2. Аннета Даймон и мори

Серия рассказов из «Депозита скупщиков New Life».
________________________________
Глава VI: «Депозит New Life – Песочный город: Аннета Даймон».
Автор текста Надежда Сапега.
Март, 2020г.


«Мучась и бесясь, составляет Бог
Карточный пасьянс из людских дорог.
Смотрит он, чудак, в миллионы схем –
Что, когда и как, где, кому и с кем.
Перепутал год, перепутал век, –
И тебе не тот выпал человек!..»
Л.Филатов (актёр), 1967г.



С появлением на холме Ремиталков целой улицы добротных коттеджей, отделанных жёлтым камнем, возвышенность эту стали называть холмом Лысого Алекса, а сами коттеджи Песочным городом; но не за жёлтый цвет строений было присвоено это название, а за огромную песочницу на детской площадке у дома архитектора Дик-Биора. Это была первая и единственная песочница в Танаисе, которую обнаружила местная ребятня, часто взбирающаяся на холм по тайной тропе в поисках приключений. Фраза «Айда, в песочный город!» стала привычной, местным мальчишкам и девчонкам хотелось поглазеть на стройку, полазить по фундаментам зданий, когда рабочие уходили на отдых, и поиграть на детской площадке в той самой песочнице! Многие годы в городке ничего не строилось, и теперь оживший ракушечный холм привлекал всеобщее внимание.

С появлением Песочного города в Танаисе появились и незнакомые люди, заселившие коттеджи на холме. Кто они и откуда прибывают целыми семьями – коренные жители не знали? Прибывшие были зажиточными людьми, как и сам архитектор, и явно ему знакомыми, такими же расфуфыренными и на дорогих иномарках. С появлением этих людей пришёл наплыв туристов, и бытие у Каменной балки оживилось. Особо злобные местные старики ворчали на чужаков, зато хозяева двух местных захудалых кафешек, одного облезлого салона красоты, магазинчиков и пустующего городского спортклуба радовались пришлым до чёртиков, ведь их заведения вдруг наполнились посетителями…

Но не все прибывали в Танаис удачливыми и зажиточными. По прибытии туда семьи Даймонов, глава которой пропал без вести по пути на одной из станций, жена его Сюзанна и сын-подросток Саймон остались без средств существования. Ехать далее им было некуда и не на что – никто и нигде их не ждал; и хотя городок этот был им чужим, покидать его матери и сыну не имело смысла.

Раньше Даймоны жили далеко от этих земель, в довольно крупном городе, в крепком доме старушки-матери. Сюзанна работала поварихой и растила сына – делала она это одна, потому что муж её постоянно отсутствовал. Мужчина бывал дома наездами, говорил, что у него вахтовый метод работы,  но чем конкретно он занимается не рассказывал и денег почти не оставлял. Сына отец уверял, что он чуть ли не нефтяник, поэтому вынужден жить вне дома. Саймон как бы гордился отцом, но получая от него презенты, уже бывшие ранее в чьём-то употреблении, паренёк молча досадовал… На самом деле, отец его был вором-домушником в бегах и скрывался от правосудия неподалёку, но об этом домашние не знали.

Саймон рос в доме бабушки спортивным крепышом, учился на «хорошо» и, в общем, был доволен жизнью, но вот, старая мать Сюзанны преставилась, и отец его вдруг тут же объявился. Муженёк стал уверять Сюзанну, что местная бандитская шайка, зная его высокий доход, много лет тянула из него деньги, угрожая расправой семье, а теперь, когда он по сокращению потерял работу, расплачиваться с ними нечем; чтобы «братва» эта не явилась в дом усопшей свекрови и не выжила их из него, его нужно быстро продать и тайком бежать всей семьёй из города как можно дальше, в другие земли,– а то все они погибнут.
— «Где-нибудь прикупим новое жильё», – заключил мужчина.

