ПВ-2. В княжеской бане

ПРОЩАНИЕ ВОЛХВОВ-2. ЗОЛОТО КАЩЕЯ.

ГЛАВА  ПЕРВАЯ. В КНЯЖЕСКОЙ БАНЕ.


Да есть соблазны в русской бане
Когда вас веник влажно жарит
Когда в груди горит истома
Всё это братцы нам знакомо.

Но если паритесь с друзьями
И печь растоплена с камнями
И каждый норовит плеснуть
И пар вас душит-это жуть!

Голый и мокрый Пересвет тихонько охал, лёжа на струганной и тщательно скоблённой лавке. Он старался не смотреть на лежащую на такой же мокрой резной лавке Любаву. Княжич стеснялся молоденьких банщиц, которые бережно постегивали  березовыми вениками его распаренное истомлённое тело.

По просторной, не чета селянским, княжеской бане клубами носился вкусный пар, пряный от настоев шалфея, чебреца, луговой ромашки, зверобоя, да ещё, числом не менее дюжины, каких-то загадочных трав и корней, от которых у молодого княжича ходуном ходила мощная грудь. Он хотел вздохнуть  ею полнее и полнее, но дыхания почему-то не хватало и, с каждым новым вдохом грудь сама собой вздымалась всё выше.

Много беспокойства ему причиняло и его мужское естество. И виной тому было не только суетливое поведение Любавы, которая и дрова подложить под котел и плеснуть на камни, лежащие вокруг  него, вмурованного в низкую печь, всё старалась сделать сама, выставляя при этом на его обозрение мокрые блестящие бедра и ягодицы, с завлекательно прилипшими к ним листочками берёзы.

Самое неприятное заключалось в том, что он не только мощно отзывался на каждое движение своей молодой жены, которая, едва очнувшись от обморока, вызванного его неожиданным появлением, повисла на нем гирей и уже не вспоминала про несчастного второго  горе-жениха Кожемяку. Она три раза обвела так неожиданно и счастливо объявившегося Пересвета вокруг священного дуба, а после возвращения в терем очень быстро вытащила из-за праздничного стола и увела в баню.

Но к его стыду мужское естество ещё мощнее отзывалось на движения Арины с Истомой, суетившихся вокруг него. Их длинные рубашки быстро намокли от горячей воды и пара и так облегали грудь и бёдра, что абрис их тел мог бы возбудить и столетнего старца, пребывающего на смертном одре в полной готовности вознестись к милосердным богам. Пересвет, ясное дело, никуда возноситься не собирался, что простительно для человека, которого почти три месяца и так все, включая драгоценную невесту, считали покойником.
 
И вот теперь он лежал на животе, терпеливо снося удары веником по спине и бокам и нежные втирания прохладных мазей вокруг страшных шрамов, оставшихся на его теле после битвы со Змеем Горынычем. Конечно, за столом им с Любавой сидеть было совсем ни к чему. Вокруг них собрались в основном друзья и поклонники Кожемяки и смотреть на их грустные вытянутые лица у счастливой молодой  четы не было никакой охоты. Что касается подруг и друзей княжны, то их было намного меньше, да и они не знали толком, как себя вести. И, поэтому Любава, уже после третьей неловкой здравницы в честь молодых, хитро сославшись на его раны и болезнь, увела молодого князя в баню. И вот Пересвет уже чуть не два часа изнывал в парилке в ожидании недоступного ему пока блаженства близости с Любавой и вдыхал в себя лечебные испарения.

Но, наконец-то, его мучениям пришел конец, ибо Любава догадалась о причине его каменной неподвижности и выпроводила служанок. Едва Пересвет поднялся с лавки, как нежные губы Любавы впились в его рот в бесконечном поцелуе. Пересвет едва устоял на ногах и покорно позволил отвести себя в предбанник. Девушки завернули его в чистую холстину и усадили рядом с княжной. Длинный резной буковый стол был заполнен глиняными и деревянными кружками с киселями и сбитнями, квасом и отварами, в глиняных мисках горой возвышались пирожки, яблоки, груши, орехи и неизвестные плоды из греческих и арабских земель. На углу стоял четвертной бочонок пива.

