Пономарь Вася -горькая быль эпохи новой церковност

ГОРОДСКИЕ ЛЕГЕНДЫ


ПОНОМАРЬ ВАСЯ

  (горькая быль эпохи возрождения новой церковности)

Сошлось в нем, в его душе такое сражение добра о злом, что получился из него сущий моральный Квазимодо из собора Парижской Богоматери.

 
Поэтому много у него было темных тайн. Но нельзя его за них осуждать, потому то он жил на переломе эпох и набрался от своего времени всякого.

Но самое главное, что у него было стремление к небу и он несомненно, был человеком церковным, хотя и страшным по внешности и поведению. И нельзя забывать, что в церковь он пришел уже стариком со всеми мирскими привычками и уйти от себя если бы и захотел, то уже не смог.


В молодости он начал пить и бросил свою молодую жену с ребенком. За это она всегда его считала сволочью. Такого же мнения был и сын его, Андрей. С первой своей семьей он расстался давно, но город у нас маленький и жизнь их проходила по близости.

Одно время играл он малые роли в народном театре. Запомнился всем его Мазурик из одной пьесы про правдолюбивую девушку Зинулю, похожую на звонкую комариху над спящим начальником, которой по совести была дорога в психушку, а автор устроил ей победу и сентиментальное будущее. Косноязычный "Мазурик" по пьесе хорошо оттенял болтливую героиню Зинулю и олицетворял несознательную рабочую аристократию эпохи Брежнева.

 А резавшая правду и бастующая Зинуля являла наивные представления автора о эпохе Андропова, когда экономику пытались наладить снизу всеобщим самоконтролем и газетными фельетонами.  И все это рухнуло в невозвратную даль вместе с экономикой.

      А Вася потом работал на заводе, пока страсть к водке не скрутила его так, что на заводе прославился он как алкоголик. И не было ему никого спасения от самого себя. Низкое его происхождение и сословие не оставляли ему шансов улучшить свою породу.

 
И тут приехал первый наш городской священник, отец Валерий. К нему то и пришел Василий и начал свое пономарское служение. Он просто заново родился. Подносил дымящееся кадило, чистил в алтаре и всячески работал, перетаскивая подсвечники и разгружая церковную утварь. Так начал он свое недолгое служение.

Но выдавало его красное лицо, сощуренные на выкате такие же глаза
" а ля стар трэк" и сшитое из портьеры пономарское облачение, одетое мешковато и не по росту. Когда он выбегал из алтаря, оно путалось в ногах и вызывало смех у прихожан...

И вот Бог послал ему расплату за грехи молодости. Врачи объявили ему, что жить ему осталось сущие пустяки. Два -три месяца. А он еще умудрялся иногда выпивать и справлялся с церковными делами. И прожил в таком состоянии на одной Божьей милости почти десять лет.

Но испорченный его характер давал о себе знать. На приходе появился опытный странник Алексей, в котором Вася увидел свою смерть. Он почему-то ждал, что странник кем-то станет на приходе. Пройдет в пономари, а там глядишь и дальше. Но странник был человек больной и к тому же из художников, а у них плохо с дисциплиной.

Церковь же требует утренней бодрости и многой беготни, для медлительного и молитвенного странника трудноисполнимой, а по его здоровью и вовсе невозможной и даже опасной. Поэтому он не стремился обложиться обязанностями, а искал благодати и просветления.


Ничего этого духовного у Васи не было. Лишь иногда превращался озверевший старичок, так похожий на Шарикова, во младенца, желающего любить Бога и ближнего. В эти моменты они со странником мило беседовали, но слово странника  и в глубину души пономарской не проходило.
 Вася был испуган. Вдруг его пьющего обличат и заменят трезвым странником? Тогда конец. Убогая комната в общаге и жалкая пенсия.


И много наговаривал сначала отцу Валерию, а потом сменившему его отцу Павлу на простодушного странника, привлекавшего общее внимание прямым устремлением к спасению души, и особенно словами мудрости, набранной в книгах и опыте, которыми он поражал души человеческие направо и налево.

Занятый духовными беседами, странник и не думал о доносах. Только сожалел, что между ним и батюшками так мало стало любви, а все больше строгих допросов и недоразумений. При всем этом Вася, ухмыляясь, плел свои одному ему убогому понятные паутины.

Впрочем, прошлое его настигало со страшной силой, и он часто получал от отца Павла по тысяче поклонов за алтарные прегрешения.
 
Наконец где-то в подворотне на Павлодарах ему проломили голову железной трубой. Все подумали, что из больницы ему уже не выйти.

Но непотопляемый Вася встал и долго показывал у церковной кассы свой длинный шрам на полголовы.
   
Между тем в храме начали, наконец, пропадать иконы. Почему наконец? Да потому, что пьющему человеку без этого нельзя. Жажда такая, что крест нательный продашь. Кто не испытал этого сам, не поймет и будет ругаться.

И когда Вася умер, в его комнате и нашли многие из пропавших икон.
С его смертью прекратились совершенно и наговоры на странника. И зажил он счастливо на приходе. Батюшка больше его не судил.

 Построили в городе у озера новый большой собор и стал храм для странника сущим раем. А Васю начали забывать. Потому что мало делал добра.
Но людям он запомнился большой улыбкой от уха до уха. Чем-то сельским,сермяжным во всем облике, увенчанном отпущенными и спутанными рыжеватыми волосами...

Пусть судит его Милостивый Бог, и пожелаем душе Василия прощения и упокоения...

Жизнь показала, что он все таки сравнительно часто был на службах, много помогал двум священникам и у других людей таких заслуг очень мало. Он жил по церковному календарю...