Кабы нас с тобой да судьба свела- Цветаева Марина

КАБЫ НАС С ТОБОЙ ДА СУДЬБА СВЕЛА…

Цветаева Марина Ивановна

                В композиции участвуют музыканты:
                Скрипка  -  Юрий Владимирович Захаров
                Фортепиано  -  Елена Ираклиевна Бахтадзе

                /Звучат  «Воспоминания»   Фрагонера/

     В этой композиции мы вспоминаем поэта Марину Ивановну Цветаеву.
О  Цветаевой трудно говорить. Ещё труднее о ней рассказывать
Она  -  хороший поэт,
она   -  очень разная,
она   -  своенравная, непостоянная
     и  -  очень живая, несмотря на её трагическую жизнь: Марина Цветаева – одна из самых мрачных страниц русской литературы. Но она признана во всём мире одним из величайших поэтов ХХ века…
    Цветаева – личность яркая, мятежная, не желающая быть «как все».
    Она рано начала сочинять. Не писать Марина просто не могла: без творчества она страдала.  Её поэзия – это извержение вулкана, это лава, взрыв. Эту  поэзию трудно втиснуть в оковы поэтических традиций:  Цветаева писала, о чём хотела и как хотела.  Она писала так, потому что ей так кажется. По другому она писать не могла.               
                /Звучит  «Элегия» Дварионаса/

Красною кистью
Рябина зажглась,
Падали листья,
Я родилась.
День был субботний –
Иоанн Богослов.
     С той субботы прошло уже более ста лет. Родилась Марина в 1892 году.
     Она росла под звуки Грига, Шумана, Кюи… Её мать – Мария Александровна Мейн –
была замечательной пианисткой и Марине она прочила роль пианистки. Поэтому училась Марина в дорогих музыкальных школах, в пансионатах Швейцарии и Германии.  В Москве – в частных пансионатах и в гимназиях. Марина не стала пианисткой, а стала – поэтом.  Ещё подростком, гимназисткой – она написала стихотворение «Только девочка»:
Я только девочка. Мой долг
до брачного венца
не забывать, что всюду – волк,
и помнить: Я – овца.
Мечтать о замке золотом,
качать, кружить, трясти
сначала куклу, а потом
не куклу, а почти.

В моей руке не быть мечу,
не зазвенеть струне,
я только девочка, - молчу.
Ах, если бы и мне,
взглянув на звёзды, знать, что там
и мне звезда зажглась,
и улыбаться всем глазам,
не опуская глаз!

     Достигнув 19-летнего возраста, Марина искала любви.  Она нашла её, встретившись с Сергеем Эфроном на берегу Чёрного моря. Сергей был очень красив – темноволосый, стройный, с большими чувственными зеленовато-серыми глазами. Их взаимное притяжение вскоре переросло в страстный роман.
     Венчание состоялось в Москве в январе 1912 года.
     Его кольцо с именем  Сергей не сохранилось. Её кольцо, на внутренней стороне которого выгравирована дата свадьбы и имя Марина,  находится ныне в Государственном  Литературном музее в Москве.  Чудом сохранился и камень-сердолик, который нашёл Сергей и подарил Марине.  Марина его хранила всю жизнь.

Кто создан из камня,
Кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело  -  измена,
Мне имя  -  Марина,
Я  -  бренная пена морская.
Сквозь каждое солнце,
Сквозь каждые сети
Пробьётся моё своеволье,
Меня  -  видишь кудри беспутные эти?
Земною не сделаешь солью.

     Марина  -  по латыни значит  «морская».
 «Мы никогда не расстанемся. Наша встреча – чудо»  - это она пишет в письме Розанову об Эфроне.  Сергей родился в тот же день, что и Марина. Она была на год старше Эфрона, поэтому всегда чувствовала себя сильнее; она чувствовала себя взрослой, в отличие  от Эфрона, но она нуждалась в нём.
      Это сохранится на протяжении всей их жизни:
-Сергей был первым её возлюбленным,
-Сергей был отцом её детей,
-и, что ещё важнее, Сергей оставался безопасной и хорошо знакомой гаванью, куда она могла возвращаться  вновь и вновь после своих безумных утех.
      