-Ну теперь–то ты расскажешь мне о своем чудесном спасении?- умоляюще промолвила Любава, сама подавая ему квас.- Я просто сгораю от любопытства, а уж как я счастлива твоему внезапному появлению, ты и представить себе не можешь.
Пересвет провёл пятерней по своим так рано поседевшим волосам, но к нему тут же подскочила Арина и поправила их гребнем. Служанки боялись, что их выгонят и не дадут послушать историю чудесного спасения княжича, и, поэтому всячески пытались оправдать свою полезность, то переставляя что –то на столе, то вытирая и так сухой стол и лавки.
-Цыц, вы! Угомонитесь!-строго прикрикнула на них Любава. -Вон сядьте в уголочке и сидите тихонько.

Она взглянула на Пересвета и глаза её засветились. Девушка схватила его худую жилистую руку своей узкой нежной рукой и её глаза засияли ещё больше, каким-то почти волшебным светом.
-Ну пожалуйста. Начинай! Не томи меня… И не бойся ничего, я торжественно клянусь, что прощаю тебе любую измену. Главное для меня, что ты жив и здоров.
Служанки в углу переглянулись и потупились. Они то понимали причину столь дивной покладистости княжны, но умели молчать и поэтому обратились в камень, ожидая чудесного рассказа княжича.

Он вздохнул и отпил квасу из холодной глиняной кружки.
-О конце битвы со Змеем у меня остались только самые смутные воспоминания. Помню только, что все вокруг валялись мертвые или раненые, а на ногах остались только мы с Гаркуном. Отчаявшись, мы вдвоём пошли на Змея, потому что он стал пожирать наших товарищей и поправляться прямо на глазах. Чудовищные раны, оставленные нашим оружием стали у него рубцеваться и затягиваться сами собой. Очнулся я уже в воде, на самом дне речной заводи. Чувствую, что лежу на постели из мягких водорослей, длинные упругие стебли кувшинок и лилий снова смыкаются наверху, плавно огибая мою лежанку. Тихо. Кругом цепочки серебристых пузырьков. Свет такой мягкий зеленоватый. Наверху рыбки серебристые плавают… В общем благолепие-да и только. А самое главное боли то я не чувствую, хотя понимаю, что поломал меня Змей ой как душевненько. И дышать мне, как будто, вовсе не тяжело даже, хоть и под водой.
 
И только я вознамерился было с постели встать, смотрю, плывут ко мне четыре русалки. Ну, как есть две пары двойняшек. И давай они меня ощупывать да оглаживать. Завертелось у меня все перед глазами, и я в сон провалился. Последнее, что я запомнил, подняли они на дне реки огромную плиту с кольцом и поплыли мы под землей. А поток там течет необыкновенный, весь из голубого света. В этом свете я утонул, растворился будто.

-И что же? -замирая спросила Любава, не выдержав его минутного молчания.
-Ну а когда очнулся, снова у меня все заболело, тело заломило, встать не могу, лежать, так будто ещё больней. Опять девушки ко мне подскочили и стали чем-то поить, и мне вскоре полегчало. А у постели моей женщина сидит, красоты необыкновенной, вся жемчугами да каменьями убрана с головы до пят. А одежды на ней нет, а так будто сеть золотая на тело натянута. Отослала она русалок, они покружились чуток и уплыли восвояси. А красавица в кресле своем огромном развалилась, глазищи свои на меня поставила и спрашивает.

-Ну что богатырь ты жить или умирать собираешься?
-Я говорю, конечно, жить, ваше величество! Меня на земле, как никак, невеста заждалась.
А она помолчала и говорит, мол, раны у тебя такие, что жить тебе осталось от силы два дня, и мертвый ты своей невесте больше не нужен, но, если пообещаешь ко мне на службу перейти и моих обидчиков изничтожить, то я в этот раз тебя у смерти отобью. Я, Подземных морей  Хозяйка, и мне многие волшебства и чародейства известны, и знаю я тайну живой и мёртвой воды. А нужен мне хороший воевода, чтобы из моих чудовищ воинов сделать.

-Решил я ей покориться и обещание свое дал, потому, как очень уж мне хотелось к тебе вернуться. А она мне эту надежду подарила, меня на ноги поставила через неделю, войско своё собрала и мне приказала в поход на её злейшего врага Черномора выступить. Кое-как отбили мы его войско от наших  речных границ, как она опять войско снаряжает и на Беломора приступом идёт. Так незаметно провел я в войнах почти полтора месяца и всё чаще с ней да с ней. Всё под водой да под землёй. И стал я по тебе Любавушка скучать, так что мочи нет, а ещё по солнышку по земле, по травке зеленой, по облакам белым.  И такая тоска на меня накатила, все снится мне, что тебя злодеи похищают. Я и загрустил. Прошу Дарью Моревну, Ключевой воды царевну, Хозяйку подземных вод и морей, к тебе отпустить, а она разозлилась и приказала тебя забыть, а мне не медля жениться на ней. Скрипя сердце, я послушался её. Только я то сперва и вправду к ней с душой прикипеть старался, а потом опять ты мне сниться стала. Ну, так вот и начал я от неё бегать, да скрываться. Осерчала она страсть, а потом говорит, раз уж так, то насильно мил не будешь. И приказала мне она напоследок службу сослужить.  У царя Беломора знаменитого певца- гусляра украсть, да гусли-самогуды. Чтобы значит было ей с кем скуку её развеять.

