Гл. 48. Законные методы

Глава 48. Законные методы.

Аукнулась встреча в коридоре, сразу же – на следующий день.
Кубенов, он же из «крутых». На роже жирной написано, что от таких типов как он подальше держаться надо. Друг Генерала! Только потому, что – друг, и попал в связистскую среду. Беспринципный и наглый. Вроде бы работает, делами какими-то занят, а сути связистской работы не представляет. Чужда и непонятна она ему. С опозданием на целых три месяца эксплуатационные материалы, «ещё вчера» необходимые, районным узлам со складов доставлять?!! – вот и вся расторопность его! Таков реальный результат работы вверенных под его руководство подразделений! Плевать ему на Акмолинскую ОДТ с высокой колокольни. Так, временный, случайный попутчик, удобно под крылышком Генерала пристроившийся.

Зато список послужной… почитаешь и ахнешь от изумления. Советником в Казахстанском Парламенте работал…
Именно он сейчас Генералу – дружку своему, советует, как со Штольцем расправиться. Получил «добро» и действует. Топорно и примитивно.
Утром следующего дня пришёл опять айтишник. Один из тех, кого, будучи директором Городской телефонной сети, (как давно это было!), Штольц лично принимал на работу. Прячет глаза:
– Виктор Васильевич, мне приказано немедленно отключить от сети ваш ноутбук. Да ещё и наказать пообещали, что вчера без разрешения пошёл я вам навстречу. Кто-то «капнул…»
Да-а – обложили Штольца! Ну не препираться же с ним. Ощущение – как будто из рук инструмент вырывают силой. И зрители… Все от работы отвлеклись – смотрят.
В помещении – четыре человека кроме них. Три ведущих инженера – Жанат, Айгуль, Лаура, которые считают его своим учителем и одна молоденькая девушка – Нургуль.

 Она – дочь одного из директоров районного узла телекоммуникаций, полгода назад закончила учёбу в Алма-Атинском энергетическом институте. Ей бы попрактиковаться, опыта набраться на реальной инженерной работе, нет – сразу в Службу определилась. Штольц щадящее собеседование с ней провёл, – прощупывал знания. Что за «профессора» их учат нынче? В советское время даже монтёр, ПТУ закончивший, больше знал, чем она. И это значит, что ту часть работы, которую должен исполнять специалист, чьё место «по блату» она заняла, Штольц лично исполнять будет, пока не обучит её. Ещё одного перспективного кадра, так сказать, на ноги поставить должен. И сейчас молоденькая Нургуль эта, тоже наблюдает действо, которое руками айтишника вершит высшее руководство над её придирчивым начальником. Возможно – радуется.
Стыдоба-то какая!

И может случиться, что если не подчинится он добровольно, придут крепкие ребята, подхватят вежливо за руки и вышвырнут в коридор. И пока сворачивает Штольц свой ноутбук – а куда денешься? – хочется ему провалиться под землю. За какие грехи злостные подвергают его такому публичному, позорному унижению? Всё, кончилась работа! Больше делать здесь нечего.
Кабинет Штольца бывший, не занят до сих пор. Дверь открыта. Вот там и посидим в одиночестве! Ну не будут же его и в самом деле силком выгонять на улицу! Валов держит своё слово. Тянет с переселением. Интересно, насколько его хватит? Нет смысла ехать на АТС-42. Надо ещё раз спокойно взвесить и оценить своё положение. Эх, Мережко! – что же он сбежал в самый неподходящий момент? Хитрый лис! Как будто бы, то, что происходит, его не касается. Зубы лечит!
Куролесят в голове мысли...

Он зашёл в ставший ему чужим кабинет и попытался сосредоточиться.
Не получилось! И получаса не прошло, появлением своим осчастливила его Бергенова. Даже если бы просто стояла и молчала, сразу понятно, с чем заявилась. Так и написано на симпатичном восточном её лице, что песенка его спета.
Но она не молчит. На этот раз ведёт себя смело и даже – вызывающе. Едва переступив порог, чеканит слова:
– Есть постановление! Там вскрыты провалы в вашей работе. Надо срочно написать «объяснительную».
Штольц не врубился сразу:
– Что за постановление? Ах да… – Лаура говорила ему вчера, что хотят её заслушать на какой-то комиссии.
Ботагоз уже разворачивается, миссию свою выполнила, уходить собирается. Ну что за человек – как будто с бревном разговаривает!