Не самозванка  -  я пришла домой.
И не служанка  -  мне не надо хлеба.
Я  -  страсть твоя, воскресный отдых твой,
Твой день седьмой, твоё седьмое небо.

    Какое-то время между ними было разногласие, когда она писала:

Я с вызовом ношу его кольцо!
- Да, в Вечности – жена, не на бумаге!
Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге,
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови,
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза  -  прекрасно-бесполезны,
Под крыльями раскинутых бровей
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна.
- Всем вам, кто жил и умирал без страху!
Такие – в роковые времена –
Слагают стансы и идут на плаху…
    Ему же Марина посвятила стихотворение «Генералам 12 года».  Это посвящение Эфрону и Белой Гвардии.  Эти стихи прославляют мужество и преданность «белых лебедей»
               
/Раздаётся романс «Генералам 12 года» и видео-ряд из к/ф «О бедном гусаре замолвите слово»/

    Сначала они жили в Трёхпрудном:
Ты, чьи сны ещё непробудны,
Чьи движенья ещё тихи,
В переулок сходи Трёхпрудный,
Если любишь мои стихи.

     А потом, спустя два года, они переехали в квартиру из шести комнат, расположенную в двух этажах, в Борисоглебском переулке,  откуда Цветаева в 1922 году уезжала в эмиграцию.  Выйдя замуж, у Марины появилась некая женственность в стихах:
Я женщин люблю, что в бою не робели,
Умевших и шпагу держать и копьё,
Но знаю, что только в плену колыбели,
Обычное  -  женское – счастье моё!

     Осенью 1912г. у них родилась дочь Аля (Ариадна), а в апреле 1917г. – дочь Ирина.
Путь Цветаевой был труден и страшен. Она принадлежала к тем поэтам, для которых нет средних путей:   или полное падение вниз головой или победа. Цветаева победила себя и других.
Всё перемелется, будет мукой.
Люди утешены этой наукой.
Станет мукою, что было тоской?
Нет, лучше мукой!
Люди, поверьте: мы живы тоской,
Только в тоске мы победны над скукой.
Всё перемелется?  Будет мукой?
Нет, лучше мукой!

     Очень рано она почувствовала мятежность своей души. Мятеж был свойственен ей с молодых лет.  Вот в стихотворении «Бабушке»  она пишет:

Продолговатый и твёрдый овал,
чёрного платья раструбы…
Юная бабушка! – Кто целовал
ваши надменные губы?
Руки, которые в залах дворца
вальсы Шопена играли…
По сторонам ледяного лица –
локоны в виде спирали.
Томный, прямой и взыскательный взгляд,
взгляд, к обороне готовый,
Юные женщины так не глядят,
Юная бабушка, кто вы?

Сколько возможностей вы унесли,
и невозможностей – сколько? –
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж,
тёмные звёзды погасли.
- Бабушка! – Этот жестокий мятеж
в сердце моём – не от вас ли?..
     Ни одной своей бабушки Марина не знала.  Это стихотворение связано с портретом, висевшем в Трёхпрудном.  Портрет изображал реальное лицо – польскую бабушку Марины. Цветаева создала образ, связывая бабушку с собственным характером и судьбой, показывая мятежность своей натуры.

    В ранних стихах Цветаева нередко пишет о смерти. Осознав себя живущей на свете,
она задумывается о бренности всего земного и о собственной смерти.

Идёшь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь,
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
- И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

     Судьба одарила Марину Цветаеву песенным даром, её стихи обладают музыкальностью.    
                /Слушаем песню в исполнении А.Пугачёвой
                «Уж сколько их упало…» и смотрим видео-ряд/
      
    Цветаева обожала поэта Блока:
Имя твоё – птица в руке,
Имя твоё – льдинка на языке,
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
     И в другом стихотворении, о нём же:
Зверю – берлога,
Страннику – дорога,
Мёртвому – дроги
Каждому своё.            
Женщине – лукавить,
Царю – править,
Мне – славить имя твоё!

