Своя тема. К. Н. Виноградская

У каждого художника есть своя излюбленная тема, своя область творческого
исследоапния. Но, пожалуй, нет темы сложней и благородней, чем тема нового
человека в новом обществе. Среди тех, кто на протяжении многих лет верен этой
теме,- кинодраматург Катерина Николаевна ВИНОГРАДСКАЯ.
В фильме "Обломок империи", поставленном режиссером Ф.Эрмлером, она
раскрыла величие перемен, происшедших в нашей стране. О партийной чести, о
высоких требованиях общества к коммунисту рассказывал фильм К.Виноградской
и И.Пырьева "Партийный билет". Поставленный по её сценарию режиссерами
А.Зархи и И.Хейфицем фильм "Член правительства" по праву вошел в золотой фонд
советского кино.
Мы попросили Катерину Николаевну рассказать о её работах.
            
                *        *         *      
Десятки тетрадей, блокнотов, записных книжек, фотографий. Это архив
Катерины Николаевны ВИНОГРАДСКОЙ. Архив далеко не полный.
               
                *        *         *         
- Мы были расточительны,- говорит Катерина Николаевна.- Мы не хранили черновиков, не наклеивали в альбомы рецензий, не собирали деловых писем. Иначе у меня сохранилось бы намного больше. Ведь жизнь свела меня с крупнейшими кинематографистами - С.Эйзенштейном, В.Пудовкиным, Л.Кулешовым, Г. и С.Васильевыми.

Я была участницей особого спецкурса, который вёл одно время на московской киностудии С.Эйзенштейн. Это был интереснейший коллектив. В нём занимались актёры М.Штраух, и Ю.Глизер, режиссеры братья Васильевы и В.Легошин, журналистка П.Аташева и критик Х.Херсонский. Никто из нас не имел кинематографического образования. Все занимались горячо, взахлёб, всей душой. Эйзенштейн воспитывал наше воображение, раскрывал нам глаза и уши, учил читать роман, смотреть рисунок, видеть улицу, памятник, смену дня и ночи.
Все мы пробовали писать сценарии. И выходило - по наитию, от увлечения. Мы не
подозревали тогда, как трудно долгие и долгие годы держать свою фантазию в
постоянном рабочем состоянии.

По-настоящему моя биография началась тогда, когда Ф.Эрмлер, прочитав мою заявку на сценарий "Обломок империи", сказал: "Я буду снимать это и только это".  Четыре месяца он ждал, пока я писала сценарий.

1929 год. Я впервые пришла на "Ленфильм". "Обломок империи" уже снимался. Я осторожно шла по коридорам, прислушивалась к особой тишине киностудии, и вдруг заметила, что откуда-то вышел солдат в шинели и высокой шапке и идёт мне навстречу. Ну, солдат и солдат. Мало ли почему он оказался на студии? Солдат приближался.  А я чувствовала, что меня трясёт какой-то озноб. Я узнала солдата! Навстречу мне шел герой моего сценария унтер-офицер Филимонов. Такое могло случиться только разве во сне. Существо, которое ты выдумал, которым полны твои мысли, которое ты постигал и совершенствовал, жизнь которого стала твоей жизнью, живым шло на меня, гремя сапогами по плитам коридора... Унтер-офицер Филимонов не знал меня, не заметил, наверное, и прошел мимо, как моя творческая насквозь бессонная ночь. Я не знала тогда, какой бесконечно милый, приветливый, внимательный и хороший человек принял облик моего героя. Потом мы, конечно, познакомились с актером Федором Михайловичем Никитиным. И подружились на долгие годы.
            
                *        *        *
Мы видели этот фильм.  Мы читали рецензии, в которых его называли "первым
коммунистическим". Но только теперь, перебирая пожелтевшие листочки с
пронумерованными кадрами, до конца ощущаешь всю серьезность и значительность
задачи, которая стояла перед молодой сценаристкой: показать взлёт человеческой
мысли до вершин революционного сознания.
               
                *          *          *
- Думается мне, что мы были смелее нынешних двадцатилетних,- замечает по этому
поводу Катерина Николаевна. - Мы совсем не занимались поисками ради поиска. Мы
сразу брались за осуществление серьёзных общественных задач. Я считаю, что это
глубоко правильно, и напоминаю своим студентам, да ещё долго буду напоминать:
начинать нужно с крупного. Только на крупном замысле можно по-настоящему
развернуться сценаристу.

Да, задача советской киноматографии - создание собраза нашего современника.
Эта задача стояла перед нами ещё тогда, когда очень молодыми  людьми мы пришли
в кинематографию двадцатых-тридцатых годов. И сколько же нам нужно было
учиться, сколько нужно было пережить, сколько исписать страниц, чтобы добиться
правдивых характеров.
               
