Закружило

Закружило

Алексей
(Моя прекрасная леди)

Рано утром я встал в отличнейшем расположении духа. Бодрый, полный сил. У меня было чувство, что у меня все сегодня получится. Получилось действительно многое, насыщенным оказался день. Я даже представить себе не мог, что меня так закружит.

Я достал билеты на «Машину Времени». В это трудно поверить, учитывая, какая очередь стояла у кинотеатра, но это так. Человек сто толпилось у двух окошечек касс и еще человек сто снаружи. Но я сумел проникнуть внутрь, пролез между ног ругающихся мужчин и визжащих женщин. И все ради Наташки Красниковой из «6-Б». Теперь она точно пойдет со мной. На такой-то концерт!

Препятствие первое

Сжав билеты в кулаке, так, что они превратились в подобие конфеты, я понесся домой. Сейчас нужно найти Наташку и пригласить ее, а то это такая девчонка, что… словом, вечером ее уже может унести невесть куда. Ее могут увезти кататься на водных лыжах, танцевать, да куда только не могут забрать Наташку Красникову! Поэтому надо найти ее сейчас, показать билеты. А она всплеснет руками и вскрикнет: «Ой, Лешка, как ты достал?» А я скромно улыбнусь и отвечу: «Пустяки, Натали».
– Леша, сходи за квасом! – мама жарила на кухне котлеты, поэтому крикнула громко.
Я решил сделать вид, что я уже ушел пять минут назад, но в этот момент мама вошла в комнату, вытирая руки передником.
– Купи «Бородинского» и кваса – мама вечером приедет.
Бабушка у нас помешана на окрошке с черным хлебом, поэтому вопрос: «Зачем?» застрял у меня в горле. Вместо этого я со злостью выпалил, что взрослых почему-то никогда не интересует, какие дела могут быть у их детей в настоящий момент, что, может, человек сейчас занят и, что в магазин с таким же успехом можно послать и Диму. Мама сказала, что я же знаю, что Дима сейчас готовится к экзаменам. Я это знал, но ответил, что он мог бы и проветриться, мозги бы лучше работали. Мама удивленно посмотрела на меня, подошла ближе и взяла со стола билеты.
– Семнадцать пятьдесят, ты прекрасно успеваешь, – спокойно сказала она.
Мама у меня замечательная. Молодая, высокая, с золотистыми волосами, стриженными в каре. Ну, очень красивая, как Наташка. И всегда смотрит в суть дела, поэтому я не стал дальше спорить, а взял бидон, кулек и пошел в магазин.
По дороге я не удержался и мысленно продолжил спор с мамой. Не потому, что был не согласен, а так… Я сказал ей, что Дима прекрасно мог бы продолжать читать учебник, стоя в этой длинной очереди за квасом. Но очередь двигалась быстро, была не такой уж длинной, и я быстро повеселел.