    Цветаева боготворила Ахматову: «Златоустая Анна всея Руси» была ей близка и понятна.
В утренний сонный час,
-Кажется, четверть пятого,-
Я полюбила вас, Анна Ахматова.

     Она обожала Блока и боготворила Ахматову, но искала свой путь в поэзии.
Она создала собственный мир, в котором могла подняться над обычными людьми, над обычной жизнью. В реальной жизни она не видела места для себя.

Каждый стих – дитя любви,
Нищий незаконнорожденный,
Первенец у колеи
На поклон ветрам положенный.
Сердцу – ад и алтарь               
Сердцу – рай и позор.
Кто отец?   Может – царь,               
Может – царь, может – вор.
     Это типично для Марины Цветаевой – всё своевольно и властно, всё подчинено собственной мечте.
                /Слушаем песню в исполнении А.Пугачёвой 
                «Мне нравится, что вы больны не мной…»
                и смотрим видео-ряд/
               
    Марина создала мир, в котором  могла подняться над обычной любовью.  Она вообще была очень странная.  Вот по воспоминаниям её дочери Али:  «Она не выглядела матерью.
Матери всегда обожают своих детей, но Марина детей не любит. Она любит поэзию, музыку, пишет стихи».
      Но стихи она могла писать только, когда была влюблена. А влюблялась она часто: и в мужчин, и в женщин, и в литературных героев.
     В отрочестве она влюбилась в …Наполеона. Она окружила себя книгами, гравюрами, портретами, связанными с ним. Даже в киот в своей комнате вместо иконы она вставила портрет Наполеона. Отец, заметив это, пытался её урезонить, но получил жестокий отпор. Так Марина с неотроческой силой отстаивала свою душевную независимость.               
     Отец – Иван Владимирович Цветаев – известный профессор Московского Университета, он был автором первого в России музея классической скульптуры.  Он занимался этим музеем от закладки до открытия.
     Открытие музея состоялось 31 мая 1912 года, и первоначально он назывался – Музей изящных искусств имени императора Александра Третьего. Позже (в конце 30-тых г.г.) он был переименован в Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, на Волхонке.

     Известно, что Цветаева была человеком страстей, была женщиной экзальтированной и влюбчивой.  Она не знала границ, то и другое она делала безгранично. Объекты её любви были для неё, как дрова, которые поддерживали огонь её поэтического вдохновения.
     Позже Марина со страстью влюбилась в женщину.  Она погрузилась в этот роман, полностью игнорируя мужа и маленькую дочь, хотя она писала в это время:
«Серёжу я люблю на всю жизнь, он мне родной, никогда и никуда от него не уйду». 
Но она не могла оставить и возлюбленную, Софью Парнок. Здесь Цветаева познала полностью свою сексуальную страсть.
Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле…               
-Бог, не суди!  -  Ты не был
Женщиной на земле!
                /Звучит романс в исполнении В.Понамарёвой
«Под лаской плюшевого пледа…» Композитор – А.Петров/
   Конец этой любви был сложен, и всё-таки переживаемая драма получила новое выражение:
Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои.

     Руки!.. Рукам Марина Цветаева посвятила много стихотворений. Пожалуй, самым запоминающимся было стихотворение, посвящённое памяти младшей дочери Ирины, которую Цветаева не уберегла.
Захлёбываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких мои руки.
      Через год она могла написать:
Не смущаю, не пою
женскою отравою.
Руку верную даю –
     пишущую, правую.
Той, которою крещу
     на ночь ненаглядную,
Той, которою пишу
     то, что Богом задано.
Левая – она дерзка,
     льстивая, лукавая,
Вот тебе моя рука –
     праведная, правая.
                /Звучит «Грустная песенка» композитора Калиникова.
                Скрипка /
    
     Цветаевой был близок образ «искательницы приключений»:
Заповедей не блюла, не ходила к причастию.
Буду грешить – как грешу – как грешила:
                Со страстью!
Господом данными мне чувствами –
                Всеми пятью!
    Марине открылся мир русской истории; и вот она уже
- и неукротимая боярыня Морозова,
- и таборная цыганка,
- и «кабацкая царица…»               
     В стихотворении «Кабы нас с тобой да судьба свела…» возникает образ женщины близкой к бунтарству. Её Русь поёт, пляшет, и кощунствует  во всю ширь неуемной натуры. Это стихотворение позволило ей использовать маску для своей дикой страсти, в нём она ведёт себя своенравно и импульсивно.
               
