Последний луч света

"А что же на свете веселого, покажите пальчиком"
А.П. Чехов

В углу единственной комнаты хрущевки монотонно шумел напольный вентилятор. Окна были наглухо закрыты, так что никакие звуки не проникали с улицы. Свет жаркого летнего солнца из всех сил старался пробиться через толстые шторы. В комнате было темно и только иногда, когда порыв ветра от вентилятора слабо теребил сдвинутые шторы, на полу и на диване возникал продолговатый прямоугольник света. Возникнув, он через несколько секунд исчезал снова.
Несколько мух, не понятно как сюда проникнувших, совершали свои полеты, попадая иногда в полоску света. На полу и на диване беспорядочно валялись какие-то бумаги. Ветерок от вентилятора трепал их, переворачивал, а особенно легкие сдувал с дивана на пол, на кресло. В центре комнаты небольшой горкой были навалены фотографии. Поднеси сейчас зажженную спичку, и они тут же вспыхнут, осветив мрак безжизненной комнаты.
Снова вытянутый прямоугольник света выскользнул между штор и остановился у противоположной стены. Свет облизнул стоящие там книжные полки, набитые книгами, и исчез.
Две брошенные подушки странным образом валялись в разных концах комнаты. Наволочка слетела с одной из них и неуклюже повисла на телевизоре. На разложенном диване лежала часть скомканного одеяла, и вот-вот собиралась полностью съехать на пол.
Рядом с телевизором, на тумбе стояли несколько фотографий в рамках. В темноте это были лишь маленькие прямоугольники. В отличие от тех, что валялись на полу, эти были не тронуты. На одной фотографии был мальчуган лет десяти в пионерском галстуке и пилотке. Он стоял и улыбался. На другой, чуть большей, чем первая, мужчина и женщина. Они сдержанно улыбаются и смотрят перед собой так, как обычно смотрят все пары на семейных фото: «сейчас вылетит птичка». Третья стоит чуть в стороне. На ней молодой мужчина, чем-то похожий на того мальчишку, стоит в военной форме. Последнее фото с черной лентой: пожилая женщина в широкополой шляпе улыбается и машет рукой.
Телефон, переставленный с тумбочки на стул, давно молчит. Молчит все в этой комнате, наполненной воспоминаниями, но не жизнью. И только неутомимый старый вентилятор создает хотя бы какое-то ощущение деятельности. Дверь комнаты закрыта. За ней такой же мрак и тишина. Кажется, что такая комната, оказавшаяся отрезанной от остального мира, может существовать лишь в воображении. А присутствие жизни в этой комнате хоть и заметно по разбросанным предметам, но не кажется явным, действительным.
Но вот и вентилятор, поддавшись общему настроению, делает свой последний полукруг, вздрагивает и, покачнувшись, падает, цепляя штору. Сорвавшись с карниза, штора падает на пол, дополняя картину хаоса и беспорядка.
Тут же солнечный свет врывается в комнату.Только теперь, в самом ее углу, в кресле виден сидящий старик. Он одет в какое-то тряпье: старые полинявшие спортивные штаны в дырах, футболка непонятного цвета мешком висит на его худых плечах. Старик сгорбился. Его почти лысая голова, покрытая старческими пятнами, слишком тяжелая ноша для ослабевшего позвоночника, шеи. На щеках заметна короткая седая щетина. Похоже, что ничто не может его потревожить; кажется, упади сейчас что-нибудь или раздайся грохот, то и они не заставили бы его вздрогнуть. Старик погружен в себя. И только хилой жилистой рукой медленно и нежно гладит пальцем по изображению на фотографии в другой руке. Он медленно поднял истощенное лицо. Оно было в слезах. Он не замечал их, не пытался вытереть, а продолжал, не глядя, гладить фотографию. Вдруг его палец остановился на фотографии. Он вздрогнул почти незаметно и сделал еще одно усилие, чтобы взглянуть на освещенное солнцем окно. Не пытаясь встать с кресла, он, с какой-то только ему понятной надеждой, смотрел на солнечный свет, как будто видел его в первый и последний раз. Фотография теперь его не интересовала; она выпала из его ослабевшей руки. Лишь солнечный свет, так нежданно стремительно ворвавшийся, захватил все его внимание. Старик смотрел в невидимую даль. Смотрел не отрываясь до тех пор, пока его глаза не закрылись.