Аритами - 5. Конец и начало

В один из летних дней, по-моему, уже в конце лета, что то с памятью, всё перемешалось. Так вот, случилось то, что просто убило меня. Я не знаю, как я выжил, а главное, зачем выжил, теперь я живу только ожиданием, ожиданием зимы, чтобы она вышла на работу и я вновь увидел её, она мой воздух и мне очень тяжело…

Я попробую передать всё, как это случилось. Стоял жаркий день, и она вдруг, вышла во двор в купальнике. Этого никогда не было. Не знаю, может она стеснялась, но кого, ведь её никто не видел. Или, ну не знаю, стеснялась своего тела. Я этого не знаю, по мне она была очень аппетитная что ли, как говорят многие, но я бы сказал, сладкая, она была и есть, конечно, сладкая. У нее стройные ноги, плавные какие то руки и пальчики такие как бы красивые что ли, не знаю, часто пишут, изящные, да, наверное изящные. У нее такой милый выпирающий животик, конечно, после родов у нее растяжки, и талия давно заплыла, но это не важно, грудь ее, я про нее уже говорил, эта грудь матери, упругая, нежная, большая, манящая…

Одним словом, я обалдел. Она подошла к кустам роз вдоль забора, где я обычно просиживал не шевелясь, чтобы послушать то, что она будет слушать, чтобы может услышать ее голос, если ей кто-нибудь позвонит. И признаюсь в заборе было несколько маленьких отверстий от саморезов, и я, конечно, наблюдал за ней….Вот так я увидел её грудь почти вплотную, рассмотрел веснушки и родинку на груди. У меня голова закружилась, я осторожно, не спеша, на четвереньках пополз в дом. Она не могла меня слышать, она слушала очередную аудиокнигу Толстого, как сейчас помню, называлась она – «Семейное счастье».

Я часто вспоминаю это название, последняя книга Толстого, которую я почти прочитал вместе с ней… Так вот я поднялся на второй этаж и взял и посмотрел вниз на неё, она обрезала лишние листья секатором, полола сорняки. Скажу еще, так как у нее видно очень болела спина, она подкладывала небольшую опору, становясь на колени, и тянулась за сорняками, выгибая спину, одним словом, позы, ее пластика и купальник...

Я не смог удержаться, да и никто из мужиков бы не смог… Я смотрел на неё сверху, я…ну одним словом -я был почти на вершине, почти задыхался, сдерживал крик и конечно ничего не слышал. А в это время сзади ко мне подошел мой работодатель… В то же самое мгновение у нее зазвонил телефон, она ответила и быстро пошла в дом и я думаю она не слышала того крика, который как гром раздался у меня за спиной.

Он так орал на меня, проклинал, грозил, что подаст в полицию, обзывал маньяком…
Я попытался объяснить, не врал, всё как на духу. Он немного утих, но в итоге выгнал и пригрозил, что если еще хоть раз увидит вблизи их посёлка, то тут же заявит куда следует. Обещал рассказать всё её мужу и главное ей, чтобы она опасалась и прочее и прочее. Главное он меня сфотографировал, веришь, сфотографировал и обещал показать ей, чтобы она была осторожна…

Я буквально умер, понимаешь, умер. Я же мечтал, мечтал о ней, в моей голове рисовались сотни образов. Я представлял, что наймусь к её мужу на работу, начну незаметно вживаться в доверие, стану ему незаменимым помощником. И в то же время, начну с ней сближаться, буду всегда рядом, всегда рядом, в отличие от мужа и я был уверен, что моя любовь сможет разлучить их. В другой раз, после Толстого и прочих её книг, я представлял, что жду её, жду всю жизнь и вот в старости, она став вдовой выходит за меня, и мы вместе доживаем и умираем в один день. Или я мечтал, что муж полюбит другую, или изменит, и она узнает и бросит его, и я буду тут как тут. И я много всего представлял. Но главное я построил план, и я бы его осуществил, я бы попал в их окружение, я бы завоевал её доверие…

А тут я понимаю, что это всё никогда не осуществится, ей покажут моё фото и представят как маньяка, как урода. Разве он ей расскажет, что я влюбился и просто наблюдал за ней. Нет, конечно, он представит меня как самого опасного злодея, муж её, наверное, будет искать меня, и не простит соседу, что тот не сдал меня полиции. И она будет меня бояться, ненавидеть и …презирать. Понимаешь, если она будет меня презирать, это конец. Конец…

Я не помня себя выбежал из дома и помчался в сторону своей хибары. Путь на самом деле долгий, от её поселка до моей хибары на отшибе было более 5 километров. Всю эту дорогу я изводился, я плакал, я сел в траву, на обочину, и рыдал, веришь, рыдал. Я впервые почувствовал своё сердце, оно билось как кулак в кирпичную стену. Жара добавляла страданий, с меня лил пот, из глаз лили слёзы…

Мимо проезжали машины, меня обдавала пылью. Я еле поднялся и пошёл, я пошёл, потому что мне начало казаться, что сейчас за мной будет погоня. Мне думалось, что сосед уже пошел к ней и начал рассказывать и показывать фото. Я подумал, что она жутко напугалась, позвонила мужу и вот муж, вместе с рабочими бегут за мной, едут на машинах…

