Записки иеромонаха - 1. Не смотри в глазок ночью

Я начал вести записи своих бесед с прихожанами, потому что многие истории судеб волновали меня более иных. Волновали тем, насколько трагически складывались судьбы или наличием в судьбе таких событий, которые невозможно было объяснить ни с точки зрения мирян, ни с точки зрения закона Божьего. 

Я сам, как иеромонах, принял свой приход вскоре после окончания семинарии, поселок был небольшой и приход крошечный и я был этим очень доволен. Дело в том, что от природы своей я был очень кроток, послушен, наивен и многое, что мне исповедовали прихожане часто порой ставило меня в тупик, и я рад был малой численности сельчан. Поначалу я редко мог посоветовать, растолковать житейские перипетии. Часто я обращался к старшим товарищам, наставникам, и к своему духовнику, старцу Николе из П… монастыря, и вот с ним обсуждал записанные мною истории прихожан. Он помогал мне распутывать, находить логику, или даже бесовщину в том или ином событии из жизни моих подопечных.

К нашему приходу была прикреплена для посещения клиника для душевных больных в ближайшем городе, и я два раза в месяц отправлялся туда для посещения братьев и сестер. Причащал и исповедовал. Каждое посещение томной болью отражалась в сердце моём. Это были тяжелые посещения, мучительно смотреть, а главное возлюбить всей душой своей, и я страдал вместе с ними, и молился об исцелении.
Все пациенты клиники мне были хорошо знакомы, я со временем изучил историю болезни каждого, знал каждого врача, старался во всём помочь. Причащал и исповедовал усердно, и с каждым визитом, как мне казалось, многим из них становилось как то светлее на душе и даже на лицах у них отражались проблески разума, проблески впервые возникших мыслей. Я знал почти каждого из них очень глубоко. Одна лишь пациентка не вписывалась в эту картину болезни и душевного расстройства.

Её звали Юлия, 35 лет, разительно она отличалась именно не возникающими изредка проблесками интеллекта, а его наличием. Она абсолютно здорова, как казалось мне каждый раз. Она была адекватной, чуть отчужденной от всех и держалась в стороне, высокая, худая, в платке закутана так, что не видно ни одной волосинки, смирная, спокойная, но порой с испуганным взглядом. Я спросил о ней у врачей, сказали, что муж привёз в прошлом году и что она сама не хотела покидать клинику, помешательство на фоне галлюцинаций, не пьяница, и не наркоманка. На каждой исповеди она машинально говорила « Каюсь, Господи, во всём каюсь, грешна, помилуй» и всё. Но как то мне удалось вывести её на разговор и вот её история. Она будет первой, так как с неё и начались все мои записи.

1. Не смотри в глазок ночью.

Я росла в обычной советской семье, родители работали на заводе, кроме меня были еще старшие брат и сестра. Всё было как у всех, обычное детство. Родители после работы сильно уставали и рано ложились спасть. Брат Коля был старше меня на 5 лет, а сестра Аня на 4. Они часто засиживались допоздна, смотрели телевизор и я конечно тоже стремилась всеми силами к ним, как бы они меня спать не укладывали я потихоньку пробиралась к ним, к телевизору и по выходным мы часто смотрели фильмы допоздна. Я так и привыкла поздно засыпать, как мне кажется, раньше часа или двух ночи я не засыпала тогда…

Но фантазиями или кошмарами я не страдала, как мне приписывают врачи.
Впервые, как помню, это случилось, когда мне было восемь лет. Не знаю, как так получилось, но я осталась дома одна. Вся семья уехала в деревню к папиным родителям, а я немного болела, и меня оставили дома с бабушкой Валей, маминой мамой.

Я, наверное, от лекарств заснула рано, часов в 11 вечера, но проснулась около трех ночи и не могла уснуть. Я встала, пошла на кухню, заглянула в родительскую спальню, бабушки там не было, заглянула в спальню к брату, в гостиную, но и там бабушки не оказалось. Мне немного стало не по себе. Я одна, одна ночью, такого раньше не было.

Конечно, потом выяснилось, что моя бабуля, любитель рябиновой настойки засиделась у своей подружки, нашей соседки почти до утра, думая, что я сплю. А я не спала, мы жили на 7 этаже, в обычной девятиэтажке, квартира была рядом с лифтом и если зайти в кладовую рядом с кухней, то через стенку слышен грохот от движущегося лифта. В доме стояла абсолютная тишина, телефонов тогда не было, а у нас и домашнего телефона не было. Что делать, я не знала. Я понимала, что бабушка не могла испариться, она всё-таки взрослая, а не ребенок, и мне следовало бы идти и ложиться спать.

