Кто же ты, Яна Грабовская? Часть 3

Не знаю, за что Пушкин любил осень, но мне это время года видится как рекламный ролик смерти, который доводил до высшей точки мою депрессию. Все, что меня спасало в этом году от осеннего кошмара, это телефонные разговоры с Женьком.  Мы могли говорить с ним часами, или просто молчать в трубку, и этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя одинокими. Иногда мы просто клали трубки на стол и продолжали делать свою работу, зная, что на другом конце есть человек близкий тебе и дорогой, жить было легче. Я распечатал Женькину фотографию, присланную  мне по электронной почте, и поставил в рамку рядом с телефоном, теперь я, плюс ко всему, мог его видеть, когда с ним разговариваю или слушаю его дыхание, когда трубка лежит на его рабочем столе, а он чертит очередной архитектурный шедевр. Сегодня Женек звонил, чтобы передать свои личные впечатления от разговора с Ольгой Семеновой, нашей одноклассницей, которая, со слов Ларисы, люто возненавидела Яну. Ольга Семенова была дочкой профессора одного из закрытых НИИ Симферополя. И это видимо давало ей право видеть себя несколько иначе, нежели она представлялась окружающим людям. В школе я ее помню некрасивой девочкой в очках, с ужасной причёской в стиле Анжелы Дэвис, но при этом она была отличницей, комсоргом и любимицей учителей. Мы особо с ней не общались, никогда не приглашали на свои посиделки, но Ольга приходила сама. У нее была привычка по любому поводу проявлять дикий восторг и восхищение какой-либо вещью или событием, если в её глазах это представлялось значимым. Но все прекрасно понимали, что ее эмоции лживы и созданы лишь для того, чтобы привлечь внимание к своей особе. Семенову Женек нашел в Донецке, куда перевели ее отца, и они приехали всей семьей. На сегодняшний день Ольга уже была в разводе, после неудавшегося брака, и с двумя детьми на руках, работала пединституте преподавателем филологии. Она пришла на встречу с Женьком в каком-то немыслимом наряде, который был смесью китайских вещей, купленных на местном рынке, и всякого рода украшений в стили нью-эйдж с огромным количеством разнообразных фенечек и амулетов, а  натянутая и неснимающаеся улыбка на ее лице выглядела как гримаса издевательства над радостью. Но когда разговор зашел о Яне, эта притворная улыбка трансформировалась в оскал ненависти и неприкрытой агрессии, и из ее уст потекли реки хамства и оскорблений в адрес Грабовской. Она долго не хотела говорить о причине своей ненависти к ней, но когда услышала рассказ Женька о его подозрении, что под именем Яны скрывался кто-то другой, заметно обрадовалась и рассказала все же свою историю.
- Я всегда ее не любила, - начала она свой рассказ, - в ней было что-то такое ****ское, и мое предчувствие не обмануло меня. Мой отец никогда не отличался в верности моей матери и частенько ставил семью на грань развода, мать всегда хотела с ним развестись, впрочем, и сейчас тоже, но это грозит всем нам остаться без средств к существованию. Поэтому она просто ведет охоту на его любовниц, и весьма в этом преуспела. Хотя он, как правило, никогда сильно ими не увлекался, и не ставил свои любовные отношения выше семейных обязательств, но во всяком правиле есть исключения. Однажды наш семейный бюджет начал заметно таять, отец стал часто пропадать из дома, в ответ на скандалы, устраиваемые матерью, он больше не оправдывался и не пытался загладить свою вино, а просто молча разворачивался и уходил. Мама сразу догадалось, что все дело в женщине, и стала за ним следить. Вскоре она выяснила, что отец, оказывается, тайно снимал квартиру и периодически там оставался, но она никак не могла выяснить, с кем он там уединяется. Матери удалось сделать копию ключей, и, дождавшись походящего момента, ворвалась в квартиру и обнаружила его там с молодой особой, в которой сразу признала нашу одноклассницу Грабовскую. Она попыталась устроить сцену ревности, но отец впервые в жизни поднял на маму руку, он ударил ее и вытолкал из квартиры, отобрав дубликаты ключей. Оставшись за дверью, мама не сдалась, она подняла шум, на который собрались соседи, коим она объяснила, что там, в квартире, молодая мразь лёгкого поведения использует ее мужа, вытягивая из их семьи деньги. Вскоре приехала милиция, но вместо того, чтобы разобраться с этой стервой, забрали мою мать, и продержали ее всю ночь, где порядком поиздевались, заставляя писать различные бумажки. Только утром, когда за ней пришла я, ее, вконец вымотанную, отпустили. Я не намерена было терпеть от этой сучки Грабовской нанесенного нам оскорбления и, узнав адрес, немедленно отправилась к ней домой. Как ни странно дверь оказалась незапертой.  В гостиной никого не было, лишь слышался шум льющейся воды в душевой комнате, я взяла со стола пустую бутылку из-под вина, решила огреть эту мразь по голове. Но когда я вошла в ванную, то из-за не задёрнутой шторы я увидела незнакомого юношу и эту так называемую «кавказскую пленницу», которая вечно разъезжала на мотоцикле и была из их Грековой банды. Меня не заметили, я быстро вышла и  направилась в спальню, где моему взору предстала спящая девица, но разглядеть лицо я не успела, так как меня за волосы выдернула оттуда эта мотоциклетка.