Препятствие второе

До концерта оставалось еще три часа. Я вернулся с покупками, был насильно накормлен котлетами и картошкой, а потом выпущен «в прерии», как говорит мама. Теперь надо было найти Наташку, а это было совсем непростое дело.
Первым делом я спросил Гунилу. Вообще-то ее назвали Гуля, в честь Королевой, но однажды кто-то, Смирнов, кажется, прочитал Карлсона, и Гулю стали звать Гунилой, к глубокому неудовольствию ее родителей. Гунила играла с девчонками в «Классики».
– Будишь с нами? – весело спросила она.
В шестом классе прыгать в «Классики» неприлично даже для девчонки, не то, что мальчишки. Если бы Гунила не играла с нами в «Пекаря», я бы ответил ей презрительным взглядом. Но она не только, лихо разбивала бамбуковой палкой от лыж консервные банки, но и могла при случае прыгнуть с гаража на асфальт, когда появлялся разъяренный хозяин, и не плакала над разодранной коленкой, а молча слюнявила подорожник и прикладывала его к ране. Словом, она была своя на все сто, и поэтому я просто сказал, что мне некогда, и спросил, не видела ли она Наташку.
– Зачем тебе? – спросила Гунила и нахмурилась – они не любили друг друга.
– Надо,– ответил я и пошел дальше.
Следующими, кого я встретил, были Смирнов и Ершик. Я очень обрадовался, потому, что Ершик был младшим братом Наташки и вполне мог знать, где она. Подойдя к ним, я спросил Ершика, где его сестра. Малый уже открыл рот, но его опередил Смирнов:
– А зачем тебе?
Я не удержался и с гордостью показал билеты.
– На концерт пойдете? – как-то странно спросил Смирнов.
– Да,– ответил я, чувствуя, что что-то в его тоне не так.
И только я это сказал, как меня осенило: идиот! Кто же не знает, что Смирнов влюблен в Наташку! Не он один, положим, полдвора за ней бегает, но Смирнов сам тебе признался три месяца назад. И вот теперь, ослепленный собственным чувством, я совсем забыл об этом.
– Не ходи,– тихо попросил Смирнов,– и взгляд у него стал мрачным.
Я знал, о чем он думал. Он думал, что это я нарочно, чтобы назло ему. За то, что он в меня вчера из самострела попал. Но, во-первых, я точно знаю, что он нечаянно, а во-вторых, я не назло.
Я молчал, и Смирнов взял рукав моей рубашки.
– Пусти,– тихо сказал я, положил билеты в нагрудный карман и застегнул пуговицу.
А в следующий миг мы катались в пыли. Эх, видела бы нас Наташка! Впрочем, неделю назад из-за нее подрались Генка Кожухов со Славкой Перцем. Оба боксеры-разрядники, в одну секцию ходят, так, что тогда было на что посмотреть.
Смирнов крупнее меня и выше, но я ловчее, и мне удалось оседлать его. Я уже праздновал победу, как вдруг мой бок ожгла резкая боль. Это Ершик испугался за друга и ударил меня кинжалом, сделанным из длинного гвоздя, дощечки и проволоки. На левом боку, сквозь рубашку проступила кровь.
– Убивец,– прошептал я фразу из книжки про Родиона, которую читал мой брат.
Перед моими глазами поплыли розовые, зеленые, желтые круги, а в ушах зашумел прибой.
Когда я пришел в себя, меня уже подняли, усадили на скамейку, а Смирнов плеснул мне в лицо откуда-то раздобытой водой. Ершик стоял рядом и смотрел на меня округлившимися глазами. Сломанный кинжал валялся рядом. Гвоздь торчал перпендикулярно рукояти. Судя по повреждению, Смирнов положил его на бордюр и ударил сверху ногой.
Я сидел и думал, что рана совсем пустяшная, царапина, но все же хорошо бы, чтобы Наташка сейчас увидела, как я сижу и страдаю за нее. А еще я подумал, что Ершик молодец: малявка, восемь лет, а меня не побоялся. И вообще, странная это пара – Смирнов и Ершик. Смирнову четырнадцать, а Ершику восемь, интересы должны быть разные.
А потом моя мечта сбылась, но лучше бы не надо. Это часто так бывает. Мне два года назад купили велосипед, я так долго просил за него. Но я думал, что это будет «Салют», а купили «Орленок». Но тут было хуже: появилась Наташка. Она прошла мимо, не заметив ни меня, ни Смирнова, ни, даже, Ершика. Наташка шла под руку с Хмурым, из девятого класса сорок пятой школы, и что-то весело щебетала.