Кабы нас  с тобой да судьба свела -
Ох, весёлые пошли бы по земле дела!
Не один бы нам поклонился град,
Ох, мой родный, мой природный,
              мой безродный брат.
Как последний сгас на мосту фонарь,
Я – кабацкая царица, ты – кабацкий царь.
Присягай, народ, моему царю!
Присягай его царице –
             всех собой дарю!
Кабы нас с тобой да судьба свела,
Поработали бы царские на нас колокола!
Поднялся бы звон по Москве-реке
О прекрасной самозванке
            и её дружке.               
Нагулявшись, наплясавшись на шальном пиру,
Покачались бы мы, братец, на ночном ветру…
И пылила бы дороженька – бела, бела, -
Кабы нас с тобой да судьба свела!
                /Слушаем песню в исполнении Н.Караченцова
                «Всюду бегут дороги…» из к/ф  «Петербургские тайны»/               
 
      Пусть не знают юные о согбенной старости,
      Пусть не помнят старые о блаженной юности.
Война…Благополучная и размеренная жизнь рухнула с началом Первой мировой войны. Война перевернула весь мир.               
       Молодую рощу шумную –
       дровосек перерубил.
       То, что Господом задумано –
       человек перерешил.
Сергей Эфрон сначала был медбратом в военно-санитарном поезде.  Цветаева провожала все солдатские поезда, уходившие на фронт.
Мать – крест надевала солдату,
Мать с сыном прощалась навеки,
И слышно было из хаты -          
»Простите меня, мои реки».
      В январе 1917г. С.Эфрон был направлен в Нижний Новгород в школу прапорщиков. Цветаевой предстояло стать «солдаткой».
На кортике своём  «Марина»
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.
Я помню ночь и лик пресветлый
В аду солдатского вагона.
Я волосы гоню по ветру,
Я в ларчике храню погоны.
     Страна разваливалась на глазах. Мир стремительно рушился вокруг.
Плохо сильным и богатым,
Тяжко барскому плечу.
А вот я перед солдатом
Светлых глаз не опущу.
Город буйствует и стонет,
В винном облаке – луна,
А меня никто не тронет:
Я надменна и бедна.
     Именно в это время она пишет Сергею письмо, кричащее о любви к нему,
о страхе его потерять и о своей полной зависимости от него: «Если Бог сделает это чудо и оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака».
Далее она признаётся в другом письме:  «Нет ни одной мысли о детях. Если Сергея больше нет, то нет ни меня, ни их.
И это в то время, что даже во время его присутствия Цветаева делила себя между ним и ещё кем-то.
      На Цветаеву всё больше наваливались реальные житейские заботы; необходимо было думать о детях, о будущем семьи. Надо было как-то жить. Приходилось начинать новую жизнь, совсем не похожую на ту, что только что оборвалась.
     До сих пор Цветаева была избалована жизнью. Не было нужды заботиться о деньгах,
о хозяйстве. Была прислуга, кухарки, няни у детей, дворники…Всё это кончилось.
     Потерянность и смятение усугублялись долгой разлукой с мужем, который, окончив школу прапорщиков, оказался на Дону, а затем в Константинополе с остатками разбитой Белой Армии и, наконец, в Чехословакии.
     И Марина приняла решение – эмигрировать.  Таким образом, эмиграция не была продиктована политическими соображениями,  Мариной руководило желание сохранить семью и любовь к мужу. Если ЕМУ невозможно вернуться, значит, она поедет к нему.
     Отъезд – это всегда прощание. Цветаева начала прощание с себя: она взглянула на себя и поняла, что молодость прошла.
   Неспроста руки твоей касаюсь,
   Как с любовником с тобой прощаюсь.
   Вырванная из грудных глубин –
   Молодость моя! – Иди к другим!
От прежней Марины остались её зелёные глаза и летящая походка.