Я решила выпить воды и отправиться спать, а не паниковать. Я была очень спокойным и не пугливым ребенком. Проходя по коридорчику в кухню, я заметила, что дверь кладовую приоткрыта, я хотела её закрыть, но услышала лифт, он подымался вверх с нижних этажей и остановился у нас на этаже. Я услышала, как двери лифта распахнулись и закрылись. Бабушка – подумала я и поспешила к входной двери. Я открыла дверь в нашу квартиру, прошла по коридору и остановилась у двери на площадке, где располагались наша квартира и квартира соседей. Я знала, что нужно обязательно посмотреть в глазок и убедиться, что за дверью знакомый человек, а незнакомцам строго настрого запрещено было открывать дверь.
Я добежала до двери, немного запыхавшись, и потянулась вверх, тогда еще с небольшим трудом дотягиваясь до глазка. Я стояла на цыпочках, в напряжении, в ожидании увидеть бабушку. На площадке горел свет, но бабушки не было видно. Сначала какая-то тень пролетела мимо глазка, метнулась к противоположенной двери, потом вверх по лестнице.
 
Я отстранилась от глазка, протерла глаз, думая, что мне показалось и вновь жадно припала к глазку, но снова не увидела бабушку, а увидела тень, уже более яркую, черную, она медленно спустилась с лестницы и пролетела вниз, на нижний этаж. Тень была большая, или вернее длинная, вытянутая, напоминала силуэт человека в плаще. Мне стало страшно. Я отпрянула и, повернув в сторону квартиры, хотела потихоньку, не шумя проскользнуть домой, но я  как то неловко развернулась или поскользнулась, одним словом затылком бухнула в дверь, намереваясь побежать в квартиру. Раздался глухой звук от удара моей головушки о дверь. Я замерла. Замерла и оцепенела.

Пот выступил у меня на лбу, я не могла сдвинуться с места. Оцепенела, но непреодолимое желание посмотреть в глазок просто магнитом разворачивало моё тело обратно к двери. Я держалась руками за дверь, отталкивая её от себя, я не хотела смотреть, но меня тянула какая то неведомая сила. Я уже тянулась на цыпочках, вытягивала шею, и приближалась к глазку, в горле пересохло и я сглотнула, стараясь отыскать остатки слюны во рту. Я вздохнула глубоко и не дышала, как будто боялась, что моё дыхание кто-то может услышать. Мой глаз буквально влился в глазок, как мне казалось, так сильно напряглось давление в голове, в лице, я закрыла глаз и сжала его до боли и не хотела открывать. Мой слух напрягся, и я услышала шорох. Шорох как будто длинного платья, которое вальсирует по полу, шорох приближался к моей двери и потом я услышала дыхание…
Я не знаю, зачем я это сделала, но я резко открыла свой глаз и увидела её. Да, это была женщина, она вплотную стояла к моей двери и также смотрела в глазок по ту сторону. Я вскрикнула, а она захохотала. Её смех громким эхом отозвался в моей голове, в моей груди, она была вся в черном, ничего нельзя было детально рассмотреть, но я увидела, как она взлетела, перевернулась в воздухе и начала вращаться по спирали и при этом не отводила своей головы от глазка.

Как в чудовищном аттракционе она крутила свое тело словно в мясорубке и лицо её вращалось по кругу, но взгляд неотступно смотрел на меня. Жуткий взгляд черных, безжизненных, злых глаз. И вдруг она остановилась, как бы вновь встала на пол и зашипела на меня словно змея. Я с криком побежала в квартиру, захлопывая на ходу дверь, до меня доносились раскаты её хохота и шипения. Я вбежала в прихожую, забежала в свою спальню, включила свет, запрыгнула на кровать и укрылась одеялом, в коридоре пропикали часы, было полчетвертого утра.

Как я дожила до утра, я не помню. Потом многое конечно было в жизни разного, и я это событие почти забыла, списала на кошмар или что то такое. Но свою особенность – просыпаться каждую ночь ровно в три и засыпать в пять, пронесла через всю свою жизнь, сначала не понимая, а затем, уже зная, что это встреча перевернула всю мою судьбу.
 