-Тебе чего, мымра?
- Во-первых, я тебе не мымра, а во-вторых, я хочу увидеть проститутку, здесь проживающую по имени Яна, - ответила я этой грубиянке, не выпуская бутылку из рук и готовясь в любой момент пустить ее в ход.
- Максим! Тут твоей сестрой  какая-то ненормальная интересуется. Ее сразу порешить, или помучаем в подвале до утра? - крикнула она.
Не дожидаясь ответа, резко схватила меня за горло одной рукой, а второй выхватила бутылку и, разбив её о косяк резким ударом, приставила мне горлышко бутылки с острыми краями к животу прямо под футболку, и, приблизив свои губы к моему уху, пригрозила:
- Если я узнаю, что ты ищешь Яну, или даже произносишь ее имя, я вспорю тебе живот, и лично сама медленно и методично на твоих глазах вытащу все твои мерзкие  внутренности.
 Я видела ее нечеловеческие дикие глаза, мне стало страшно так, как никогда в жизни, и я признаюсь в том, о чем никому и никогда не говорила, -  я тогда описалсь в прямом смысле этого слова. А эта заржала как лошадь и выкинула меня на улицу. Вся, дрожа от пережитого страха и стыда, я добралась до дома, закрылась в своей комнате и просидела, укутавшись одеялом, до самой ночи, медленно приходя в себя. Была мысль позвонить в милицию, но вовремя вспомнила, что отец их главаря Романа работал там начальником, и  вряд ли получится добиться правосудия, что доказывал опыт моей матери, поэтому я решила позвонить двоюродному дяде, который работал в одном из министерств города Киева. Но когда я направилась к двери комнаты, чтобы пройти в коридор, где стоял телефон, дорогу мне преградил черный человек, у которого вместо лица была черная бездна. Панический ужас гигантской волной накрыл все моё существо, я, не отдавая себе отчета, закричала, но не слышала своего крика, как будто  просто открывала рот. Такого кошмара за один день было для моего организма слишком много, что я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то сделала вывод, чтобы жить спокойно, нужно как можно меньше думать о Грабовской и оставить попытки  наказать ее за содеянное.
Закончив свой рассказ, Семенова даже всплакнула, в какой-то момент ее чувства были настоящими, но вскоре привычная маска в виде натянутой улыбки  вернулась, и она поспешила перейти на другие темы, а затем и вовсе начала предпринимать попытки закадрить Женька. Тот, сославшись на позднее время, и на то, что рано утром ему предстоит представлять свой проект, благополучно  сбежал.
- Как тебе такой поворот? Всё-таки история с братом начинает находить подтверждение, возможно, зря мы над Коляном смеялись, - заключил мой друг, сделав паузу и ожидая моей реакции по поводу услышанного.
- Все-таки рассказ Семеновой хоть и оставляет за Грабовской право быть девочкой, преподносит её в каком-то падшем обличии, что совершенно не соответствует образу Яны, созданному мною еще в юности, - с нескрываемым разочарованием вздохнул я.
- Кстати у Семеновой мне удалось узнать кое-что про Крайнюк. По ее сведеньям, после своего позорного замужества со стариком, она взяла его фамилию и переехала к нему в Москву, так что тебе, дорогой друг, задание найти Крайнюк, которая теперь Светлана Степная, а я попытаюсь выяснить, кто же этот брат Максим.