     По-началу в эмиграции её встретили хорошо: было много читки стихов, встреч, но потом начались мытарства, бедствия, нищета. Распадался быт и естественные человеческие связи.  Она понимала, что её поэзия и сама жизнь переходят в новое качество.  Но ни гражданская война, ни эмиграция не могли в ней убить любви к поэзии.   
    Всё, чего не будет в жизни,
   Я найду в своих стихах.
/Слушаем скрипку. Композитор Тозелли «Утренняя серенада»/
               
     Цветаева нашла новое божество – Пастернака.
Две гордости русской поэзии – Марина Цветаева  и Борис Пастернак  в течение 15 лет активно переписывались друг с другом. Что это было??? Тяга поэта к поэту или всполохи страсти?  А, может быть, фантазия, возникшая в голове и незаметно перешедшая в сердце?   Мираж любви!!!  Но какой мираж!
     У Цветаевой было много мужчин и увлечений, но только Пастернак (по признанию мужа С.Эфрона) смог  «растопить печь»  и цветаевский огонь запылал ярко и жарко.
«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес» - восклицает  Марина.
     Она хотела быть не просто любимой женщиной Пастернака, а его Ариадной, Эвридикой, Федрой…  Но письма – это одно, а жизнь – совсем другое. Любовно-поэтический роман не состоялся. Жизнь внесла в него свои трагические коррективы.
Никто ничего не отнял –
Мне сладостно, что мы врозь!
Целую Вас через сотни
Разъединяющих вёрст.
     Марина говорила, что всю жизнь напролёт пролюбила не тех.  Равных ей по духу и по таланту (а она знала, что она – великий поэт),  равных ей по силе она встретила  только Пастернака и Рильке. Обоих в письмах.  Австрийского поэта Рильке  она даже не знала лично.  Рильке ей «подарил» Пастернак.
    Но Цветаевой необходимы были моменты блаженства, раскрытия…Её новым возлюбленным стал  Константин Родзевич:
- бывший белогвардейский офицер,
- близкий друг её мужа.
    Он изучал право в том же университете, что и её муж, и принимал активное участие в просоветской политике. Родзевич был на три года моложе  Цветаевой.  Они встретились в Праге.  Марина любила Константина, как никого прежде: он целиком отвечал на её страсть. Но у неё не было другого выбора, как расстаться с ним: он просил её об обычной жизни – хотел иметь дом, жену, в то время, как Цветаева никогда не думала о том, чтобы развестись с Эфроном и выйти замуж за другого.
     Родзевич, видимо, устал от её постоянных требований и от накала её чувств.  Оба знали, что роман их закончен.
Вчера ещё в глаза глядел,
А нынче – всё косится в сторону!
Вчера ещё до птиц сидел,-
Все жаворонки ныне – вороны!
Я глупая, а ты умён,
Живой, а я – остолбенелая.
О вопль женщин всех времён –
Мой милый, что тебе я сделала?
Вчера ещё в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал –
Жизнь выпала копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою – немилая, несмелая,
Я и в аду тебе скажу:
Мой милый, что тебе я сделала?
Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую»?
«Отцеловал – колесовать:
Другую целовать», - ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил в степь заледенелую.
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе я сделала?
Всё ведаю – не прекословь!
Вновь зрячая – уж не любовница!
Где отступается любовь,
Там подступает Смерть-садовница.
Само – что дерево трясти! –
В срок яблоко спадает спелое...-
-За всё, за всё меня прости,
Мой милый, - что тебе я сделала!
               
/Звучит песня в исполнении А Пугачёвой «Хочу у зеркала, где муть…»/

    В эмиграции были сначала радостные встречи с русскими писателями, а потом наступил  «медленный грустный закат» и тоска по оставленному дому.  С 1934 года, (а может быть и ещё раньше), началась тоска по Родине.  Отношения Цветаевой с литературными кругами русской эмиграции ухудшаются, а зов Родины звучит всё круче.
Новый Год я встретила одна.
Я, богатая, была бедна.
     В 1937 году Эфрон уже в Москве. Цветаева пишет: «…все меня выталкивают в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна».
     Несмотря на трудную жизнь, Цветаева отказывалась искать работу, так как ей нужно было писать стихи, она всё время видела себя поэтом.
 