Напуганная женщина продала родной дом и тыкнула пальцем в карту округа наугад – спасительным местом как раз обозначился Танаис. Семья купила билеты и села в поезд; на предпоследней станции мужчина вышел покурить, а когда поезд тронулся, на место не вернулся. Саймон кинулся было по вагонам – искать отца – но Сюзанна сына остановила. Пока она держала денежки от продажи дома в своём строгом кулачке, отец Саймона ехал вместе с семьёй, но как только женщина зазевалась, деньги оказались в руках прощелыги и тот сбежал. Обнаружив пропажу, она поняла, что супруг её – мерзавец и аферист – пустил их по миру. Сюзанна призналась сыну, что давно подозревала в муже подлые намерения.

И вот теперь, побродив пару дней по малолюдному незнакомому поселению без ночлега и пищи, мать и сын приметили на одной из улиц пустующую деревянную развалюху и заняли её. Развалюха стояла в центре Черешневого района, считавшегося престижным, и числилась под снос, но никто их незаконному заселению не воспрепятствовал. Вскоре к ним присоединилась сбежавшая из приюта соседнего городка бойкая девчонка Аннета, которая напросилась к Саймону в друзья… Прокормиться в чужом захолустном поселении поварихе-самоучке оказалось непросто, Сюзанна нашла подработку лишь в ободранном кафе и то временно. Денег не хватало даже на питание, а тут ещё эта пронырливая побирушка навязалась, но Саймон упёрся:
— «Аннете, как и нам, негде жить. Или она остаётся в домике, или я с ней ухожу в другое место».

Зная упёртую натуру сына, пришлось женщине смириться. Развалюха, которую Даймоны заселили, была совершенно пустой, чтобы хоть как-то обжиться Аннета выспрашивала у местных подростков, нет ли в хозяйстве их родителей чего лишнего, что не жалко отдать. Так девушка узнала, что свалка Танаиса наполнена старинной мебелью и утварью, которая лежит там, в изобилии, и портится. Вещи те принадлежали семье покойников Ремиталков и раньше они стояли в их замке на холме, но замок снесли, и тени усопших, разобидевшись, теперь сторожат своё добро на свалке. Девушка решила, что это не беда, с духами можно договориться! С Саймоном она осмотрела содержимое свалки, мебель оказалась ладной. Сюзанна, хоть и опасалась брать вещи из таких ужасных мест, всё же отважилась вместе с подростками в ночи эту свалку немного разобрать. Для спокойствия этого предприятия Аннета утащила из церквушки с десяток обгоревших свечей и зажгла их в разных концах свалки в дань усопшим хозяевам выброшенных столов, стульев и шкафчиков; при этом подростки вместе с Сюзанной заверили духов, что перенесут мебель в уютный домик и будут сторожить её вместо них…

Сюзанна подрабатывала в местном кафе то судомойкой, то подменяя повариху, а Саймон ловил рыбу – тем они вдвоём и кормились. Аннета добывала себе пропитание сама и нисколько не была обижена этим. Проворная девчонка легко завязывала дружбу, выпрашивая у ровесников и даже у школьной ребятни то сладости, а то и деньги на пирожки и фрукты, или подворовывала еду в гостях, если удавалось, раз даже курицу из чужого холодильника стащила и пожарила во дворе развалюхи, угощая Саймона с матерью. В остальное время она промышляла сбором в садах горожан всего того, что можно съесть, или из чего можно сделать интересные поделки, благо пора стояла летняя. Поделки она пыталась продавать на бульваре, а потом местной умелице, державшей лавку сувениров и дешёвого антиквариата. В приют девушка возвращаться не хотела, с Даймонами было спокойней, нежели одной, поэтому она держалась за них, тем более что Саймон пообещал всегда и везде защищать её и обещание выполнял. Парень снова заявил матери, что раз домик они обживают втроём, значит, питаться будут вскладчину, игнорировать Аннету они больше не станут:
— «Что ли рыбы из реки жалко – мы же её не покупаем?! Да я, сколько хочешь, наловлю! А то, всё же уйду».