Найти человека в многомиллионном городе задача, мягко говоря, не из простых, все мои попытки были безуспешны. В нашей стране, по сути, с крепостным правом, где каждый человек приписан к определенному участку милиции по номеру паспорта и занесен во всевозможные учетные записи, невозможно никого найти. Два месяца беготни по всевозможным инстанциям вымотали мою нервную систему. Замечая, что я впадаю в депрессию, Женек, как истинный друг, всячески старался подбодрить и утешить меня добрым словом, но, в конце концов, предложил прекратить поиски, и продолжить наши исследования в других направлениях, а именно готовиться к летней поездке в Крым. Это успокоило меня, но мои мысли периодически возвращались к затерявшейся в просторах столицы Крайнюк, я пытался найти решение, хотя с повестки дня данная задача была снята. У меня было ощущение, что мозг живет отдельной от личности самостоятельной жизнью. Однажды ночью, проснувшись, я понял, что не могу пошевелиться, тело было полностью парализовано, страх смерти захватил мой разум. Широко раскрыв глаза, я силился сбросить паралич, призывая на помощь все силы вселенной. Я увидел черного человека, вместо лица, у которого была лишь черная бесконечность, не знаю какие силы мне помогли, но я заставил свое непослушное тело всё же встать и включить свет. Незваный гость исчез, я был весь липким от пота, сердце бешено колотилось. Выпив стакан воды, вернулся в спальню, снова лег в постель, но засыпать было страшно, и тогда я решил сделать то, что всегда не мог терпеть, а именно послушать радио. С тумбочки взял плеер и, надев наушники, я настроился на радиостанцию «Запад плюс», где ведущая с явно истерическим характером поведения беседовала с женщиной в студии о том, чем является секс: наукой или искусством. Особая постмодернистская философия беседы меня не привлекла, как и её фрейдистский дискурс, но то, что произошло в конце передачи, меня окончательно разбудило, и я уже не смог заснуть.
- Я прощаюсь с вами, дорогие радиослушатели, до следующей пятницы, - сказала радиоведущая и добавила, - и хочу еще раз поблагодарить нашу сегодняшнюю гостью, хозяйку художественной галереи «За пределами», Светлану Степную.
Ни свет, ни заря я уже был в офисе радиостанции,  надеясь раздобыть адрес Светланы. Вначале мне наотрез оказывались его давать, но чарующий зеленой цвет долларовых купюр вытянет из россиянина любую информацию без всякого дополнительного давления. Уже через полчаса я ехал домой с заветным листком бумаги, на котором корявым почерком редактора радиостанции были начертаны адрес проживания и телефон Светланы Степной, для меня больше известной, как вредина Крайнюк. Приехав домой, я первым делом позвонил Женьку, который был весьма расстроен семейными проблемами, и потому большая часть разговора свелась к психологической помощи дорогому другу. Затем я набрал указанный на бумажке номер. Трубку долго никто не брал, затем я услышал томное: «Алло».
- Здравствуйте, я могу услышать Светлану Крайнюк, – у меня вылетела из головы ее новая фамилия, и после продолжительной паузы, услышал вопрос:
- А кто ее спрашивает?
Я представился, заодно рассказав, как я ее нашел, и вновь последовало длительное молчание, я забеспокоился, что сейчас на том конце положат трубку.
- Здравствуй, Игорь, я и есть Светлана, неожиданно слышать твой голос через столько лет, - она оставила официоз, и ее голос звучал уже более дружелюбно.
Обменявшись несколькими воспоминаниями, мы договорились встретиться у нее дома. Высотка на Котельнической набережной, где жила Светлана, всегда казалась мне довольно обособленным строением, хотя и находилась в центре города, скорее всего такое ощущение создавалось из-за  близкого нахождения реки. Я купил букет цветов  у метро «Таганка», поймал такси и, вот, я уже поднимался на раритетном лифте, который до этого видел только в кино. Я вдавил кнопку звонка до упора, через пару секунд дверь мне открыла полная женщина в витиевато завязанном цветастом платке и фартуке, круглое лицо которой никак не напоминало Крайнюк. Силясь отыскать знакомые черты в ее облике, я подумал, что годы не щадят никого. Я уже собирался вручить цветы, как женщина сказала, чтобы я проходил в зал, и Светлана Юрьевна сейчас ко мне выйдет. Это была горничная. «Однако…», подумал я, осматривая комнату, уставленную антиквариатом. Стены были увешаны картинами, и хотя в живописи я не чего не понимал, интуиция подсказывала, что это все отнюдь не дешевка. На камине я увидел стоящий в золотой рамке фотопортрет, на котором было знакомое лицо. Подойдя поближе, к своему удивлению, я узнал в нем Грабовскую, запечатленную на фоне моря с серпом в руках. Фотография явно сделана уже после школы, и Яна на ней была прекрасна. Я хотел повнимательней разглядеть снимок, как услышал сзади приятный женский голос:
-Здравствуй, Игорь.