Конечно же, Штольц её не отпустил просто так, заставил поволноваться. Ну, не любит он её и всё тут! За чёрствость и враждебность скрытую не любит. За раболепие перед начальством и показную угодливость, мол, всё исполню, вы только прикажите...
Ботагоз – одинокая женщина. Её привёз с собой из Кустаная Генерал, – который «крутой». Сам повластвовал в Синегорске и обратно в Кустанай вернулся – властвовать. А она – осталась. По инерции выглядит несчастной и покинутой, хотя времени достаточно прошло. Но – не сейчас! С одной стороны – жалко её, а с другой – сбить надо эту показную спесь. Чтобы начальница отдела внутреннего аудита не чувствовала себя начальницей над ним. Он тоже – командовать, ещё не разучился и таких как она «командиров» много повидал:

– Что, опять на выговор прегрешений накопали? И почему такая срочность? Нет, так дело не пойдёт! Ну-ка принесите мне это постановление в распечатанном виде. Ознакомьте под роспись, и в письменном виде запросите, чтобы написал я объяснительную записку. И время мне оставьте, чтобы мог я документ тщательно изучить и обдумать – что следует писать, а что – нет… – Штольц откровенно куражится над бедной женщиной.
Бергенова туго соображает, зыркают по сторонам в замешательстве глаза и теперь уже она подчиняется:
– Хорошо, сейчас принесу… 
Оказывается – «постановление», это протокол оперативного совещания созванного управделами Кубеновым!

Штольц внимательно изучил документ. Представил, как проходило заседание. Кубенов собрал людей у себя в кабинете. Из технического руководства пригласил Валова. Обозначил важность миссии. Весь сыр-бор с Программой связан. Лаура Есимова приглашена, чтобы разъяснить, что же это за зверь такой. Налимов – потому, что программист, потому что ПРОГРАММУ рассматривают. И не важно, что конструктор Программы – Дорис, а не он. Конечно – Бергенова, ведь «аудит» работы Штольца они проводят, и статист из отдела кадров, чтобы оформить протокол. Не интересует Кубенова сложная многогранная работа, которой занимается Штольц. Повод найти, чтобы наказать его – вот основная задача присутствующих.
А повод лежит на поверхности. Генерал назначил дату, чтобы свёрстан был план к первому февраля. Посмотрели – и подпись это подтверждает, оказывается, утверждён план Техническим директором – третьего февраля. Вот оно – ужасающее преступление! Нарушены сроки!

И что? По большому счёту, если бы не случился у Штольца конфликт с Генералом, никого это не волновало бы. И план – реальный, качественно свёрстанный, в первую очередь Штольцу нужен, его Службе, которая, вообще-то – Служба эксплуатации! Время исполнения, оно конечно должно контролироваться, но в данном, конкретном случае, совсем не критично. Разъяснить, что это совсем не страшное преступление технарей должен был бы Валов, но похоже, склонил он покаянно голову, молчал в тряпочку и сопли жевал… и это – бывший Технический директор Кустанайской ОДТ!!!
Два главных действующих лица – Кубенов и Бергенова. Они, конечно же, не заморачивали себе голову, что играют спектакль с абсурдным содержанием. Получили приказ начальства и вперёд! Гончие псы, канцелярские крысы, натренированные придраться и к телеграфному столбу! Вцепились в Программу Штольца – в источник, в котором непременно повод для наказания отыщется. Он Программу породил, она его и накажет.