Любава притянула к себе на грудь голову Пересвета и поцеловала его в глаза и в лоб.
-Женитьба твоя на этой Дарье-царевне была нечестной, по-принуждению, а потому ты о ней не вспоминай, и я считай про неё ничего не слышала. Приснилась тебе та женитьба. В общем ничего этого не было, а так –морок один.

И  молодая княгиня ещё теснее прильнула к своему долгожданному супругу. Княжич отхлебнул холодного квасу, вытер увлажнившиеся глаза и прокашлялся.
-Скрали мы этого гусляра с моими верными страшилищами водяными, да вовремя погони притомились, гусляр нам на привале решил поиграть, будто для развлечения. Только обманул он нас. Гусли у него были волшебные. Самогуды, да не простые, а с хитринкой, с чародейством особенным. Мы в пляс кинулись, остановиться не можем, а он сбежал, да и скорёхонько погоню то на нас и вывел. Так меня то в плен и захватили Беломоровы разбойнички-покойнички. А в его дворце я познакомился с  дочерьми  царя и одна из них, царевна Удвина, так меня полюбила, что сжалилась надо мной и выпустила меня на волю, то есть помогла от отца сбежать по всем правилам. Сначала в белого кита обернула, и уплыла со мной в том же обличьи. А когда мы до Двины доблыли, то обернула она нас лебедями. Расстались мы долетев до Клязьмы. Подарла она мне ходкий чёлн. А на прощание дала мне напутствие о ней не вспоминать. Да как тут не вспоминать, когда я не хочу о ней думать, а мысли сами в голову лезут. Видно не простое было напутствие, а  с заклятьем…

-Не волнуйся, милый –успокоила его Любава-У меня теперь есть подруги –волшебницы, которые тебя от любого заклятья спасут, тем более что одна из них тоже дочь Беломора, по имени Онега. А моя к тебе любовь всё равно сильнее и твоя новая зазноба это поняла, потому то всерьез даже бороться со мной не стала.
-А теперь ты послушай, что я тебе расскажу о том, что у нас за это время сотворилось.

Сказав это, она так пронзительно взглянула на свою прислугу, что девушки потупились, оробев. Они поняли, что их задача теперь выслушать историю княжны о появлении Чёрного принца и постараться убедить всех в её подлинности, чтобы в корне пресечь все кривотолки, которые могли бы повредить счастью молодых супругов.

Любава провела по лицу обеими руками и её глаза затуманились.
-Я постараюсь рассказать тебе всю правду, а ты уж сам волен решать, простить меня или наказать своим презрением или плёткой семихвостной.
Пересвет нахмурился и удивленно взглянул на Любаву.
-А разве есть за что наказывать?

- Не знаю, об этом тебе судить. Но если честно, то мне бы хотелось забыть всё, что произошло за эти два месяца и начать свой рассказ с конца. С того места, когда мы с Полянкой вместе с отрядом Перегуда выбрались на волжский берег из страшного кащеева подземелья. Светило солнце и мягко плескали волны, а нам навстречу прямо по воде шла невиданной красоты царевна в сопровождении пары белых лебедей. Мы упали на колени прямо в воду, и у нас уже не было сил сопротивляться. Погоня шла за нами по пятам,  а со стен в нас стали бить хантарские лучники. Стрелы сыпались сотнями. И вдруг царевна отбросила пламенную чашу, которую держала в руке, прямо в воду. Пламя взвилось ещё выше и вода забурлила, заклокотала. И вот из того места, где угасло пламя, один за другим стали всплывать великолепные струги, заполненные воинами в кольчужной броне по самые глаза. Огромная волна принесла корабли прямо к берегу и, накатившись, разметала нас и хантарцев в разные стороны. Ты не представляешь, какое это было пронзительное счастье за минуту до неминуемой гибели увидеть, как по мановению её руки сотни воинов-великанов бросились на наших врагов и уничтожили их в одно мгновение. О, они были беспощадны! Но их оружие было освящено какой-то высшей справедливостью. Справедливостью защитников правого дела.

