Карпов, золотце! Глава 19

Позавтракав совершенно неопознаваемой, но ультраполезной - по словам Жени — кашей, мы стали собираться домой. Стас, как и вчера, вызвался подвезти. Женя осталась. Она поцеловала Катю в щеку, а мне помахала с крыльца. Когда мы выехали на Новую, я оглянулся на дом Нины Васильевны. Ни людей, ни машины я не увидел. Почему-то было открыто окно на втором этаже. Вроде бы это было то же самое окно, через которое я увидел подъезжающую машину. Готов был спорить, что я его закрыл. Наверное, хозяин зашел в комнату, разыскивая, что украли, и тоже решил, что в комнате слишком пыльно. В любом случае, вряд ли он знал о тайной полке в шкафу.
- Ну как вам у нас? - спросил Стас.
- Все было хорошо, - ответила Катя. - Нам понравилось.
- Приезжайте еще, - сказал Стас.
- Мне почему-то показалось, что я не очень понравился Жене, - сказал я.
- Ерунда. Я приглашаю вас сейчас. Авансом. Мы как решим устроить нечто подобное, я предложу Жене вас позвать. Хотя зачем через Женю. Сань, дай свой номер.
Стас потянулся за телефоном.
- Мальчики, давайте не за рулем, ладно? Не хватало нам еще влететь в сосну или еще что-нибудь такое.
- Сань, набери мне, я сохраню. Плюс семь, девятьсот тринадцать...
Я набрал номер. На самом деле я не рассчитывал продолжать знакомство со Стасом. Эту просьбу с обменом номеров я воспринял, как попытку показаться независимым от супруги, мол, он сам может принимать решения. 
- Хороший парень, - сказала Катя, когда мы приехали домой.
- Нормальный.
- Мне казалось, вы поладили.
- Ну, возможно. Не знаю.
Катя врезалась в меня взглядом.
- Только не говори, что ты ему завидуешь?
- Слушай, что бы я не испытывал по отношению к нему - это точно не зависть. Он рассказал мне про свою жизнь, там нечему завидовать.
- Ну как же, машина, дом и так далее. Отдых в Неаполе.
- Так может это ты завидуешь, Жене, а? - спросил я ответ.
- Ладно, Саш, хватит. Не будем ругаться.
- Я и не собирался.
- Я пошутила.
- Я тоже.
Мы стали разбирать вещи. Неиспользованную сменную футболку, в которую я завернул часы, я вытащил и бросил в свою сумку.
- Слушай, может ты уже переложишь вещи из сумки в шкаф, а? - спросила Катя. - Каждый раз, как ты туда лезешь, мне кажется, что ты можешь закинуть сумку на плечо и уйти. Ты, наверное, так и сделал с бывшей?
- Я разложу вещи. Обязательно.
- Разложи сейчас, - сказал она.
- Это не может подождать?
- Чего?
- В шкафу еще какие-то Женины вещи.
- Думаю, они ей больше не нужны. Она теперь хоть каждый день может покупать новые.
- Лучше знать наверняка: нужны они ей или нет.
- Ладно, я позвоню, - Катя достала телефон и вышла из спальни. - Да, опять я. Соскучилась, конечно. Слушай, там твои вещи еще остались...
Я достал часы из майки. Не найдя лучшего места, я сунул их в боковой карман своей же сумки - все лучше, чем ничего. Но надо поскорее от них избавиться. Они только пару минут в квартире, а уже напрягают меня. Да, надо быстрее от них избавиться.
- Она сказала, что Стас заедет за ними на обратном пути.
- А Стас уже в курсе?
- Еще нет. Она сейчас ему позвонит.
- Как она лихо с ним управляется.
- Нашла себе ответственного мальчика, которым помыкали всю жизнь. Уверена, она с отцом Стаса не поладит. Она мне жаловалась, что тот мотает Стаса по рабочим делам, а платит порой меньше, чем другим сотрудникам. Но она не сильно-то акцентировала внимание, что поездку в Италию оплатил не Стас, а его отец. Да и квартиру, в которой они будут жить тоже купила не ее мать, а отец Стаса.
- Как думаешь, что их ждет?
- Я, конечно, не экстрасенс, но вижу развод, - Катя закрыла глаза и выставила руку ладонью вперед, на манер участника телешоу для экстрасенсов. - Думаю, как только ребенок подрастет, они разойдутся. Квартира достанется Жене. Может ей купят какой-нибудь салон красоты, чтобы удовлетворить ее нездоровые амбиции командовать. А так как кроме амбиций там ничего нет, она будет жить на одни алименты от Стаса, а дальше, не знаю.
- Ты серьезно так думаешь?
- Это наиболее вероятный итог.
- Я думал вы подруги.
- Хорошие знакомые, я же говорила. Да я же не слепая - вижу, как она себя ведет. Такого не было никогда. Девка вцепилась в парня, как клещ в кролика. Ты же можешь трезво оценить, как ведут себя твои друзья? Вот и я могу. Я еще я могу пойти умыться, а то я вся липкая с дороги. Это я сейчас и сделаю. Можешь вытащить пока вещи Жени из шкафа.
- Я могу их перепутать с твоими.
- Не перепутаешь. Ее вещи без дурацких принтов, но они все дурацкого цвета.
Катя ушла, а я начал выбирать вещи дурацкого цвета. Таких оказалось много. Какие-то турецкие шаровары, стопки кислотных футболок, свернутые калачиком носки розового цвета, несколько красных в белую горошину кофт, чтобы можно было затеряться среди мухоморов - все это я определил как Женины вещи и сложил на кровать. Шкаф поредел, как рот хоккеиста после очередного сезона. Оказалось, что у Кати не так много вещей. Вещи Жени же лежали на кровати, как лежат вещи на рыночном прилавке. Зачем они ей теперь? Как память? Да кому такая память нужна. Или из чувства моя вещи - никому не дам! Вероятно так.
- Са-а-аш! - крикнула Катя из ванной комнаты. - Посмотри в сумке щипчики для бровей. Я что-то найти их не могу.
- Сейчас, - не знаю зачем, но я действительно подошел к сумке, что-то там поискал, хотя прекрасно понимал, что они сейчас лежат в кусту клубники или в каком-нибудь сорняке. - Тут их нет!
- Точно? В Спанч Бобе тоже нет! Посмотри еще раз, пожалуйста.
- Посмотрел, ничего нет.
Катя вышла из ванной. На голове тюрбан султана, руки они поставила в бока и посмотрела на вещи Жени.
- И зачем они ей теперь?
- Может она хочет сама от них избавиться. Сжечь или типа того. Чтобы стереть все свидетельства прежней жизни. А у тебя не так много вещей, да?
Катя посмотрела в шкаф.
- Ага, бедненько,- согласилась она. - Но знаешь, я как-то на вещи особо и не заглядываюсь. Единственное, что я бы хотела, - как бы вскользь заметила она, - это летнее платье. Вот с белыми кедами, чтобы надеть. Что-нибудь легкое, белое или голубое. Не знаю, может желтое.
