Г. Часть II. Глава 9

9


     Ксения проснулась рано, около двенадцати, и некоторое время нежилась в постели, с удовольствием осознавая тот факт, что сегодня может остаться дома и заняться собой. Минувший вечер выдался на редкость противным и – мокрым. Погода всегда была для неё главным камнем преткновения в работе. Причём любая погода. Как Ксюша довольно быстро убедилась, для модели почти не бывает хорошей погоды. Когда на улице жарко – тебя непременно оденут в шубу и заставят дефилировать в ней несколько часов по раскалённым улицам. А в лютые морозы в спонсорах непременно просыпается садистское желание снимать тебя неглиже. На этот раз производителю купальных костюмов пришла в голову светлая идея провести фотосессию под ноябрьским дождём. И ладно бы дождь был настоящим – тогда бы всё закончилось относительно быстро. Но вчера шёл мелкий моросящий дождик, который фотографа никак не устраивал. В результате пришлось сделать искусственный дождь – и за это время Ксения успела изрядно продрогнуть на ветру, так как из реквизита было лишь несколько плащей разной степени тонкости. К тому же всё это продолжалось невыносимо долго – около трёх часов. Она успела сменить пару десятков купальников и заработать себе насморк. Самое глупое, что возражать не имело никакого смысла. "Издержки профессии", – всегда отвечал на это очередной режиссёр. А режиссёров, как и фотографов с операторами, она на своём веку перевидала немало. И все они были одинаковые – напыщенные, важничающие, считающие себя пупом земли. Им полагалось беспрекословно подчиняться, ведь без них никакой сессии не выйдет. Требования же у них порою были самыми экстравагантными, если не сказать идиотскими. И руки они нередко тоже распускали.
     Ксюша вздохнула и повела заложенным носом. Несмотря на тот апломб, с которым она объясняла Геннадию разницу между фото– и топ–моделями, сама она отнюдь не пренебрегала фотосессиями. В конце концов, модные показы случаются далеко не так часто, как хотелось бы. К тому же за фотосессии, бывало, неплохо платили – и их можно было устраивать практически в любое время (увы, даже в лютую непогоду). Ну а потом, не будешь же ты артачиться, если тебе предлагают "пощёлкаться". Сговорчивость – одно из главных качеств для модели. В том числе и в неофициальных вопросах.
     На этом месте мысли её приняли иное, не слишком приятное направление. Да, этот субъект, с которым ей пришлось "проводить время", был далеко не из самых приятных. Разглагольствовал о том, какая он заметная фигура на "местной политической арене", был груб, и пахло от него препротивно. Ксюша плохо разбиралась в политике, но догадывалась, что "местная" её арена не слишком-то просторна. Да и сами политики, сколько ей довелось их повидать (не так уж много, правда), были прямо-таки зациклены на своей персоне. К ней они относились как к красивому украшению, которое им одолжили на время. Кажется, они вовсе не ожидали обнаружить в ней даже зачатки интеллекта и очень удивлялись, если она вдруг высказывала идею, не приходившую в их отформатированное сознание. Впрочем, идеи она высказывала довольно редко, в этом не было смысла. Мужчины не очень-то любят, когда ты начинаешь размышлять, им кажется это вторжением на их законную территорию. И потом, у них слишком много стереотипов. Им кажется, что если ты модель, то не можешь думать ни о чём ином, кроме тряпок и показов. В какой-то степени это верно, по крайней мере, она встречала подобных моделей. Однако их было меньшинство, и они редко далеко продвигались. В модельном бизнесе, как и в бизнесе вообще, смекалка решала многое. Ты должна была себя подороже продать, а для этого нужен был определённый образ. И образ наивной дурочки с длинными ногами и большими удивлённо раскрытыми глазами был далеко не лучшим. Такой типаж быстро приедался, и агентства начинали отказывать в контрактах. Нет, чтобы продвинуться, нужно было что-то из себя представлять. Вопреки самовлюблённым мужчинам и их взглядам, в которых ясно читалось пренебрежение.
