Яблоко юности 8

Пять

Смеркалось. Прожужжал троллейбус за окном, стекла засветились и снова потемнели. Брюс приподнял забинтованную голову, дотянулся рукой до шнурка с синим шариком на конце, дернул за шнурок; зажегся настенный светильник с желтоватым плафоном в форме колокольчика.
«Знатно тебя разукрасили», – сказал Рубль, он сидел рядом с койкой на табурете.
«Да, уж… – согласился Чиган, сидевший на подоконнике, и потянулся, хрустнув суставами. – А у тебя самого, что с губой?»
«Фигня, – ответил Рубль. – Если б ты не спросил, я бы и не вспомнил».
Брюс дотронулся пальцами до сизо-черного уха, выглядывающего между лент бинта, надавил слегка на опухшую  мочку, поморщился:
«Я-то думал… чего он затылок чешет все время? А у него за спиной – велосипедная цепь».
«Хитрый! – тоном знатока заметил Мамонт, сидевший на второй табуретке. – Но на каждую хитрую жопу…»
Дверь, скрипнув, открылась, и Мамонт замолчал. Вошла бабушка Брюса, она держала в одной руке металлический подносик с пластмассовой банкой, стеклянным пузырьком и большим клоком ваты. Седая прядь волос, выбившаяся из прически, свешивалась женщине на нос.
Чиган слез с подоконника и прислонился к стенке. Рубль поднялся:
«Присаживайтесь, Клавдия Васильевна».
Женщина села на табуретку, разметила поднос на краю кровати, закинула мешающую прядь волос назад. Вытянула от клока ваты клочок поменьше, открутила пробку, смочила ватку прозрачной жидкостью и стала оттирать с уха внука бурые чешуйки засохшей крови.
«Надо обязательно сходить к врачу, проверить барабанную перепонку», – строго сказала Клавдия Васильевна.
«Ба, я нормально все слышу», – ответил Брюс.
«Но проверить надо!» – сказала женщина еще строже, взяла остатки ваты, открыла баночку, макнула ваткой в вязкую серую кашицу с душным густым запахом, приложила ватку к уху внука, взяла с подноса полоску пластыря.
«Прихожу с дежурства, а он… с салфеткой на голове ходит. Вся голова разбита, салфетка мокрая от крови! Ты что, скорую не мог вызвать?»
«Какая, бабуль, скорая? Из-за такой ерунды…» – сказал Брюс.
«Голова – не ерунда. И вся спина – один сплошной синяк. Надо обязательно сходить к врачу, сделать рентген позвоночника».
«Да, нормально я двигаюсь, ба! Со мной все в порядке, – сказал Брюс. – Это ты меня, как сопливого, в кровать уложила».
«А если у тебя сотрясение? Все же вызову врача…»
«Вот, этого, пожалуйста, не надо! Мы же договорились, никаких врачей… – сказал Брюс. – У меня с головой все в порядке. Не кружится, не болит… А шкура и без врачей заживет».
«И главное, мне сейчас опять на ночное… И поменяться не с кем, летом половина в отпусках».
«Бабуль, иди спокойно на дежурство. Со мной ничего не случиться».
«Я тебе снотворное приготовила, Витенька. Здесь две таблеточки, на подносе. Выпей в десять. А лучше в девять».
«Ну, ладно, снотворное выпью».
Коротко тренькнул дверной звонок, два раза. Клавдия Васильевна удивленно посмотрела на часы.
«Это Туча… то есть, Вова…  –как бы отвечая на вопрос женщины, сказал Мамонт. – Он всегда так звонит. Интеллигент…»
Клавдия Васильевна отправилась открывать двери, сказала, обернувшись: «Я на дежурство бегом уже… До свиданья, мальчики».
Чиган снова уселся на подоконник и, вперив взгляд в свои кроссовки, стал внимательно изучать их.
«Классно получилось, – Рубль показал на портрет Брюса Ли, прилепленный изолентой к дверце шифоньера. – Только что это он у тебя без рук?»
«Стер я руки… – ответил Брюс.  –Руки чего-то они не выходят у меня… Руки, самое трудное. Надо еще подучиться».
В комнату заглянул Туча, в руке он держал авоську с семью зелеными бутылками Тархуна. Туча поднял авоську на вытянутой руке и позвенел бутылками:
«Вот! Какой ты любишь!»
Рубль усмехнулся, а Мамонт громко заржал:
«Ты, Туча, тоже, молодец! Посмотри-ка вон туда…»
Туча посмотрел в угол, куда показывал Мамонт. В углу стояла батарея, штук тридцать пять, зеленых бутылок с этикетками Тархун. Туча смутился:
«Я ж не знал… что вы тоже… надо было договориться…»
«Ладно, ставь их до кучи, – перебил его Мамонт весело. – Брюс теперь до конца лета будет Тархуном ссать».
Туча пожал руку лежащему Брюсу, затем Рублю и Мамонту. На Чигана Туча даже не взглянул. Рубль вопросительно посмотрел на Чигана. Чиган нахмурился и отвел глаза в сторону. Рубль недоуменно посмотрел на Тучу. Туча попытался придать лицу безразличное выражение и нарочито весело спросил:
«Ну и что теперь?»