 - А дурацкий принт?
- Думаю, на платье можно из без дурацкого принта. Ванна свободна, если что, - сказала она.
- Да, иду - я встал с кровати, еще раз посмотрев на пестрые залежи позади. Едва я вышел из спальни, как Катя меня остановила.
- Что это такое? Тебя кто-то укусил? - Катя села на корточки возле моей левой ноги. - Посмотри, как разбухло.
- И правда, а я не заметил.
- Болит?
- Нет.
- Слушай, надо обработать чем-то, а то выглядит не очень здорово. Давай иди в ванну, потом буду тебя лечить. Я кое-что умыкнула с работы. Для домашнего, так сказать, использования.
Умылся и лег на кровать. Вещи Жени Катя убрала в клетчатую китайскую сумку. На тумбочке стояли немаркированные флаконы с какими-то растворами.
- Антисептик, - пояснила она, забрызгивая рану. - Щиплет? - не без удовольствия спросила она. - А запах-то от него какой, м-м-м... - зажимая нос, сказала она.
- Тот еще запашок. Там чистый спирт?
- Почти, - она открыла тюбик с какой-то мазью.
- А это что?
- Антигистаминное и глюкокортикостероид местного действия. Чтобы воспаление снять, а то у тебя там разбухло очень хорошо. А наступать тебе не больно?
- Не очень.
- Но что-то все же чувствуешь, да?
- Да. 
- Как бы абсцесса не было.
- Да брось, разве все так плохо?
- Теперь нет. Но если бы не я... кто знает, Саш. Кто знает... - она перевязал голень бинтом, чтобы закрыть рану, хоть я и настаивал, что это лишнее.
Катя еще раз порылась в сумке в поисках щипчиков. Она надула губы, хлопнула ладошками по коленкам и обижено посмотрела на меня.
- Нет их тут...
- Я тебе куплю другие. Какие ты хочешь? С алмазным напылением? Именные?
- Лучше бы такие же. Да ладно, найдутся рано или поздно. Лучше, конечно рано. А то проснешься, посмотришь на меня, а увидишь моего деда - чеченца. Бровь у меня будет, как Бог.
- Ее не будет?
- Она будет едина!
- А, понял. А твой дед реально чеченец?
- Да. Это по отцовской линии. По маминой тоже темные все. Ну и я собственно, - Катя хотела по-рекламному взмахнуть волосами, но они прилипли к спине, шее и лицу, ровно по ходу полета. - Блин... - она скинула их назад. - В общем я потому такая темная. Мама говорила, что ее прабабка и прадед были цыганами. Много ли правды в том, что связано с цыганами?
- Тебя не тянет иногда, ну...
- Погадать, сплясать с медведем, сыграть на гитаре романс? Я все клише собрала? 
- Я хотел сказать: продать тяжелые наркотики, но ты выбрала куда более безопасные клише. 
- Не думаю, что во времена прабабки и прадеда был героин.
- Его еще в конце девятнадцатого века синтезировали. Только он вроде был сначала в составе сиропа от кашля.
- И ты думаешь, что к нему сразу приложили руки моя родня? Давай, скажи уже это фразу...
- Какую?
- Я вижу, что у тебя уже язык чешется, ты ведь к этому ведешь? К сэру Гаю Ричи, так? Давай, цитируй! - сказала и выставила пальцы пистолетом.
- Стволы для лохов, ножи - выбор мастеров, - сказал я.
- Не то! - она повела пальцами и теперь целилась мне точно в середину лба.
- Тони, сделай что-нибудь страшное?
- Все, я дала тебе шанс. Ты его упустил. Бдыщ! - она дернула пальцами, точно стреляла из desert eagle’а.
- Не попала.
- Бдыщ!
- Мимо.
- Да еб твою мать. Борис, что ты тут делаешь?! - Катя бросила на кровать импровизированный пистолет.  - Знаешь, там где-то в рейтинге нас ждут оба фильма. Может не будем соблюдать список. Наплюём на правила и посмотрим, не знаю... что было раньше по времени.
- По-моему «Карты, деньги, два ствола».
- А Борис и цыгане были...
- В «Большом куше».
- Давай посмотрим его.
Десять минут спустя Томми сказал весьма шовинистскую фразу, фразу - визитную карточку, если не всего творчества Гая Ричи, то фильма «Большой куш» точно.
- Так вот чего ты от меня ждала? - я нарочито ударил себя ладошкой по лбу. - А я то думал, чего ты ждала!
- Не убедительно, Саш.
- Ну, я и не актер.   
Мы досмотрели фильм. И я и Катя смотрели его не раз, но от совместного просмотра сложилось ощущение, что мы сходили в гости к хорошему другу, который пусть матерился и кичился нелегальными делами, но был все-таки хорошим другом, к которому порой приятно вот так вот зайти и порадоваться тому, что сам ни в чем таком не замешан.
Зазвонил телефон. Незнакомый номер. Я не стал брать, решил, что это опять какой-нибудь центр социологических опросов или администратор из тренажерного зала, в который я ходил в течение месяца больше трех лет назад. «Вы у нас давно не были, хотели узнать, будете ли вы продолжать» Конечно буду. Как-нибудь попозже. Перезвоните еще через годик.
Позвонили еще раз. А затем еще.
- Может это Стас? - предположила Катя.
Она была права. Стас ждал возле подъезда.
- А ты что сейчас делаешь? - спросил он по телефону.
- Ничего, смотрели фильм.
- Не хочешь прокатиться маленько? У меня тут перерыв, мотнемся, я вещи скину Женины и обратно тебя заброшу.
Я прикрыл трубку рукой.
- Кать, Стас хочет, чтобы я с ним часок покатался. Он по ходу во мне усмотрел своего психолога.
- Да? Ну пусть выговорится. Не думаю, что Женя его слушать будет когда-нибудь.
Я пошел в спальню за китайской сумкой с Жениными вещами. Почему-то я решил, что стоит взять с собой и часы. Ну мало ли.
Стас ждал у подъезда. Он приехал на старом паджеро. Рабочая, пояснил он.
- Бросай сумку назад, - сказал он. Когда мы отъехали от дома он спросил. - Что Катя сказала?
- Что все понравилось.
- А про Женю?
- Сказала, что она несколько изменилась.
- Да... это трудно не заметить.
- А мы не к вам домой? - спросил я, понимая, что мы свернули в другую сторону.
- Нет. Она сказала, что вещи эти ей не нужны, и я могу выкинуть их в ближайшую помойку. Но зачем их выкидывать, подумал я. Вдруг они еще кому-то пригодятся. Я поискал в интернете и нашел одну контору, которая такие вещи принимает, а потом раздает погорельцам, бездомным, нуждающимся в общем.
Я представил бомжа в кислотно-зеленой кофте и улыбнулся.
- Ты наверное думаешь, что я мог бы просто закинуть деньги в какой-нибудь фонд, да?
- Нет, я подумал, что у Жени весьма специфическая одежда для бездомных.
- А. Ну ладно. Блин, я неверное выгляжу так, словно вечно оправдываюсь за то, что у отца есть деньги.