Препятствие третье и главное

Я смотрел им вслед и вспоминал, как я увидел ее в первый раз. То есть видел я ее и раньше, но тогда я ее ТАК увидел. Десять дней назад, на последнем звонке, Наташка танцевала казачок. Ее крепкие ноги, обутые в сапоги, лихо отбивали доски сцены в такт музыке, черная копна волос хлестала по плечам, глаза сверкали… «Эх»,– я встал и посмотрел на Смирнова. Ему было не лучше, чем мне, в его глазах застыла тоска. Ершик начал отряхивать друга, а я пошел за свой дом, к бойлерной: там днем мало народа.
Я сел на скамейку. Мне было очень больно, грудь сжало, как в тисках, и не отпускало. Хотелось плакать, но я не мог. Не знаю, как долго это продолжалось, мне казалось очень долго.
А потом рядом со мной оказалась Гунила, села рядом и спросила, с кем я дрался. Мне было очень плохо, и я сказал ей, что все девчонки эгоистки, вертихвостки и дуры. Она разозлилась и ответила, что из-за одной дуры не стоит обобщать. Что же касается Наташки, то она мне давно о ней говорила, но если я слепой, то хоть теперь прозрел. Я сказал ей, чтобы она не смела оскорблять Наташку. Тогда Гунила вспыхнула и сказала, что для мальчишек смазливое лицо значит больше, чем сам человек, и что они слепые идиоты. Я сказал ей, что она такая же дура, как и Наташка, и тут мою щеку и нос обожгла такая пощечина, что я во второй раз за день потерял ощущение реальности. В ушах снова зашумел прибой, и я стал думать о разной чуши.
Сначала я решил, что Гунила мне здорово врезала, у меня, наверное, голова в этот момент дернулась, как в фильмах. Только что кровь не течет. Тут на ладонь упала красная капля, опровергая последний довод. Я закинул голову вверх, это лучшее, что можно сделать, когда разбит нос и подумал, что Наташка действительно дура, а вот Гунила нет. А потом я подумал, что, вот, сколько лет я сижу за партой затылок в затылок за Гунилой, и никогда ее особенно не отмечал, а у нее, очень красивые ямочки на щеках. Каждый раз, когда я тормошу Гунилу за плечо и прошу дать списать, ее лицо принимает забавное выражение человека, который прячет улыбку. Все улыбается: глаза, щеки, нос, но только не губы, которые она сжимает изо всех сил. Секунду, другую Гунила внимательно, как кошка, следит за учителем, потом раз: она быстро оборачивается и с быстротой молнии передает мне тетрадь. Два: и она снова сидит ровно с самым невинным выражением лица. Тут я понял, что Гунила красивая девчонка, и сразу же вскочил, ошеломленный этим открытием. Но когда я повернул голову, то увидел, что Гунилы рядом уже нет. Я почему-то очень испугался и пошел ее искать.
Я нашел Гунилу за углом. Она сидела на скамейке, совсем поникшая, и глаза у нее, «Боевой кошки», были мокрые. Я молча сел рядом. Честно говоря, я не знал, как ее утешить, поэтому я расстегнул пуговицу кармана и протянул ей билеты.

Когда мы шли на концерт, нам повстречались Гунилины родители. Ее отца аж перекосило, когда он увидел, с кем идет его дочь, и как я разукрашен. Они отвели Гунилу в сторону и начали что-то высказывать с назидательными лицами. Я стоял, и сердце у меня гулко стучало в груди, потому что я знал: если Гунила сейчас их послушает и скажет что-нибудь вроде, что она совсем забыла и ей надо в магазин или в гости, то мне будет очень больно. Так же больно, как днем, когда я увидел Наташку вместе с Хмурым. Но, выслушав родителей, Гунила презрительно фыркнула и повела плечом. Меня сразу обдала теплая волна, а когда Гунила вернулась ко мне и взяла под руку, то мне захотелось запеть громко – громко, хотя у меня совсем нет голоса.

Гунила
(Малыш)