Бог меня одну поставил
Посреди большого света,
- Ты не женщина, а птица,
Посему – летай и пой.

      Она не была, «как все»!  Она не могла быть  «как все»!
В 1931 году она записывает: «Не знаю, сколько мне ещё осталось жить, не знаю, буду ли когда-нибудь ещё в России, но знаю, что до последней строки буду писать сильно, что слабых стихов не дам».

Умирая, не скажу: «была».
И не жаль, и не ищу виновных,
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.

     В 1939г. Цветаева восстанавливает своё советское гражданство и с Муром (сыном) возвращается в Россию, в СССР.  Здесь уже муж и дочь. Как вспоминала позже дочь:
«Мама дважды сломала свою жизнь из-за отца:  первый раз – когда уехала за ним из России,  второй – когда за ним же и вернулась». В июне 1939 года после 17 лет эмиграции Цветаева вернулась на Родину.  НО
Той, где на монетах – молодость моя,
Той России нету – как и той меня.

     Да,  это была совсем другая страна – страна Советов.
«Белогвардейка  вернулась» - говорили о ней в писательских кругах. Было и чисто обывательское недоумение – «Зачем приехала, чего ей там не хватало?»
Иду по улице – народ сторонится,
Как от разбойницы, как от покойницы.
     В одном из писем она пишет: «Мне в современности места нет».  Да, Цветаевой не было места в современной литературе.  Но необходимо было найти какое-то жильё и заработок. Цветаева просила ей помочь устроиться в Москве, но у неё не было даже московской прописки. И это у Цветаевой  - 
- той, которая много писала о Москве. У неё есть целый цикл стихов о Москве.
- той, которая отдала Москве квартиру, квартиру со всем её убранством.
- той, которая отдала Москве библиотеки,  свою и своего отца И.В.Цветаева 
и многое другое.   В одном из писем Цветаева вспоминает: «Мы Москву задарили. А она меня вышвыривает, извергает…»

     Когда-то Марина писала:
Какой-нибудь предок мой был скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?

   Сейчас они уже не пахли ветром, а становились седыми:

Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
-Не жалейте!  Всё сбылось,
Всё в груди слилось и спелось.    
                /Звучит «Цыганская песня»  Дворжака/   

Исстрадавшаяся, постаревшая, загнанная жизнью  -  это была уже другая Цветаева. Беды преследовали её.  Наступил последний год жизни Марины. Собственных стихов уже не было, одни переводы для заработка. В феврале 1941 года она написала:

Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный…

    Цветаева с тысячью других эвакуированных вместе с сыном попадает сначала в Чистополь, а потом в Елабугу. Несчастья окружают её со всех сторон:
- материальная неустроенность,
- неудачные попытки устроиться на работу,
- равнодушие писательских организаций,
- абсолютное одиночество.
Всё это привело к тому, что она не выдержала, и 31 августа 1941 года её не стало.
И ей не суждено было узнать, что 
- через месяц расстреляют её мужа,
- через три года погибнет на фронте её любимый сын Мур,
- а дочери суждено будет 17 лет лагерей и ссылки.
                /Звучит «Эпитафия»  композитора Муравьёва/
               
     Должно пройти время, чтобы мы научились читать и понимать Марину Ивановну Цветаеву  Она была поэтом не только вне литературы, но и вне времени – любого. Она никогда не дорожила общественным мнением: она была против всех.
Несмотря на свою строптивость, Цветаева оставила нам значительное творческое наследие: - мемуары и письма,
                - историко-литературную прозу,
                - 17 поэм,
               - и, конечно, книги лирических стихов.

…Моим стихам, написанным так рано,
    Настанет свой черёд…

Черёд настал,,,Но какой?
Горьким бывает путь к славе…
                /Слушаем «Песню без слов» П.И.Чайковского/


                К О Н Е Ц