- Есть немного.
Мы приехали в ту часть города, где я никогда прежде не был. Лабиринты пятиэтажек, проходы между которыми заставили гаражами, ямы на дорогах, из которых торчали трубы, пустые мусорные баки, возле которых лежал бытовой мусор. Стас смотрел то на дорогу, то в телефон. Он тоже был там впервые.
- Так. Нам сюда, - мы свернули на небольшую улицу, которая была чуть чище остальных. Да и то, только за счет того, что на первых этажах там находились магазины, и те хоть как-то чистили дорогу перед своими заведениями. - Солнышко, - прочитал он в телефоне. Над учреждением с таким же названием висело, приваренное к стене кельтское солнышко, с восемью лучами, каждый украшала какая-то руна. Слева от него находилась сетевая аптека, все вывески которой обещали оптовые цены на розничный товар. Справа же, кто бы мог подумать, пивной магазин с режущим глаза названием: «Барон Zapivon - Пивной магазин - Бар». Еще дальше ломбард «Золотое солнце», видимо в честь все того же жутковатого солнца на стене пятиэтажки.
Стас вытащил сумку, спросил пойду ли я с ним, но я сказал, что загляну в ломбард.
- Если ты собираешься что-то заложить, то давай я тебе лучше займу, без процентов.
- Нет, спасибо. Хочу узнать цену одной вещицы. Так, безделушка.
- Ну, смотри.
Ломбард представлял собой душную комнатку размером едва ли больше покупательской части зала обычной аптеки. За толстым банковским стеклом сидел человек, из-за стойки выглядывал блестящий лоб и очки, сдвинутые на кончик по-птичьи горбатого носа. Что он с таким интересом разглядывал, я  не увидел: все, что было на столе, скрывалось за высокой стойкой.
- Добрый день, - сказал я.
- Добрый, да, - человек поднял на меня безразличные глаза.
- А я бы хотел узнать во сколько можно оценить часы.
- Посмотрим, посмотрим... - он толкнул глубокую полочку, находившуюся под стеклом и та с тяжелым звоном выехала ко мне.
Я достал часы, повертел их в руках, прежде чем погрузить в плотоядное дно полочки.
- Оценивать будем?
- Будем, - сказал я и положил часы на полочку.
В придачу с часами чуть не ухали мои пальцы. Человек забрался туда зачем-то обеими руками, в глазах проснулся интерес, как у ребенка перед мешком Деда Мороза. Он вытащил часы, держа их кончиками пальцев. Повертел в руках. Открыл крышку, что-то изучил на циферблате.
- Не на ходу? - спросил он.
- Как видите.
- Ну, это, конечно цену поубавит... - из стола он вытащил стекло, какое я видел у ювелиров и исследовал часы вдоль и поперек. Он читал на них надписи, которые я даже не разглядел. Видимо, надо знать места. Он иногда отрывал взгляд от часов, смотрел куда-то в сторону, что-то прикидывал. Все это продолжалось около пяти минут. Мне уже показалось, что он не собирается их возвращать.
- Так сколько они стоят?
- Минутку, минутку... - он еще раз посмотрел часы. Снова прочитал надпись, неизвестную мне. Позади него, на небольшом столике, стоял ноутбук. Он широко поводил мышкой, чтобы устройство проснулось. Округлой, толстой спиной он загородил экран, и я не видел, что он ищет. Часы в это время лежали рядом с ним на крохотной подушечке. Он смотрел то на экран, то на часы. Что-то быстро печатал. Так прошло еще пять минут. Наконец, он отлип от ноутбука.
- Триста тысяч, - сказал он. - Больше никак. Через сколько вы планируете вернуть деньги? - спросил он, не отрываясь от часов.
- Вернуть? Я хотел получить за них деньги, без возвращения.
- Вот оно как...
- Можно мне часы обратно?
- Обратно, да? Триста пятьдесят тысяч на два месяца под один и два процента...
- Вы со мной говорите? - я  занервничал. - Да мне не нужны деньги, понимаете? Точнее нужны, но не на таких условиях.
- На других, да? - он кисло улыбнулся. - Что же, хорошо. Будут другие условия.
- Я не заинтересован в других условиях. Я хотел только узнать приблизительную цену часам.
Он положил часы в полочку, но не выдвинул ее ко мне. Человек набрал что-то в телефоне, я слышал, как щелкали буквы на виртуальной клавиатуре при наборе сообщения.
- Четыреста тысяч... - он не смотрел на меня, смотрел в экран, держа указательный палец, словно готовился сказать что-то фундаментальное.
- Не интересует, - повторил я. - Отдайте часы.
Он опустил указательный палец. Телефон хлюпнул заблокированным экраном, человек убрал его в карман, толкнул полку на меня и уставился куда-то в стол, словно меня и не было.
Я вышел на улицу. В паджеро никого не было. Стас еще не освободился. Из «Барона Zapivon’а» вышли два аристократа. Типичные жители подобного района. Черные ветровки даже в жару, синие штаны с тремя полосками и стоптанные бесформенные кроссовки. Побитые лица и сбитые кулаки, затуманенные чем-то незаконным - или собственной тупостью - глаза, руки широко оттягивали пустые карманы. У одного из их поперек груди висела небольшая сумка.
- Закурить не будет, - спросил один из них.
- Не курю, - сказал я и двинулся к паджеро.
- А время не подскажешь? - спросил второй. Они побежали вниз по ступенькам, когда я ускорил шаг.
- Не ношу часы, - ответил я.
- А ты в кармане глянь, - сказал мне тот, что первый добрался до меня. Он дернул меня за плечо, я развернулся и получил удар в нос. Лицо онемело. В глазах на миг стало темно и пестро одновременно. Тут же справа в челюсть мне влетел второй удар. Ноги подкосились. В этот же миг один из парней подхватил меня под руки, а второй начал шарить по карманам.
- Вот они, валим... - я услышал, как туда-сюда прошел замок от нагрудной сумки одного из налетчиков.
Как только часы оказались у них, меня бросили на асфальт. Я ударился затылком, в голове начался церковный праздник с колокольным звоном.
Они побежали в сторону комиссионного магазина, в сторону кельтского солнца.
- Саня?! - услышал я голос Стаса.
Я перевернулся на живот. Парни ускорились, поняв, что ко мне прибыло подкрепление.
- Они часы забрали, - как-то очень гнусаво сказал я. В тот же миг во рту стало солено и вязко.
Дальше все случилось в духе азиатских боевиков: парни решили, что один Стас, больше похожий на модель, чем на бойца, для них не преграда. Один из них - тот, что без сумки, сделал смелый шаг в его сторону. Стас долго не думал: сработал рефлекс. Он ткнул того кулаком в грудь, я видел, как расширились от удивления глаза у парня. Как только он сделал шаг назад, ему в щеку  вонзилась нога Стаса. Парня, как током ударило, руки и ноги вытянулись, тело чуть ссутулилось, срубленным деревом он упал на землю, уткнувшись головой в клумбу. Парень с сумкой сделал шаг в сторону от поверженного - сделал шаг к бегству. Один быстрым рывком Стас выскочил ему наперерез и ударом ноги с разворота пробил в область печени. Парень даже подпрыгнул, но приземлился уже всем телом. Он лежал эмбрионом на горячем асфальте и громко стонал, под бесчувственным взглядом железного кельтского солнца.