Меня зовут Гунила Сторожева, мне тринадцать лет. Родители назвали меня Гулей в честь Гули Королевой, но ребята зовут меня Гунилой в честь подружки Малыша. Я не возражаю, мне нравится быть Гунилой. Тем более что в книжке Малышу нравится девочка Гунила. Не помню, точнее не нашла, как относится сама Гунила к Малышу, скорее всего нейтрально, как к другу, но в книжках всегда все наоборот. Впрочем, я увлеклась и забежала вперед.
В пятом классе со мной случилась история. Хотя нельзя это назвать ни историей, ни происшествием. Одним словом, я влюбилась в Лешку Малышева из моего класса. Это случилось неожиданно, как землетрясение. Я шла домой из магазина, Лешка стоял возле моего подъезда и пил из бидона квас. Я посмотрела на него и погибла (погибла – это я в книжке вычитала).
Я бросила Лидию Васильевну, с которой занималась музыкой, тем более что никаких особых талантов за собой не замечала, и все лето пробегала с мальчишками из его компании. Родители, разумеется, не могли понять, что случилось с их дочкой. Еще вчера я мирно прыгала в «резиночки» возле подъезда, а сегодня палю из самострела вишневыми косточками. Но я сама себя плохо понимала, я была как в тумане. Лешка едет кататься на велосипеде? И я еду. Лешка в «Пекаря» будет играть? Я тоже хочу играть в «Пекаря». Лешка идет бегать по гаражам? Хочу быть с Лешкой! И ничего страшного, если потом у тебя коленки замазаны зеленкой, главное, что он рядом. Что он смеется и смотрит на тебя, как на равного. Что он черными от сажи руками достает из костра последнюю картошку и делит с тобой по-братски.
Для всех он был Лешкой-Куницей, драчуном и хулиганом, а я про себя называла его Малышом, как в книжке. Малыш, ведь, тоже дрался и тоже хотел собаку. Кроме того, я уверена, что на него наговаривают, Лешка не глупый и не лентяй. Просто он не может найти себя, ему неинтересно учиться, а он не может без интереса. Кроме того, он ужасно правдив, потому и не скрывает своей нелюбви к учению. Например, на литературе Сергеевна долго пытала его, в какой же именно момент Андрей предал казаков. Лешка долго мучался, потом не выдержал и выпалил: – Ну не нравится мне Бульба! И Гоголь не нравится! Я уверена, что девяносто процентов учеников  в классе согласны с ним, но никто не нашел в себе сил признаться. А насчет Гоголя Лешка не прав. Я потом ему принесла первый том, где «Вечера на хуторе…». Так он потом сказал, что «Страшная месть» – это что-то с чем-то. Я ему потом купила двухтомник на день Рожденья.
Конечно, надо признать, что жизнь моя разделилась на период до и после. Вчера перед тобой обыкновенный мальчишка, а сегодня он для тебя все, действительно все. Скажет прыгнуть с обрыва в речку, прыгну не задумываясь. Только он не скажет, не нужно ему это. Но те моменты, когда Лешка просил меня о чем-то, были прекраснейшими моментами в моей жизни. С каким удовольствием я давала ему списать! Впрочем, нужно отметить, что я тщательно скрывала свои чувства, боясь насмешек. Уверена, что никто из знакомых, а уж тем более сам Лешка, ничего не заметили.
Целый год я упивалась своим счастьем. Плохо было только то, что Лешка продолжал относиться ко мне, как к другу, но какое-то время мне хватало одностороннего чувства. До тех пор, пока я надеялась, что у него появится ответное чувство. Но, когда мы перешли из пятого класса в шестой, я узнала и обратную сторону любви.
Дело в том, что Лешка сам влюбился. И, разумеется, не в меня, а в эту дуру Наташку Красникову. Я могла бы пережить любую другую девчонку, но только не эту куклу японскую, этот бездушный манекен, за которым бегают почти все ребята нашего двора.
Это случилось на последнем звонке. Наташка выступала в самодеятельности. Я сидела слева от Лешки и видела, как загораются его глаза, как он начинает часто дышать, как подается вперед, не в силах противостоять Наташкиным чарам. Хочу отметить, что по моим наблюдениям мальчишки хуже скрывают свои чувства, но это отступление.
После концерта я попробовала заговорить с Лешкой, но он был безнадежно потерян. Он уже распушил хвост и пытался привлечь к себе внимание Наташки. Я пришла домой и с отчаяния обратилась к Сережке, младшему брату. Я спросила его: как он считает, должна ли внутренняя красота в человеке соответствовать внешней? Сережке потребовалось время, ему все-таки восемь лет. Он долго тер короткие волосы на макушке, потом сказал, что у них в классе есть Машка Сандалова. Все твердят, что она писаная красавица, а сам Сережка так сказать не может, потому что Машка двоечница и тупица. И Сережка не понимает, как человек может быть красив, если его спрашивают, сколько семь ю восемь, а он, как дурак, хлопает глазами. Нет, не может человек быть красив, если у него глупое выражение лица. Я обрадовалась и в порыве нежности прижала брата к груди.