     Ксения потянулась, широко и с удовольствием зевнула и заставила себя подняться с постели. Сегодня намечался свободный день, и наконец-то можно было посвятить время себе. Она прислушалась, но ничего не уловила: в квартире стояла совершенная тишина. Это, впрочем, вовсе не означало, что она была в ней одна. Гриша (про себя она называла его так, хотя вслух не осмеливалась употребить подобное фамильярное уменьшительное) обладал способностью делать всё почти бесшумно. Так что пока не убедишься собственными глазами, никогда не знаешь, на месте он или ушёл.
     Первым делом она прошла в ванную и внимательно осмотрела свой покрасневший нос. Выглядел он не слишком презентабельно, и с этим надо было что-то делать. Послезавтра очередная съёмка, и надо быть в хорошей форме. Ксения достала с полочки проверенное сосудосуживающее средство и прыснула им по два раза в каждую ноздрю. Похлюпала немного, давая лекарству как следует впитаться, и сполоснула лицо горячей водой. Теперь надо сделать хорошую грязевую маску, и всё будет в порядке. Да, и позавтракать – время как раз подходящее. Интересно, приготовил ли что–нибудь Гриша сегодня? Он умел радовать её подобными приятными сюрпризами.
     Ксения открыла дверь в столовую и чуть не споткнулась о котёнка. Маленький чёрно–белый пушистый комочек жалостно пискнул и бросился под стол. Модель досадливо поморщилась и пожала плечами. Котёнка неделю назад принёс Григорий и заявил, что теперь он будет тут жить. Она приняла это беспрекословно, как и вообще всё, что исходило от этого человека. Но кошек Ксюша не любила, считая их коварными и эгоистичными. Будь она сейчас в столовой одна, то с удовольствием выставила бы котёнка вон, чтобы не путался под ногами. Но она была не одна.
     Григорий сидел за столом, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел прямо перед собой. В его молчаливости и неподвижности было что-то настораживающее, что Ксюша сразу уловила. Нет, он никогда не был слишком разговорчивым и всегда предпочитал статичные, основательные позы. Однако сейчас в нём ощущалось напряжение, какая-то скованность, которой не было раньше.
     – Привет, – осторожно сказала Ксения, подходя ближе. – Ты... ты когда пришёл?
     Григорий слегка пошевелил головой, но ничего не ответил. Она обратила внимание на завтрак: яичница с беконом, бутерброды с джемом, кофе. Всё, казалось, уже давным–давно остыло. Это удивило Ксению. Обычно Григорий не терпел подобных упущений.
     – Что–нибудь случилось? – с беспокойством спросила модель.
     – Глупый вопрос, – деревянным голосом ответил он. – Всегда что–нибудь случается.
     Будь на его месте любой другой мужчина, Ксюша бы обиделась. Но на Григория обижаться она просто не умела. К тому же он, как ни досадно, всегда оказывался прав, и с этим Ксения привыкла считаться. Ведь она была достаточно умна, чтобы понимать силу правоты.
     – Ты сегодня какой-то... не такой, – примирительным тоном заметила она, подойдя к нему вплотную и опустив руку на его жёсткие коротко подстриженные волосы. – И завтрак холодный...
     – Мне не хотелось есть. Присядь, есть серьёзный разговор.
     Ксения беспрекословно ему подчинилась. Григорий редко разговаривал таким тоном, и на то всегда были веские причины.
     Некоторое время её двоюродный брат (а он действительно был её братом, хотя о двоюродности оба они предпочитали не распространяться) хранил молчание. Котёнок потёрся о его ноги и жалобно мяукнул, однако ничего не добился и, обиженный, отошёл в сторону и начал точить когти о дорогой ковёр. Ксению очень удивило, что Григорий, всегда бережно относившийся к вещам, не обратил на это ни малейшего внимания. Выдержав паузу, он заговорил.
     – Ты, конечно, помнишь, что назначенный день скоро. Сегодня я узнал точные сроки. Всё произойдёт в период с двадцатого по двадцать четвёртое число. Скорее всего, двадцать третьего, так как это понедельник. Так что на ближайшие к этой дате дни тебе нужно отменить все планы.
     Он умок, ожидая её реакции. Но Ксюша чувствовала, что всё это он сейчас сказал для проформы, просто потому, что должен был сказать. Поэтому она ничего не ответила и лишь выжидательно повела глазами. А выразительность её глаз была страшной силой – многие даже самые спесивые мужчины были вынуждены это признать.