- Су-у-ука-а-а...
Стас рывком сорвал с него сумку и подошел ко мне. Я уже кое-как встал на ноги, держась за железные перила крыльца «Барона Zapivon’а». В сумке помимо часов лежал еще телефон, который мерно гудел каждые пару секунд. Стас вытащил часы и протянул мне, а сам взял телефон.
- Интересно.... - Сказал он, увидев что-то в телефоне. - Ты как, Сань?
- Живой, - я пошевелил челюстью, проверил на месте ли сустав, который натяжно ныл. - Да, цел.
Во рту было какое-то месиво из слюны и крови. Я сплюнул в клумбу. Провел языком по зубам: все зубы на месте, новых тоже не добавилось.  Похоже, кровь из носа стекла в глотку, часть ушла в пищевод, часть попала в рот. Я сплюнул еще раз.
- Голова как?
- На месте. Блин... не ожидал такого.
Нападавшие все еще лежали на асфальте. Только один из них шевелился.
- Ты не убил его? - я указал на парня, который удобрял головой клумбу.
- Да нет. Я даже не вкладывался особо. Так махнул только. Они же пробитые, наверняка. Ничего не будет, там сотрясений было больше чем у меня простуд. Да и трясти уже нечего. Часы, похоже, ценные, да? Посмотри.
Стас дал мне телефон, изъятый у нападавших. Одно под другим шли короткие сообщения от человека, чей номер был записан под именем «Пингвин»:
11:42 Выйдет парень. Старые часы. Только не разбейте!
11:43 Что за шум?! Вы не могли дождаться, пока он отойдет?
11:43 Только сразу мне не несите!
11:44 Ну что там?!
- Сходим к Пингвину? - спросил Стас.
- Думаю, лучше нам убраться отсюда.
- Кого теперь бояться? Этих овощей? Пошли, поговорим с боссом.
Мы зашли в ломбард. Человек за стеклом не поднимал головы. Из-за прилавка также выглядывала блестящая, чуть более потная, чем прошлый раз, лысина.  Мы подошли к стеклу.
- Ну? -  спросил человек, не поднимая головы.
- Ну, - ответил Стас и со стуком прислонил телефон экраном к стеклу. - Знакомый почерк? 
- Шутите? - спросил тот, вытирая лысину платком. - Он прищурился, читая текст сообщений. - И что?
- Надо что-то с этим делать?
- Делайте, что хотите, мне-то какое дело, я даже не понимаю, что это!
- Да ну? У меня тут машина припаркована, а в ней регистратор. Время здесь есть. - Стас постучал пальцем по телефону. - Можно легко сопоставить с текстом смс, да и в вашем телефоне есть точно такие же сообщения.
Человек потянулся к своему телефону, но опомнился и только потрогал карман штанов.
- Так и что же вы хотите?
- Сань, чего ты хочешь? - спросил Стас.
На самом деле я хотел убраться оттуда побыстрее, пока не приехал гопспецназ на тонированных приорах.
- Хочешь вызвать полицию или...
- Так! - человек ударил руками по столу, оставив блестящие контуры. - Давайте так. Я готов принести пострадавшему... скажем... пять тысяч извинений за то, что такое случилось возле моего заведения, и еще пять тысяч извинений за то, чтобы выкупить у вас этот телефон.
- Сань, мы довольны? 
- Довольны, - сказал я, оглядываясь на дверь. - Только быстрее, пожалуйста.
Человек положил в полочку две красные купюры, и толкнул в нашу сторону. Стас вытащил их, передал мне, а в ответ положил в полку телефон и нагрудную сумку.
- Эй, осторожно! - крикнул он отдергивая пальцы.
Человек стал быстро тыкать в экран, а затем сунул его в тот же карман, что и свой.
- Что будем делать с записью видеорегистратора? - спросил он, вытирая лоб и шею платком.
- Какой? - спросил Стас.
- Вы сказали, что у вас в машине виедорегистратор.
- А! Точно. А ничего не будем. Пусть будет, для истории.
Человек сжал платок в руке: у него было никаких рычагов давления и он это понимал.
- Что же. Всего доброго. Надеюсь, больше мы не увидимся.
- Да, я тоже надеюсь.
Когда мы вышли, парней уже не было, только в клумбе остался едва заметный контур чего-то округлого, будто кто-то приземлился в нее задницей. Мы сели в машину и только тогда я выдохнул.
- Приключение, да? - сказал Стас. - Мне даже понравилось.
- А мне нет, - потирая челюсть, сказал я. - Слушай, - я оглядел салон, - у тебя же нет регистратора.
- Ах, да. Это в мэрсе регистратор, - улыбнулся Стас. - Что за часы, можно посмотреть?
- Конечно.
- Древние, да? Не ходят? - он повертел их в руках. - Слушай, сейчас не надо ходить по всем этим антикварным магазинам, а тем более по ломбардам. У меня отец как-то загорелся идеей купить старые ружья, а так как нифига в этом не смыслил, перекинул это дело на меня. Я ему купил с аукциона два старых мушкета.
- Кремниевых?
- Да я уже не помню. Суть в том, что есть куча форумов и аукционов, где это все можно сделать. Европейские в том числе. Давай выложим туда фотографии и поставим какую-нибудь страшно большую цену. Два-три знающих человека все равно сцепятся за них, если они действительно ценны. А если нет, то об этом обязательно напишет какой-нибудь высоколобый знаток. Если что, я могу помочь.
- И сколько это будет стоить? - спросил я.
- Сколько поставишь, столько и будет. Если не перегнешь конечно, а то можно месяцами ждать клиента, если не годами.
- Я о том, сколько ты возьмешь за это?
- Я работаю за еду, - сказал Стас и ударил себя по животу. - А ем я совсем мало. Поставишь бутылку кедровки Иваныча и все. Больше ничего не надо.
- Ты серьезно?
- Конечно. Давай прямо тут их сфотаем, а я потом на форум выложу.
Стас положил на колени синюю папку с рабочими бумагами и сфотографировал часы на ее фоне во всех возможных позах: открытыми, закрытыми, с одной, с другой стороны, даже ребром.
- Держи, - сказал он. - Часы пусть у тебя лежат, пока не появится покупатель. Сколько ставить будем?
- Можно миллион?
- Алых роз?
- Нет, рублей.
- А, ты не шутишь?
- Нет. Можно поставить цену миллион?
- Это где-то тринадцать-четырнадцать тысяч евро, - прикинул Стас. - Ну, можно. А откуда такая цифра?
- Так сказал один... знаток, скажем так.