                *         *          *
... Вот они, эти страницы, отрывочные заметки, разбросанные по тетрадям.
Держа в руке тетрадь, ВИНОГРАДСКАЯ рассказывает:
               
                *         *         *
- Был год, когда Москва заговорила о чрезвычайно ярком, сильном поэте (не буду
называть его фамилии). Говорили, что, когда он читает стихи, все женщины в зале
опускают глаза. Рассказывали много о его даровании, а больше о его настойчивости, энергии. Говорили, что он сибиряк, "из кулаков". Шутили: вместо обреза у него за голенищем стихи.  Он приехал "завоёвывать  Москву".  Однажды я познакомилась с ним. У него было резкое лицо, мелкие, как у овцы, завитки волос, сведенные к переносью глаза. И взгляд. О, над этим взглядом стоило задуматься. Что-то было в нём от окаменелой страсти медленно теряющего счастье игрока.
Считаю, что среди различных свойств писательского таланта, которые отличают
сценариста, есть дар "подробного зрения". Этот дар позволяет сценаристу ухватить
в случайной беседе, в беглой встрече зародыш замысла, тему, судьбу, конфликт, новое общественное явление, новый тип человека.  Конечно, образ поэта и образ героя "Партийного билета" не совпадают. Но совпадает посыл обоих характеров: рывок в Москву "за судьбой", карьеризм по-растиньяковски... Это был острейший материал, и, не смотря на трудность его воплощения на экране, получился фильм, который отвечал живым интересам страны, бил в самую точку.
               
                *         *        *
Ещё рукописи, черновики давних лет, писательские заметки. Они помогают
воспоминаниям.
               
                *         *         *
- Я приехала в один из сельсоветов Московской области знакомиться с председателем - героиней моего будущего сценария "Член правительства". Поздно ночью она пришла домой из дальних бригад, вся в грязи и сразу же села пить чай. Цели моего приезда она не понимала.  Солидность мандатов заставила её посадить меня с собой за чай, но пила она молча и в разговор не вступала. Вероятно, я ей не понравилась.
Не желая торопить событий, я пока приглядывалась и записывала пейзажи, разговоры, портреты бригадиров, архитектуру домов, обстановку жизни женщины, которая упорно таилась от меня. Ни о семье, ни о работе нельзя было разговориться.  Иногда ненароком я видела неодобрительный ярко-синий взгляд, скошенный в мою тетрадку.

... На седьмой день случился в сельсовете между делом разговор. Считали, сколько
председателей райисполкома сменилось за четыре года.  Она проверяла счета.
Откинулась и, порозовев, внезапно сказала, ни к кому не обращаясь: "С тех пор, как я в сельсовете, восемь председателей исполкома сменились. А при мне ни одного ни то что выговора, замечания не сделали". И опять в счета. Я сказала, тоже ни к кому особенно не обращаясь: "Это потому, что ты в первой пятилетке работала методами второй". Посмотрела на неё: "Ты меня понимаешь?" Певуче, покорно, заинтересованная, она сказала: "Очень понимаю". И безо всякого перехода улыбнулась мне: "Люди уйдут,  мы с тобой посидим, обо всём поговорим".
               
                *         *        *
... Несколько лет назад к двадцатилетнему юбилею фильма "Член правительства" он
был переозвучен и повторно вышел на экраны. В красоте и богатстве Саши Соколовой
миллионы зрителей почувствовали свою современницу. А экранная судьба паровозной
машинистки Саши Воронковой сложилась иначе. Мало кто помнит сейчас вышедший
в 1949 году фильм "Путь славы". На судьбе фильма сказалась неопытность молодых
режиссеров.
Читаем записи в тетради, посвященной этому сценарию:

                *        *         *
"... Елена Мироновна, покажите звездочку.
Она вытянула железнодорожный мундир, зазвеневший орденами. Я охнула: "Сколько
орденов!" У меня почему-то мелькнула мысль, что это не её, а чей-то мундир. Но она тихо сказала: "Да какие ордена - медали..." Приколола звездочку, надела мундир и стала красивая.  Удивительно идет к ней блеск и радуга медалей. Красивая медаль за труд, впервые вижу, недавно получила,  затем черно-оранжевая лента "За Победу над Германией", медаль "За оборону Сталинграда" и орден Ленина.
Покрасовавшись у зеркала, она потребовала у сестры кубанку и в кубанке побежала
провожпть нас на крыльцо. Лихо сидит кубанка на ней. Высокая девушка в
железнодорожном мундире. Мы сердечно простились, она приглашала в любой день
заезжать к ней - вечера всегда свободные. Знаю я, как они свободны: уроки учит.
До следующей встречи, когда мы будем говорить обо всём, в том числе и о любви.
- О любовь!..- обрадовалась она. И, покачав головой, сказала: - Да... На что года ушли!.."
               

