Чёрный Ворон. Последний дневник. 3 часть. 8 глава

  Почти вся следующая неделя прошла в стенах этой палаты. Теперь же мы с Вороном лежали рядом. Я часто ложилась к нему в кровать, а парень охотно, в свою очередь, делился со мной одеялом. Он крепко обнимал меня перебинтованными руками, и так мы могли лежать часами. Всё же мой срыв после пробуждения напугал его.
  Эти дни были преисполнены отдыха. Ариэль постаралась отгородить нас от всякого рода стресса, запретив телефоны, телевидение и прочее. Если звонили ребята, она давала, конечно, нам поговорить с ними, но затем, уже спустя несколько минут, забирала мобильник.
  Казалось, в век высоких технологий, когда повседневная жизнь уже срослась с гаджетами, нам с блондином будет трудно получить тот самый отдых, который и был целью всего этого, однако мы с музыкантом вовсе не ощущали эти «лишения». Ворон играл на гитаре, учил меня. Я пробовала петь. Возможно, у меня даже получалось. Но до Ворона всё равно было, мягко говоря, далеко. Однако, без проблем не обошлось. Курить хотелось обоим. Ночью мы с ним по очереди пробирались к нашим вещам, которые лежали в кабинете у Ариэль, доставали сигареты с зажигалкой и уносили добычу в логово. А там уже оставалось открыть окно и выпускать в него дым, заполняя лёгкие никотином. Иногда Ариэль чувствовала запах табака утром в нашей палате, но всё же курение было в разы приемлемее, чем возможный поиск дозы. Возвращения похожих моментов врач боялась, поэтому, в сотый раз говоря о вреде курения, закрывала на это глаза.
  Сегодня мы снова совершили очередную вылазку. Вернулись в палату, закрыли двери, подперев ручку стулом, и направились к окну. Сели на подоконник. Я молча опустила голову к Ворону на плечо, сосредоточив взгляд на виднеющимся силуэте города. Где-то там, в тех местах, совсем скоро парни получат свою заслуженную награду. Это радовало и пугало одновременно. Группа долго к этому шла. Многое было вложено в сам процесс, и пора наконец-то получить сатисфакцию. Но были всё же мысленные порывы, которые то и дело преследовали меня уже не первый день. После того срыва, который я приняла как неизбежно произошедшее, воспоминания сюжета моего кошмара никак не могли забыться. Да, они потускнели, несомненно, но не настолько, насколько бы мне этого хотелось. Поэтому я всё ещё не могла избавиться от воспоминаний о том, как мы оказались в городе в прошлый раз. Моменты в канализации вызывали самые сильные и неприятные чувства. Темнота, сырость, промокшие ноги, звуки полиции, идущей за и над нами, раздавленные тельца крыс… но всё это не имело абсолютно никакого значения, по сравнению с концом нашего побега. Если бы это изменило ход тех событий, я бы прошла через это ещё не один раз, лишь бы Ворона снова не забрали у меня. Да, это был лишь сон, но произошедшее в нём ранило настолько сильно, что хотелось изменить даже привидевшуюся реальность, лишь бы избавиться от тех моментов.
  Ладно. Хватит думать об этом. Надо сосредоточиться на настоящем. Наша поездка почти окончена. А что будет дальше? Мы поедем обратно? Что вообще будет? Чёрт… почему я раньше не задумывалась об этом? Ведь это логичные вопросы, которые даже выдумывать не надо. Они появляются сами собой:
  — В чём дело?
  Я подняла взгляд на Ворона:
  — В смысле? — в ответ парень молча указал на сигарету в моей руке, которая так и осталась не подкуренной, в отличие от его. — Я просто… задумалась.
  — О чём?
  — Да, так. О том, о чём следовало бы подумать заранее.
  — Расскажи.
  Я наконец-то подкурила. Выпустила изо рта первые клубы дыма и ответила:
  — Скажи, ты думал о том, что будет после награждения?
  — О чём ты?
  — Что ты будешь делать после Лос-Анджелеса?
  — Вернусь домой, конечно.
  — А что будет с нами?
  — Я не понимаю твоих намёков.
  — Это не намёки. Просто… что мы будем делать дальше?
  — Ну, тебе надо ещё школу окончить.
  — А чем ты будешь заниматься?
  — Контрактом, который мы получим. Плюс нужно думать о составе группы. Кит уйдёт — останутся трое. А может, и двое.