- Ладно, я выставлю лот. Я конечно не эксперт в часах, да и вообще в старине, но я такие цены на форумах не встречал. Так, давай валить, - Стас указал пальцем на угол дома из-за которого показалась толпа молодых ребят: внешний вид их указывал на желание создать кому-нибудь неприятности. Один из них держался за печень и особо сильно вертел головой. Мы тихо тронулись и через двор выехали на главную дорогу. Парень, державшийся за бок проследил за машиной и повел толпу дальше. Когда мы проезжали через двор, на лавочке мы увидели того самого парня, мужественно отбил лицом ногу Стаса. Он лежал на лавке, закинув руки за голову, а в ногах у него сидела молодая девушка и тихонько плакала.
- Ой, да ладно! - сказал Стас, глядя на эту картину. - Бывает и хуже.
- А тебя когда-нибудь отправляли в нокаут?
- Ни разу, а тебя?
- Сейчас я был к этому ближе всего.
Стас довез меня до дома. Возле двери Катиной квартиры я остановился. Потрогал щеку - болело. Включил фронтальную камеру на телефоне.
- Не так и заметно, - сказал я и постучал.
Катя открыла дверь, обняла она меня так, что голову прижала как раз к больной щеке. Я вытерпел, чтобы не раскрывать травму. Тогда она точечным скромным поцелуем попала ровно в середину ушиба, я чуть кхыкнул, будто бы прочищал горло.
- Ну как? Она была рада вещам?
- Она сказала, что Стас может выкинуть их на ближайшей помойке.
- И вы так долго катались до помойки?
- Стас отвез вещи в контору, которая потом их раздаст  нуждающимся. А я просто с ним съездил.
- У тебя весь бинт в пыли, - сказала Катя.
- Да? - я посмотрел на ногу, видимо при падении бинт собрал пыль с асфальта. - Наверное об порог машины запачкал.
- Надо поменять.
- Как скажете, док.
Я смиренно лег на кровать, дал Кате наиграться в доктора. Когда она вышла, чтобы вымыть руки после мази, которую зачем-то опять втерла вокруг раны, я спрятал часы в сумку, а ее саму убрал на шкаф.
- Ты не против? - спросил я, взглядом указав на сумку на шкафу.
- Конечно, нет. Пусть там пыль собирает, так даже лучше.
- Слушай, а ты же хотела платье, да?
- Ну...
- У меня тут появились деньги. Кое-кто вернул долг. Я хочу купить тебе платье.
- Но они могут быть дорогими, платья-то.
Я вытащил из кармана две широкие красные купюры.
- Это кому ты столько занимал.
- Ты его не знаешь. Мы его случайно встретили со Стасом. Так вышло, что у него были с собой деньги. Не сказал бы, что именно для меня, но раз мы встретились, он отдал их мне.
- Лучше бы не общаться с теми, кто занимает такие суммы.
- Уверен, я его больше не увижу.
- Так ты хочешь... чтобы на эти деньги... я купила платье? - Вопрос Катя озвучила постепенно и мягко, как шагает кошка, заметившая солнечного зайца. - Ты не пожалеешь?
- Нет.
Катя запрыгнула на меня и опять поцеловала в ту же щеку.
- Кхм.
- У тебя горло болит?
- Нет, нет.
И она поцеловала опять туда же.
В обед двинулись в сторону «Золотого каравана», который в то время держал первенство среди торговых центров. По количеству торговых площадей - точно. Как только мы оказались там, Катя с горящими глазами спросила меня:
- Мы же можем тут просто походить сначала, просто посмотреть?
- У меня больше нет дел, - пожав плечами, ответил я.
В магазине подарков и сувениров Катя не могла оторваться от кружек с собачками. Я предложил ей купить одну, но она стоически отказалась в пользу платья. В магазине нижнего белья она бегала между витринами, а я бегал за ней следом, чтобы не оказаться в одиночестве и не сойти за какого-нибудь извращенца, который ходит в магазин женского нижнего белья только потому, что ему больше его негде увидеть. Дальше мы зашли в магазин часов, магазин посуды, небольшой мебельный салон, где Катя разлеглась на одном из диванов: коротком диване, с резными деревянными ручками на небольших прямых ножках. Сама ткань была фисташкового цвета, украшали ее золотые растительные мотивы, что-то вроде закрученных виноградных лоз. Еще по школьным урокам искусствоведения я запомнил сочетание зеленого и золотого, как отличительную черту стиля «рококо», но решил об этом не говорить. Катя легла на него боком, закинула руки за голову. Судя по ожидающему взгляду, я должен был что-то сказать.
- Ну же, неужели у тебя с собой нет даже кусочка бумаги и уголька?
- Что? - не понял я.
- Извините, на этот диван нельзя ложится, - с улыбкой из которой рекой лилась пассивная агрессия, сказала консультант Дарья. - Вам может подсказать что-нибудь?
- Нет, спасибо, мы просто смотрим, - сказала Катя и вышла.
Дальше шли маленькие продуктовые магазинчики. В магазине с сырами Катя попробовала какой-то новый сорт, который лежал на тарелочке, порезанный на равные крохотные квадратики, в каждом торчала зубочистка. Продавцу она сказала, что это не для нее, а мне она сказала на ухо, что заполненный кошачий памперс пахнет лучше. Дальше шел кофейный магазин, но там ничего бесплатно не давали и мы быстро вышли. Затем мы зашли в филиал «Зверь-Града». Катя со знанием дела начала расспрашивать продавца о каких-то витаминах, но тот только краснел и говорил, что надо бы посмотреть в каталоге.
- Ну как же! Вы разве не знаете, как для попугая важен цинк? Разве в «Ультамине» есть цинк? Боже, да в чем дело, почему я не могу нигде получить ответ на свой вопрос!
Катя вышла, размахивая руками.
- Зачем тебе витамины для попугая?
- Да это шутка такая. У нас был один преподавательница, которая двинулась ни цинке. Она до сих пор преподает, и заявить о том, что твоему животному жизненно необходим цинк, - Катя выпучила глаза, видимо, пародируя преподавательницу, - это значит сообщить, что ты свой. Такой секретный код. Если ты его не знаешь, то с вероятностью сто процентов ты не учишься на ветеринара.
- А что, все ваши ребята идут в зоомагазины работать?
- Нет, конечно. Таких даже не большинство. Но сказать про цинк - это верный способ узнать своего. Может, купим мороженное?
- Только если в нем есть цинк.
Между отделами стояли островки, где продавали напитки, японские сладости, всякую мелочевку в духе чехлов для телефона, изделий из дерева и шоколадных сувениров. В одном из таких островков мы купили мороженное и сели на скамейку напротив магазина с косметикой.
- Здесь диванчики должны быть самыми удобными, - вдруг сказала Катя.
- Почему?
- Ну вот в каком отделе мужчина проводит больше всего времени? Из тех, что есть в «Золотом караване»?
- Может в бытовой технике?
- Да, но там и женщина может долго ходить. А я говорю про такой отдел, где мужчина будет ходить и пялиться на стеллажи, а женщина будет ныть, что хочет уйти побыстрее.
- Тогда это про строительный, или что-нибудь в стиле охота и рыбалка.