Я обернулся и увидел женщину с изумительной фигурой в шикарном платье, украшенной брильянтами и золотом, лицом моложе своих лет, и это никак не клеилось с той Светкой, которую знал по школе. От растерянности я вручил ей весьма неловко принесенный букет, чуть не уронив его, но, именно благодаря моей неловкости, обстановка разрядилась. Мы сели за стол, горничная подала ужин, за которым я рассказал, о нашем с Женьком расследовании.
- Вы всегда были изрядными фантазерами, чего стоит ваша с Женей выдумка по поводу карты некой планеты в пятом классе, из-за которой передралась вся школа. Но эта фантазия - просто шедевр, - она рассмеялась.
Затем, видя мою растерянность, или возможно ей самой захотелось, Светлана решила рассказать о своих взаимоотношениях с Яной Грабовской.
- Сейчас я могу смело сказать, что в школе я была задротом и чмушницей.
Я хотел возразить, но она остановила меня жестом руки.
- Так было в действительности, одноклассники со мной не общались не только потому, что я была страшненькой, лопоухой, с дебильной улыбкой, но и потому, что я была истеричкой, занудой и ябедой. И хотя я сама понимала это, ничего поделать с собой не могла. И потому, когда в нашем классе появилась Яначка, сердце мне подсказало, что она мне поможет стать другой. Все два года, что мы вместе с ней учились, я безуспешно пыталась с ней подружиться. Что я только не делала: дарила ей подарки, всегда ей поддакивала, и, кстати, стучала на всех вас ей именно я, - Света немного помолчала и продолжила.
- После школы, когда практически все разъехались, поступив в разные ВУЗы, я, провалившая экзамены в институт, пыталась компенсировать провал, выйдя замуж. Но мой избранник оказался тем еще подлецом, как говорится, поматросил и бросил, к тому же стащил у моих родителей деньги и драгоценности. Подруг и друзей у меня не было, родители тоже от меня отвернулись, опозоренная я не знала что делать, прибежала к Яне домой, где она была со своими друзьями. Рыдая, попросила ее мне помочь, я разошлась в своей истерике до того, что даже упала перед ней на колени. Она несколько смутилась, спросила, чего же я собственно хочу. Я сказала, что хочу очень измениться, хочу, чтобы меня любили, и что хочу  стать счастливой, и знаю, что Яна может мне помочь. Она меня долго пытала о том, как я вижу это счастье. Все так же стоя на коленях, я думала, что сейчас меня с позором прогонят, в голове уже сформировалась картина, как Яна и ее друзья, до сих пор наблюдающие за происходящим со стороны, смеются и глумятся надо мной, но неожиданно она сказала:
- Хорошо. Но, учти,  первое, что ты должна понять, - ты чмо и никому нафиг не нужна, тем более такая, какая ты есть. Ты сейчас никчёмная личность, пытающаяся отхватить не принадлежащий тебе лакомый кусок жизни. Ты чмо! Как только примешь это факт, приходи, поговорим, а сейчас кыш отсюда! - она указала на дверь и отвернулась.
Вся компания, как будто меня здесь и в помине не было, завела оживлённую беседу о каком-то РМ 20-20 и о его возможном количестве в НИИ на Кирова. Я встала и пошла на ватных ногах со странным чувством на душе. Этот инцидент сильно на меня повлиял. Дня три я не могла прийти в себя после ее слов, было больно признать тот факт, что я не достойна успеха и счастья и являюсь самым настоящим ничтожеством, хотя глубоко внутри себя, я об этом догадывалась. Но подозревать и открыто признать себя тем, кем являешься на самом деле, и не одно и то же. Когда через несколько дней за ужином мои родители начали в который раз читать мне нотации по поводу того, насколько сильно я их разочаровываю, я вдруг поняла, что всегда была той, которую хотят видеть другие, а именно послушной дочкой для родителей, задротом для одноклассников, и доступной страшилкой для моих бой френдов, которая никуда не денется. Во мне что-то щелкнуло, и я выдала:
- Дорогие мама и папа, своим разочарованием во мне вы всего лишь пытаетесь компенсировать свое неумение пользоваться гондонами!