  — Почему двое? Кого ты не считаешь? Рея?
  В ответ блондин промолчал, но взгляд его сказал куда больше. Сразу стало понятно, что тема для парня неприятна. Он не хотел её развивать. После подобной осечки я не знала, как продолжить разговор, а вопросы-то остались:
  — Как зовут твою мать?
  Неожиданный вопрос Ворона заставил меня на момент запнуться:
  — Эм… Дебби. А что такое?
  — Ну, мне же надо знать, как обращаться к ней.
  — Обращаться к ней? Зачем?
  — Когда вернёмся — хочу поставить точку в этом вопросе.
  — Каком вопросе?
  — Я знаю, к чему ты ведёшь. Что хочешь услышать. Но напрямую не спросишь. Это сделаю я.
  — Ничего не понимаю.
  — Святая наивность, — улыбнулся мне музыкант. — Я знаю, что ты не хочешь жить с родителями. Или я ошибаюсь? — ответом стали мои отрицательные повороты головой. — Ну, вот. Значит, я прав. Хотя… поступаю самоуверенно: не спросив тебя, уже хочу что-то делать. Извини. Сейчас исправлю, — блондин повернулся ко мне всем телом. Губы его разомкнулись, чтобы продолжить речь, но я его опередила.
  — Я хочу жить с тобой. Хочу, чтобы мы жили вместе, — следующая фраза далась лишь через момент молчания. — А ты? Хочешь…?
  — Начал бы разговор, если бы не хотел? — вокалист взял меня за руку, сжав ладонь. — Для осуществления этого мне и нужно поговорить с твоей матерью.
  — Поговорить о том, чтобы мы жили вместе?
  — Я давно уже этого хочу. И если хочу действительно серьёзно, то надо прийти к твоей матери и сказать, что я готов взять на себя такую ответственность, как её дочь. Деньги будут, дом, машина. Ей не о чем переживать. Да и… если говорить по фактам, без цензуры, так сказать: тебе там места нет. Пусть для начала твои родители разберутся со своими жизнями, а потом уже поучают тебя. Извини, не смог уже молчать.
  — Ты сказал всё правильно.
  — Надеюсь, всё так и случится, — тон голоса парня изменился. Он отвернулся к окну.
  — Ты сомневаешься?
  — Двадцать лет… это много. Если учесть тот факт, что смерть догонит раньше, чем наступит старость, полжизни пройдёт за решёткой.
  — Это был сон, — несмотря на то, что за последние дни градус моей веры в эти слова значительно вырос, стоило вокалисту самому вспомнить момент из кошмара, смятение быстро вернулось. Уверенность была слишком хрупкая.
  — Возможно, вещий сон, — парень посмотрел на меня. — А что стало с тобой?
  — Меня признали невиновной. Отца посадили, а я осталась жить с матерью.
  — Хорошо…
  — Мы переехали. Она запретила мне выходить из дома. Отобрала телефон. Отключила интернет. Перевела в другую школу на домашнее обучение. Она часто кричала и…, — я замолчала, не желая больше вспоминать прошедший ужас. Но на лице несказанные слова нашли отражение.
  Ворон молча придвинулся ко мне, положив тяжёлую ладонь на мое колено:
  — Иногда я так сильно скучала по тебе, что казалось… проще умереть, чем прожить ещё один день без тебя, — воспоминания всё равно вырвались наружу.
  — Не говори так.
  — Ты сказал мне после суда: «Я люблю тебя. Прощай». Что это значит? Что ты имел в виду? Каждый день я придумывала всё новые и новые версии. А рядом никого не было, кто мог бы развеять сомнения.
  — Я знаю, что в подобных моментах так говорить нельзя, но я не считаю тебя слабой настолько, чтобы молчать: ты сказала, что меня посадили на двадцать лет. Повторюсь, это может быть половина или треть жизни. За такой срок, особенно в тюремных стенах, что может стать с человеком? Остаётся только гадать. И всё это время ты будешь сидеть и ждать, чтобы связать остатки жизни с зеком? Я не могу этого требовать от тебя в любых реалиях. Ты можешь стать счастливой, найти того, кто поможет забыть весь этот ужас, и как я могу мешать этому? Да. Я люблю тебя. Но не эгоистичной любовью. Я хочу тебе счастья. И эти слова, возможно, отпускали тебя жить дальше. Ты предсказуемо не смогла пойти по этому пути. Отсюда и все последующие кошмары.