Конечно, были и в юности и в начале брака странные события, встречи так сказать с потусторонним, но всё это были как бы штрихи, нечетко, неярко, не так страшно, всё усложнилось когда мы с мужем купили свой дом и переехали из города в деревню. Мой муж работал в фермерском хозяйстве, а я занималась нашим небольшим хозяйством, почти весь день проводя под открытым небом, наслаждалась природой. Рядом с нашим домом располагался лесок, вниз по дороге небольшое озеро, соседей было немного, мы располагались на горе. Рядом была база с техникой фермеров, которую охраняли несколько собак по ночам, днём же рядом с нашим домом редко проезжали машины, и вообще было немноголюдно.
 
Я очень полюбила это место, лес был наполнен грибами и земляникой, озеро было чистое и мы иногда с мужем отдыхали там, он рыбачил, я плавала. Я не думала ни гадала, что кошмар вернется. Да, я всё так же просыпалась в три ночи и не могла уснуть пока не закричат петухи в пять утра. Это мучило меня, но я никак не могла от этого избавиться, никакое снотворное не справлялось, хотя я перенастроила свой организм и теперь засыпала рано в начале одиннадцатого, допоздна не засиживалась, к тому же муж вставал в шесть утра, и я провожала его каждый день, кормила его завтраком. И так постепенно мой организм привык к недосыпу.

Просыпаясь, я шла на улицу, в туалет, у нас удобства на улице, в доме так и не построили всё по уму. Но руки у мужа золотые и он по дереву мастер, так что туалет получился просторный, с электричеством, в 40 метрах от дома. И я прошлым летом, не включая свет, однажды ночью, как всегда в три, вышла во двор. Лаяли все собаки поселка. Вы не обращали внимания, что именно в это время собаки начинают  лаять, и затихают ближе к пяти утра? Ночи в это время очень светлые и в три ночи всё видно, светло.

Так вот я услышала лай собак, как они надоедают, каждую ночь, так же как и я не спят. Может тоже бессонница подумала я, усмехнувшись. Но тут вместе с лаем я услышала…вой. Вой по силе, отличался от собачьего. Но это не мог быть волк. Тут нет волков, откуда им взяться. Наверное, какой то большой пёс воет, подумала я. Я шла к туалету, а по спине уже пробежал какой то холодок. Туалет у нас располагается на краю участка, в углу, весь участок огорожен забором, выше меня, но там где располагается туалет мы уровень земли подымали, и поэтому забор доходит у меня до груди, и всё что за забором я прекрасно вижу – там небольшое поле и лес.

Я смотрела под ноги, но подходя к туалету подняла взгляд и краем глаза за туалетом на углу забора увидела сидящую…я не знаю как вам сказать… Фу, мне каждый раз плохо, когда я это рассказываю.

 - Продолжая дочь моя, не бойся, подбодрил я её.

Она глубоко вздохнула. Капельки пота показались у неё на лбу и она продолжила.

На краю забора сидела фигура. Черная фигура. Похожая на ту женщину, которую я видела, когда мне было восемь лет. Она сидела на корточках и смотрела на меня. Смотрела и улыбалась. Её улыбка, широченная, от уха до уха, хищная улыбка, нос крючком, длинный, и глаза, черные без белков и зрачков, какие то два бездонных черных колодца. На голову накинута черная ткань и из под нее  торчали волосы, нечёсаные, клоками свисающие до плеч.

Как она умудрялась сидеть на корточках и не падать с забора, словно птица, хищная птица. Из под черного одеяния торчали две длинные костлявые кисти рук с длинными пальцами, пальцами усыпанными шишками и искривлениями, заканчивались длинными черными когтями.

Она приоткрыла рот, что то зашкворчало у неё в горле, и она заговорила, то хрипло, то выкрикивая:

- Нет, ха ха, у них не бессонница. Это мы над ними издеваемся, вон посмотри, как мои сестрицы над ними подшучивают и она указала пальцем на поле. Я взглянула в ту сторону и увидела как на поле, что то черное носится над собаками, хватает псов за хвосты, подымает в воздух, сбрасывает на землю. А потом одно черное облако, превратившись в фигуру женщины, схватило собачонку одной рукой за хвост, а другой за голову и разорвало на две части, подбросив обе части вверх, в воздух, пасть фигуры увеличилось вдвое и она жадно заглотнула одну и вторую часть собаки.

Я чуть не упала, ноги становились ватными от страха.

- Терпеть не можем собак!

- Почему? – пролепетала я, не веря, что решилась задать вопрос.

