Запись сто двадцатая. Этой девочке уже не расскажу

27.01.07 На "Автограф" приглашён профессор ТГУ Александр Петрович Казаркин (писатель, филолог, литературовед) с сообщением про одного сибиряка Георгия Гребенщикова.
Гребенщиков с Алтая, принимал участие в белом движении, потом какое-то время жил в Москве, писал, его отмечал Горький, потом, правда, «разлюбил». Г.Г. эмигрировал в США. Имея три класса образования, выбился там в профессора, написал книги: «Чураевы», «Былина о Микуле…», автобиография «Егоркина жизнь», другие. Профессор утверждал, что уровень написанного Гребенщиковым как бы не выше Шолоховского.

По ходу рассказал и про место Сибири в жизни России.
Интересная формула: «Русская народность характеризовалась спокон веков тремя составляющими: православие, водка и мат. Если какой составляющей нет – это не русская народность». Вот тебе и раз! У нас в родительской семье ничего этого не было, (ну, может, водка, но в общепринятых масштабах не обязательно, только по праздникам и выходным), значит, мы были не русскими? В маминой семье - по её воспоминаниям – православие присутствовало, остального тоже не было. И что? И курчане тоже были не русскими? Ересь это!

Сведения были интересными. Я полистала «Былину…». Слог очень такой стилизованный под народное сказание: «И пошли они, горемычные… Вышел Микула на крыльцо да как рванет на себе рубаху узорчатую…» - вроде этого.

Ольга Геннадьевна утверждала, что "Чураевы" читаются на одном дыхании». Может быть, когда-нибудь возьму почитать, но для меня лекция была скучновата. Не принимаю я этой мысли, что нам чуждо европейское развитие, что мы – от Византии, у нас другое… Другое – это азиатчина, а для меня это – гнобление женщины, выпяченная роль мужчины-агрессора, мир для мужчины и, самое главное, пренебрежение ценностью человека вообще. То есть – духовная сущность человека – лишь в поклонении Аллаху-мужчине, всё остальное отметается, как ненужное и мелкое, и вредное.
17.03.07 Этот вечер Ольга отдала Олесе Ковалёвой. Народ подсобрался. Олеся читала свою прозу – там мало интересного – и стихи.
Вот что замечательно: Олеся рассказывала о своих взаимоотношениях с виртуальными друзьями, и стихи читала, в основном, из своих постов, обращенных к друзьям. Олеся так и сказал: «Подсела на Интернет».
Ну, да - с одной стороны жизнь становится несомненно богаче…
Тебе нравятся многие люди из знакомых, но как их вызвать на обмен мнением, на то, чтобы поделились своими впечатлениями, выслушали и отреагировали на твои собственные. В реальной жизни для всего этого надо, чтобы был тесный круг, вроде "Автографа", но времени – 2 часа в неделю, а все хотят высказаться.
 
Сеть это позволяет. В сети и время не ограничено, и число собеседников.
Но виртуальный круг – пустой, вот что. Он не доносит до тебя сущность собеседника, потому что тот может быть в маске – и психологической, и социальной, и даже гендерной. Ведь даже лиц порой не знаешь.
И когда Олеся рассказывала свои взаимоотношения и впечатления, то думаешь – а будь это реальные знакомства, стала бы ты о них рассказывать вот в таком случайном обществе? (Она ведь к нам, если раз в полгода зайдет – хорошо. Но почему-то именно эта тема была ею принесена к нашему столу).
Рассказала, как она «оживила» двух персонажей – Джокера и Коровьева, как на них купились её собеседницы, как пришлось этих выдуманных «убить» и как обиделись некоторые из форума на неё за это. Удивительно! Чем не наркомания? Иллюзорный мир, придуманные образы, игра ума, раскрытие своих способностей (Олеся явно собой гордилась, с сожалением повествовала, что пришлось раскрыться).
Но всё это муляж! Или нет? Или жизнь и этим наполняется? Просто не знаю.
Но слушать было занимательно – не более, и было её жалко – любование пустотой.

Возвращались с Галиной Ивановной в "маршрутке", и она пожаловалась, что неприкрытый эгоизм Олеси (та весь вечер главенствовала, перебивала собеседников, кокетничала с мужчинами) её чуть до обморока не довел. Или гипербола, или у неё очень низкий порог толерантности к «инаким» -  давняя вспышка на шутку Бурматова, потом реакция на нашу стычку с Вайнштейном – «Я бы потеряла сознание, если бы там присутствовала». Сидим в маршрутке, беседуем, вдруг громкий смех – на весь салон две девицы чему-то радуются. Галина Ивановна им: «Хамство какое! Вы здесь не одни. Ведите себя соответственно».
Мне громкий смех в общественном месте давно не в новинку, но чтобы смеющегося одергивать – нет. Усовестить ведь невозможно. Сейчас не матерятся рядом – считай повезло, а уж громкий смех… Ей отвечала одна из подруг – лениво-усмешливо. Мол, «не нравится – это ваши проблемы».
Профессор лингвистики не учла, что она в автобусе, а не в университетской аудитории. Общественный транспорт – почти улица, всех под себя не подгонишь. А нарваться можно и на оскорбление.
Тут перепалка угасла. Г.И. гневно отвернулась, девицы потянулись к выходу.

***
Я этой девочке уже не расскажу
О ветре и о падающих звездах.
Я не смогу быть с нею не серьезным
И ни улыбки от неё не заслужу…

Не посмотрю во след ей в тишине,
Призыв в ответном взгляде ожидая.
И ночью бесшабашная, нагая
Она прижмется вовсе не ко мне.

Мы не начнем с ней с чистого листа,
Не ощутим то приближенье к тайне,
Когда короткий взгляд, как бы случайный,
Оказывался дверью в небеса.

Дождливо нынче, вот и загрустил.
Дурные мысли крутятся беспечно.
Но время-то и вправду быстротечно,
И зря его я вечно торопил…
2015 г.