  И пока родители от услышанного приходили в себя, я, на ночь глядя, отправилась к Грабовской. Дверь открыла ее мама тетя Злата и сказала, что Яны нет дома, она с Романом и друзьями поехала на микрорайон Маршала Жукова в кафе «Мальвина». Я знала это кафе, но идти туда среди ночи, было безумием, тем более такой девчонке как я. Убедив себя в том, что мне уже нечего терять, и со мной по дороге поступят, если такое не дай бог случиться, именно в соответствии моему статусу. Но, как ни странно, до «Мальвины» я добралась без приключений. Дверь кафе была закрыта, хотя внутри явно полным ходом шло веселье. Мне долго пришлось стучать, пока дверь не открылась, и мужчина восточной наружности не спросил, что мне тут надо.
- Мне нужно очень видеть Яну. Яну Грабовскую, - буквально взмолилась я, обращаясь к нему.
Он окинул меня изучающим взглядом, молча закрыл дверь и исчез. Никто не появлялся, я села на ступеньки и, дрожа от холода и страха, представляла, как толпа отморозков этого прославившегося в негативном смысле района находит меня здесь, совершенно беззащитную. Но вот дверь кафе открылась, и я услышала ее голос:
- Чего пришла?
- Я чмо, - промямлила я, размазывая кулаком текущие сопли из носа.
- Заходи.
В кафе действительно было шумно, звучала громкая музыка. Яна проводила меня в центр зала, где на шесте возвышалась отрубленная голова быка. Все присутствующие были полуодеты  и измазаны кровью, а воздух был наполнен дурманящими запахами, от которых закружилась голова.
-Внимание! Минутку тишины! - крикнула Яна, и вмиг все  остановились, как в детской игре «Море волнуется».
 - Моя подруга, - то, что она назвала меня подругой, придало мне чувство собственной важности, чего не скажешь о дальнейших словах, - моя подруга желает сделать важное заявление.
Мне велели залезть на стол и сказать громко то, что я заявила на улице. Лица присутствующих были устремлены на меня, вся моя жизнь пролетела перед глазами, я чувствовала себя беспомощной амебой под микроскопом. Было лишь одно желание, - убежать отсюда немедленно, но у двери стоял этот восточный тип, отрезав путь к отступлению.
- Ну, что тянешь кота за яйца? Либо говори, либо проваливай, -сказала Яна.
- Я чмо, - еле слышно промямлила я, стоя на столе и чувствуя, как от волнения дрожат колени.
-Тебя никто не слышит! Громче! - она больно стеганула меня по ягодицам то ли шнуром, то ли проводом.
-Я чмо!
Толпа затребовала, чтобы я кричала громче. Не помню, что со мной творилась в этот момент, но я орала и орала, пока Яна и вслед за ней все присутствующие не захлопали в ладоши. Я слезла со стола и не знала, что делать дальше. Гости вернулись к веселью, Яна, увидев моё замешательство, подошла и сказала, что я теперь могу не париться и вести себя так, как подобает вести себя такой чмушнице, и, засмеявшись, она побежала танцевать дикие, страшные и никогда мною не видимые танцы. Совет мне не очень помог, и решила для начала просто напиться. Дальнейшее я помню смутно, а то, что осталось в памяти, хочется забыть, хорошо запомнилось только чувство того, как слой за слоем с меня слезали фальшивые личности, принося облегчение и нестерпимую боль одновременно. Очнулась я дома у Романа в чем мать родила на полу, и первое, что увидела, была морда собаки, которая лежала напротив меня, положив голову на вытянутые передние лапы, и, как мне казалось, понимающие смотрела на меня. Ужасная головная боль плюс ко всему непонятно где оставленная моя одежда делали ситуацию весьма неприятной. А ведь еще вчера моя реакция была бы однозначно истеричной, но сегодня меня волновали лишь симптомы похмелья. Я приняла сидячее положение, собака подняла голову и завиляла хвостом. В комнату вошла Яна со стаканом воды и аспирином. Она принесла и мою одежду, положила ее на стул, присела рядом на пол и помогла мне запить таблетки, так как руки мои тряслись, как у заправского алкаша.