- Ну тут таких нет. Зато есть вот это, - Катя указала рожком, - рай эпилептика. Точнее место, которое эпилептика в рай отправит. Тут женщины могут ходить часами.
- Пока обонятельные луковицы не онемеют.
- Даже для этого там стоят чашечки с кофейными зернами, чтобы ты мог освежить рецепторы. Это как с имбирем и суши. И посмотри туда и туда, - Катя провела рожком справа налево. - На диванах сидят одни мужики. Смиренно ждут, уткнувшись в телефоны. Эти диваны должны быть самыми удобными, тут коэффициент ожидания - если такой вообще есть - самый высокий. А теперь, - Катя встала и угрожающе шагнула в сторону магазина косметики, но остановилась. - О... мой... бог...
- Что там? - я обернулся.
Позади нас находился отдел женской одежды. Судя по названию - немецкой. За стеклом стояла парочка манекенов. Причем мужской почему-то стоял без головы. Я решил, что это от безумной любви к манекену-девушке, но о ее чувствах к соседу можно было только догадываться, ведь ей на лице не изобразили даже глаз. На манекене-мужчине был черный деловой костюм, на девушке голубое летнее платье. Между ними стояла табличка, на которой яркими красными цифрами объявлялось...
- Скидки пятьдесят процентов! Саш, мы идем туда, - Катя указала рожком мороженного.
- Думаю, с мороженным нас не пустят.
- Тогда держи, - она отдала мне рожок, - а я на разведку.
- Может доедим и сходим вместе? - спросил я, но она не услышала. Ее не было чуть больше пяти минут. Ее рожок уже начал заполнился растаявшим мороженным. Свои я съел давно и начал подъедать ее мороженное.
Тут он выбежала.
- Саш, я нашла. Оно стоит семь пятьсот.
- Отлично, - я потянулся за кошельком, в который убрал деньги. Я протянул ей обе купюры по пять тысяч.
- Точно не дорого?.. - она прижала руки к груди и сжала губы.
- Точно, Кать. Держи.
Она вышла спустя еще пару минут. Платье она надела сразу. Сказала, что нет сил терпеть. Джинсы и футболку она убрала в пакет.
- Ну как?
- Очень красивое. Тебе идет.
- Правда?
- Конечно.
- Спасибо, Саш. Очень приятно, - Катя села рядом со мной, положила голову мне на плечо, и сжала мою руку.
- Только вот я съел твой рожок, пока тебя не было.
- Переживу.
- Вообще не пора ли нам пообедать? Еще две пятьсот осталось, так?
- Да.
- Что насчет полноценного обеда? На четвертом же есть ресторанный дворик. Мне давно нахваливают итальянскую еду, которую там подают.
- Mamma mia! Ну, пошли. Только если я запачкаю платье томатным соусом, - он задумалась. - А,  махнула она, - рано или поздно все равно запачкаю. Конечно, лучше поздно, чем рано. Лишь бы там не говорили о Неаполе, я больше не вынесу.
Фудкорт занимал большую площадь. Столиков стояло около сотни. Мы заказали по тарелке карбонары и сели возле окна.
- Это окна затемняют так, или на улице потемнело? - спросил я.
Катя достала телефон.
- Блин, будет дождь, - сказал она, глядя в экран. - Может мы успеем до дома?
- Не знаю.
Облака наливались чернотой прямо на глазах. Тучи свешивали тяжелые животы над высотками и сбивались в гроздья, а гроздья сливались в широкое до горизонта полотно, которое смотрела на наши планы добраться до дома сухими со злобной усмешкой.
Как только мы вышли из «Золотого каравана» пошел дождь. Катя закрывалась пакетом, но это не сильно помогало. На остановке мы кое-как втиснулись под козырек. Подъехал автобус и забрал половину прятавшихся. Места стало больше, но из-за того, что дождь усилился, вдоль дороги образовались ручьи, а проезжающие мимо машины с удовольствием их нам демонстрировали. Все опять сбились в кучу, только теперь в глубине остановки. Подъехал наш автобус. Мы сели на заднее сиденье. Катя достала из пакета майку и вытерла ей лицо и волосы.
- Надеюсь, с платьем ничего не будет? - спросил я.
- Думаю, нет. Это же обычный дождь.
Катя дрожала. Я приобнял ее, энергично гладил  ее плечи, пока мы не доехали до дома. Там дождь шел не так сильно. Либо он опередил нас и уже излил всю ярость на наш район, либо он еще только надвигался, отослав вперед предвестника в виде слепого дождя.
То ли от внезапного похолодания, то ли от двух быстрых пробежек, а может и от всего вместе у меня заболела нога. Бинт размок еще после первой пробежки и я его выбросил его в урну на остановке. Когда я поднимался на второй этаж, каждый шаг отдавал острой болью куда-то внутрь.
- Снова болит? - спросил Катя.
- Покалывает. Ничего страшного. Давай только не будем бинтовать?
На следующий день Женя вытащила Катю на повторный тур по магазинам, но теперь в ее честь. Я предложил пойти с ними, но Катя сказала, что не хочет подставлять меня.
- Пусть хоть один спасется, - сказала она перед выходом.
Ближе к обеду мне написал Гоша. Его Таня на дне рождения сестры и придет только завтра. Гоша изъявил желание пить пиво. Я в общем-то пить не хотел, но встретиться был не против. Тем более теперь все выспускники должны были знать: поступили они в выбранную ординатуру или нет. Гоша хотел стать онкологом, но кафедра онкологии не отвечала взаимностью. Кафедра выделила одно бюджетное место. Кафедра готовилась принять избранного. Помимо онкологии Гоша подал документы на хирургию и туда проходил уверенно. Баллов хватало. 
Встречу он назначил на пять часов, сказал, что ему надо прибрать квартиру. Я выехал чуть раньше: решил пройти мимо дома Нины Васильевны, только никак не мог припомнить адрес. Я помнил, что мне нужна улица Спортивная, но номер дома стерся из памяти. Мышечная память вполне могла принять на себя функцию автопилота и довести меня до места. Так я вышел на остановке без единого признака остановки. Пересечение Спортивной и Потанина встретило меня спокойствием дома престарелых. Никакой суеты, никакого шума. Из окна первого этажа, неподалеку тихо шипел телевизор. Я представил старика в глубоком кресле с протерыми подлокотниками, который уснул, прежде чем нашел интересную передачу. Пока я думал об обитателях желтых двухэтажек, ноги шли. Первым хорошим знаком был «Веселый край» - интернат. Он несколько приобразился. Во дворе его лежали стройматериалы, а косой черепичной крыши на одном из корпусов не было. Наверху ходили, облаченные в синие комбинезоны, рабочие. Топла мальчиков стояла внизу, задрав кверху носы. По команде рабочих они бегали до горы стройматериалов и несли наверх то какой-нибудь мешок, то доски, то инструменты. Похоже, в тот момент им и правда было весело. А ноги вели меня дальше. Я прошел вдоль одного из желтых домов, на крылечке мне встретился дед в толстенных очках. Его густые брови торчачли в разные стороны, точно дед ощетинился на чужого. Обеими руками он опирался на костыль, ноги расставил широко на манер ковбоя, готового стрелять. От тихо причмокивал губами, будто готовился сказать что-нибудь мерзкое, но никак не мог подобрать достаточно мерзкое слово. Я прошел мимо, а он так ничего и не сказал.