Рубль глубоко вздохнул, сжал кулак и постучал им себе по коленке:
«Теперь мы шуруем на Космос. Прямо сейчас!»
«Гулять, что ли? – удивился Туча. – А чего нам там разгуливать? У нас и на Фриче погода хорошая…»
Рубль немного задумался над ответом:
«Брюса прихватили, знаешь, где? На Космосе».
«И чего ж ты там надеялся поиметь, – Туча строго посмотрел на Брюса, – кроме крепких пендюлей?!»
«Он не один гулял, – сказал Рубль серьезно. – Он с девчонкой был».
Туча присвистнул изумленно:
«Совсем оборзели!»
«То-то и оно… – сказал Рубль веско. – Поэтому мы сейчас двигаем туда. И будем толковать».
«На святое дело идем, – сказал Чиган голосом артиста Джиграханяна, – за нечестно отмудоханного товарища великую мстю мстить!»
Все, кроме Тучи, рассмеялись, а Туча лишь кинул на Чигана косой взгляд и презрительно скривил губы
«Ну, с местью не спешим… – сказал Рубль. – Сперва-то разберемся. На Космосе, в основном, четкие шкеты трутся. Должны понимать! Выдадут нам козлов, как положено, а мы уж накажем».
«Ага, выдадут они тебе…» – бросил Мамонт скептически.
«Или пусть сами накажут…» – сказал Чиган.
«Ну или сами…» – согласно кивнул Рубль.
«Но чтоб при нас!»  – сказал Чиган.
«Само собой», – согласился Рубль и спросил. – Кто там у них сейчас за основного?»
«С тех пор, как Клоп в колонии… вроде бы Паук?..» – ответил Чиган.
«Клоп… Паук… Зоопарк какой-то…» – буркнул Туча.
«Вобщем, – Рубль сильно хлопнул себя ладонями по коленям. – Не хрен впустую трындеть. Брюс пусть глотает свои таблетки и спит, а мы по седлам».
«Что, значит, спит? – Брюс приподнялся на локте. – Я с вами иду!»
«Тебе нельзя, – ответил Рубль, - ты пациент теперь. И я за тебя перед Клавдией Васильевной отвечаю».
«Я здоров. И что-то не помню, чтоб бабуля просила тебя отвечать за меня», – Брюс резво вскочил, откинув одеяло. Чиган присвистнул, увидев огромный продолговатый синяк на спине Брюса. Брюс, натягивая джинсы, сказал: «Из-за меня все заварилось, значит, и я при делах. – Он открыл шифоньер и стал в нем рыться. – И как вы тех козлов сможете вычислить без меня?»
«Тоже верно, – Мамонт поднялся с табурета. – И нам ведь репу его помятую надо космосовским предъявить. А то придем, возбухнем на них, а они: а где тот брачка ваш, которого затушили? Вы, скажут, гоните на Космос порожняк…»
«И будут правы, – Брюс натянул майку с длинными рукавами и капюшоном, и встал у выхода из комнаты. – Я иду. Таблетки, вот, только выкину в унитаз…»
«Постой!.. – Мамонт протянул руку. – Что за колеса?»
«Это обычный димедрол, Мамонт, – ответил Брюс. – Ты от него просто будешь дрыхнуть и все…»
«А я его с водочкой… попробую… Вдруг чего интересного увижу?»
«Н-ну-н-на!..» – Брюс отдал обе таблетки Мамонту
Рубль хмыкнул и пожал плечами.
«Как спина?» – спросил он Брюса.
«Плохо гнется. Как деревянная. Ноет, но терпимо», – ответил Брюс.
Когда шли по длинному коридору коммунальной квартиры, Рубль чуть придержал Брюса и Мамонта за локти, и когда они отстали от Чигана и Тучи, шепнул:
«Вы ни-чо не заметили?»
«А-чо?» – прошептал Мамонт и округлил глаза.
«Чиган и Туча – как не свои сегодня…»
«Не просек  я ни ***… А-чо такое?» – прошептал Мамонт.
«Да, – сказал тихо Брюс, – я заметил... Туча на Чигана какой-то окрысившийся, а Чиган на него даже не глядит, и Туча мрачный, как фиг знает кто…»
«Он же Туча!.. – прыснул Мамонт – вот и мрачный».

Они энергично вышагивали по темной улице. Впереди – рослые Рубль и Туча, Мамонт,  насвистывая, шустро переваливался на коротких кривых ногах следом, а Брюс с белой повязкой на голове, прикрытой капюшоном, и Чиган с сигаретой в зубах замыкали шествие. Свернули в подворотню, остановились у деревянного ящика с косой крышкой. Чиган откинул крышку: ящик был на две трети заполнен сыроватым песком, а сверху темнело несколько хворостяных веников без ручек. Чиган отпихнул веники в сторону. Из песка торчали концы металлических стержней. Чиган потянул за один из стержней, и в его руке оказался короткий кусок арматуры, обмотанный с одного конца изолентой. Такие же орудия вытянули из песка и другие парни. Отряхнули метал от прилипших песчинок, прижали арматурины к ногам, так что цвет железа в темноте почти сливался с цветом джинсов. И пошли странной, одинаковой у всех пятерых, походкой: одна рука плотно прижата к бедру, другая двигается свободно. Только с близкого расстояния можно было разглядеть, что каждый парень вооружен тонкой, но увесистой железякой.