-Царевну Онегу и её простоватого мужа охотника-зверолова ты видел сегодня в числе наших гостей. Не обижайся на их сухость и скованность. Они друзья Кожемяки и я уверена, они станут и нашими друзьями, надо дать им время привыкнуть к тебе.
-А ведь я действительно слышал в своей темнице во дворце Беломора, что одна из дочерей была поймана сетью умелого рыбака, который потом согласился на ней жениться.
-Ха! Согласился! Хотела бы я посмотреть на такого дурака, который отказался бы жениться на морской царевне. А что ж ему ещё оставалось делать?

Пересвет задумчиво погладил Любаву по щеке и по груди. Она оттолкнула его руку и засмеялась счастливым грудным смехом.
-Ты зря смеёшься. Во-первых он мог сварить из нее уху. А во –вторых… вот один такой дурак сидит перед тобой. Ведь Беломор и Онегу за меня сватал, да только я отказался, а так чего бы ради я у такого веселого царя в темнице-то сидел?
-И знаешь, может быть, зря  я отказался-заключил княжич с притворным вздохом.
-А вот и не зря-выдохнула ему в ответ Любава и так надолго впилась в его губы поцелуем, что девушки решили, что лучше им на время покинуть влюбленных.
Когда они вернулись, молодые грызли орешки и запивали их холодной медовухой. Истома с Ариной догадались принести с пиршественного стола жаркое и дичь, что было по достоинству оценено молодыми влюбленными. Блюда исчезли в их желудках с похвальной быстротой.

-Так значит царя Кощея, мощнейшего на волжских берегах царя- работорговца, вы разбили? Ну, а что произошло потом, я в общем могу догадаться. Но расскажи мне лучше всё по порядку. Ибо, глядя на обилие новых лиц за пиршественным столом, я понял, что события были не только стремительными, но и бурными.

-Началось всё с того, что Кожемяке действительно удалось одолеть Змея Горыныча. К несчастью ему довольно долго пришлось на нем летать, ему это понравилось, и он захотел приручить Змея для дальнейших полётов.
Из этой затеи ничего не вышло, так как отец принял возвращение Змея, как поражение Кожемяки и сам бросился ему навстречу. Однако его больное сердце не выдержало, и он умер, а я  сгоряча приказала убить Змея. Но Кожемяке впоследствии удалось приспособить волшебную шкуру этой гадины для постройки Летучего корабля. Ты увидишь его. Это в общем то большая лодья  с мачтой, но без паруса. Зато по бортам у нее большие крылья. Вся хитрость в том, что волшебная шкура поднимает любой груз, стоит лишь наступить на нее ногой, а летает Корабль подобно орлу, используя воздушные струи. При известном мастерстве за день можно улететь за тыщу верст.

-Мне уже хочется поглядеть на него, а ещё лучше полетать с Кожемякой.
-Да? А я думала, что ты хотел бы провести остаток дня в моей спальне.
-Конечно, это моя главная мечта. Кроме того, излишнее внимание балует подданных. Ведь я же теперь полноправный князь. Так что на днях я все- таки полетаю на корабле. Ты не против?

-Ты мой муж. А княгиня здесь я. И, пожалуйста, не забывай об этом.
-Нет уж, это тебе не стоит забываться. Муж в доме хозяин, а жена раба его. Или ты хочешь порушить стародавние законы?

Любава обиженно отвернулась и стала одеваться. Служанки торопливо подскочили помогать своей княгине. Истома прищурила глаза на князя и шепнула на ухо Любаве.
-Не сдавайтесь ни за что, милая княгиня. Если вы устоите, то и нам в простых избах живущим большое облегчение выйдет. Любовь не превращает мужчину в раба. Так почему одна женщина должна на себе тащить бремя рабской любви к своему мужу и детям?

Любава выпрямилась, она обменялась красноречивыми взглядами со служанками и повелительно приказала им одеть её мужа.
Раздосадованный молодой князь попытался отказаться от их услуг, но девушки проявили цепкость и твердость.
-Приведите его потом ко мне в опочивальню-повелительным голосом произнесла Любава и вышла, не дожидаясь полного облачения Пересвета.

Пересвет сжал челюсти, но терпеливо и безропотно снёс долгое одевание и прихорашивание, которое затеяли девушки, пытаясь седого воина превратить в прежнего красавца-княжича.