- Извини, что бросили тебя на полу, но ты сама того требовала, причём ты хотела, чтобы мы бросили тебя в таком виде на улице. Представляешь картину, люди идут на работу, а ты тут голая на лавке, вот где радости  для обывателей, - она засмеялась, представляя эту картину.
Я лишь скорчила в ответ гримасу.
- Первое задание на пути к тому, чтобы стать счастливой, ты выполнила, осталось еще два – она помогла мне встать и уложила на диван, выгнав с него ворчащего Ворубушка.
Светлана встала со стола, подошла к камину, взяла с каминной полки портрет Яны  и, умилено глядя на него, сказала:
- Вы ищете не то, загадка Яны для меня в другом. Я никак не пойму, она святая или ведьма.
 Моя одноклассница нежно поцеловала портрет, поставила его на прежнее место и, вернувшись за стол, продолжила.
- Это происшествие изменило меня внутренне, но не изменило меня внешне. Я все оставалась такой же неказистой и невзрачной, и, как мне казалось, уродиной.
- Чтобы ты изменилась внешне, тебе нужно сообщить всем, что ты уезжаешь на неделю, и прийти ко мне. Это будет твоим вторым заданием. Все нужно сделать в субботу, – сказала мне Яна как бы между прочим, когда мы прогуливались  по набережной Салгира.
Я наплела родителям, что мне срочно надо ехать в Воронеж якобы для поступления в техникум, а сама, собрав дорожную сумку, пошла к Яне домой. Она меня встретила хоть и радушно, но все же заметно нервничала, велела мне сходить в душ и дала специальную мазь, которой я должна была намазать свое тело после водных процедур. Мазь обладала резким неприятным запахом, и пока я ей натиралась, казалось, он пропитал меня насквозь. Мы расположились в комнате, я решила не задавать лишних вопросов, будь что будет. Яна предложила мне выпить коньяку для храбрости, и если до этого мне не было страшно, то после такого предложения, стало несколько не по себе. Я старалась не показывать своего страха, выпила стопку конька, который обжег пищевод, не давая мне опомниться, Яна тут же налила вторую, которую также покорно пришлось осушить. Хотя она называла его коньяком, думаю,  это вряд ли был именно он. Мой отец был страстным ценителем этого алкогольного напитка, любил его смаковать, рассказывая, как и где он изготавливается, а когда я окончила школу, давал мне дегустировать и учил распознавать его вкус и нотки. Но что бы то ни было на вкус алкоголь был довольно приятным, и меня сразу как-то повело. Яна велела мне идти в ее комнату и ложиться в постель, сказав, что она скоро ко мне придёт. Я прогнала пошлые мысли и сделала то, что было велено. Очутившись в кровати, закрыла глаза буквально на несколько секунд, а когда открыла, увидела Яну абсолютно обнаженной. Она смотрела на меня необычным, и я бы сказала, чужим взглядом и начала приближаться ко мне. А далее случилось невообразимое. За девушкой стояла черная фигура, как человек, но, представляешь, лица у него не было! Я хотела вскочить и бежать отсюда как можно дальше, но не могла даже пошевелить пальцем, была парализована, к своему ужасу, я даже крикнуть не могла, горло перехватило спазмом, я могла только наблюдать, как Яна приближалась все ближе. В конце концов, она легла на меня и буквально провалилась в меня, она оказалась внутри моего тела. Вдруг, я увидела себя со стороны, как я лежу распластанная на кровати, и больше я ничего не помню. Когда сознание ко мне вернулось, и я открыла глаза, в комнате было темно, ужасно хотелось пить. Силясь вспомнить происходящее, я подумала, а где же Яна и почему она не идет. Встав с постели, я направилась к выходу из комнаты, проходя мимо большого, висящего на стене зеркала, я от неожиданности громко вскрикнула, так как в нем отразился явно кто-то другой. Включив свет и не веря своим глазам, я разглядывала отражение, на меня смотрела красивая девушка, а не дурнушка. И хотя я понимала, что это я, во внешности были заметны кардинальные изменения, сейчас бы я их назвала, как мышечное изменение тонуса и напряжения поддержки кожи, хотя звучит мягко сказать нелепо, но описываю я это именно так. Мои изменения не были вызваны, например, хирургическим вмешательством, просто мышцы рта подняли уголки губ выше, а мышцы ушей заработали по-другому, отчего они престали торчать как локаторы, и это касалось почти всего: глаз, груди, носа, изменилась даже моя пластика движений с нервно-истеричной на томную и более плавную. В общем, моя внешность, как ты сам видишь, стала безукоризненной, я изменилась настолько, что я влюбилась сама в себя. Я стояла перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон,  пока в комнату не вошла Яна. Она долго смотрела на меня, как бы пытаясь меня узнать, потом сказала:
- Ну, привет, Света. Пойдем кофе что ли попьем.