У серой трасформаторной будки они увидели высокую фигуру: черные брюки, белая рубашка. Арно повернул голову, отбросил окурок:
«Привет».
«Здорово! Давай с нами».
«Куда и зачем?»
«Соседей проведать. Для серьезного разговора… И чем нас больше, тем лучше».
«Махаться, что ли, идете?» – насмешливо спросил Арно.
«Может и так…» – ответил Рубль.
Арно заметил арматурины:
«Вид у вас больно грозный… Ну, да, ладно! Интересно даже, как у вас такие дела делаются. Вот, у нас в Ростове…»
«Потом расскажешь, как у вас в Ростове»,  – перебил его Рубль и двинулся дальше.
Навстречу из-за угла вышел Леший и, увидев компанию, собрался было перейти на другую сторону улицы, но, узнав ребят, остановился и робко улыбнулся.
«Малой, айда и ты с нами до кучи,  – хлопнул его по плечу Мамонт. – Чем куча больше, тем нам луч-че», – и сам же рассмеялся неожиданно выскочившей рифме.
«Я не могу… сейчас не могу…» – Леший виновато развел руки.
«Что, мамка, боис-ся, заругает?! – зло сказал Мамонт. – Ну, ладно, вали тогда к мамке под юбку. Я-то посчитал тебя железным шкетом, а ты фуфел. Я-то думал, мы брачки с тобой…»
Леший вздохнул, задумался на пару секунд, и в четыре прыжка догнал удаляющуюся компанию. Мамонт оглянулся на него, поднял большой палец вверх:
«Молоток ты, Леший! Я в тебе не ошибся…»
Леший шел рядом с Брюсом, засунув руки в карманы и подняв плечи, как будто ему было холодно, хотя вечер был теплый. Леший вопросительно и с некоторым испугом поглядывал то на забинтованную голову Брюса, то на арматурину в его руке. Чиган приобнял Лешего за плечи: «Все путем!.. Ты во время толковища просто стой сбоку молчком. Расслабься и не дрожи. Морду кирпичом сделай. Скорей всего, до махача и не дойдет… А если начнется заваруха, то вспомни, как ты того гандона у школы отсандалил! Вот, включай сразу бешеного хорька и ни о чем не думай…»
Леший согласно кивнул: «Угу», – и поежился.
Они остановились у широкого дорожного полотна, подождали, переминаясь, когда мимо них пронесутся три рычащих Маза с фургонами и прицепами. Перебежали через дорогу, пересекли темный парк, углубились в переплетение улочек между пятиэтажными домами из силикатного кирпича и двухэтажными домиками из почерневших досок.
Слышался приглушенный грохот со стороны порта. Обгорелый забор окружал спортивную площадку с погнутыми брусьями и турниками.
«Где искать-то их? – спросил Чиган и сам же ответил. – Побродим, авось сами проявятся», – и надел солнечные очки, как будто надеялся, что они помогут ему в темноте.
Туча посмотрел на него, ухмыльнулся и снял свои очки с диоптриями, вложил их в пластиковый футляр, сунул в задний карман.
Они прошли мимо одноэтажного здания с неоновыми буквами Космос над козырьком, через широкий двор, пересеченный бельевыми веревками, вышли из узкой подворотни на пустырь. Посреди пустыря круглился небольшой холм, а на нем возвышалась ажурная металлическая башня с площадкой наверху. Рядом с башней валялся толстый древесный ствол с обломанными ветками. За пустырем пролегала железная дорога, по ней пробежал электровоз. За железной дорогой ползали и вертели стрелами портовые краны.
Оглядели неосвещенный пустырь. У подножия холмика мелькнул огонек сигареты, другой.
«Вот, кажись…» – сказал Рубль и двинулся вперед, а за ним остальные.
За двадцать шагов до холма они разглядели компанию из десятка парней и нескольких девчонок, которые сидели кто на деревянных ящиках, кто на траве, кто на стволе поваленного дерева, курили, прикладывались к горлышкам винных и пивных бутылок.
Приблизились на расстояние пяти шагов, остановились.
«Ну, ни-***-се, делегация!» – раздался насмешливый голос. И тут же – хохот нескольких прокуренных молодых глоток.
«Чего потеряли в наших краях, орлы?» –  с ящика поднялся тощий сутулый коротышка с длинным свисающим до губы носом.
