сарыч – это имя или прозвище?
-Да нет, имя, только не на Земле. Здесь меня зовут Александр.
-На Земле? – удивился попутчик.
И некуда стало деваться Сарычу! Да и не хотелось что-то скрывать от этого человека.
-Как говорят на Рее: «Натянул тетиву – пускай стрелу!» Только вы не примите меня за психа – больно уж, история у меня странная.
-А ты не стесняйся, рассказывай! Поговорки и я знаю! Как у нас говорят: «Сел в седло – погоняй!» Я хоть и не психиатр, но правду ото лжи различу – профессия такая!
-А вы кто?
-Я? Сыщик из МУРа. Истории про Лубянку читал? Вот в этом, весьма мною уважаемом, заведении, я и работаю.
-Вы следователь? – Изумился Сарыч. – Не похожи!
-Ну да! – иронично отозвался Федор Игнатьевич. – Во всяких детективах, сыщики, они – во! Великаны, красавцы! Одна нижняя челюсть чего стоит! А я что? Старый, лысый, с животом – такого любой перешибет! Так, да?
Сарыч и сам улыбнулся.
-Извините, я не про это. Просто, мои земные дела, касаются именно милиции. Я только о том и думал, как мне туда добраться, и будут ли меня там слушать.
-Будут, не беспокойся. Я посодействую. Ты про другое сначала расскажи. Не замалчивай.
- Я и не собираюсь.
И сарыч рассказал ему свою историю.
-Да, дела. История, конечно, фантастическая. Но, я вижу, что ты не обманываешь. Ладно, об этом потом поговорим, крель Сарыч. А теперь перейдем к земным делам Александра Малышкина. Ты говорил, что у тебя есть документы? Доставай, будем разбираться. Дорога впереди длинная, успеем разобрать бумаги и составить заявление. Твоя история, касается другого ведомства: я в МУРе работаю, а тебе нужно во всесоюзный. Но ничего, есть у меня там хороший человек, Василий Коваль. Он как раз по этому профилю: преступления, связанные с детьми.
-Еще один Василий, который будет мне помогать, - улыбнулся Сарыч. – Один уже помогает мне, вернее, будет помогать на Рее.
-Что за Василий?
-Я не знаю. Так дед мой говорил. И Вадимыч тоже. Я его осенью видел, когда он приходил к нам в интернат с Сергеем. Помните, в легенде: «Сначала придет один, и имя ему защитник». Вот этим защитником и будет Василий Король. Сейчас туда ушли ребята. Я даже не знаю: на Земле они или уже ушли на Рею. Они, как и я, из нашего интерната. Знаете, больше всего, мне страшно за них.
 Витька, он самый старший из них: ему, как и мне, скоро 15 лет исполнится. Севка, мой дорогой друг, как же мне его не хватает! Он так умел быть добрым!
-Сашка и Женька Зайченко. Я им завидовал: они знали свою маму и помнят отца: Когда он погиб, Сашке было 8 лет, а Женьке пять.
Лешка Кузин. Он, когда появился у нас, очень боялся одиночества: бабушка его закрыла в квартире, ушла и умерла. Лешки хватились через три дня. Витька сказал, что он его брат, и тогда Лешка перестал бояться.
А Димка Косточка? Он же остался в живых, только благодаря Витьке! Он писался. Когда Орловский у нас появился, он приказал своей Марте, в наказание, сделать ему укол. Знаете, какие они болючие! А у Димки на них аллергия. Хорошо, что Витька вовремя увидел и вызвал «скорую»! Димку увезли в больницу, а в интернате была проверка. После этого, Орловский возненавидел ребят, и особенно Витьку. Ему удалось выкрутиться, но Витьке он этого не простил. Если бы ребята не бежали, он бы их убил.
Что с вами? – прервался Сарыч, увидев выражение лица Федора Игнатьевича.
-Как ты сказал, фамилия Василия?
-Король, - удивился Сарыч.
-Расскажи мне про него.
-Но я мало что знаю. Мой дед познакомился с ним, когда тот был за границей. И что он будет первым, кто придет на Рею. Но почему вы про него спрашиваете? Вы его знаете?
-Знаю? Ты прав, малыш, я его знаю! А знаешь ли ты, что я уже полгода его ищу? Что в этот город, я приехал потому, что здесь был обнаружен труп с похожими приметами. Я не видел его с июня месяца: меня послали в командировку. Когда я вернулся, узнал, что его институт закрыли, он запил, и его квартира была продана, сам он уехал на север, а мне он оставил записку: «Прости, Старик, Я уезжаю с Сергеем к нему в город. Когда строюсь, напишу тебе. Пока тебя не было, произошли большие перемены: я потерял работу и едва не спился. Спасибо Сергею и старому графу – он и меня спасли. История фантастическая. Когда все разузнаю, напишу. Тебе понравится. Твой «помойный» Король. P.S. Я тебя люблю, Старик! Знаешь, всю жизнь мечтал назвать тебя папа. Твой Василий.» И с тех пор, я не получил от него ни одной весточки! И ты ничего не говоришь – только, что его куда-то направили. Кто этот старый граф? Где я его найду?