Пройдя еще несколько дворов я вышел к нужному. Я узнал его по балкону с птичьей клеткой, теперь пустой, и белому, слегка потолстевшему, коту. Балкон справа от этого некогда принадлежал Нине Васильевне. Бельевые веревки будто провисли еще сильнее, и теперь напоминали какую-то сюрреалистичную улыбку. Все также за стеклом был виден шкаф без дверей, закрытый тряпкой. На шкафу также стоял велосипед. Я подошел к подъезду, но не мог вспомнить код. После двух неудачных попыток я встретился лицом с обитательницей первого этажа, что безмолвно следила за мной из окна кухни. Еще раз глянув на балкон, я ушел.
- Здорова! - Гоша хлопнул меня по ладони. На столе позади него стояли три бутылки, из них одна - моя. Он был как-то чересчур счастлив моему появлению. Либо он давно не пил, подумал я, хотя Гоша мог выпить и в одиночестве, либо у него есть какая-то хорошая новость. Может он все-таки получил то единственное место. Я прямо спросил его о причине веселья.
- Да просто... - ответил он. - Давно не виделись. Разве я не имею права соскучится: три года жили вместе.
- Ну что? - спросил я, когда мы сели за стол.
- Что?
- Что с ордой?
- Моя жизнь принадлежит орде и вся ***ня.
- Я про онкологию.
- Кого там! - он отмахнулся от какого-то невидимого гигантского шмеля, зависшего перед ним. - Нихера. Там девка с Москвы прилетела. Баллов больше, чем наград у северокорейских генералов. Не удивлюсь, если у нее есть какие-нибудь секретные баллы за дальнее родство с Пироговым или Павловым. Буду хирургом.
- Из хирургии же можно переквалифицироваться в онкологи.
- Можно. Но не знаю, захочу ли я, - сказал он, сделав глоток. - Посмотрим. У тебя там как?
- Прошел.
- На невру?
- Да. С тем условием, что буду помогать одному преподу с научной работой.
- Какому-то конкретному?
- Феде.
- Феде... - повторил Гоша. - Ты слышал, что его видели...
- Держащимся за ручку с другим мужиком, - закончил я за него. - Да, слышал. Но мне есть с кем ходить за ручку, так что Федя обломится, если захочет со мной пройтись.
- Как у вас, кстати?
- Все хорошо.
- Да? Ты не поторопился?
- Погоди, разве не ты мне говорил, что надо подкатить яйца и так далее?
- Я, но... это скорее так было сказано... не как команда к действию. А у вас все серьезно?
- Похоже на то.
- Слушай, может мы как-нибудь встретимся с дамами? Моя давно мне пилит мозги, что мы не гуляем с другими парами. Я с Танюхой и ты с... как ее, кстати?
- Знаешь, без обид Гош, но я не хочу ее знакомить с тобой.
- Ого. Почему?
- Есть ощущение, что не стоит этого делать.
- Да блин рано или поздно придется.
- На свадьбе увидишь.
- Уже намечается?
- Нет, но до свадьбы я не вижу особого повода вас знакомить.
- А если свадьбы не будет, то я ее и не увижу, получается?
- Ты будто расстроен.
- Да нет. Твое дело, Сань. Странно все это просто.
Дальше разговоры пошли в известном ключе: псевдофилософия, подогретая светлым пивом, в перемешку с шовинизмом, стереотипами, пословицами и поговорками и цитатами из современных рэп композиций. Гошу необычайно быстро разморило. Когда я ходил в кухню за чипсами, в ведре я увидел бутылку вина. Красное, игристое и дешевое. Мы с Леной часто пили такое по мало-мальски праздничным поводам.
- Ты еще и вино успел уничтожить? - спросил я, вернувшись.
- Когда? - насторожился он.
- В ведре стоит бутылка.
- А, да это с Танюхой еще. Еще вчера, да.
Я высыпал пакет чипсов в глубокую миску, а Гоша, пошатываясь, побрел на кухню. Потом он появился в коридоре с мусорным пакетом в руке. Он надел правый тапок, с трудом попал в левый.
- Ты куда?
- Мусор выкину, чтоб не бесил.
- Он там, а мы - тут. Чем от тебя бесит?
- Не могу, Сань, бесит...
- Ну давай, -  сказал я и дабы скоротать время вынул телефон: хотел узнать жива ли там Катя и сколько среднестатистических зарплат уже потратила Женя. Телефон я уронил и тот скользнул в щель между диванной подушкой, на которой я сидел, и подлокотником. Я сморщился заранее, предвкушая, сколько там будет крошек, волос и другого сора - типичного обитателя подобных мест. Выставив указательный и средний пальцы пинцетом я сунул их в щель. Я решил, что выбрал верное направление, но телефон, похоже, чуть съехал в сторону и я наткнулся на что-то скрученное, твердое и маленькое. Добычей оказалась резинка для волос. Я представил, как Гошина супруга ищет под всеми коврами свою резинку, а та лежит в междиванном пространстве. Резинку я положил на стол и следующим точным движением вытащил телефон. Под силиконовый чехол все же попали крошки, пока я их вытаскивал, вернулся Гоша.
- Слышь, а ты же собаку завел вроде, да? И как там псина? 
Я замер. Блестящая резинка для волос лежала напротив меня. Ну, мало ли, кто такими пользуется, так? Может это самые дешевые резинки, или самые практичные. Может у каждой второй такие, говорил я себе. Может. Но не на каждой будут следы собачьих зубов. Тем более, когда в квартире нет собаки. Я взял резинку и присмотрелся. Спираль была неровная, местами они изгибалась косо, местами были углубления, промежутками она походила на разваренную макаронину. И если ее не жевал Гоша, то вариант оставался только один. Она была здесь. Даже остался светло коричневый волос. Конечно, Гошина Танюха об этом не знала. Вот и бутылка в ведре. Вот и покусанная резинка. А что теперь делать мне?
- Гош! - крикнул я.
- Да?
- Мне надо идти. Срочное дело.
- Бля, - он вышел из ванной с намылеными по локоть руками, - ты серьезно?
- Да. Срочное дело. Не могу тут оставаться.
- Очень жаль. Ну ладно, хули делать. Давай в другой раз...
- Да, в другой...