«Здорово, Паук, – сказал Рубль, обернулся к своим, оглядел их, прищурившись, быстрым взглядом и снова посмотрел на коротышку. – Разговор есть…»
«Н-да?» – названный Пауком подошел к Рублю вплотную, посмотрел ему снизу вверх в глаза, перевел взгляд на арматурину в его руках, затем опять уставился в глаза и смотрел долго, пристально, не мигая. Рубль отвечал ему спокойным вглядом уверенного в своем праве человека. Паук носом еле доставал Рублю до уровня груди. Нос шевельнулся кончиком, казалось, Паук сейчас начнет обнюхивать собеседника.
«У Фричи, значит, к нам разговор… – процедил Паук сквозь зубы. – И вы пришли к нам вот с этими вот штырями? Разговаривать пришли, да? – Паук обернулся к своим. – Они к нам, слышите, разговаривать пришли. И вот эти дрыны с собой прихватили! Чтоб мы лучше их поняли… Н-да?»
Парни за спиной Паука загудели недовольно. Рубль посмотрел на зажатую в кулаке железку и, не раздумывая, отбросил ее далеко в сторону.
«Извини», – сказал он Пауку, постаравшись, чтобы в голосе не появились виноватые нотки.
Чиган, Туча и Брюс тоже размахнулись и отбросили свои железки подальше. Железки провертелись в воздухе пропеллерами и шмякнулись в высокую траву, звякнув друг о дружку. Мамонт скривил нижнюю губу и с явной неохотой выкинул свою арматурину, но не очень далеко.
«Правильно, – удовлетворенно заметил Паук, проследив за полетом железок. – Они б вам все равно не помогли!»
За спиной Паука раздался одобрительный гогот. Паук сунул руки в карманы, еще больше ссутулился и склонил голову набок. Казалось, он играл некую роль, и эта роль ему нравилась.
«Вот вы этими штырями нас пырять собрались? Или бошки нам проламывать? Таким же простым шкетам, как и вы?»
«Я извинился», – ответил Рубль.
«Ты-то извинился… А я вот еще на взводе! – Паук вынул руки из карманов, заложил их за спину, прошелся перед Рублем туда-сюда, остановился, изобразил на лице легкую грусть. – Вам бы прийти к нам с пивком, мы бы присели тут на бревнышке дружно, – Паук обвел рукой холм, – выпили бы, перетерли бы основательно все вопросы…»
Паук замолчал, как будто ожидая, что Рубль извинится в третий раз. Не дождался и спросил:
«Рубль, а ты хоть знаешь, что такое Космос?!»
«Район ваш».
«Наш! Это ты очень правильно заметил – наш… А еще?»
«Ну, кинотеатр у вас на районе так называется…»
«Это, да… А еще?.. – и не дожидаясь ответа, громко, едва не визгливо воскликнул. – Я тебе скажу, что такое Космос. Космос – это все!»
«Космос сила – всем могила», – буркнул Чиган.
«Чи-во?» – нос Паука вытянулся в направлении Чигана, а лицо приобрело брезгливое выражение. Чиган открыл было рот, но Рубль поднял ладонь, призывая Чигана к молчанию.
«Тебе, кстати, от Паши Рубероида привет, – сказал Рубль Пауку. – Он нам с зоны маляву кинул, просил и тебе просвистеть».
Паук задумался. Рубль блефовал, упомянутого послания он не получал, и не мог получить, так как лихому рецидивисту Паше Рубероиду не было никакого дела до Рубля и его сверстников. Когда Пашу Рубероида судили в последний раз, Рублю было лет двенадцать.
Паук понимал, что Рубль блефует, но упоминание Паши Рубероида могло укрепить его авторитет, и он удовлетворенно кивнул и как будто успокоился:
«И Паше весть перекинь от меня… – Паук с укоризной на лице помотал головой. – А вот вы только за этим сюда всей кодлой притопали? Чтобы мне привет от Паши передать?»
«Нет, – ответил Рубль и заложил большие пальцы за ремень. – Нашего прихватили у вас на районе, – Рубль показал рукой на забинтованную голову Брюса, белевшую в темноте. Брюс как встал по приходу, так и стоял, не меняя позы. – Били цепью. Потом ногами».
«Бывает…–  сказал Паук грустно и развел руки, изобразив на лице сожаление. – А потому что не *** шляться там, где не живешь. Я же у вас не шляюсь? Мне и на Космосе хорошо».
За его спиной послышались одобрительные возгласы.
«Он с девчонкой был»,  – сказал Рубль и приблизил свое лицо к лицу Паука.
Кто-то за спиной Паука присвистнул. Паук тут же сменил роль: из слегка истеричного заводилы и приблатненного скандалиста, он превратился в озабоченного проблемой администратора.
«Н-не, это не наши… Наши закон чтут!» – сказал Паук и оглянулся на своих. Парни за его спиной согласно закивали, кто-то из них громко харкнул.
«Но район-то ваш!..»  – сказал Рубль.
«И что? – во взгляде Паука появилась хитринка.  –Нам теперь что, караулы на каждом углу ставить, чтобы какие-нибудь залетные соколики вас случайно не от****или, пока вы с нашими девками лижитесь?!»