  — Я не могла поступить иначе…
  — А надо было. Неужели ты думаешь, что твоё двадцатилетнее одиночество на свободе помогло бы мне в тюрьме?
  — Выходит, ты хочешь, чтобы я поступила как эгоистичная сволочь, оставив тебя там?
  — Я хочу, чтобы ты не ставила из-за меня жизнь на паузу. Твои мучения добили бы меня. Разделить участь… вместе легче… нет. В данном случае это так не работает.
  Я прижалась к груди музыканта, преодолевая сердечную боль:
  — Ты самый умный из всех, кого я знаю. Но иногда несёшь такую чушь… Хотя, нет. Я приму твои слова только в одном случае.
  — В каком? — его грудь всколыхнулась.
  Я поднялась, посмотрела блондину прямо в глаза и ответила:
  — Скажи, что не любишь меня. Скажи, что я тебе не нужна. И я уйду.
  Ладони вокалиста прильнули к моему лицу. Сначала он молчал, но затем на устах парня проскользнула улыбка. Большими пальцами он провёл по моим щекам, потом придвинулся ближе, и его холодные губы коснулись моих:
  — В этом мире никто и ничто не заставит меня это сказать, — прошептал блондин.
  — Тогда, — я обвила его шею руками. — Даже не надейся, что я буду тебя слушать.
  — Уже не надеюсь, — улыбнулся в ответ парень.
  — Поцелуй меня ещё.
  Ему не нужно было повторять дважды.

  Сегодня наша больничная жизнь должна была закончиться. С минуты на минуту Ник должен был приехать и привезти одежду вокалиста. Тот уже находился в предвкушении приезда друга: ходил по комнате туда-сюда, то и дело бросая взгляд в сторону окна. Я знала, что он хотел выйти отсюда. Оно и понятно: до цели оставалось рукой подать, но я никак не могла разделить его настроение. Хотела, пыталась, но внутренний страх не мог отпустить мысли. В этих стенах я чувствовала себя защищённой. Окончательно уверовав, что Рей не прибежит, сообщая о начале охоты, переживания стали утихать, сюжет сна — блёкнуть, а эта палата казалась для меня гарантом безопасности. Да, я понимала, что полиция может в любой момент получить ордер на обыск дома Ворона, проверить списки вылетов, но в этих стенах все опасения казались пустыми. Я готова была остаться здесь на неделю, месяц, год, лишь бы воронка событий не смахнула ту спокойную жизнь, которая только-только начала ощущаться.
  За окном послышался знакомый звук мотора. Ворон сразу же ринулся к ставням:
  — Наконец-то, черепаха. Я бегаю быстрее, чем этот шумахер с ирокезом водит.
  — Ладно тебе, — я улыбнулась Ворону. — Он должен был приехать в двенадцать. Сейчас же…
  — 12:02! Где его носило целых две минуты?
  — Успокойся, — я тоже подошла к окну. — Иногда кажется, что тебя не долечили.
  Ворон хотел мне ответить, но замер, наблюдая за тем, как из машины выходит Кит:
  — Да, ты права, — протянул блондин. — Не долечили. Галлюцинации мучают, — в следующий момент из соседней двери показался Рей. — Нет, ошибочка, — поправился вокалист. — Это не галлюцинация. Это кошмар.
  — Не понимаю, — я оглядела парковку. — Ник же говорил, что приедет сам. Разве нет?
  — Разве.
  Кит достал с задних сидений сумку и поднял голову, осматривая здание больницы. Его глаза быстро отыскали открытое окно нашей палаты. Не знаю, кому из нас двоих предназначалась та порывистая улыбка барабанщика, но парень, видимо, быстро понял, что такая эмоциональность излишня, и уголки его губ быстро опустились, как и взгляд.
  Ариэль вышла навстречу посетителям. Они перекинулись парой фраз и направились внутрь. За секунду до того, как исчезнуть под козырьком служебного входа, Рей поднял голову. Его взгляд был точно устремлён на меня, а улыбка не казалась ошибкой, как та, которая вырвалась у Кита. Но затем лицо новичка тут же исчезло.
  Настроение Ворона изменилось. Напряжённо парень смотрел на машину ещё около минуты, но затем, не дождавшись выхода из джипа кого-то ещё, резко отошёл от окна к кровати.