Незаконных жильцов развалюхи приметили местные жители и донесли о них шерифу, людей такое соседство не то что не устраивало, а даже пугало,– ведь бомжи эти перетащили со свалки в центр их района почти все Ремиталковские пожитки! Шериф явился с проверкой. Аннета, завидя человека в форме, сбежала через окно и засела в кустах, гадая, что же будет? Саймон в это время рыбачил, его в домике не было, а Сюзанна, застигнутая на месте, с горькими рыданиями поведала служителю порядка о подлости своего супруга. Шериф строго выслушал её впечатляющий рассказ и советовал женщине заявить на муженька в полицию, и ещё советовал обратиться к мэру Шемае, чтобы та зафиксировала их временное проживание в заброшенном доме, иначе он выдворит их за пределы городка. Притаившейся в кустах Аннете он громко пригрозил возвращением в приют, из которого она сбегала не раз, и не два, постоянно числясь в розыске – шерифы всех ближайших городков знали её в лицо.

Сюзанна пошла к мэру в тот же день. Разбитная тётка мэр Шемая Ладья выслушала тот же горький рассказ, что и шериф. Мэр во всём умела найти выгоду, и появление в городке этих поселенцев-неудачников пришлось ей кстати. Шемая подумала и предложила поварихе – как вариант – взять беглую приютскую воспитанницу под опекунство, раз Даймоны с ней сдружились. За девчонку приют будет перечислять небольшой пенсион; оформляя документы, поселенцы могут оставаться в развалюхе, пока земля под ней не продана, но потом они должны будут снять жильё, и подростков обяжут посещать школу. Ладья сказала Сюзанне:

— «Танаис настолько малолюден, что я, как мэр, рада и такому его пополнению. Вы, Сюзанна, кажетесь добропорядочной женщиной, поэтому я помогу вам, чем могу, но, учтите, ни сын ваш, ни приютская бродяжка не должны устраивать здесь беспорядки. Иначе депортация! Вы поняли?! Найдите способы донести это положение до ваших воспитанников. А главная наметка на будущее – Танаису требуется пожарник! Шериф сказал, что сын ваш довольно рослый и крепкий паренёк, но предложить ему вакансию до совершеннолетия мы не можем, а вот зачислить учеником пожарника можем. В свободное от учёбы время он получит право находиться на пожарной станции и учиться профессии у основных работников. Выезды его на пожары до трудоустройства невозможны, но за оплату – пока естественно символическую – он обязан будет помогать дежурным сменам на станции».

Сюзанну нежданные милости ободрили, она сразу приняла всю предложенную благодать и минут тридцать рассыпалась перед мэршей комплиментами, уверениями в своей добропорядочности и даже преданности. Шемая, гордая собой, похвалы не останавливала. Жеманничая, она приняла все гимны и песнопения бедной Сюзанны, а после, с умильной улыбкой выпроводив облагодетельствованную женщину из кабинета, мэр подтасовала документы и трудоустроила её сына, как профессионального пожарника на полную ставку задним числом, тайно прикарманив его зарплату за два предыдущих месяца… И потом она забирала себе его денежки, отдавая мизерную часть в виде ученических выплат – так она поступала всегда и со всеми, но мать и сын этого не знали и наивно радовались даже ни денежному мизеру, который стали получать, а обещанной перспективе.

После первого же посещения пожарной станции Саймон вдруг решил, что всегда мечтал стать пожарником, он забросил удочки и с удовольствием бегал на место будущей работы,– рыбачить пришлось Аннете. Машин на станции не было, а в пожарниках числилась всего пара неопытных добровольцев, которые велели парню для начала там прибраться, потому что техника, недавно заказанная мэром через благодетеля архитектора Алекса, в городок скоро прибудет; но парню и без машин там было интересно. Аннета без особого энтузиазма, но согласилась стать приёмным членом семьи Даймонов; к концу лета Сюзанна оформила на неё опекунство и стала получать пенсион, положение сборного семейства улучшилось. Осенью подростки пошли в школу, там их записали в кружки: Саймона в кружок труда, Аннету в кружок домоводства, но начинающему пожарнику было не до детских хобби, да и девушка заявила, что в будущем она не желает стряпать и воспитывать детей.
— «Я буду рисовать! Тем и заработаю себе на сытную жизнь!»