Эта фраза, выпаленная четкой скороговоркой и на одном дыхании, вызвала одобрительный смех парней за спиной Паука, и лицо его выразило удовлетворение. Он с сочувствием в голосе обратился к Брюсу, покровительственно положив ему ладонь на плечо: «Смотри, брачка, внимательно, здесь есть кто-то, ну, хоть чуть-чуть похожий на тех гнид, которые тебя ушатали?»
Брюс стряхнул руку Пауку движением плеча, подошел ближе к холмику, всмотрелся в лица парней, слабо озаряемые далеким светом портовых прожекторов да огоньками сигарет: в лица треугольные, квадратные и круглые, пухлые и худые, усыпанные рябинками, прыщиками, шрамами от фурункулов и совершенно чистые, бледные и загорелые, улыбающиеся и сердито нахмуренные. 
Брюс повернулся к Пауку: «Нет. Их здесь нет».
«Правильно, – Паук развел руки в стороны.  – И не может быть», – Паук шлепнул себя ладонями по ляжкам. И заговорил пафосно и громко, как будто обращался к большой аудитории. – Потому что мы закон чтили, чтим и всегда будем чтить! И кто на Космосе вырос, тот никогда не пойдет… ментом работать! Не  станет… стучать! Не предаст друга лепшего… И не поднимет руку на шкета, если тот с девкой хиляет!» Парни из компании Паука согласно загудели. «Кстати,  –Паук прищурился сурово,  –а чего это вы к нашим биксам яйца подкатываете, а?» И тут же раздался возмущенный ропот. Но Паук сменил тон на добродушный, а выражение лица на хитроватое.  – Да, ладно, ладно, не жалко… Только на обратном пути нам не попадайтесь!»  – и обернулся к своим. – Да?» Парни дружно расхохотались.
«А что за девка-то хоть? – Паук заговорил спокойно.  –Как зовут?»
«Полиной зовут»,  – ответил Брюс.
«Это из моряцкого общежития которая?..»  –предположил некто, скрытый в темноте.
«Наверно,  – Брюс пожал плечами, – мы недавно познакомились…»
Местные парни разглядывали Рубля, Чигана, Тучу, Брюса и Лешего спокойно, без агрессии. Но бросали несколько удивленные, неприязненные взгляды на Арно, который стоял в сторонке и с чуть насмешливой улыбкой курил папиросу.
Паук приобнял Рубля за плечи, для этого ему пришлось вытянуть руку вверх и даже чуть привстать на носочках: «Отгребем-ка в сторонку… Слышь-а-чо-эт-патлатый тут делает? Никогда не видел его раньше…»
«Арно, он нормальный шкет. Свойский».
«Точ-на? Руч-чаешься?»
«Как за любого из наших».
«Мои-то иногда звереют, когда видят патлатых,  – Паук сделал ударение на слове «мои». – Даже я не всегда могу остановить… – Паук особо выделил «даже я». – Ну, да, ладно… А вот у меня другой вопрос, поважнее…»
«Да».
«Правду народ балакает, что вы там у себя, на Фриче, точку водочную держите?»
«Правда, – ответил Рубль. – Заходите... Продадим дешевле. По-соседски».
«Ну, это само собой,  – важным тоном сказал Паук. – И хорошо она идет, водяра-то?»
«Хорошо, – ответил Рубль. – А иногда очень хорошо».
«То-то, я смотрю, вы приоделись все так… в модное, в нулёвое!»
«Ну, да».
«А мы бы тоже не прочь… капусты влегкую срубить… чтоб приодеться там… то се… А-а?»
«Кто ж мешает?»
«А где вы левые пузыри берете?»
«Секрет фирмы», – улыбнулся Рубль.
«Ну, вот…  – вздохнул Паук разочарованно, убрал руку с плеча Рубля, сунул обе руки в карманы, поджал губы и задрал длиннющий нос вверх. – Я-то думал мы скорешились уже с тобой!.. Я-то думал мы теперь с тобой брачки! А ты – секрет. Нехорошо. Не по нормалеху это…»
«Паук, я тебя уважаю, – сказал Рубль серьезно и тоже сунул руки в карманы. – И всех шкетов на Космосе уважаю… Мне бы не жалко! Но секрет не только мой… Те люди, через которых я пузыри достаю, они… очень основательные люди. И они мне доверяют. И я очень напрягся, чтоб их доверие заслужить. И дело они имеют только со мной. Даже наши ребята, с Фричи, не знают, с кем у меня по этому делу терки-варки… Это такое условие… с таким условием мне пузыри дают, чтоб я никому, ни-ни… И если я ляпну где лишнего, со мной никто основательный делов впредь вертеть не подпишется. И это мне повезет еще, если я за трепотню не словлю штык в бочину».
«Понятно… – протянул Паук. – Жалко. Хотелось бы… эт-та…»
Рубль нахмурил лоб, пошевелил бровями; раздумывая, кинул взгляд на черное облако в беззвездном небе: «Паук, у меня тут появились мысли… Значит так… я достаю для тебя пойло. Мне… то есть нам… с каждого пузыря – по два рваных. Остальное – ваше. Это хороший навар!»