  Ариэль открыла дверь, запуская посетителей. Кит зашёл сразу, а вот Рей не отличился решительностью, оставшись стоять у порога:
  — К вам гости, — улыбнулась врач. — Одежду привезли? — она взглянула на барабанщика.
  — Да, конечно, — парень сделал несколько скованных шагов к кровати Ворона и положил сумку на одеяло.
  — Хорошо. Тогда одевайтесь, а я пока схожу в аптеку. На всякий случай дам вам с собой несколько препаратов.
  — Спасибо, — я улыбнулась медику.
  Та направилась к выходу. Рею всё же пришлось переступить порог, и Ариэль закрыла за ним двери.
  — Где Ник? — вокалист не стал церемониться и сразу задал интересующий его вопрос.
  — Я тоже рад тебя видеть, — Кит отошёл к стулу и опустился на него. — Мы волновались за вас.
  — В стенах больницы безопасности более чем достаточно.
  — Ты чуть не умер. Это не повод волноваться?
  — Абсолютно нет.
  Барабанщик понял, что блондин не был настроен на разговор, и молча отвёл взгляд в сторону. Рей помог избежать неловкой паузы:
  — Как ты себя чувствуешь? — улыбнулся он мне.
  — Нормально, — я подняла уголки губ в ответ.
  — Что вообще произошло? Как ты умудрилась слечь?
  — Вы разве не знаете?
  — Ник нам мало что пояснил, — ответил Кит.
  — Кстати, о Нике, — Ворон улучил момент, чтобы развернуть разговор вспять. — Кто-нибудь соизволит дать мне ответ? Или это коллективный игнор?
  — Никакого игнора, — барабанщик посмотрел на блондина. — Он скоро приедет, если успеет. Утром звонил продюсер и просил подъехать. Вот Ник и поехал.
  — А почему один?
  — Не знаю. Видимо, там что-то не особо важное, раз одного человека хватит.
  — И никто из вас ничего не узнал?
  — Мы торопились сюда. Продюсер позвонил уже тогда, когда Ник садился в машину, чтобы ехать к вам. Времени задавать вопросы не было.
  — Воля ваша, — вокалист решил оставить эту тему и потянулся к сумке. Открыл молнию.
  — Девочки там и для Алекс положили одежду, — вспомнил Рей.
  — Да. Я вижу, — вокалист поднял глаза на парней и, посверлив их взглядом около минуты, продолжил. — Ну? Так и будите стоять? Я-то пофиг, а вот Алекс перед вами раздеваться точно не будет.
  — Мы подождём в коридоре, — смущённый Кит встал со стула и вышел вместе с новичком.
  Когда парни закрыли за собой двери, Ворон распотрошил сумку, вывалив её содержимое на кровать:
  — Интересно, кто у нас такой топовый стилист?
  — Ты о чём? — я пересела к блондину.
  На это вокалист молча поднял на свет ту самую дырявую майку, которая была на нём в последний раз той ночью, когда шайка Вампира избила его до полусмерти:
  — Может, там есть другая майка? — я стала копаться в одежде, не желая смотреть на вещь с той жуткой ночи.
  — Если бы была другая, не стали бы класть эту.
  — Наверное, просто перепутали, — мои поиски не увенчались успехом. Другого варианта не было: ни кофты, ни байки… — ничего, что могло бы прикрыть эту рваную тряпку на теле.
  — Ну, и чёрт с ним, — Ворон снял с себя больничную сорочку.
  — Подожди, — моя рука остановила его попытку одеться. — Не надо.
  — Прикажешь идти так? — музыкант развёл руки в стороны.
  — Красивая татуировка, — я улыбнулась.
  — Мгм. И синяки тоже. Особенно вот это, — парень приложил руку к вырезанным на коже буквам.
  — Уже почти не видно.
  — Ты попыталась, — вокалист улыбнулся мне и всё же надел эту тряпку.
  Трудно было видеть его таким. Конечно, эта майка (точнее, то, что от неё осталось) была выстирана, но память всё снова и снова рисовала пятна крови, земли. Запах сопрелого пота с того мусорного бака, в который скинули его «тело», будто снова витал в воздухе.
  Поначалу я пыталась не придавать этому особого значения. Но, закончив переодеваться сама, не смогла больше терпеть:
  — Ворон, — я повернулась к парню, но в тот же момент вскрикнула от ужаса. Он выглядел точно так же, как той ночью с Вампиром. Лицо разбито, струи крови из открытых ран стекали по коже. — Что происходит?! Ещё минуту назад этого не было!