Сюзанна посмеялась над Аннетой, но девчонку это нисколько не смутило; в приюте ей говорили, что у неё есть нужные для художника способности и качества, главное – их развить. Чтобы развить их, нужны деньги, а значит, нужны более зажиточные покровители, не такие, как бездомные Даймоны – это Аннета понимала. На радость ей в городок вскоре прибыла семья некоего консула Стана, и Аннета тут же завязала с его отпрыском Симкой дружбу, да такую, что сочла парня потенциальным женихом, рьяно навязываясь в невесты!

События развивались быстро,– как только семья консула заселилась в кирпичный дом напротив развалюхи, Аннета, увидев их сынка, стала привечать его. Саймон принял соседа-мажора в штыки и дружить отказался; две другие девчонки с улицы на радость Аннете слишком воображали и тоже не общались с новеньким. Довольная ситуацией Аннета каждый день после занятий у всех на виду до самых сумерек гуляла с Симкой Станом парой! Лишь она оказалась радушной соседкой и показала мальчишке город, который весь был в их распоряжении! Саймон среагировал на внезапную привязанность приёмной сестры к соседу бурно, он зароптал о потере внимания и попытался отвадить мажора, но девушка заявила, что защита ей пока не нужна.

В один из поздних вечеров Аннета напросилась к Симке в гости, намекая, что не мешало бы им – двоим влюблённым – в их почти семнадцать лет избавиться от девственности. Сима намёк понял и, неуверенный в правильности поступка, тихо крался по тёмному дому за руку с решительной подружкой к своей спальне из дверей которой неожиданно вышли его родители. Подростки опешили, как и взрослые. Аннету возмущённо выставили за дверь, а наутро консул посетил развалюху Даймонов и, поняв абсолютно всё про этих своих соседей, запретил сыну общаться с распутной одногодкой. Девушка пыталась продлить общение тайно, но парень сказал, что отец его решительно против, и настойчиво просит не порочить репутацию семьи.
— «Мы ведь в городке новенькие. У отца высокий статус и крайне важная миссия – он связующее звено между мировой общественностью и Скупщиками New Life – хозяевами Песочного города. А это довольно сложные люди, поэтому сношения нашей семьи с приёмной дочерью поварихи из местного кафе невозможна».

Симка сконфуженно поблагодарил Аннету за первые недели дружбы и, избегая её в дальнейшем, стал ходить с теми другими девчонками с улицы, одна из которых была учительской дочкой. Жена консула являлась педагогом и Аннета поняла, что общение с другой соседкой Симке навязала его мать. Аннету раздосадовали обидные оправдания несостоявшегося жениха, но она уверила себя, что сам он так не думал, а лишь повторял слова строгих родителей. Сын консула казался ей простым парнем, которым она могла бы легко манипулировать, если бы не высокомерие его родителей…

Сюзанна после визита к ним соседа-консула «включила опекуншу» и пыталась читать Аннете нотации. Девушка заявила ей, что сделала выводы и в следующий раз будет расчётливей и осторожней, после чего она вышла из развалюхи и пропала. Саймон обидным заявлениям консула не поверил, решил, что это мажор соблазнял Аннету, а он, как друг и брат, вовремя не защитил её и поэтому виноват именно он. Даймонам пришлось разыскивать девушку целых три дня, но она, насладившись волей, объявилась сама, сказав, что гостила у подруги-старьёвщицы.

