Как утренняя зорька

Утро  раннее -  раннее, росное – росное.
Солнце  расплёскивает свой  тёплый  свет. Утренняя свежесть сгоняла  остатки сна. Свежо, воздух, настоянный на цветах и травах  лета. 
  Тихо.  Солнечно. Блестела в бисере росы  трава на  обочине  просёлочной  дороги, уходящей в поле, к речушке  Липенки, и кусты орешника, и покосившееся скворечня на  околице  деревни  Норкино  -  всё  лучилось  тонкими  иглами  синего  света.
Песчаный просёлок петлял среди  заросших  берёзкой полей, ненадолго вбегал в кусты ивняка  луговины и с каждым изгибом забирался всё   дальше в лес.
Речушка  Липенка, окуталась парным  молочным туманом, туман рассеивался, прошитый косыми лучами  утреннего солнца. Справа, то сквозь кудряшки  ивняка, то сквозь старые  дуплистые  ольхи,  серебристо посвёркивала под  лучами  солнца  тихоструйная  речушка Липенка.
У  самой  речной  воды бегала по  песку трясогузка и трясла  хвостом. И от её  лапок на  мокром от росы  песке, складывались ладные  строчки.                Радуясь ласковому солнцу, на все  лады запели  пернатые. Солнце  поутру  было не такое ещё жаркое. Земля  дышала утренней  прохладой.                Заливалась в орешнике иволга, тонко – тонко попискивая, отчётливо  слышался покрик  молодых  дроздов. С  опушки  леса, нежданно закуковала  кукушка:»Ку – ку, ку – ку»!   
Где – то  возле  берега заскрипел коростель. Ручеёк, впадающий в речушку  Липенку, облюбовали бобры. Вон две  плотины перегородили его. Береговые  осины, как карандаши заточили, вот – вот упадут. Всюду  видна  их  работа. 
Зелёное приволье луговины поражала роскошью и  красочностью своих  нарядов. Каких  только цветов здесь нет.
А это что за сине -  голубое  чудо вдоль ржаного поля: лазоревыми огоньками мигает, притягивает  глаза. И  обожгло  радостью: да ведь это… это перед  тобой синие  глаза самого  лета -  васильки.
 А это что за  кустики  с голубыми цветками? Нежность  глазури небесной, так и  радует душу. Так это же – незабудки.
И среди удивительного моря цветов  особенно    выделяются в густой траве алеющие  лепестки багровой гвоздики.
Тропинка в смешенный лес вела берегом, причудливо  петляла, обходя  кусты  черёмух, терялась, пряталась в ивняках. Огибая лесную опушку, повторяла излуку. Излуку обступили со всех  сторон густые  папоротники, и от них вода в русле ранним  утром, казалась, с  удивительным
зеленым   оттенком. С кустов гулко  падали капли  серебряной  росы, лениво  летали пчёлы, с  взятком.
Расступились сосны, берёзы, ели и показался речной  берег, в обрамлении островков дикой  малины. В трёх  местах зелёный и влажный от росы коридор смыкался над  головой – то заросли  дикого хмеля перекинулись с одной  стороны  на другую. Насаждали настырные  комары. Верещали сороки – вертихвостки.
Вот тут в непролазных крепях  крапивы и  были малиновые  острова. Набредёшь на такой  островок нетронутый, который  горит, как малиновая  зорька, считай, что поход удался.
Весь берег  облит сильным, жарким утренним солнцем и гудит, гудит от  пчелиного нашествия.  Под  навесом ивняков на чистой, прозрачной  воде  лежат  зелёные  ладони  кувшинок. Тут  тихо – тихо  чуть шевелятся заросли камышей.
Вот и  заветный островок  поспевшей малины и ни единого следа, но жгучая  застава крапивы  встала на пути: такое свирепое войска окружает, что  просто жуть. Пришлось брать в руки  палку, и прокладывать  себе дорогу.
Нетронутый  никем островок алел, как словно  утренняя  зорька. Шапочки ягод  были крупны и собраны из мелких  малиновых икринок, и вот что  ещё  дивно: тепло ягоды ощущалось не  только  губами, но  даже  пальцами. Рука  сама тянется к кусту, чтобы собрать горсть сладкой и  душистой  малины. Спелые  ягоды  легко снимались со стерженьков.   
Спускаюсь к  самой  воде  речушки  Липенки.  Тут прохладно, сумеречно, таинственно. Ополоснул  лицо  студеной речной водой, сразу стало  легче.
  Может, часа  два, три подряд я собирал дикую малину, обошёл  не  один  островок. Ведёрко постепенно наполнялось, ещё  несколько горстей – и верх, и  можно  передохнуть, отвлечься: поглядеть на  дивные в  оправе цветущей крапивы белые – белые  лесные колокольчики, проследить за качелями стрекозы на кусте куги: часто махая прозрачными крыльями, стрекоза сидела на  стебле, и всё время  раскачивалась, как на качелях. Вдруг  рядом: чмок. И как  это  успела взлететь с  качелей стрекоза и  провести хитрую  плотвичку, которая чуть – чуть  не схватила её. 
На  солнечный  цветок лютик, что рос, стоял у самой воды и  кивал, кивал своей  солнечной  головкой. И  при этом из  мелкой  жёлтой чашечки проливалось столько тёплого света! 
Спокойная радость наполняла  мне душу.
Аромат лесной  малины был необычно густ. Дикая  лесная  малина была  сладка, чиста и по – лесному  душиста. Сбор  ягод закончился  угощением: я оставил в сторону  ведёрко, сложил ладонь  лодочкой, наполнив её  отборной  ягодой, и в два  приёма отправил в рот.  Было  такое  ощущенье, чувство, что я невзначай прикоснулся к сокровенной  тайне  леса. Душа, словно  поёт, забываются все  заботы, неприятности  быта. Даже комариный  гуд  не раздражал.