  — Алекс, ты чего? — искалеченный блондин не понял моего внезапного крика.
  — Что произошло? — прошептала я, не веря своим глазам.
  — О чём ты говоришь? — музыкант хотел подойти ко мне, но стоило ему сделать шаг — кость в его ноге хрустнула, и вокалист рухнул на пол, истошно вопя от боли.
  Я бросилась к нему:
  — Ворон, что с тобой?! В чём дело?! — он не слышал меня, продолжая заливаться нечеловеческим криком. С осторожностью я дотронулась до его колена, которое, как мне казалось, стало причиной падения. Стоило моим пальцам коснуться ткани его штанов, ладонь тут же окрасилась в алый цвет, которым насквозь пропиталась чёрная ткань. — Не двигайся, я позову Ариэль.
  Как сумасшедшая, я ринулась к двери, на эмоциях пытаясь открыть замок. Пальцы были липкие и соскальзывали с круглой ручки, одаривая её кровью вокалиста.
  Крик за моей спиной усиливался. Я обернулась назад, как вдруг…

  Ворон стоял около кровати, смотря на меня с испугом и непониманием. Он не изнемогал от боли, от ран. Он… был в порядке.
  — Но как?! Ты же...?! Ты же только что…
  В этот момент двери открылись. В них показался Кит:
  — У вас всё хорошо? Кто-то кричал?
  — Похоже, мы никуда не едем. Рановато собрались, — ответил Ворон.
  — Почему? Ничего не понимаю. Кто из вас кричал?
  — Алекс.
  — Вы поссорились? — барабанщик перевёл взгляд на меня.
  — Нет, — отвечала я, будто в бреду. — Но… он же… он же был весь в крови, а потом упал.
  — Кто был весь в крови?
  В ответ я молча указала на Ворона, который никак не походил под сказанные слова.
  — Знаешь, где кабинет Ариэль? — вокалист посмотрел на непонимающего Кита.
  — Нет.
  — Тогда побудь с ней, — блондин направился в коридор. — Скоро приду.
  — Подожди! — я остановила парня, схватив за руку. — Это всё было только что! Правда! Я видела!
  — Алекс, — Ворон развернулся ко мне. — Посмотри на меня. Где кровь?
  Взглянув на музыканта, я почувствовала, как солёные капли потекли по щекам:
  — Что произошло? — из горла вырвался лишь шёпот.
  — Для тебя всё это слишком, — вокалист приложил два пальца к моей шее, измеряя пульс. Я видела, что замеры парня не устроили, но он не хотел мне этого показывать. — Не переживай. Я скоро приду. Побудь пока с Китом.
  Мне пришлось его отпустить. Стоило блондину покинуть палату, Рей сразу набрался смелости и вошёл в комнату. Он слышал весь разговор и, подойдя, сразу принялся успокаивать меня.

  Произошедшее стало для Ариэль неприятным сюрпризом. Проведя осмотр, она отправила меня на МРТ, затем — на ЭКГ головного мозга. Девушка опасалась, что мои галлюцинации могут быть последствием проблем с сосудами.
  Мне пока было трудно вникнуть в происходящее, осмыслить его. А если есть осмысление — есть реакция. Поэтому моё безэмоциональное лицо сохранялось на протяжении всех процедур. Ворон всё время был рядом и, казалось, волновался за нас двоих. Парень, как всегда, винил в произошедшем себя, что не смог уследить, уберечь. Я пыталась сказать, что его вины нет, но, конечно же, он остался при своих убеждениях.
  Закончив все процедуры, мы пришли в кабинет Ариэль. Результаты обследования уже были у врача на руках, которые сейчас она и изучала.
  Ворон откинулся на спинку стула и, тяжело вздохнув, скрестил руки на груди. Главврач подняла на него взгляд:
  — Что такое?
  — Долго ещё?
  — Я же только начала смотреть…
  — Да что там смотреть? Ты же сама всё проводила. Неужели нечего сказать?
  Ариэль улыбнулась нетерпеливости вокалиста и спросила:
  — В волнах понимаешь? — парень сразу же протянул руку за бумагами. — Ну, держи.
  Около минуты музыкант изучал результаты, а затем перевёл взгляд на меня, будто зайдя в тупик:
  — Что такое? — я напряглась.