                *         *         *
Среди героев ВИНОГРАДСКОЙ есть и такие, которым не суждено было экранной жизни -
одна только жизнь сценарного замысла. Но разве от этого они менее дороги автору?
Сколько пройдено, сколько пережито было вместе с ними!
... Перед нами небольшая книжечка, изданная Советским Информбюро на английском
языке. Называется она "Женщина за линией фронта". В предисловии, обращенном к
английскому читателю, говорится, что книгу эту написала русская сценаристка
Катерина ВИНОГРАДСКАЯ. Несколько месяцев  делила она с партизанами их трудную
и опасную жизнь, а когда Красная Армия разорвала кольцо блокады и освободила
Ленинградскую область - вышла из лесу вместе с партизанами в 125-тимильном
триумфальном марше в Ленинград.
В архиве у Катерины Николаевны - несколько фронтовых дневников. Открываем
наугад один из них:
               
                *          *         *
"... Документы мои в сейфе, оформление закончено, и мне подобрали интересное
обмундирование: темно-синяя гимнастёрка, ужасные ватные брюки, а ещё
ужаснее - изящные рижские ботинки. Сверху короткий полушубок на огненном
меху и абсолютно подозрительная ушанка налетчика. Пристально смотрю на
майора: не смеётся ли? Нет, не смеётся. Только строгости прибавилось, и за
расстёгнутую пуговицу на воротничке уже попало.

... В пути меня чуть не высадили работники НКВД. Проверяли документы. Не
удовлетворило моё направление в оперативную часть Волховского фронта по
руководству партизанским движением. Майор сидел на нижней лавке и наблюдал,
как я держусь при конфликте.

- Военнослужащая? - Нет. - Жена? - Нет. - Как очутлись в Ленинграде? - Командировка из Москвы. - Как же так,- обратились они, минуя меня, к майору. - Она не партизанка! - Нет, партизанка,- встал майор. - Она зачислена в переменный состав партизанского движения и посылается для особого задания. - А почему не сдала орден? - Не захотела снять.

Постояли и ушли, предупредив, что ещё будут неприятности. Я с удовольствием
завалилась на верхнюю полку и опять потихоньку расстегнула пуговку на тесном
воротнике: авось, майор не разглядит снизу. Вижу, как он лежит, вытянувшись во весь рост, будто на часах стоит, только лежа. Майор Шевердалкин.

И вот вторая темная ночь.
... Обжигает ладони и спину горячая печка... Тикают ходики. Слабо горит, напоминая детство, прикрученная лампа-пятилинейка. Сохнут по стенам заячьи шкурки снежной белизны. На комоде - продолговатый ящик с письмами, разделен перегородкой из картона - по семьям. Необычна эта контора связи. Хозяева её не только способствуют этой нелегкой переписке.  Они выращивают и рассылают по отрядам то, что в войну дороже золота: зеленый лук, шиповник, чеснок. Они лечат раненых, чинят и стирают белье...

В этом доме впервые пришла мне мысль, что ни одно выдающееся деяние не в силах
родиться, если не будет у него помощников. Они всегда есть. Но имен их не сохраняет общество, сами они не задумываются о том, что делают спокойно и ежедневно, однако они держат звезды на своих ладонях. И я пожелала в меру сил провести по страницам своих путевых блокнотов не только прямых героев, но и помощников со всеми человеческими достоинствами, а если и со слабостями, пусть со слабостями..."
               
                *       *       *
Свидетель, соучастник - именно в такой роли выступает Катерина Николаевна по
отношению ко всем событиям, о которых берётся писать.  Идёт война, и она
переправляется через линию фронта. Начинается мирное строительство, она едет
в Запорожье, чтобы своими глазами увидеть, как встаёт из развалин
"Запорожсталь".  Сценарии "Ленинградские партизаны" и "Запорожсталь" не были поставлены. Помешала война. Помешали послевоенные трудности.
               
                *         *        *
- А скорей всего я сама в этом виновата,- говорит Катерина Николаевна. - Уж такой характер: мне важнее написать, развить замысел, чем добиться его осуществления. Я выпускаю теперь не сценарии, а сценаристов,- смеется она. - Научить человека, как писать сценарий, нельзя. Но сам он может этому научиться. Весть секрет в  его инициативе.
               
                *         *        *
Вот уже пятнадцать лет Катерина Николаевна руководит сценарной мастерской
во ВГИКе. Её ученики были многие молодые писатели и сценаристы. Впрочем, почему
"были"? Назовём по одному известному имени из каждого выпуска: Валентин
Михайлов(Дьяченко) - фильм "Мужики", Михаил Анчаров - телесериал "День за днём",
Евгений Григорьев - кинопоэма "Песнь о любви", Виктория Токарева - комедия "Шла
собака по роялю", Александр Миндадзе - киноэпопея "Парад планет"...
Ученики ВИНОГРАДСКОЙ - это пожизненно.

Остается добавить, что Катерина Николаевна продолжает писать. "Безумный август",
"Лист дубовый", "Театральная история" - так называются её последние сценарии,
которые, несомненно, найдут путь к зрителю.
               
                В гостях у К.Н.ВИНОГРАДСКАЙ была Л.Ягункова.
                "Советский экран", март 1971 г.