Одевшись, я вышла в гостиную, где на столике меня уже ждала чашка ароматного кофе, я села в кресло, закинув ногу на ногу, при этом удивляясь своей грациозности. Яна смотрела на меня все тем же странным взглядом, затем вошла ее мама, тетя Злата, она тоже немного странно посмотрела, сказала, что я выгляжу потрясающе, и ушла, весело напевая песню «Shocking Blue» Venus.
Мы молча пили кофе, пока Яна не прервала молчание объяснением, которое я до сих пор до конца не могу понять.
- Чтобы в нашем теле произошли действительно кардинальные перемены, его нужно доверить кое-кому другому, я знаю это по себе, потому как мы сами не можем адекватно произвести эти изменения, цепляясь за дорогие нашему сердцу мелочи, будь то цвет волос или привычка грызть ногти.
- А что за черный человек был сзади тебя, когда ты вчера вошла в комнату? - решила спросить о столь мучающем и пугающем меня моменте.
- Это было не вчера, а неделю назад, ты проспала целую неделю. А человек тебе просто почудился, наверно, от того, что ты выпила коньяк.
Она резко встала и сказала, что у нее очень важные дела, а мне пора идти домой, так как срок моего отсутствия, о котором я говорила родителям, истек. На этом странности не кончились, например, многие перестали меня узнавать, хотя я этому по большей части была рада. Некоторые говорили, что видели меня в момент моего отсутствия то с Яной, то с ее мамой. Однажды я увидела Ольгу Семенову, которая сидела в кафе со своим отцом за соседним столиком. Я подошла поздороваться, так ее отец, как только меня увидел, испуганно вскочил и просто убежал. Меня этот инцидент несколько обескуражил. Но я решила не забивать себе голову подобными непонятными вещами и ситуациями, для меня был важен достигнутый результат. Родители восхищались моими изменениями, женихов было хоть отбавляй, и появилась куча подруг. Однажды к моему дому подъехала машина Ромы Грека, именно в тот момент, когда я вышла на балкон. Из нее вышла Яна, она просто стояла и смотрела на меня, я поняла, что нужно спуститься. Я вышла и села в машину, которая тотчас же поехала. За рулем был Роман, ехали долго, я не решилась спросить, куда и зачем мы едем. Наконец, мы приехали в Коктебель. Рома припарковал машину недалеко от моря и вышел, оставив нас с Яной наедине.
- Ты еще хочешь быть счастливой, или тебя прельщают приходящие успехи? - спросила она, закуривая сигарету.
В принципе, мне и так было уже хорошо, казалось, жизнь моя наладилась, но было неловко отступать, и  потому я ответила, что, конечно, хочу.
- Через три дня ты выходишь замуж, - сухо как бы между прочим сказала она и добавила,- и никаких мне тут истерик, типа не хочу, не буду. Ты сама ползала на коленях, умоляя помочь тебе, и я помогу, чего бы тебе и мене этого не стоило, в крайнем случае, Грека ты знаешь, и, надеюсь, ты понимаешь, что будет с тобой, если я ему на тебя пожалуюсь.
Участь Алаковой меня не прельщала, и я утвердительно качнула головой.
- Сейчас мы едем в ресторан на встречу с твоим женихом, где ты дашь ему свое согласие.
Она позвала Рому, который завел машину, и мы направились в ресторан, где нас уже ждал старый седой мужчина, который представился как Вениамин Ефимович Степной. Он сразу принялся ухаживать за мной, но я чувствовала, что попала в западню. Мысль о том, что этот старикашка через три дня станет моим мужем, убивала. Я думала о своих поклонниках молодых и статных, зачем было становиться красивой, если меня ждет такая ужасная судьба. Видимо поняв мое настроение Яна под предлогом, что нам нужно в туалет, вывела меня на улицу, и уже когда мы подошли к пляжу, она сказала:
-Я понимаю, за что ты цепляешься. За свою никчёмную биологию, за инстинкты, шепчущие тебе, что ты должна найти себе молодого самца, который наделает тебе кучу детей, а сам будет вкалывать весь день, а потом еще любить тебя в постели до утра. Но так не будет. Молодой самец либо сядет, либо сопьется, детей, конечно, настрогает. Со временем ты покроешься жиром, муж будет искать приключений  на стороне, если и будет заниматься с тобой сексом, то только по-пьяни, и, возможно, предварительно отмудохав. Инстинкты человека ведут его назад в мир дикости и звериного счастья от размножения и хорошего куска мяса на ужин, что, в принципе, и является его целью.