  — Откуда что взялось? — парень развёл руки в стороны.
  — Не смог расшифровать? — удивилась Ариэль.
  — Я наркоман, а не тупица.
  — Ну, ты же спросил: откуда что взялось?
  — Преимущественно наблюдается альфа-ритм, что характерно для состояния активного бодрствования. Частота интервала, в общем, колеблется от 8 до 14 Гц, однако данные замеры зачастую характерны для затылочной области…
  В ответ на это последовала устная десятиминутная расшифровка моих результатов. Я старалась не выглядеть глупо, однако на самом деле и половины не смогла понять в словах вокалиста, которые просто пестрели медицинскими терминами и цифрами. Но самое глупое ожидало в конце. Наверное, Ворон уже сделал какой-то вывод, мой своеобразный приговор, но что он означал? Загадка.
  Закончив выступление, блондин вернул Ариэль бумаги на стол:
  — Понятно, — улыбнулась удивлённая девушка. — Ты — исключение из правил.
  — Большое и жирное. Хотя… не то, чтобы жирное. Я просто высокий.
  — Я была уверена, что у тебя не настолько глубокие знания…
  — Извините, — я больше не могла молчать. — Тут собрались сверхразумы, это понятно, но можно мне, смертной, получить перевод на «идиотский»?
  — Ты в порядке, — Ворон всё же нашёл простые слова. — Это-то и удивительно! После таких галлюцинаций этого не может быть.
  — Скорее всего, проблема больше во внутренних психических процессах, — высказала своё предположение Ариэль. — Перенапряжение просто.
  — Какое, к чёрту, перенапряжение?! Мы несколько дней тут провели в полной изоляции! Откуда ему взяться?
  — Несколько дней не могут всё исправить. Это дело не одной недели, — речь девушки прервал телефонный звонок. — Слушаю. Сейчас? Ладно. Только дождитесь, — она положила трубку, встала, открыла двери и, перед тем как уйти, сказала. — Побудьте тут. Я буквально на несколько минут. А вы заходите, — она запустила Рея и Кита и вышла в коридор.
  Двери закрылись.
  — Ну, что? Как результаты? — спросил барабанщик.
  — В том то и дело, что никак! — злился Ворон.
  — Результаты в порядке, — я улыбнулась парням. — Просто последствия перенапряжения.
  — Отлично, — Рей улыбнулся мне в ответ. — Больница такое себе место для отдыха…
  — Больница, — прервал его вокалист. — Единственное место! Особенно для отдыха после галлюцинаций! Что стоите? Езжайте домой. Мы остаёмся.
  — Ворон, я в порядке, правда…
  — На мне что, кровь появилась? — парень резко перевёл на меня взгляд. — Ну? Я в крови?
  — Нет.
  — Вот когда буду — тогда и поговорим. Ты не в порядке.
  — Но результаты…
  — Это может быть что угодно: от ошибки исследования, до неправильных мест поиска причины!
  На этот раз уже голос Ворона был прерван телефонным звонком. Парень скинул вызов:
  — Кто это? — не поняла я.
  — Да хрен знает!
  Звонок повторился, но уже на телефоне Кита. Эмоции Ворона взяли верх над ним. Парень резко подошёл к барабанщику, выхватил у него мобильник и запустил его в стоящий рядом шкаф.
  — Ты что творишь?? — опешил владелец уже разбитого «яблока».
  — Алекс галлюцинации видит! Понимаешь, насколько это серьёзно?! Похрен на звонки!
  — Но телефон…
  — Да куплю я тебе этот сраный телефон! Считаешь, что мобильник сейчас важнее, чем Алекс?!
  В следующий момент послышался скрип двери. На пороге показался Ник:
  — Знаете, как я вас нашёл? — он закрыл двери. — Очень просто. Шёл на крик. Что происходит?
  Ворон ввёл друга в курс дела, а затем задал встречный вопрос:
  — А тебя где носило?
  — Я был на студии, — отвечал гитарист, явно ошарашенный от всей свалившейся на него информации. — А что на тебе…?
  — Майка, которую вы мне и передали. Сейчас это не важно. На какой студии ты был?
  — Ну, на звукозаписывающей. Правда… теперь, кажется, я уже жалею о том, что там сделал. Но! В своё оправдание хочу сказать сразу: я не знал, что Алекс сошла с ума.
  — Да что вы заладили? — взвыла я.