«И сколько пузырей ты нам сможешь подогнать?» – Паук посмотрел заинтересованно,  склонив голову набок.
«Столько, – ответил Рубль, – сколько сумеете продать. А каждый из вас влегкую будет с вечера до утра толкать по ящику. Это если лениво костями шевелить… А если поднапрячься да подшустрить да при удаче, то запросто уйдет и два… А при удаче и три. Улетит!»
«Да? – Паук вскинул брови. – Ну-т-к, пойдем-ка назад! Обмоем это…»
Они вернулись под холмик. Паук протянул руку и тут же ему в руку кто-то сунул зеленую бутылку. На белой этикетке чернели витиеватые буквы Агдам. – Но сначала, Рубль мне надо все хорошенько обмозговать и с брачками обсудить… Это потом, а сейчас, присаживайся тута…»  – Паук протянул бутылку Рублю. Рубль отхлебнул и проглотил пахучую, приторную жидкость, стараясь не выказать на лице отвращения к дешевому крепленому вину. Отдал бутылку Пауку, тот сделал крупный глоток, вытер губы запястьем и протянул бутылку Чигану. Бутылка пошла по кругу.
Леший подкрался к Рублю сбоку и тихонько спросил: «Можно… я пойду уже?.. Мне надо!..»
Рубль обернулся, протянул Лешему пятерню: «Да, конечно. Спасибо, что поддержал компанию».
«Ну, что, малой, штанишки-то уже мокрые насквозь?!» – ехидно бросил Чиган Лешему, но руку его все-таки пожал. – Видок у тебя чего-то бледный. Очко-то жим-жим, да?»
«Не гони на Лешего, – сказал Мамонт. – Леший у нас – железный молоток». – И не только пожал Лешему руку, но и крепко обнял его за плечи, похлопав ладонью между лопаток.
«Спасибо тебе», – сказал Брюс.
«Давай! До встречи», – сказал Туча.
Арно просто махнул рукой и присел на тонкий конец поваленного дерева.
Леший пятясь, а затем бочком, стал удаляться от холмика. Местным ребятам, похоже, дела до него не было никакого, и он, развернувшись, пошел быстрым шагом к узкому просвету между двух серых пятиэтажек.

Парни общались, рассевшись на ящиках, на стволе или на траве, часа полтора. Делились сигаретами, передавали друг другу бутылки с пивом и вином. Девчонки с Космоса бросали на ребят с Фричи заинтересованные взгляды. Местные ребята сурово косились на Арно, но после того, как Паук ткнул указательным пальцем ему в спину и сразу же поднял большой палец вверх, потеряли к Арно всякий интерес. Арно молчал, пил мало, изучающе рассматривал парней и девушек, покуривал папироски и чему-то улыбался.
Маленькая, толстенькая брюнетка, у которой всё – попа, груди, щеки, икры – было округлым, упругим и сочным, как-то очутилась на коленях у Чигана. Она терлась своим кнопкой-носиком о крупный, с небольшой горбинкой нос Чигана, распахнув большие влажные глаза, перебирала его пальцы своими пальцами, теребила его черные жесткие кудри, раскрывала то и дело крохотный пухлый ротик. Они закурили одну сигарету на двоих, затягивались поочередно, ладонь Чигана поглаживала спину девушки сверху-вниз и по кругу. Туча кидал мрачные взгляды на эту парочку и часто отхлебывал вино крупными глотками. Толстушка прижалась к Чигану вплотную и что-то шепнула ему на ухо, Чиган острием ножа стал царапать себе предплечье.

Возвращались на Фричу в четыре утра.
«Заметили, как они слушали этого своего Паука? – сказал Туча и икнул. – Просто фюрер какой-то!»
«Клоун, – иронично бросил Арно. – То же мне пахан нашелся… Шишка в ямке. У нас в Ростове такие болтуны выше шестерок не подымаются».
Чиган добродушно и пьяно ухмыльнулся, и сильно хлопнул Арно по плечу:
«Ну, давай, давай рассказывай теперь… как оно там… у вас в Ростове!»
Но Арно промолчал, остановился у торца своего дома, украшенного облупленными и выщербленными лепными завитками.
«Спасибо, – сказал ему Рубль вяло, – ты нам помог, и мы, когда надо, тебе поможем».
«Сочтемся…» – взявшись за дверную ручку, Арно обернулся и подмигнул.

«Ну, что работать сегодня будем?» – спросил Рубль. Язык у Рубля заплетался, а ноги выписывали кренделя.
«А-га, работай… – Чиган качнулся на ходу и, обхватив столб, прижался к нему. – Я сейчас, лично, только бай-бай…»
«Да, отоспаться надо… –  согласился Рубль. Он схватился за живот. – Бляха, как можно пить такую дрянь?» – и тут же метнулся к стене дома, оперся о нее вытянутыми руками и выблевал на штукатурку бурую, остропахучую струю.