Но мои страдания продолжались. Потому что, похоже, что Лешке было все равно, какой Наташка человек: глупый или умный, хороший или бездушный, он продолжал за ней увиваться. Я понимала, что его усилия ни к чему не приведут, что Лешка Наташке не нужен, за ней бегали куда более перспективные ребята, но сказать я ему это не могла, он бы не понял. То есть я намекнула ему, но он не прислушался, даже не захотел прислушаться. А, кроме того, я не могла сказать ему главного: что я чувствую.
В тот день мне было как-то особенно не хорошо. Я вышла во двор, Лешки не было и вообще никого из наших не было видно. С отчаяния я пошла к девчонкам, хотя сейчас я редко с ними играю, и начала прыгать в «Классики». К моему удивлению, мне стало легче. Не от «Классиков», а от общения с девчонками. Раньше я считала пустой болтовней их трескотню: кто кому нравится, а сейчас я чувствовала, что чем-то они мне близки. Конечно, их «любовь» на один день, но все же…
Лешка появился ближе к обеду. У него был вид ищейки, идущей по следу. Я так обрадовалась, что не подумала и спросила, куда он идет. Ну и услышала. Куда он мог идти, как не на розыски своей ненаглядной! Когда он ушел, я еще немного попрыгала и пошла его искать. Конечно, я понимала, что делаю глупость, но ничего не могла с собой поделать. Я объясняла себе, что все нормально, что он найдет Наташку (если найдет), предложит пойти с ним куда-то (например, на танцы), а Наташка ему, естественно, откажет, нужен он ей. Но в то же время, я беспокоилась. Потому что Лешка, когда чего-то хочет, он… он все может. Поэтому он мог достать что-то сногсшибательное, чем можно купить Наташку (ей, ведь не человек важен).
Я увидела Лешку возле сорок третьего дома. Он валялся в пыли, оседлав Смирнова из Б класса. Можно было не гадать о причине драки, поэтому я стала наблюдать со стороны. Даже не наблюдать, а просто поглядывать. В самом деле, исход драки был ясен (Лешка, когда он злой, медведя разорвет), поэтому я смотрела на дорогу, изредка поворачивая голову, чтобы знать, когда все закончится.
Из-за этой своей стеснительности я пропустила финал, потому что как-то все непонятно получилось. Похоже, что все-таки Смирнов дал оторваться Лешке (кто бы мог подумать), потому что Лешка сидел неподвижно, будто контуженый, а Ершик (Сережкин одноклассник) и Смирнов носились вокруг него, как врачи во время операции. Потом Ершик сбегал домой и вернулся с кружкой воды. Смирнов плеснул Лешке в лицо, видно, Лешке здорово досталось.
Неожиданно все трое застыли, как каменные, только головы поворачивали. Я проследила по направлению их взглядов и испытала жгучее удовлетворение: наконец-то. По дороге шла Наташка Красникова с каким-то дылдой, кажется из соседней школы. Разумеется, она не заметила ребят и уж конечно ей и в голову не пришло задуматься, почему они такие грязные. Даже если бы они поубивали друг друга из-за нее, Наташке бы было начихать.
Вскоре Лешка пошел за наш с ним дом. Я знаю куда, я сама люблю ходить за бойлерную, когда хочу побыть одна. Я приближалась к скамейке, на которой он сидел, смотрела на его поникшую спину, и вдруг моя радость улетучилась. Я почувствовала, каково ему. Поэтому когда я села рядом, то растерялась и не нашла ничего лучшего, как спросить, с кем он дрался. Лешка выпалил мне, что он думает насчет девчонок. Ох, как я разозлилась! Я же насчет Наташки ему говорила, для его же блага. Он, конечно, не внял, но сейчас-то у него могли глаза открыться! Все это я ему выдала одним махом, как из пулемета, он мне что-то добавил, я ему в ответ. И тут он сказал, что я такая же дура, как эта дура Красникова! Я прямо задохнулась от ярости. Я влепила ему пощечину… хлопок моей ладони все еще стоял у меня в ушах, когда я поняла, что я, действительно, дура. Ну что он мог ответить мне в таком состоянии? Вместо того чтобы поговорить с Лешкой о Фениморе Купере или о «Страшной мести», я… дура я дура. Я встала и пошла куда глаза глядят. Мне было совершенно ясно, что я потеряла его, своего Малыша (не найдя!) и теперь мне остается одно: страдать. Кажется, я даже всплакнула, но это не помогло. А потом…. Потом каким-то чудом рядом со мной вдруг очутился Лешка. Он протянул мне билеты на концерт Машины Времени (вот он куда билеты достал). Я взглянула в его лицо, и мне все стало ясно. Я увидела, что Наташка для него умерла, она для Лешки не существует. Зато есть я, и он смотрит на меня так, как я мечтала. Как это произошло, не знаю (может я с пощечиной дурь из его головы выбила?). Впрочем, мне было все равно, я птицей лететь с ним готова была!
Когда мы шли на концерт, то встретили моих родителей. Естественно, они отвели меня в сторону, и отец с каменным лицом начал мне объяснять о странности некоторых моих знакомств. Потом он спросил, не хочу ли я пойти сейчас домой есть клубнику? Мне стало так смешно, что я фыркнула. Я целый год за Лешкой страдала, чтобы теперь взять и отказаться?! Ради клубники?!! Нет, как хотите, но Сережка меня понимает лучше родителей в сто раз!