  — Что ты натворил? — вокалист почувствовал неладное.
  — Ну, в общем… там, на студии… изменились кое-какие вопросы организации, и… сегодня, в девять вечера, у нас запись. Будет вся пресса, награждение, интервью, фотосессия… и Бог знает, что ещё.
  — Почему так поздно?
  — Продюсер сказал, что после награждения в нашу честь пройдёт ночная вечеринка.
  — А что именно ты на студии сейчас делал?
  — Ну… мне просто надо было подписать бумаги по всему, что сегодня будет.
  — Например?
  — Согласие на съёмку, на интервью.
  — Чёрт возьми, — Ворон тяжело вздохнул, запустив руку в волосы. — Сколько сейчас времени?
  — 15:23, — ответил Рей.
  — Ладно. Значит, мы сейчас едем готовиться и прогонять выступление, а Ариэль тогда пусть занимается Алекс.
  — Но…, — я попыталась возразить.
  — После записи я к тебе приеду, — блондин встал.
  — Нет. Я тут не останусь! — я встала следом.
  — Хватит со мной спорить!
  — Вот именно! Хватит! Я еду с вами!
  — Когда перестанешь видеть меня в крови — тогда и поговорим!
  В кабинет зашла Ариэль:
  — Господи, вас с коридора слышно. Что такое?
  — У нас сегодня запись. Вечером. А Алекс хочет ехать с нами, — отвечал вокалист.
  — И я поеду! Даже не думай избавиться от меня!
  — Да, что ты несёшь?! Ты себя вообще слышишь?! Я о тебе забочусь, дура!
  — Хватит орать! Я сама могу о себе позаботиться!
  — Успокойтесь! — Ариэль попыталась прервать нашу перепалку. — Иначе все сейчас получат укол седативного в пятую точку!
  Рей было хотел что-то сказать, но, услышав последнюю реплику врача, быстро поджал губы, выпятив глаза от страха. Видимо, уколы — страшная тема для новичка:
  — А теперь давайте спокойно, — продолжила Ариэль. — Поскольку белый халат на мне, скажу так: на мой взгляд, нет никаких преград, которые бы помешали Алекс поехать со всеми, — вокалист уже хотел возразить, но девушка перехватила его негодование. — Но я понимаю и разделяю опасение Ворона. Поэтому предлагаю следующий выход: сейчас вы все едете по своим делам. Вам, наверняка, подготовиться надо к вечеру. Но потом, после выступления, вы возвращаетесь ко мне, и я продолжу работу с Алекс, — на момент в кабинете повисла тишина. — Всех устраивает? — врач посмотрела на меня. Я кивнула. — Хорошо, — она перевела взгляд на блондина. — Ворон? Ты согласен?
  — На студии будет много суматохи, камер. И, несмотря на то, что награждать будут нас, я уверен, что камеры не обойдут стороной и Алекс. Действительно ли это сейчас нужно ей?
  — Я понимаю, чего ты боишься, но если в таком ключе смотреть на ситуацию, то тогда надо класть обратно и тебя вместе с Алекс.
  — Это ещё почему?
  — Думаешь, твои нервы в порядке? Кричал ты громче всех. К тому же: у тебя прошёл только один абстинентный синдром. И не последний уж точно. А про твоё горло, которое ты снова будешь рвать сегодня, я вообще молчу.
  — Один вечер погоды не сделает.
  Ариэль лишь усмехнулась в ответ:
  — Понимаю: тяжело с кем-то соглашаться. А для тебя это вообще что-то сверхъестественное, но найди в себе силы и признай: тебе самому нужно лечиться.
  Конечно же, он не мог этого сделать. По крайней мере, вслух. Поэтому его покорное молчание было принято за согласие.
  — Ладно. Берите вещи из палаты, и я выведу вас.
  Мы с Вороном встали и покинули кабинет. По коридору шли молча, однако, зайдя в палату, я не сдержалась и сказала:
  — Сам идиот.
  — Что? — Ворон удивлённо посмотрел на меня.
  — Ты назвал меня дурой. Значит, сам идиот.
  Вокалист медленно подошёл ко мне, еле сдерживая желание ответить. Он стоял так близко и выглядел настолько злым, что я хотела отойти назад, но парень не дал мне этого сделать, схватив за руку. Ладонями музыкант взял меня за голову, и в следующий момент его губы жёстко накрыли мои. Этот поцелуй был настолько неожиданный и сильный, что на эту минуту я просто потеряла голову.