Присутствие жертвы, чтобы тут же, открыто, в глаза её уличить, не требуется. За его спиной отыскивали обвинительный материал. В качестве эксперта – айтишник Налимов, в качестве поводыря – Лаура, простой инженер из Службы Программу обслуживающий. Те, которые фиксируют отклонения и на дух не соображают – а для чего, собственно эта Программа задумывалась? И не интересуют их действия и степень ответственности других участников сложного технологического процесса, которые тоже за формирование планов отвечают и тоже сроки нарушили. Они заточены на поиск компромата против одного, конкретного человека – против Штольца. Их задача – найти повод именно его строго наказать, чтобы впредь не смел дерзить начальству.
Фактически к указанному сроку план не сформирован!!! И не важно, что повод, из пальца высосанный и реально на производство никак не влияющий. Но это вполне законный повод, чтобы назначить виновника и наказать.

Получается, что Штольц – «пуп земли!» Опоздал на один день с утверждением плана и… остановилось всё производство! Ату его, ату! А заодно и технического директора зацепить, чтобы подчеркнуть важность момента. А как же с директорами РУТ, которые первыми должны были утвердить планы своих подразделений? Неужели прямая обязанность Штольца – пинками принуждать их к исполнению элементарных обязанностей. Получается, что так!
Абсурд несусветный, мелочный, но творить этот абсурд – тоже  – распоряжение Генерала.
Как постыдна и позорна эта мышиная возня для руководителя, от имени которого она организована. Слов нет…
И тут же предложения: Штольцу – выговор, Мережко – замечание с лишением переменной части зарплаты на 20 процентов, а Валову – указать! Это они, чтобы подчеркнуть объективность расследования, Валова и Мережко в виновники за компанию со Штольцем внесли!

Валов сумел откреститься. Его подписи Программе не требуются, и вообще он к ней не имеет никакого отношения. Формулировка – «указать» – ну это ещё куда ни шло… Как ни крути – он всё-таки зам по эксплуатации. А вот интересно – смирится ли безропотно с обвинениями в свой адрес Технический директор – Первый заместитель Генерального директора по совместительству, с тем, что определяет степень его вины управделами Кубенов? Предлагает лишить премии на целых двадцать процентов… Не попахивает ли это наглым превышением должностных полномочий с его стороны?   
Мережко, похоже, не скоро появится на работе. Вроде бы Валову вменено в обязанность, замещать его на период отсутствия. Надо поговорить с ним. Хотя бы прояснить его позицию по поводу продолжающегося наката.  Зам технического директора по развитию Ларчев тоже исчез неизвестно куда. Волей-неволей спросить хочется: неужели обращение Штольца к Президенту прямо-таки перепугало всё руководство Технического блока. Или просто – совпало так? Получается, что Валов отвечает сейчас за всё. Ну и не будем откладывать дело в долгий ящик!

Валов – сама любезность. Один – в просторном, светлом кабинете. В штольцевском – на теневой стороне здания, из-за темноты, даже днём требуется включать свет. И зачем ему туда переезжать?.. Суетится, что-то отыскивает в ящиках стола. Оказывается, собирается он в командировку на Совещание технических директоров в Алма-Ату. Для Штольца это – неожиданность:
– А Мережко куда подевался? Неужели надолго болезнь его, неужели так серьёзна?
– Мережко срочно взял отпуск…
Ну, так и есть. Подтверждаются догадки. Понимает Штольц, что, исполняя волю Генерала, это Мережко, по-хорошему, должен найти способ расправиться с ним, или, вопреки его воле – защитить, по праву прямого, непосредственного его начальника. Но не желает делать Мережко ни первого, ни второго. Начальник Службы не побоялся обратиться к самому Президенту. Маятник качнуться может в любую сторону. Как бы самому не подставиться. Правильнее будет отсидеться в стороне… И в этом – весь Мережко! Технический блок за начальником своим – как за каменной стеной? Как бы ни так…

