Что я делал с Шарен Стоун, когда она пришла ко мне

ЧТО Я ДЕЛАЛ С ШАРЕН СТОУН, КОГДА ОНА ПРИШЛА КО МНЕ?

Я предложил ей свои рваные тапки, чай, кофе, колбасу, водку, потанцуем, и примотал ее веревками к батарее, чтобы не ушла, что ей делать без меня в той Америке, в которую она меня все равно не возьмет.

- Сиди теперь, зараза, на цепи, ай лук эт май дарлинг.

Слышишь, я тебе не про лук объясняю, про любовь говорю, май – значит, любовь, если не догнала.

Не сопи, нож для колки льда я дома не держу, у меня только вилки, вилка, одна, пока, без тебя мне хватало.

Ай, лов ю, слушай, это конкретно про любовь, намекаю, не шипи, рот заткну, подлая, не любишь меня, а ты пробовала, да хоть батарею пополам перегрызи, квартира все равно не моя, а братова, не таких видел, пока телевизор не пропил.

А я животных люблю, кошек люблю, собак разных, больше люблю, все равно ты не хрена не понимаешь, а помнишь ты в одном кино в полицейской ментовке ногу за ногу без трусов закидывала. Я пять раз в кино ходил, смотрел, но так и не усмотрел, у нас быстро это кино показывают, а если отвяжу тебя,  лов ю будет или по морде.

Ман дар синфи хафтум мехонад, это я по-каковски, не понимаешь, не ваш, наверно, язык, не стучи ногой об пол - соседи не придут, я их за это уже бил. Не любишь русских, тваю мать, мою мать, мать твоей матери, мать матери твоей матери и бабушки, я за Россию тебя пополам порву, доллар дай опохмелиться, отдам, по курсу, уе на уе, поверх положу, я такой.

А ты зачем ко мне пришла, я звал, лежу, мечтаю, свою Светку третий день жду, в уме красивых баб перебираю, чтобы все путем у нас с ней прошло, тут только думнул про тебя, а ты звонишь на пороге, хату что ли перепутала, кого в нашей хрущебе искала, красивая ты, стерва, в бабки мне годишься, а от одного вида все шоволится.

А вдруг это не ты там к батарее привязана, проверю, нет, ты, что ж мне с тобой делать, ведь даже угостить тебя нечем - из чай, кофе и потанцуем - есть только потанцуем.
Я ради тебя английский выучу, весь, от этой корки до этой, эс ист кальт, цурюк, я сам цурюк, не отвяжу, уйдешь, второй раз тебя не дозовешься, живая Шарен Стоун у меня дома, мне даже в дурдоме не поверят. У меня же высшее образование пять лет назад было, мое, не сомневайся, пропил, в смысле диплом пропил, а образование забыл, приму куришь, как гавайскую сигару, да не заложница ты, сдалась тоже, что с тебя взять на старости лет, да звони куда хочешь, твой мобильник, хочешь и звони.

Жизнь ты мою, Шарена, испоганила. Любил я тебя, с девятого класса любил, а ты только сейчас пришла, поздно, опоздала ты, Шара. Вышел я, не пустят меня в Америку, у меня даже отпечатков пальцев уже нет, вместе с ногтями от злобы сгрыз. А могли бы жить с тобой по-человечески, в кино бы хотела сниматься – пожалуйста, я не прочь, с трусами только, так бы не отпустил, хорошая ты, не шипи ты, я ведь работящий.

Соу лонг, нет, кавалье ангаже во дам, это по-французски что-то очень хорошее, понимаешь, это любовь, про нашу любовь, твою и мою, прикинь, весь мир перед нами, фамилию я твою возьму, Стоун Василий Михайлович,  классная у тебя фамилия, в Израиль пропустят без пропуска. Я не расист, я монтажник, бывший, рашен монташен, понимаешь, ни черта ты не понимаешь. Жизнь прошла, фаревел лав, по-вашему, на хрен вся лав ушла. Это «на хрен» не переводится, это, как тебе объяснить, когда любовь, дети, без этой нахрен в России дня не прожить, овкос, вот и умница.

Я много стихов знаю, наизусть, «ночь, улица, фонарь аптека, пузырек боярышника». Это Блок, у вас такого нет, Байрон, по-вашему, только круче.

А вот еще, «гудбай Америка, гудбай, тебя я не увижу никогда», теперь точно увижу, у меня осталось два пути, или я тебя веду в ЗАГС, и ты меня везешь в Америку. А там меня наши власти выдадут за захват голливудской заложницы американским властям, и все равно меня увезут в Америку, и дадут там сто лет, чтобы в нормальном месте смог пожить.

Наш дом, поди, уже милицейскими танками оцепили, сейчас на штурм пойдут, а у меня из оружия одна старая табуретка с двумя патронами, раза два омоновца вдарю, и она развалится, времени у нас Шарен немного осталась, придут скоро, жлобы с автоматами.

Это не сон, у меня живая Шарен Стоун к батарее веревкой примотана. Я себя уже щипал везде, даже за задницу, не сон, окурком ладонь жег, потом этот же горячий окурок проглотил, горло обжег, не сон, это ты, с девятого класса ждал, это не бред, три дня не пью, денег нет, трезвый я, Шара, как оконное стекло. Наверно, the birds seem to fly USA.

Ты не станешь мне изменять, Шарен, к Брюс Уиллису бегать, к этому, забыл, мелкий такой - Де Каприо, да я тогда ему в унитазе такой Титаник устрою.