Сережа
(Сестра)

Меня зовут Сережа Сторожев, мне восемь лет. У меня есть мама, папа и сестра Гунила. Я их всех здорово люблю, особенно Гунилу, потому что она часто выручает меня. Например, год назад я разбил папины дорогие очки. Я испугался, предложил Гуниле сказать, что это сделала Пушинка, но сестра ответила, что кошке может за это попасть. А потом сказала, родителям, что это она, Гунила. Ей тогда здорово влетело. А еще она не как остальные сестры, не возится с куклами, не мажется перед зеркалом, а гоняет с ребятами во дворе, играет в мальчишечьи игры. У нее даже кличка «Боевая кошка», вот. Меня в ее компанию еще не берут, но ничего страшного, я скоро вырасту. Зато мне многие завидуют, что у меня такая сестра, например мой друг Ершик. У него как раз такая сестра, как я описывал: в куклы играет, то есть в куклы она уже не играет, выросла, но всегда готова накраситься и повилять хвостом, как говорит дядя Петя.
Я уже говорил, что очень люблю Гунилу, а после случая с очками готов, что угодно для нее сделать (если бы она теперь разбила очки, я бы с радостью сказал, что это я), поэтому, когда однажды она пришла домой грустная, я заволновался. Гунила была чем-то здорово расстроена и с ходу спросила меня: должна ли внутренняя красота в человеке соответствовать внешней? Сначала я не понял о чем она, потом сообразил. Конечно, когда человек красив, с ним и общаться приятно. С другой стороны, дядя Петя. Я когда его в первый раз увидел, испугался – у него лицо в шрамах, он давно в аварию попал. Зато когда я с ним поближе познакомился, то оказалось, что это замечательнейший человек. Я его шрамов не замечаю даже, и мне странно, когда мама говорит, что из-за этой аварии дядя Петя не может найти себе жену. Видимо, женщины с ним долго не разговаривают и не могут выяснить, что он за человек. Или еще Машка Сандалова, моя одноклассница. Может, она и красивая, но в голове у нее одна извилина, поэтому вся ее красота теряется, когда Машка начинает морщить лоб и мычать у доски (а, кроме того, она ябеда). Все это я Гуниле рассказал, и она расцвела от счастья. Я на время успокоился, но уже на следующий день, заметил, что сестра опять ходит, как в воду опущенная. Спрашивать ее было бесполезно, сам я догадаться не мог, поэтому я пошел посоветоваться с моим другом Ершиком.
Ершик подумал, подумал, потом сказал, что думать нечего: Гунила в кого-то влюбилась. От такой наглой клеветы, мои руки сами собой сжались в кулаки. Я ведь уже говорил, что моя сестра не такая, как остальные девчонки. Я чуть не врезал Ершику по уху, но потом задумался: в конце концов, насчет любви у меня никакого опыта нет, зато у Ершика – хоть отбавляй. За его сестрой Наташкой полдвора бегает. Если бы он брал хотя бы пять копеек за каждое доставленное ей письмо, мы бы с ним уелись мороженным. Но Ершик считает, что «грешно наживаться на убогих» (это его бабка научила так говорить) и ничего с мальчишек не берет. Поэтому я решил понаблюдать за Гунилой, рассудив, что расквитаться с клеветником я смогу и потом.