Я шел, шел и сердце всё так же стучало, воздуха мне не хватало. Как в бреду я добрался до своего домика. Зашел во двор, осмотрелся и завыл от боли и тоски. Всё это время я наблюдал красоту, красоту её двора, её красоту, а теперь вернулся в серость, в серый двор, в серую хибару, увидел остатки водки в бутылках, увидел мусор, старые журналы, пыль, рваное одеяло, я упал на кровать и выл и кусал подушку и орал, я не знаю сколько это продолжалось. Я вновь молился, веришь, теперь молясь второй раз в жизни, я молился об одном. Я молил бога, чтобы зимой она пошла на работу, чтобы всё забылось, чтобы она забыла фото, чтобы если вдруг и увидит меня на шлюзе, то не узнала. Я стал жить только ожиданием, ожиданием встречи…

Но теперь время тянется так, что словно железная цепь сдавливает горло.  Я никак не могу дождаться окончание этого лета. Лето затянулось так, я не знаю, как объяснить. Я проклинаю это лето. Я схожу с ума. Честно, эти муки просто невыносимы. Я словно тень, словно умер, потому что мне не хватает воздуха, я как рыба, выкинутая на берег. Я жду, жду, я так жду её. Я жду так долго, словно тысячу лет…

- Не тысячу, улыбнулся Аритами. Двадцать. Двадцать лет длятся твои страдания.

- Как? Как двадцать? Нет. Недели…или, ну это было этим летом, а скоро осень, зима…

- Нет. Ты умер в тот день, твоё сердце не выдержало такой боли и остановилось буквально разорвавшись. Помнишь, когда ты меня увидел, я назвал себя, а ты не назвал своё имя.

- Да…ну меня зовут…меня зовут…

- Ты не помнишь своего имени, ты не помнишь имени своей возлюбленной и ты не помнишь ничего что случилось после того рокового дня. Ты остановился во времени и забыл почти всё, а главное имена, своё и имя той, которую ты ждешь уже двадцать лет.

- Да не может быть, я же, я же… так ты, что же, ты – Смерть?

- Нет! – засмеялся Аритами. Я – Аритами – утешитель. Я прихожу, чтобы воздать за страдания, за ожидания, за очищение и воздать по заслугам. Я дам тебе ту, о которой ты мечтал.

- Но на, она любит мужа…

- Любила, она умерла сегодня, и муж скоро умрёт. Но тебе не стоит переживать. Помнишь розы в её саду. Души людей подобно розам. Я наблюдаю и любуюсь этими прекрасными розами в саду жизни. О, её роза очень красива, она пышная, со множеством лепестков. Каждый лепесток - это новая грань её души, душа её многослойная, богатая, пышная, она пришла в мир как вдохновитель, аромат её благоухания вдохновлял многих, и каждый лепесток будет с тем, кто в ней нуждается.

И её муж не будет обделен и её родители и её сестра и её коллеги и больные, которым она всю свою жизнь помогала и знакомые, одним словом каждый лепесток её розы будет с тем, кому она действительно будет нужна. Такова её душа, душа светлая, жаждущая мира и покоя для каждого. Розы не растут в одиночестве и сад не одинокий, ты не зря попал в её сад, она стала твоей частью, а ты стал частью её сада, вы неразрывны и вы нужны друг другу, она не может без того, чтобы не вдохновлять и воодушевлять и осчастливливать тебя, а ты не можешь прожить без её света, без аромата её райской души…

- Ты говоришь роза, да это про неё. Но у розы есть сердцевина… Где будет её сердце?

- Не беспокойся, она вся будет твоей. Полностью, без остатка. Про свою сердцевину лепестки розы не ведают, это ведают только подобные мне.

- Но ты можешь сказать мне, где, где будет её сердце, вернее сердце её души. Куда она стремится, ведь она при жизни была такой…такой особенной.

- Все души разные, всё желают быть там, где им было особенно хорошо. Кто то в сердце таит одно желание, кто то другое. Ты сердцем с ней, впрочем как и многие. Муж тоже с ней, родители сердцами далеко от неё, им достаточно лепестков воспоминаний о ней. А её сердцевина…тебе действительно это интересно?

- Больше всего на свете. Я ведь люблю её и я лишь хочу чтобы она была счастлива и нашла своё счастье…пусть и не со мной.

- Ты не должен страдать. У неё всё чисто, это не другой мужчина – засмеялся Аритами. Её сердце в маленькой кроватке, в старом деревенском домике, где она спит малышкой 4-х лет, и проводит летние жаркие дни рядом с обожающей её бабушкой и добрым дедушкой. Там она была счастлива, счастлива по –настоящему. После 4-х летнего возраста многое изменилось в её жизни, она познала черную сторону жизни, а вот в то лето, она была беззаботно счастлива, словно райская птичка в райском саду. Так что она в сердце своём маленькая девочка, которую надо любить, как и тебя, ведь ты тоже всего лишь влюбленный мальчишка, подросток – засмеялся Аритами.

- Но как я она будет тут при мне, у меня хибара, грязь, я недостоин…я боюсь.

- Не бойся, это же рай, твой рай, ты дождался! И ты и она забудете всё, вы будете вечно наслаждаться любовью друг к другу, вечно, навсегда!

В это время яркий розово-сиреневый рассвет озарил весь двор, я поднял олову вверх и на меня  медленно кружась опускались лепестки белых роз, воздух стал сладким словно мёд. Аритами посмотрел в сторону ворот, я повернул голову в ту же сторону и увидел её.
Она шла словно фея усыпанная цветами, на голове венок из ромашек и васильков, платье, словно воздушное облако струилось до пят, божество, моё божество, моя любимая. Она улыбалась, о чудо, она улыбалась именно мне…

- Привет, Юрочка, привет, любимый!

- Здравствуй, здравствуй, Олеся, родная моя, моя, я так долго тебя ждал!