Мамонт рассмеялись, его тоже пошатывало, но не так сильно. Узкие глаза Брюса были мутноваты, но шел он твердо. Туча вяло, как бы нехотя, переставлял ноги позади всех.
«Это просто с непривычки… Ни-чо!» – сказал Чиган
«А я не хочу к этому привыкать…» – с трудом выдавил Рубль фразу, качнулся от стены, шагнул далеко в сторону, вцепился пальцами в ветви боярышника и, полусогнувшись, выблевал на куст вторую струю.
«Да, сладковатая бурда, – с видом знатока кивнул Мамонт. – А толку с нее мало: пьешь, пьешь, а всё трезвый. Только ссышь, как ****ская лошадь!» – Мамонт сплюнул два раза, расставил ноги; покачиваясь, расстегнул ширинку, порылся в трусах, нашел, что искал, и обильно оросил стену, вращая бедрами.
«Не спи, не спи…» – сказал Чиган, хлопая Рубля по спине ладонью.
«Я в порядке, – ответил Рубль, разогнулся, вытер рот тыльной стороной ладони и устремил рассеянный взгляд во тьму, размышляя над дальнейшим маршрутом. Икнул, вытянул вперед руку с напряженным указательным пальцем. – Туда!»
«Не-е-е-т, это тебе ту-у-уда, – откликнулся Чиган. – А мне вон ту-у-уда! Я п-шел… – он крутанулся вокруг своей оси и едва не грохнулся, но успел упереться в асфальт обеими руками. Взглянул на правое предплечье, широко и мечтательно улыбнулся. Встал в рост, поднял руку и ткнул в предплечье пальцем. На предплечье рядком были выцарапаны цифры. Кровь уже запеклась; Чиган поводил пальцем по царапинам. – Но какой помидорчик!!! – Чиган чмокнул губами. – Телефон дала… Она без лифчика была, зуб даю! Соски через майку просвечивали… А соски – во!» – и Чиган сложил большие и указательные пальцы рук, показывая размер сосков.
«Чего там тебе в темноте просвечивало, ась?!» – хохотнул Мамонт.
«Батоны у нее, как дыньки, а соски, во, как сливы!.. Так бы и впился… – Чиган блеснул крупными зубами. – У нее… как ее?.. – Чиган озабоченно нахмурился. – Во, бля, телефон-то взял, а имя забыл!.. Э-э, никто не помнит, как зовут ту шмару, которую я закадрил?.. Н-ну, такой помидорчик!.. Чуть надави и прыснет… Жопа, как арбуз!»
«Закуски не было!.. Потому и про еду вспоминаешь?..» – сказал Туча. Он возвышался над Чиганом и мрачно смотрел на него, склонив голову к груди.
«Чи-во?»
«То-го… Ты на любую дырку в заборе бросаешься!»
Чиган чуть прищурил один глаз:
«Не-е понял… Чо-за наезды?»
«Если б я наехал, ты бы сдох».
«Ты-чо возбухаешь на меня, ты?!» – Чиган развел руки в стороны и выпятил грудь вперед. – Завидуешь, что мне девки дают, а тебе нет?»
Туча ударил правой рукой от бедра, не замахиваясь. Но Брюс, который внимательно наблюдал за перепалкой, успел прыгнуть и всем телом повис на могучей руке, когда от кулака Тучи до головы Чигана оставалось несколько сантиметров. Рубль, раскачиваясь из стороны в сторону, встал перед Чиганом, обхватил его руками поперек туловища. Чиган махал руками, пытаясь дотянуться до Тучи. Рубль приподнял Чигана, подсек его болтающиеся в воздухе ноги, и рухнул вместе с ним на траву. Уложив Чигана на спину, он навалился сверху.
«Остынь!..» – тяжело дыша и пуская слюну, прошипел Рубль в ухо Чигану.
«Я остыл!..» –  прошипел в ответ Чиган, пытаясь скинуть с себя Рубля.
«Нет, не остыл. А я тебе говорю… остынь».
Они поборолись пару минут, и Чиган обмяк, похлопал Рубля по спине расслабленной ладонью:
«Ну, все, все… Сдаюсь».
«Вот, теперь да, ты остыл», – Рубль разжал объятия, поднялся и помог встать на ноги Чигану, они оба пошатывались, терли потные лица. Туча, набычившись, смотрел на них замутненным взглядом. Брюс стоял рядом с ним, готовый перехватить любое его резкое движение. Мамонт сидел на корточках у стены и курил, с интересом следя за развитием событий.
Рубль ослабел от выпивки, рвоты и борьбы, его все еще мутило; он немного отдышался, перевел взгляд с Чигана на Тучу:
«И что это такое было?!»
Туча повел плечами и отвернулся. Чиган уже не сердился, но счел нужным придать лицу сердитое выражение и с возмущениям произнес:
«Он сказал, что я заборы ебу!»
«Он этого не говорил, – Рубль поднял палец вверх. – Он всего лишь пошутил насчет дырки в заборе».
«Есть места, где за такие шутки сразу идут в ножи».