  Резко отстранившись, Ворон вернулся к своей кровати, продолжая складывать вещи в сумку:
  — Что это было? — мой голос всё ещё летал в облаках.
  — Я девушек не бью.
  — Что? — меня захватила та самая злость, что и Ворона минуту назад.
  Я напористо подошла к нему и силой толкнула в спину. Блондин упал на кровать, непонимающе обернувшись:
  — Ты что делаешь?
  — Закрой рот! — я в момент села на музыканта, обхватив его тело своими ногами, прижала руки сверху и с немереным напором прильнула к губам вокалиста.
  Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Единственное, на что мы смогли оторваться, — это закрыть двери, подперев их стулом.

  Ворон застегнул пуговицу на штанах, накинул на тело ту рваную майку и подошёл к зеркалу, разглядывая засос на шее:
  — Чёрт… обязательно это было делать именно сегодня?
  — Не смогла удержаться, — я улыбнулась, застёгивая лифчик.
  — Хотя… какая разница? Одним синяком больше, одним меньше. Плевать.
  Я надела кофту, подошла к парню и, обняв за спину, сказала, поцеловав в плечо:
  — Тебе идёт.
  — Своеобразный комплимент, — он повернулся ко мне.
  Я приложила свои губы к его. Казалось, он ждал этого, поэтому нам обоим пришлось постараться, чтобы оторваться друг от друга, закончить сборы и выйти.

  Блондин соскучился по машине, поэтому сразу занял место водителя. Я села рядом:
  — Ну, что? Домой? — спросил Ник. — Возьмём инструменты, костюмы, и можно начинать прогон.
  — Издеваетесь? — Ворон поднял взгляд на компанию от панели. — Кто из вас всё это время ездил?
  — Никто, почти, — отвечал Кит. — К вам ездили, в магазин пару раз.
  — А бак проверить за всё это время никто не додумался?
  — А что с ним? — не понял Рей.
  — Он пустой почти. Домой… ага. Не хватит этих жалких остатков до дома. На заправку поедем. Если доползём, конечно.
  — Здесь недалеко была одна, — сказал Ник. — Я видел раньше. Дотуда точно хватит. На главную дорогу выезжай и там, у магазина мебели, сверни.
  Ворон завёл двигатель. Мы выехали с больничной стоянки и направились в общий поток машин.
  Оставалось свернуть за угол, согласно указаниям Ника, но в этот момент, прямо у того мебельного магазина, джип остановился:
  — Чёрт вас дери, — блондин ударил ладонью о руль. — Иногда мне хочется не быть правым.
  — Ладно, не страшно, — Кит попытался спасти ситуацию. — До заправки тут осталось метров двести.
  — Предлагаешь машине дойти дотуда?
  — Дойти надо нам. Просто в канистру взять немного бензина. Принести сюда, залить, а затем уже доехать и заправиться нормально.
  Вокалист открыл бардачок, порылся в нём, достал несколько купюр и перед тем, как выйти, сказал:
  — Пересядьте кто-нибудь за руль пока. Скоро вернусь.
  — С тобой сходить? — Ник уже потянул руку к двери.
  — Не надо, — Ворон быстро оборвал друга и перед окончательным выходом посмотрел на меня.
  Я уловила это немое приглашение. В машине чувствовалась напряжённость, от чего я не знала, как себя вести и что говорить? В компании с Вороном такого не ощущалось.
  Блондин закурил, предложив и мне. Я не стала отказываться. Мы свернули за угол. Казалось, вокалист и вовсе не замечал усиленного внимания окружающих к своей персоне. Ведь сейчас это никак не смотрелось, как часть неформального образа:
  — Давай тебе какую-нибудь майку купим? — предложила я.
  — Мне плевать, как все смотрят, — он будто прочитал мои мысли, за которые было стыдно. Хотелось не обращать внимания на толпу, но получалось слабо.
  — Мне тоже, просто…
  — Заправимся и поедем домой. Незачем деньги тратить.
  Больно было видеть его таким. Эти дырки на одежде лишний раз возрождали воспоминания той ночи, в которую я чуть было не потеряла его навсегда.
  Звук нарастающего мотора отвёл меня от мыслей. На дороге, возле которой мы шли, будто из неоткуда, показались два байка. Я сразу узнала их. Один из них сбил вокалиста, когда мы пытались сбежать от Люка.