Мне повезло. Как-то раз утром у нас зазвонил телефон. Я поднял трубку. Звонил Лешка-Куница, из компании Гунилы. Я позвал сестру к телефону. И вот, когда она разговаривала, я увидел, что от волнения у нее лицо так менялось, будто она нарочно гримасы корчила. Правда, голос ее звучал как обычно. Но я догадался, что голос она контролирует, чтобы не выдать себя, а лицо контролировать ей незачем, ведь Лешка ее не видит. И тут я понял, что Ершик прав, моя сестра влюбилась в Куницу.
Сначала меня это здорово огорчило, Гунила сильно потеряла в моих глазах. Потом я подумал и пришел к выводу, что все не так уж плохо, ведь Гунила влюбилась не в обычного мальчишку, а в самого Лешку. Может, кто в нашем дворе и не знает, кто такой Куница, да только вряд ли. Лешка самый смелый парень из всех, кого я знаю и справедливый. Кроме того, он никогда не задирает нос перед теми, кто младше его. Словом, если бы мне предоставили право выбора, я бы сам решил, что лучшей кандидатуры для сестры мне не найти. Подумав все это, я повеселел. Но тут же снова огорчился, потому что раз Гунила влюбилась в такого замечательного парня, непонятно было, почему она ходит такая грустная.
Я снова пошел к Ершику и спросил его: если он прав, и Гунила в кого-то влюблена, то почему она печальная. 
– Тут и думать нечего, ответил он,– она его любит, а он ее нет. Это называется любовный треугольник (я же говорил, насчет любви Ершик здорово подкован),– и начертил палочкой на песке треугольник. – Вот это твоя сестра,– показал Ершик на один угол,– вот это…
– Например, Куница,– подсказал я. – Если это Куница, то третий угол моя сестра,– вздохнул Ершик.
Кулаки у меня опять сжались.
– Почему это твоя сестра? Ершик ничего не ответил, и я все понял. – Он тебе записку давал?
– Ага,– кивнул Ершик. Тут я задумался. – А скажи, Ершик, как можно разрушить любовный треугольник?
Ершик сказал, что не знает, но обязательно подумает.
На следующий день, он сам пришел ко мне и сказал, что дядя Вова рассказал ему формулу, как разрушить любовный треугольник.
– Как? – тихо спросил я.
Ершик сделал загадочное лицо и сказал:
– Вдову утешают на могиле мужа!
Я ничего не понял и попросил объяснить. Ершик смутился, ответил, что сам не очень понимает, но дядя Вова сказал, что если кто-то тебя не любит, то надо выждать момент, чтобы ему стало очень плохо, и тут подкатывать. Я поблагодарил друга и стал думать, как бы сделать Лешке плохо. Выстрелить из рогатки или кинуть камень не годилось – Куница не такой парень, чтобы огорчаться из-за пустяков. В тот день я ничего не придумал и лег спать.
Ночью мне снились кошмары. Будто я делаю Лешке плохо, но при этом так сильно, что он каждый раз умирает. Из-за этого я несколько раз просыпался в холодном поту и, кажется, кричал. На следующий день я встал поздно, дома никого не было. Я быстро съел творог со сметаной и побежал искать сестру.
Гунила играла возле нашего дома в «Классики». Я залег в кустах неподалеку и, наблюдая за ней краем глаза, стал размышлять, чем бы мне Куницу пронять. Но единственное, что мне сразу пришло в голову, это то, что мне необходимо быть неподалеку от Гунилы, потому что нужно будет привести ее в тот момент, пока Лешке плохо. А то, пока я буду за ней бегать, может, ему уже похорошеет. Я продолжал думать и постепенно в голове у меня уже начал складываться коварный план, когда к Гуниле подошел Лешка. Они о чем-то поговорили, потом Лешка ушел. Сестра выглядела как обычно, но почти сразу