Я шел к остановке. В кармане я перебирал резинку, как католические четки. В голове появлялись вопросы. Должно ли мне быть теперь до этого дела? Какая мне разница с кем спит Лена? А спали ли они? Конечно, спали! Должен ли я был сказать о находке Гоше? Должен ли сказать его Танюхе? С другой стороны - девушки всегда говорят, что мужики не умеют скрывать измены. Вот и проверим, знает ли Таня о Лене. Но зачем Гоша выкинул бутылку, как только я ему о ней сказал? Боялся, что я пойму? Скорее всего боялся, что увидит Танюха. Выступить ли мне в роли разоблачителя? Поборника нравственности! Нет, на это у меня не больше прав, чем у самого Гоши. В образовавшемся треугольнике нет места четвертому. Пусть сами решают, что делать. Она сама решила приехать к нему. Он сам ее впустил. Да. Все сами, ребят, все сами. Я ведь решил, что с Гошей можно иметь дело, только если это дело не касается девушки. Было бы странно теперь предъявить ему за мои находки. Нет, меня это больше не касается.
Подъехал мой автобус. Резинку я выбросил в урну на остановке.    
К девяти часам я подошел к подъезду. Катя была дома. Через домофон она сказала, что готовит какой-то сюрприз и мне пока нельзя заходить. Попросила меня погулять еще пятнадцать минут. Я сходил до ближайшего магазина, купил жвачку, чтобы перебить запах пива и сжевал сразу половину пачки. Рот обволокло холодной мятой. Зажевывая поездку к Гоше, я ждал у подъезда, когда истекут отведенные мне на погулять пятнадцать минут. Гулять в прямом смысле не хотелось. Нога болела сильнее прежнего. А если я не все вытащил? Если там еще осколок. Интересно, а хирург должен будет заявить в полицию, если заподозрит, что в меня стреляли?
Дверь в подъезд открылась. Кругом клубились сумерки, но фонари еще не включили, поэтому все, как будто обволакивала полупрозрачная синеватая дымка. Из подъезда вышел пожилой мужчина. Он не спеша прошаркал вперед и замер, держа дверь. Я решил, что он ждет, пока я зайду, и сказал ему:
- Я не захожу, - сказал я.
- А я не вам держу. Прошу вас... - он улыбнулся и жестом проводил из подъезда девочку. Она держала в одной руке куклу, в другой - зимнюю шапочку с помпоном. Девочка решила поправить куколке платье, но с шапкой в руке это ей никак не удавалось, тогда она повесила шапочку на железный крючок, приваренный около входной двери. Дедушка же все стоял и держал дверь. - Прошу вас... - повторил он, когда вышла женщина. На ней была кофта с капюшоном, который она сразу же надела на голову. 
- Спасибо, - сказала она, взяла дочь за руку и пошла вдоль дома.
Дедушка отпустил дверь и заметил шапку.
- Софья Андреевна! - громко как мог, хотя вышло скорее хрипло, позвал он. - А шапочка!
- Я догоню, - сказал я, снял шапочку с крючка и побежал за девушкой. Сразу догнать не вышло, икру схватил спазм, а девушка шла быстро. Девочка же, которую она не вела, а скорее тащила за руку, и вовсе бежала, попутно изображая, как ее кукла летит, выставив руки вперед.
- Извините! - я хромал следом, пытаясь вспомнить, как ее назвал дедушка. - Софья Андреевна! - вспомнил я. - Софья Андреевна... - вспомнил я сообщение Нины Васильевны, не веря, что возможно такое совпадение. - Простите, шапка! Вы шапку оставили! Софья Андреевна! - не может быть, думал я.
- Мам! - девочка ткнула маму головой куклы в бок. - Мам, там дядя идет!
Девушка остановилась. Я дохромал и вручил ей шапку.
- Вы оставили, Софья Андреевна, - сумерки совсем сгустились и я почти не видел ее лица под капюшоном.
- Откуда вы меня знаете? - она говорила так, будто что-то жевала.
- Тот дедушка вас так назвал.
- Спасибо, - она выдернула шапку у меня из рук.
- Извините, а мы с вами нигде не могли встречаться?
- Нет. Не могли, - уверенно сказала она.
Тут зажглись дворовые фонари.  Справа от нас ударил луч света. Софья сжалась, точно свет причинил ей физическую боль. Я смог разглядеть ее получше. Лицо я не узнал, но я узнал родимое пятно над левой бровью. Тут же всплыла ассоциацию с церемонией и промахнувшимся большим пальцем. По моему лицу поплыла улыбка. Улыбка обреченного, перед которым раскрылся заговор, творившийся все это время под носом. Софья, видимо, приняла мою улыбка за какой-то жутковатый флирт.
- Нам пора, - сказала она и потянула дочь дальше.
- Пока! - девочка помахала мне куклой.
- Пока, - сказал я и пошел к подъезду.
Я пытался уложить происходящее со мной в голове. Будто передо мной лежала шахматная доска, на которой осталось не так уж и много фигур. А рядом лежал листок со всеми ходами, вот только я все время играл в шашки.
- Ну что? - спросил меня дедушка, сидящий там, где прежде сидел я. - Вещь вернулась к законному владельцу?
- Да. Шапка у хозяина.
- Это хорошо. Хорошо, когда каждый на своем месте. Каждый предмет, каждый человек. А вы тут живете? - он пальцем указал на подъезд.
- Да.
- Сдается мне, что мы не знакомы, так?
- Верно. Александр, - я протянул ему руку.
- Очень приятно, Александр, а ваше отчество?
Повзонил телефон. Катя сказала, что я должен бежать домой, дабы она сама все не съела. Я извинился перед дедушкой, сказал, что мне пора.
- Хорошего вечера, - сказал я.
- И вам, молодой человек.   
- Как посидели? - спросила Катя. Она стояла в коридоре и сияла улыбкой. Ей не терпелось показать, что она приготовила, но и не хотелось терять лица настоящей хозяйки, которая, естественно, и не на такое способна.
- Нормально, - я вспомнил про резинку и вино. - Чувствую пахнет сыром и томатным...
- Так! - прервала она меня. - Ну-ка не угадывать по запаху! Мой руки и будем есть.
Я повиновался. Перед кухней она встретила меня и сказал, чтобы я закрыл глаза. Она подвела меня к столу, посадила и сказала:
- Открой рот.
- Надеюсь ты туда не плюнешь, как в детстве делали.
- У меня нет такого фетиша. Открывай!
Это была лазанья. Она получилась ни чем не хуже тех, что я ел в кафе. Но в то же время она была намного вкуснее из-за этих жадных глаз, которые следили, с каким удовольствием я ее ем.
- Очень вкусно, Кать.
- Ой, перестань, - сказала она, - надо было фарш посильнее посолить, да и соус жидковат...
- Мне очень нравится. Я бы ничего не менял.
В подтверждение своих слов я съел сразу два куска. Катя съела один, положила второй но так к нему и не притронулась. Закончив с лазаньей, мы взяли кружки с чаем и пошли на балкон. К тому моменту чуть похолодало, тем более балкон выходил на подветренную сторону, и Катя укрылась пледом, великодушно выделив мне край, чтобы укрыть ноги. Она рассказывала про Женю, про то, что она ощутила проблемы богатых, но мысль то и дело ускользала от меня, когда в окнах «Алмаза», напротив нас, мелькала тень, моющая пол. А иногда в окнах показывалась шапка с помпоном. Катя смеялась, говорила что это ходит сказочный гном. Гном - хранитель ледового катка.