- Как почему? - почти заорала она. Они прислуживают людям! Людям – самым ничтожным из всего что создано. Вам, людям, самым постыдным существам, глупым, жадным, бесполезным. А собаки – животные, а животные наши братья, наши семьи, и они лижут ваши ноги, презираемые твари. Служить людям, добровольно, презираем! Она кричала, ругалась, плевалась. Служить нужно только нашему хозяину!
 
Она это прошипела и спрыгнула на землю, и пошла ко мне, я побежала обратно в дом. Я не знаю что происходило, но как в кошмаре, я бежала, старалась быстрее, но не могла, все движения замедлялись, как в кино, и я не могла больше двигаться. Я встала как вкопанная, оцепенела, как тогда.

Она подлетела ко мне со спины, когтями впилась в плечи и начала шептать на ухо.

- А ты зачем каждую ночь в ведьмин час просыпаешься, к нам хочешь? – прохихикала она.

- Я не знаю, я не знала, я не хочу, я нет, не хочу!

Она хохотала. Из её пасти высунулся язык, длинный, ярко красный и лизнул меня по щеке, медленно, от щеки до лба. Я почувствовала её зловонное дыхание. Сотни трупов могут создать такую вонь. Моя голова закружилась, ноги подкосились и я упала.

Муж нашел меня утром, лежащую рядом с домом. Я всё ему рассказала, он меня начал ругать, что я всё выдумываю, наговариваю, но я показала ему следы на плечах, там были кровоподтеки от следов когтей. Я уговаривала его вернуться в город, там мне было спокойнее и как казалось безопаснее, но он отмахнулся. Сказал, что нечего по ночам бродить, а надо спать как все нормальные люди. Всё он объяснял моим бурным воображением и даже мою седую голову списал на женскую нервную систему. Она стянула с головы платок, она была полностью седая. Белая, как луна, лицо молодое, а волосы старухи…

Делать было нечего, муж не поддержал. Я всё так же просыпалась по ночам, но из дома не выходила. Я подумала, что если не буду в ведьмин час на улице, то и не случится больше ничего страшного. Но это была напрасная надежда. Я знала что раз я увидела «их», то и «они» увидели меня. А раз увидели, то не отпустят.

Стоял конец августа прошлого года, и я пошла в лес за грибами, днем, когда не страшно. Там были протоптанные тропинки, да и лес не густой и я его знала, как свои пять пальцев. Я собирала, не торопясь грибы, думала о чем то своем. Тишина, птички поют, хорошо. Вдруг, хруст ветки за спиной. Я испугалась. Сразу поняла, что снова увижу её, или их. Но это понимание, что я связана с «этими существами» в моем мозгу уже закрепилось. И встала прямо, ровно, вытянулась, как струна и боялась повернуться и оглянуться. Слёзы потекли из глаз. Я, почему то, почувствовала, что это конец. Понимаете. Конец. И меня сейчас поглотит что то иное…

Жуткий грохот раздался со всех сторон. Из под земли вылетали десятки теней, женщин. Они хохотали, кружили вокруг меня, хватали за ноги, за руки, щипали, царапали, истязали. Я отмахивалась, закрыв глаза, молилась, плакала, стонала упала на землю и почувствовала пинки.

- Будешь служить нашему хозяину? Будешь одной из нас? Сама виновата! Сама в ведьмин час приходишь, сама! Сама! С детства, с детства такая! Разговаривает с нами, значит хочет к нам! Такая же, такая же, как мы – орали они!

Я потеряла сознание.

Муж с мужиками прочесывали поселок много часов и нашли меня ночью, голую, всё разодранную, покарябанную, грязную, еле живую. Когда я рассказала, что случилось, мне дали понять,  что я сошла с ума, и муж привёз сюда. Вот так всё и получилось. Я год тут, пока ничего не происходило страшного, но я так же просыпаюсь в три ночи, сестры говорят, что я до трех во сне то плачу, то кричу, то вою словно волк…

Юлия рассказала свою историю и я окрестив её и прочитав над ней молитву отпустил её.
Тяжки были её страдания.
Эти записи я отправил своему духовнику и при встрече мы обсудили Юлию. Конечно, мы согласились с тем, что у Юлии было бурное воображение, расстроенная психика и мы вместе помолились об её исцелении.

Вернувшись в свой посёлок,  как то ночью и я проснулся, и не мог уснуть, и лежал с трёх до пяти утра, не решаясь выйти во двор слушал, как заливаются лаем поселковые псы, которые успокоились только при первой песне петуха.