Затем Яна взяла меня за подбородок и, страшно сверкая глазами, сказала:
- Засунь свою гордыню вместе с тупыми девичьими мечтами  и мамкиной философией в жопу и делай то, что я тебе говорю. И не просто делай, а радостно, со счастливым блеском в глазах. Или ты забыла, кем ты являешься? Скажи-ка мне?
Во мне что-то колыхнулась, и я вспомнила то, с чего все началось, и поняла, как я сильно погрязла в иллюзиях своего успеха, который, впрочем, и не был моим, он был полностью сотворен Яной.
- Я чмо, - ответила я ей, и стало все пофиг и даже весело.
Узнав о том, что я выхожу замуж за 72 летнего старика от меня отвернулись не только родители, но и все мои новые подруги  и знакомые. Вениамин Ефимович  оказался  не просто старым дедушкой, а генералом КГБ, у которого было все и даже больше, о чем я могла мечтать. Первое время я стеснялась его, но потом, видя, как тут в Москве перед ним все стелятся, стала не только им гордиться, но к нему даже появились нежные чувства. Через три года он умер, оставив мне огромное наследство, благодаря которому я живу, как хочу, делаю, что хочу, и я действительно счастлива. Ведь именно такой жизни я хотела, когда рыдала всю ночь, перед тем, как решиться пойти к Яне.
Закончив свой рассказ, Светлана закурила сигарету, посмотрела на меня и сказала:
- А что касаемо Семеновой, ее ненависть к Яне возникла вовсе не от любви к семейным ценностям. Она сформировалась в ответ на очень хороший урок, преподнесенный ей Яной, за который она должна благодарить ее всю оставшуюся жизнь, ведь, возможно, не случись этого, Семенова бы стала законченной тварью.
Я попросил Светлану рассказать, о чем речь, она искренне удивилась, что я не в курсе о случае, который произошел на летних каникулах после девятого класса.
- Это произошло, как я уже сказала, летом. Немного выпившая Янина компания гуляла по парку за шоссе и наткнулась на Семенову с еще одной полоумной девахой из параллельного класса, ни фамилию, ни имя которой я не помню. Так вот, наткнулись они на этих живодерш, когда они обвязали проволокой и веревками  щенка и гоняли его палками по яме с водой. На вопрос Воробушка, зачем они это делают, Семенова, пытаясь изобразить из себя некую приблатненную интеллигентку, выдала:
- Скучно девушкам дворянским, вот и повеселить себя в натуре пожелали.
После чего Яна, посмотрев на Рому, заявила:
- Князь мой солнышко, Роман, что-то скучно мне стало, душа веселья хочет.
- В натуре, - ответил ей Роман.
Нетрудно догадаться, что было дальше. Парни раздели до гола этих дур, и гоняли их по парку до ночи, доставляя смех и радость всем тем, кто мог без страха там гулять в вечернее время. И, кстати, еще такая деталь, в квартире, которую снимал отец Семеновой, Яна была совсем по другой причине, нежели та, которую называет Семенова, любовницей была другая девушка. Я не знаю, откуда мне известно, но это однозначно.

- Найдешь Яну, поцелуй ее от меня, - Светлана хитро улыбнулась.
Я еще некоторое время посидел у Светланы, мы успели перемыть кости всем одноклассникам, и отправился домой, но прежде чем позвонить Женьку и рассказать ему о моей встречи с Крайнюк, я решил все записать, пока свежа память, дабы не упустить ни одной детали. Мне было приятно на душе от того, что рассказ Светланы реабилитировал образ Яны, вернув ему девичий облик.
Раздался звонок телефона, наверное, звонит Женёк, сгорая от нетерпения узнать результат моей встречи, подумал я:
- Алло!
Но вместо ответного приветствия я услышал грубый голос не представившегося  мужчины, хотя он мне показался знакомым:
- Если не хочешь, чтобы твоего друга нашли повесившемся в собственном кабинете, прекрати всякие контакты с ним.
И бросили трубку.

Igor Krasovskiy