     – Ты должна понимать, что на нас лежит большая ответственность. На нас на всех. Есть подозрения... впрочем, оставим домыслы в стороне. В любом случае опасность велика. Наш объект – человек серьёзный, не привыкший размениваться по мелочам.
     – Я это понимаю, – ответила Ксюша, всё стараясь угадать, что же такое приключилось с этим всегда выдержанным человеком. Не притронуться к завтраку и дать ему остыть! Невиданное дело!
     – Понимать мало, – неожиданно возвысил голос Довесов. – Нужно, чтобы это проникло глубоко... очень глубоко. Все члены нашей... команды должны сработать, как один механизм. В последний раз, потому что Святослав хочет с этим покончить.
     – Вот как? Он уходит на покой? Ты мне об этом не говорил.
     – Покой! – Григорий как бы попробовал это слово на вкус и оно ему не понравилось. – Не думаю, что про него это можно сказать. Покойная жизнь не для Святослава. И потом, он не очень-то посвящает меня в свои планы. Его собственная жизнь – табу. Но с квартирами он хочет развязаться, и тут я его хорошо понимаю. Риск неоправданно велик. Бесконечно так продолжаться не может.
     – Тогда я кое–чего не понимаю, – Ксюша протянула руку и подвинула к себе холодную яичницу. – Если это последнее дело, то оно должно быть хорошо спланированным. Мне, конечно, далеко до твоего Святослава в плане организации и всё такое, но... скажи, зачем все эти люди?
     Григорий не стал делать вид, что не понял. Подобная жеманная кокетливость отнюдь не была ему свойственна.
     – Думаешь, я сам себя об этом не спрашивал? Много раз, потому что тут задействованы интересы нас всех. И пока ничего путного мне в голову не приходит. Святослав рискует, очень рискует, и прекрасно это осознаёт. Конечно, он по жизни игрок, но... всё имеет свой предел. В этот раз, как кажется, он перешёл черту.
     – А по–моему, он влюблён в эту акробатку, – безапелляционно заявила Ксюша, отрезая кусочек яичницы.
     Григорий чуть шевельнул рукой, и это позволило ей убедиться, что он ещё не превратился в статую.
     – С чего ты это взяла? – быстро спросил он.
     – По глазам его увидела. У него очень выразительные глаза, большие. И когда начал говорить про эту... как её... Гортензию, в них... в общем, это трудно объяснить. Но я поняла, что он к ней не равнодушен.
     – Хм... – Григорий неожиданно встал и прошёлся по комнате. – Я как-то об этом не думал. То есть, конечно, сама идея привлечь акробатку показалась мне странной... но Святослав всегда всё делает по–своему.
     – Неравнодушен он к ней, точно тебе говорю.
     Довесов остановился у неё за спиной и положил ей руки на плечи. В моменты особенно напряжённых раздумий он любил делать ей массаж воротниковой зоны. В этом не было ничего эротического – напротив, всё напоминало скорее визит к профессиональному массажисту. Но у Григория были сильные и чуткие руки, поэтому Ксюша расслабилась, предвкушая удовольствие.
     – Допустим, ты права, – размышлял меж тем вслух глава консалтинговой фирмы. – Но одним неравнодушием нельзя объяснить, почему он включил её в команду. У меня есть подозрение... впрочем, его не разберёшь.
     – Какое подозрение?
     – Не исключаю, что он хочет использовать её акробатические навыки.
     – Чтобы пролезть в квартиру?
     – Да, подобраться, если быть точнее. Потому что прямым путём, через дверь, туда невозможно будет попасть. Слишком хорошо охраняется, насколько я понял объяснения Святослава. Но вот через окно...
     – Но ведь Святослав, кажется, говорил, что квартира на десятом, последнем этаже?
     – Именно так.
     – То есть получается... – неуверенно протянула Ксения.
     – Да, получается, что Святослав очень рискует, – повторился Довесов, отвечая на её невысказанную мысль. – В конце концов, наше дело – это не цирковой номер. А ему, кажется, очень хочется дать этой акробатке главную роль...