-Граф – это мой дед, и я, частично. Только, вы его уже не найдете: он умер в далеком чужом городе. Мне он передал память креля Сарыча. Извините, Федор Игнатьевич, что ничего не могу про него сказать. Я встречал его осенью у нас в интернате: они с Сергеем привезли нам подарки. Тогда я еще ничего не знал о нем. Так же, как и ребята – мы ничего не знали ни о Рее, ни о том, что нам туда уходить. Василий знал: дед ему рассказал. Только, встречались они с ним не наяву – мысленно. А наяву, познакомились заграницей, когда Василий был на стажировке. Но я знаю, где его найти: на далекой Рее. Если хотите, я возьму вас с собой, когда исполню все дела на Земле. Пусть ничего не сказано о вас, но я знаю, каково это – терять. Не предсказания правят человеком – человек исполняет положенное ему судьбой. Это говорю я, крель Сарыч. Если я что и понял на Земле, так то, что разлучать людей нельзя – это ведет к бедам. Я сам прошел через это: сначала предали меня, потом предал я. И это едва не привело к гибели целую планету. И вернуться на Рею, я должен, чтобы исправить зло, совершенное мною в прошлой жизни. Чтобы спасти планету. Если вас ничто не держит на Земле, то я предлагаю вам путешествие на Рею. Не сердитесь на старого графа. Его тоже когда-то лишили сына: может быть, это был ваш предок, возможно – Василия. Всегда приходит пора отдавать долги. И чаще всего, отдают их дети – за родителей. Как-то, я прочитал в одной книге старинную притчу: «Пришли два юноши к мудрецу, спросили его: «Ты мудр, расскажи, что нас ждет в жизни?» Мудрец отвечает: «Сначала вы отдадите долги отцов, потом сделаете долги, которые будут отдавать за вас ваши дети!»
 Один юноша засмеялся: «У моего отца нет денег! И даже, если я буду просто жить, не приумножая его богатств, моим детям долги не страшны!» И ушел, говоря всем, что не так мудр мудрец, если ничего не знает о людях.
Но второй юноша, низко поклонившись, сказал: «Ты, воистину, мудрец! Возьми меня в ученики, чтобы не сделал я многих ошибок – и мои долги не были непосильны моим детям!» И мудрец взял его в ученики. Ибо понял юноша, что долги тоже надо делать посильными.»
Знаете, сначала я не понял мудрости этого учителя. Только теперь, когда пришла моя пора отдавать долги предков, я понял всю глубину его высказываний! Поэтому, я и тороплюсь исполнить долг Земле – чтобы отпустила она меня, и чтобы Рея меня приняла.
-Ты ли это говоришь, малыш? – Изумился Федор Игнатьевич. – Такое впору услышать от седого старика, а не юноши, едва ступившего в юность!
-Я только с виду ребенок, Федор Игнатьевич. Память четырех поколений, делают меня стариком. А с детством, если это можно назвать так, я расстался, когда в интернате появился Орловский. А последний след исчез, когда дед, перед смертью, передал мне свою память. Единственно, о чем мечтаю: чтобы дети мои не проходили подобных испытаний! И чтобы память и опыт, они получали постепенно и сами.
-Ну, что ж, крель Сарыч! Ты меня убедил. Я не стану мешать тебе торопливостью. Я помогу тебе завершить твои дела на Земле. А потом мы уйдем на Рею! И пусть Земля нас отпустит, а Рея примет.


Уход. Вадимыч. Последний бой Воина.


Три недели прошло после отъезда Сарыча, четыре – после ухода ребят. Ни от кого не было известий. Орловский, сначала притихший, осмелел и распоясался по полной. Теперь некому было защищать ребят: ни Витьки, ни Сарыча. Даже приход Сергея, не всегда спасал ребят от расправы. После того, как не последовало проверок и разбирательств, которых он боялся, Орловский почувствовал себя всесильным. Он надеялся, что ребята пропали на дорогах России. В конце учебного года, он написал докладные на ребят. Только не указал, когда они пропали. По его докладным, выходило, что первыми убежали Димка, Волчек и Севка, над которыми издевались Витька и Валерка. Потом убежали Витька с Валеркой, когда поняли, что их ждет расследование. А три дня назад, сбежали братья Зайченко, которые узнали от кого-то, что их отец остался в живых, только стал инвалидом. И характеристики на Витьку и Валерку, были такие, что их только в тюрьму сажать. А Сарыч, вообще, не числился беглецом. Честь по чести, были выписаны на него документы, и были подколоты выписки из паспорта… Василия Короля! Что он принимает опекунство над Александром Найденовым, прописывает его в своей квартире в Москве. Прилагались данные его паспорта и телеграмма, в которой сообщалось, что Александр Найденов доехал до Москвы и оформляет свою прописку.
Только одного не знал Орловский: Фомин, который прислал телеграмму, не гуляет по Москве, а сидит у следователя и дает показания. И сам он находится под наблюдением. Только не все можно заметить. И милиции свойственно ошибаться. И пришлось старому воину принять бой за жизнь ребенка.