Валову очень не хочется ехать, но отвертеться не получится. И у него совсем нет времени, чтобы отвлекаться на глупости, которые против Штольца и все-го Технического блока организует Кубенов. И всё-таки не удерживается он и спрашивает:
– Виктор Васильевич, слухи идут, что вы письмо Президенту написали. А я и не в курсе...
И решил Штольц, раз слухи идут, и раз Валов сейчас – главный технарь, то и его не помешает с письмом ознакомить. Возможно, в Алма-Ате у Хорешко возникнут к нему вопросы по этому поводу. Возможно, скажет Михаил Иванович пару слов в его защиту. Говорил ведь когда-то, что считает своим учителем! А учителей не принято – сдавать. Штольц принёс ему копию в бумажном варианте, а сам вернулся в кабинет.
Время поджимает. Объяснительную записку до конца дня написать надо. Так написать, чтобы отмести нападки Кубенова. Ну вот, переживал, что заняться нечем. Писать объяснительную – это тоже – труд.
 
Из кабинета, второй раз выгонять его вряд ли будут. Ясно из визита Бергеновой, что теперь решил Кубенов действовать цивилизованными, законными методами. Компьютер к сети не подключён, и этого достаточно, чтобы исключить его фактически из эксплуатационного процесса. Пожалуйста, сиди без дела в бывшем твоём кабинете пока не соизволит Валов,  наконец, в него переселиться. И хорошо, что хоть ручку и бумагу не отбирают.

Объяснительная.

Планы текущего ремонта формируются структурными подразделениями (Приказ №191 от 28.12.2007 года). Ими они были в бюджетных, объёмных и количественных параметрах в основном сформированы к концу 2009 года.
Общий объем документов требуемых для формирования сводного текущего ремонта ОДТ составляет из расчёта – в среднем 6 документов на один объект – 5*1565=9390 шт.
В соответствии с Вашим распоряжением на январском Совете – сформировать план текущего ремонта с обязательным отражением норм рабочего времени и рейтинга объектов, – уже составленный план текущего ремонта, подлежал корректировке.
Техническое решение ввода в Программу норм и рейтинга мною и программистом – было найдено в середине января. После его реализации началась окончательная обработка документов структурными подразделениями в Программе.

Документы с учётом норм времени и рейтинга специалистам СЭиРСТ необходимо было проверить, обучиться самим и обучить персонал РУТ корректированию планов с учётом норм.
Напряжённейшим трудом документы были обработаны, откорректированы и отражены в Программе.
Простой расчёт: – если допустить, что на изучение одного документа определить время – 10 мин. (одна шестая часа), – в реальности, с учётом необходимых правок, – гораздо больше, а месячную норму рабочего времени на одного человека – 176 часов, то для обработки 9390 документов требуется напряжённой работы в месяц: – 9390*0,17 (одна шестая часа) = 1596/176=9 человек. Эта работа была выполнена тремя работниками, включая начальника СЭиРСТ.
 
Срок завершения работ был определён – 1 февраля. Почему – к 1 февраля? Только для того, чтобы  показать результат на следующем Совете?..
Мною, конкретно Годовые планы всех структурных подразделений были утверждены в Программе 3 февраля. Незначительное отклонение от назначенного срока объясняется следующим:
А) Три дня – 28, 29 января – с учётом заезда в Синегорск на Собрание и 27 января, руководители структурных подразделений  просто физически не могли утвердить  планы.
Б) Три дня – 29 января, первого и второго февраля я не мог физически утвердить планы, так как мой компьютер и телефон были отключены от сети в связи с переселением меня в здание АТС – 42.
В) Вызывает недоумение акцент Комиссии на сроках. Вами на Совете было сказано, – пока карты процессов не будут окончательно отработаны и не станут результативными, никаких «репрессий» к работающим с ними не будет.

С уважением, Штольц В.В.       05.02. 2010 года.