Больше никого сюда не надо, ты пришла, и хватит. Сидим, хорошо сидим, ждем ОМОН. Курить хочется, вот есть бычок, хочешь, бычок, кури.

Лав, прошла вся, понимаешь, Лов не было. Кис ми – не с кем. Работы  – нету, лост, баксы – ноу, Америку ненавижу, the сволочь она, тебя всю жизнь ждал, Шарен…


***


- Третий, третий, я второй, он у меня на прицеле, один мужчина к клетчатой рубашке, без оружия, женщины не видно.

- Я первый, слышу вас, держи его на мушке пока, сукина сына.

- Первый докладывает, мужчина, по-видимому, один, женщины не видно, требований никаких не выдвигает. ФСБ уже здесь, весь цвет областного ФСБ, а, товарищ генерал, разрешите спросить, что он действительно взял в заложники саму Шарен Стоун, откуда узнали?

- Она сама позвонила по сотовому телефону в ФБР, по прямому номеру, что ее взяли в заложники, и привязали к батарее вонючей веревкой в городе Череповце, в доме № 115, по проспекту Победы, кв. 29, за главного террориста там Иванов Василий Михайлович, этот гамнюк ей сам паспорт показал, что он холост.

- Как же она оказалась там?

- Черт ее знает, она говорит, что тридцать минут назад сидела в Нью-Йорке, на Манхэттене, в ресторане. Она, видимо, бухая, пьяная, в общем. Да иначе бы, что реальней придумала. Ее по факту - в России нет, границу она не пересекала, не судима, миллиардерша, кинозвезда, особых примет на лице нет, кроме того, что ее харю, голую спину и задницу весь мир даже в темноте узнает. Да есть особая примета – без трусов, стерва, ходит, тьфу, ну, и заморочки мне перед самой пенсией, первый, ты за нее головой отвечаешь.

- Первый, первый, я третий, мужчина протягивает кому-то под окном горящий бычок, окурок от сигареты «прима» я в прицел его хорошо вижу, окурок взяла другая рука, женская, вся кольцах, ешкин драный  кот, извините, товарищ полковник, у нее на руке бриллиантов столько, что можно купить весь город Череповец вместе с пригородами.
- Третий, стрелять нельзя, веди его на прицеле, и докладывай каждые пять минут.

- Гражданин Иванов Василий Михайлович, дом окружен, у вас что, бред какой-то, там действительно сидит Шарен Стоун, на веревке, как коза привязана, пусть она покажет лицо в окне.

- Первый, первый, я третий, лицо в окне женское, похоже на Шарен Стоун, черт, черт, это она, по губам читаю, русским матом что-то губами разевает. Это что он ее за тридцать минут по-русски научил балякать, Шарен это, товарищ полковник, то есть первый, первый, это Шарен Стоун, живьем, то есть, первый, первый, заложница живая, красивая, стерва. Я бы тоже такую к батарее привязал, чтобы не сбежала.

- Товарищ генерал, докладываю, в квартире Иванова Василия Михайловича, 39 лет, внешне похожего на бомжа, находится женщина, внешне похожая на Шарен Стоун. Требований он никаких не выдвигает, я ему три вертолета и миллион долларов за заложницу предлагал, но он отказался.
- Ладно, полковник, отбой, я бы тоже из-за нее от миллиона отказался, докладывайте каждые полчаса.

- Вторая и четвертая группа отставить штурм, они целуются в окне…

- Первый, первый, товарищ полковник, заложница не привязана, она голая, черт, как в фильме «Основной инстинкт». Ну, он орел, ну, он орел, что делают, батюшки цветы, вторая серия этого инстинкта начинается.

- Третий, третий, отставить смотреть порнуху через оптический прицел, она, Шарен Стоун, только что позвонила в ФСБ и сказала, что в Череповец приехала добровольно, просит сделать ей въездную визу в Россию на сто лет, убрать от дома милицейских и больше не вторгаться в ее личную жизнь.

Вечером этого же дня, к дому № 115 по проспекту Победы города Череповца подъехала вызванная соседями милиция. Оперативники нашли в квартире № 29 труп проживавшего там Иванова Василия Михайловича, заколотого в сердце единственной в доме вилкой, из посторонних вещей в квартире в ванной обнаружено три бриллиантовых кольца, бриллиантовое колье, мобильный телефон в золотом корпусе и женские трусы приятного происхождения. Соседи видели, как час назад из его квартиры вышла Шарен Стоун, села на трамвай № 4 и уехала.

Адвокаты известной голливудской звезды Шарен Стоун утверждают, что бриллианты, мобильник и трусы с остатками ее ДНК были похищены. Актриса никогда не звонила в ФСБ, что и, вообще, их клиентка не могла быть в это время в российском городе Череповце, так как сидела в ресторане, в центре Манхеттена, все время была там, на людях, и лишь на пару минут отлучалась в дамскую комнату.

Это абсолютное алиби.

Алексей ВИНОГРАДОВ

Это не написано, это быстро, разговорной речью надиктовано на диктофон одной милой девушке, когда я пускал ей пыль в глаза.
Летом 1998 года  эта детективная «шаренка» была наговорена за полчаса на диктофон, и потом текст без всякой правки переписан был с пленки в 2000 году.
Честно говоря, у меня такое впечатление, что я этот рассказик никогда не писал, впрочем, так оно и есть – не писал, наболтал.
Ставлю, как образец раннего постсоветского дурного мужского трепа.