«Ну-у… мы же не в таком месте, – сказал Рубль. – Пока…»
Мамонт криво ухмыльнулся, собрал побольше слюны и харкнул. Чиган почесал нос, а затем макушку. Туча достал из кармана пластмассовый очечник; напялил очки на нос. Чиган потянулся к заднему карману, вытянул солнечные очки: оба стекла треснули звездообразно, одна из дужек отвалилась.
«Во, очкам хана!.. Такие очки… Да, ну и *** с ними!» – и Чиган небрежно отбросил останки очков в сторону куста боярышника, где они повисли на ветке.

Остановились у деревянного двухэтажного дома. Мамонт уже скрылся за забором, но вернулся, высунул голову между обитой жестью калиткой и деревянной рамой. Крикнул вслед удаляющимся фигурам друзей:
«А я чего-то не пойму… Чего мы туда ходили, на Космос-то? Не подрались, за Брюса не отомстили… Потрындели, пойла сладенького похлебали… И-чо?»
«Так космовские ни при чем. Выяснили же, – ответил Рубль, обернувшись. – Это кто угодно мог быть. Может, с Краски залетные, может, вообще задвинские. Ради Брюса мы сделали все, что могли».
«А я вот не уверен… – сказал Мамонт. Этот Паук, я понял, большой мастак уши затирать. Ушлый такой, скользкий, бля… притвора. Раскудахтался, бля, типа кто на Космос с мечом придет, тот от меча и обосрется! А мы, как валенки, только зенками хлопали».
«Хочешь вернутся? По новой начать?»
«Нет, Рубль, чего уж там… Но-чо ж мы ходили-то, не пойму? Чиган только новую соску себе нашел, ну, это да, это как всегда…»
«Ты и правда, Мамонт, такой тугой мозгами? До тебя не доходит? Мы, может, дело развернем! Космовские нашей водярой выйдут торговать, а мы с этого поимеем кой чего».
«А-а… дело… Ну, да, ну, да… – Мамонт почесал макушку. – Тогда, ладно, расширяй дело… а я спать, на хрен», – и Мамонт хлопнул калиткой.
Туче и Чигану можно было бы вместе свернуть в один проходной двор и разминуться только у детской площадки. Но когда Чиган скрылся под аркой, Туча не последовал за ним, а направился к дому в обход, по переулку.
Брюс и Рубль задержались у стенда с бесплатными газетами, встали по краям от него, чтобы отлить на газон. Стойки стенда перекосились, стекла в некоторых нишах были выбиты, газеты порваны. На клочках чернели буквы: …МЫКО ИЗБРАН ПРЕ… НАДЗЕ НАЗНА… ПОД УЧКУДУКОМ… НАПРАВЛЕНЫ ГОЛОДАЮЩИМ В Э… ОБНАРУЖИЛИ ИСПАНСКИЙ ГАЛЕОН НУЭСТРА СЕНЬОРА ДЕ… ЛИЦОМ НАРАСТАЮЩЕЙ ВОЛНЫ БЕСПОРЯДКОВ ПРАВИТЕЛЬСТВО ЮАР… ЛИДЕРОМ СИХКСКОЙ ОБЩИНЫ В ЦЕЛЯХ ОСЛАБЛЕНИЯ… ОДНОСТОРОННИЙ МОРАТОРИЙ…
«Что за хрень, Брюс?! Ты понимаешь, о чем я?..»
«Понимаю».
«Так не пойдет! Свары мешают общему делу».
«Устаканится».
«Надеюсь. Но так бешено они еще ни разу не срались».
«Можно выяснить».
«Выясним, – сказал Рубль на прощанье. – И уладим. Ибо не ***!»
 
Леший с тревожным чувством приближался к своему дому; зашел во двор, как раз, когда ему мать, растрепанная, с красными глазами, с потным лицом, бежала через двор:
«Я уже все улицы обегала! – закричала она. – Где ты был? Я уже хотела в милицию звонить! Где ты был? От тебя сигаретами пахнет! Где ты был? Я уже все улицы обегала, хотела в милицию звонить!»
Вставить в этот непрерывный визгливый монолог даже слово было совершенно невозможно, и Леший понуро, с виноватым видом пошел к подъезду, а мать суетливо семенила рядом, всплескивая руками.
Когда Леший снял рубашку, мать заметила на предплечьях и плечах красноватые, припухлые линии – следы от ударов рапиры Фрицланга: «Что это? Ты дрался? Я из сил выбиваюсь, чтоб ты был здоров! Я ты шляешься по темным закоулкам, где одно хулиганье…»
Леший лежал в кровати, скрестив ноги, сцепив пальцы рук, и пялился на оштукатуренный потолок, покрытый извилистыми трещинками, с сероватым пятном углу. Когда мать закончила ворчать и полоска света под ее дверью исчезла, Леший закрыл глаза и стал представлять сцену: как он, с развевающимся плащом за спиной, в широкополой шляпе с перьями, сражается на шпагах с разбойниками в масках, стучит каблуками по булыжникам, высекает из них шпорами искры.