Ну что же, если объяснения эти будут проигнорированы и выговор под смехотворным предлогом ему будет объявлен, то в обязательном порядке он его опротестует. Наверное, как-то это можно сделать…

***
Ну, хотя бы перед кем-то надо выплеснуть Штольцу всё, что у него на душе творится. Валов… восторженным мальчиком помнит его Штольц. С советских ЭТУС-овских ещё времён. Помочь – не поможет, но уж точно – выслушает. Да и письмо Президенту забрать... несмотря на занятость, наверное, прочитал уже. Дневная напряжёнка спала. Вечереет. Скоро рабочий день закончится.
Он приотворил дверь, чтобы убедиться, что Валов в кабинете один и не ведёт важного разговора по телефону. А Михаил Иванович сидел, развалившись на стуле, и глядел в потолок. Расслаблялся…
Вздрогнул от скрипа двери, оживился, подался вперёд. Пришёл в необычайное волнение, вскочил со стула, устремился ему навстречу и затараторил с заговорческими интонациями:

– Виктор Васильевич! Ну, вы даёте! Это же бомба! Бомба!!! Самому Президенту осмелились написать! Как вы решились на это? – и чуть ли не задыхался, то ли от восхищения героическим, нет, скорее всего, – сумасбродным его поступком, то ли от страха. – Ой, что теперь будет…
Штольцу даже как-то не по себе стало от такой бурной реакции, и он разъяснил, что это логичный и закономерный с его стороны шаг:
– А что будет? – как работали, так и будем работать. Михаил Иванович, ну уж кому как не вам знать, что всю душу я вкладывал в связистское дело и уж кого-кого, а меня упрекнуть в том, что навредил я ему вряд ли правильно. Генерал не от большого ума создал конфликтную ситуацию, а высшая инстанция над ним – Президент. Вот я к нему и обратился, чтобы справедливо разобрался во всём.

Бомба? Почему вы решили, что это обращение – бомба? Я никого не разоблачаю, против политики Казахтелекома не выступаю. А Генерал… раз его поставили руководить областной дирекцией, значит так надо. Право высшего руководства решать, какого типа руководители сейчас требуются. Им – виднее. Только мне пусть не мешает он исполнять мои профессиональные обязанности. Исполнять – в интересах Казахтелекома в соответствии с моими нынешними возможностями. Я ему исполнять его генеральские обязанности не мешаю. И он пусть не мешает мне делать мою работу, так как я считаю нужным. Руководители приходят и уходят, а я, считайте – живу на предприятии. Оно для меня – дом родной!
По Закону Президент обязан рассмотреть моё обращение и дать ответ. А вот каким ответ этот будет – бабка надвое сказала… и всё-таки, надежда умирает последней. Продержаться бы только до того времени, дождаться бы этого ответа. Это – не меньше месяца.

Генерал, он ведь действует. Мы же знаем: достаточно руководителю влепить работнику пару выговоров подряд и можно спокойно его увольнять за систематическое неисполнение обязанностей. Пусть доказывает потом, что – не верблюд!
Вы что, решили, что после моего письма Генерала с работы снимут? Не переживайте! Даже не накажут! Ну, … может быть прикажут отстать от меня. Вот и всё – чего я добиваюсь. 
Валов вздыхает сочувственно:
– Виктор Васильевич, да они же все – заодно. Я вот тоже, слетел с должности Технического директора Кустанайской ОДТ, лишь потому, что не сработался с Генералом. Может быть, надо смириться вам… подчиниться ему? Я вот решил ни во что не вмешиваться. И будь что будет. На душе порой так тяжело. Мне вот церковь помогает. Вы знаете, я ведь верую… В Библии написано – не стоит метать бисер перед свиньями! Бесполезно! Всё равно – не поймут! И вы – не мечите…

Штольц не согласен категорически с таким пораженческим настроением:
– Нет, Михаил Иванович, я так не могу. Есть принципы! Есть профессиональная честь. Есть человеческое достоинство, наконец! Как-то прочитал я притчу про солдата. Спрашивают его:
– Зачем ты сопротивлялся? Зачем оборонялся ожесточённо? Ведь ясно было с самого начала – потерпишь поражение! Силы бы сохранил, здоровье… зря растратил же!
– Да, может быть, сохранил бы – отвечает солдат. – Только вот сам перестал бы уважать себя за трусость. А сейчас… попытается кто-то упрекнуть меня – я ему с чистой душой и со спокойной совестью отвечу: я – дрался!