бросила игру и ушла. Это подкрепило мои предположения, что Куница ей не безразличен. Я незаметно проследовал за сестрой. Вскоре Гунила остановилась у столба и стала за чем-то наблюдать. Я тоже туда посмотрел и остолбенел: Лешка-Куница дрался со Смирновым. Интересно, из-за чего? Смирнов неплохой парень, он с Ершиком дружит на почве радиодела, но все-таки я его не очень люблю. Странный он какой-то, вечно в свои микросхемы уткнется и ничего ему не нужно. Поэтому я болел за Лешку. И он бы победил, он уже почти победил, но в этот момент Ершик ударил его в бок кинжалом. Я даже глаза закрыл от страха, потому что все было как в моем ночном кошмаре. Я это очень точно вспомнил: кинжал, удар в бок, Лешка, истекающий кровью и рыдающая Гунила. Но когда я открыл глаза, то увидел, что все не так уж плохо. Лешка пришел в себя, только сидел с очумелым видом. Смирнов отряхнул его, потом Ершик сбегал домой, принес в чашке воду, Смирнов плеснул Кунице в лицо и поднял на ноги. Я стал думать, может ли считаться удар кинжалом в бок страшным несчастьем, решил, что может, и в этот момент увидел, как у Смирнова и у Лешки вытянулись лица. Я долго не мог понять почему, но все-таки понял: мимо них прошла Наташка Красникова с каким-то высоким парнем. Что ж, Ершик не соврал и здесь.
Лешка потом встал и пошел за дом. За ним следом пошла Гунила, а я незаметно за ними обоими. Вскоре Лешка сел на скамейку возле бойлерной, а сестра подошла и села рядом. Я наблюдал за ними из-за угла бойлерной и считал, что все сложилось превосходно. Куница был огорчен дальше некуда, Гунила подошла вовремя, так что все должно получиться. У меня даже улыбка на губах заплясала, но тут… я не знаю даже, как это случилось, о чем они говорили, но сестра отвесила Лешке пощечину. Да так, словно это Генка Кожухов (наш боксер со двора) врезал. Во всяком случае, мне показалось, что Куница еле-еле на скамейке усидел. А потом Гунила ушла, а Куница закинул голову вверх, видно, сестра ему нос расквасила. Мне стало так обидно, что весь мой план провалился, что я решил, что во всем виноват Ершик. Ну в самом деле, что за идиотская формула, подкатывать к человеку, когда ему плохо? Я решил пойти и сказать, что вся его формула чушь, и уже пошел, но на полдороге вспомнил, что это придумал не Ершик, а дядя Вова.
Я не стал отыскивать ни сестру, ни Лешку. Зачем? Их сейчас не утешишь. С горя я поплелся домой и уселся смотреть телевизор. Понемногу я успокоился, и тут пришли родители. Они были чем-то возбуждены.
– Нет, я что угодно мог себе представить, но чтобы она так проигнорировала мой совет,– возмущенно сказал папа.
– О чем вы? – поинтересовался я.
– Не мешай, Сережа,– строго сказала мама,– сейчас клубнику будем есть. А потом папе: – Все потому, что мы ее балуем. Этот Алексей, оказывает на нее дурное влияние. Вот куда они сейчас направлялись? Нужно было остановить их.
– Ты же знаешь, я не сторонник репрессивных мер,– ответил папа.
Тут до меня дошло: формула сработала, просто не сразу! Я добился своего! Против воли мой рот растянулся в улыбке.
– Ты чего? – удивленно спросил папа.
Я не стал им объяснять, все равно бы не поняли. Поэтому я еще шире улыбнулся и сказал:
– Я рад, что вы клубнику принесли!



23.11.2004

24.06.06

04.08.06