В Москве был поздний вечер, а в далеком городке, уже ночь. Как обычно, Вадимыч ночевал в старой каморке, что примыкала к подвалу. Ему опять не спалось, думы о Сарыче и ребятам, частенько оставляли его без сна. Он волновался, вспоминал прошлое. И вновь, как бывало и раньше, решил погулять по подвалу. Он прошел на склад, открыл дверь в подвал. И тут громкий, на пределе страха и боли, детский крик, оглушил его! Так было однажды: Орловский запер в подвале Севку, выключив свет. Вадимыч, не раздумывая, бросился на помощь! Орловский, зажимая рот, испуганно дергающегося мальчишки, срывал с него одежку. Ужас в глазах ребенка, и злобная похоть изверга, объясняли все без слов! Вадимыча даже качнуло от омерзения!
-Ирод! Оставь ребенка в покое! – Громко крикнул он.
Громкий голос, заставил изверга выпустить ребенка. Мальчонка подхватился, все еще крича от ужаса, бросился бежать, на ходу подтягивая трусики. Орловский, заметив, что противостоит ему старик, бросился вслед: не дать уйти мальчишке, не выпустить, чтобы не поднял всех на ноги! А потом разберется и с ним, и со стариком! Но Вадимыч перехватил его, перекрывая путь. Старик? Нет, не старик –  воин стоял перед ним, защищая жизнь ребенка! Сама земная жизнь, восстала против изверга! И ничего ему не оставалось – как спасать свою жизнь. Ребенок? Да не до этого ему было – когда сама смерть заглянула ему в глаза! От удара в грудь, Орловский отлетел в сторону, быстро вскочил, вытащил нож – и стал спокоен: он, молодой и сильный, против безоружного старика. Но Вадимыч только презрительно сощурил глаза: сегодня его ничто не остановит! Но что там мальчишка, добежал? Не выдержал, оглянулся: мальчишка открывал дверь. Все! И охнул, почувствовав боль в спине. Но не обращая внимания на боль, поймал руку изверга и сжал со всей силы. Не упустить врага! И затухающим слухом, слышал топот ребенка, его крики, топот других ног, чувствовал, как враг режет руки ножом. И последним усилием сжал руку мертвой хваткой, так, что затрещали кости и Орловский, взвыв от боли, потерял сознание, упал, потянув за собой Вадимыча. Но и после смерти, не отпустил врага.
А в Москве, Сарыч, разговаривающий с Федором Игнатьевичем, внезапно вскрикнул, сжимаясь в комок, словно боль Вадимыча передалась ему. Медленно, словно теряя капля за каплей, кровь, он опустился на пол, закрывая лицо руками. И задрожал от рыданий.
-Сарыч, мальчик, что случилось?
-Вадимыч… Там… В подвале… Умер…
Когда на крики мальчика, прибежали ребята и вызвали милицию и врача, Вадимыч был уже мертв. Садист, с сжатой в смертельной хватке, рукой, лежал рядом без сознания. Когда милиционеры попытались разжать руку, им это не удалось. И только врачу, удалось разжать пальцы» Медленно и осторожно, стараясь не повредить их. А садист, с ужасом глядя на Воина, боялся его даже мёртвого. Он не смел ни крикнуть, ни застонать.
А в лесной избушке, проснулся Севка и закричал. И остальные ребята проснулись. Но не спрашивали, что случилось – знали. Связанные узами, крепче родственных, они все почувствовали.
Не сговариваясь, они стали собираться. Витька взял чемодан с лекарствами и справочник. И под светом яркой луны, прошли по тропе, шагнули в ворота…
И шагнули в утро…
И шагнули на Рею…
Шагнули к избушке…
И тут полились слезы…
Слезы боли…
Слезы прощания…

А в Москве, оставив дом и бросив работу, двое вышли из дома. Молча сели в подъехавшую машину, молча прошли в самолет, так же молча, покинули его, после приземления. Встречали их тоже молча. Не спрашивали ничего – знали. Только, когда приехали домой, и вышел им навстречу Сергей, Сарыч уткнулся ему лицом в плечо и заплакал. Сергей обнял его и повел в дом. Федор Игнатьевич – следом.
Впереди были похороны. Впереди был суд
Сразу же, как было приговоры Орловскому и его сообщникам, двое, не заходя никуда, сели в электричку, вышли из нее в Малышевке, переправились через реку. Пожав на прощание, руку Сергею, они вошли в лес, прошли тропой к болоту. Не задерживаясь, прошли к болоту и вышли к избушке.
Но пусто было в избушке: никто их не ждал и ничто их не ждало – даже записки не было.
Когда они вышли из избушки, заметили свежую могилу с пирамидкой из камней и дощечкой с надписью.
И впервые им стало страшно. Так страшно, что они не могли сдвинуться с места, чтобы прочитать надпись: три строчки букв и цифр.
И долго стояли вдали…
Потом старший сделал несколько шагов, прочитал надпись и снял шляпу