Вскоре городу понадобилось место, на котором располагалась развалюха, и шериф, выселяя бездомное семейство, указал им на ещё одно дармовое жильё близ городской свалки, откуда они таскали мебель. Свалка находилась справа от холма Лысого Алекса, в довольно странном нежилом районе, там располагалась сувенирная лавка старьёвщицы и городской летний парк для представлений с кемпингом. Жилой дом был всего один, он стоял у парка, напротив кемпинга, который устроили там хозяева Песочного города. Жильё это давно пустовало, было облезлым снаружи и внутри, но каменным, а не деревянно-скрипучим, как развалюха, окна его кухни выходили на реку. Камин в доме порадовал особо, как и две просторные гостиные с двумя спальнями; дом оказался целым поместьем, и Даймонов утешило такое переселение. Пожитки Ремиталков они перетащили за собой, что, в свою очередь, порадовало жителей Черешневого района – пока вещи покойников находились в развалюхе, тамошние жители не могли спать спокойно.

Саймон, чувствуя перед Аннетой ложную вину, чтобы она больше не пропадала, вдруг назвал её своей невестой и, несмотря на удивление девушки и возражения матери, как всегда стал упорствовать. Сюзанне не удалось убедить сына в распутстве души пригретой ими наглой сироты, и открыть ему глаза на тщетные её потуги обрести другого ухажёра и другую семью. Женщина понимала и то, что относительное их денежное благополучие держится за счёт этой особы, даже наличие жилья зависит от неё же – приют за этим следил, поэтому мэр и шериф позволили им заселить очередной бесхозный дом. Отговаривать сына в такой ситуации глупо,– думала она,– если уж судьба распорядилась, пусть Аннета станет его женой, коли он желает. Кажется, эта девушка каким-то образом приносит им удачу! К тому же у сына её, как считала мать, есть одна нелепая черта, несмотря на собственное тяжёлое положение сочувствовать терпящим бедствия людям, и взросление не изменяет этого, такой он с детства. Потеряв Аннету, Саймон продолжит приводить в дом несчастных девиц и в итоге наплодит от них детей, а собирать вокруг себя чужие голодные рты Сюзанне не хотелось и она объявила:
— «Ладно, Саймон. Пусть Аннета будет мне невесткой! Вам уже по семнадцать и вы можете спать в одной комнате, если желаете, я дозволяю, а когда наступит совершеннолетие, вы поженитесь. И больше никаких посторонних женихов и невест чтоб вокруг вас я не видела!»

Аннету ошарашило такое положение дел, но не сильно. Саймон, как друг, ей нравился: рослый крепыш, всегда готовый прийти на помощь, теперь у него, как и у неё, есть жизненная цель – стать пожарником, это обнадёживает! Во всяком случае, он не такой подлый, как его отец-вор, или неизвестно куда девшаяся её родня. Саймон отзывчивый, девчонки в школе завидуют, что у неё такой классный приёмный брат, и мечтают завести от него детей. Сюзанна права, мужа в этом городке лучше не найти, да и положение невестки выгодней положения приёмыша, а если появиться ребёнок, она не только Саймоном станет управлять, но и свекровью. Такая перспектива Аннете польстила – она была из тех, кто в любой ситуации находит позитив.

Раз жизнь так славно устроилась, девушка решила заняться развитием своих талантов. Художественной школы в округе не было, школьный худ/кружок вёл старый учитель литературы и основательных знаний по изобразительному искусству дать не мог. Когда педагог себя исчерпал, то посоветовал Аннете обзавестись самоучителями по рисованию, и накупить побольше бумаги, кистей, холстов и красок, чтобы она могла с ними экспериментировать. Девушке с боем удавалось изымать у Сюзанны мизерную часть своего пенсиона на рисовальные принадлежности и то только потому, что Саймон не был против. Краски и карандаши она подворовывала и у своей немолодой подруги, хозяйки сувенирной лавки, та замечала и учитывала воровство, но не уличала Аннету. «Почему бы немного не вложиться в эту разбитную и талантливую во многих отношениях особу, раз уж они в дружбе,– думала хозяйка лавки,– а счёт можно предъявить и потом».

Семейная жизнь у молодых людей, несмотря на разрешение Сюзанны, не началась. Аннета заводить детей с Саймоном до брака не спешила. Успеется,– другое бы дело, с сыном консула! Уж Станы тогда от неё, как от невестки, не отвертелись бы! Саймон предпринял несколько глупых попыток залезть к подруге в постель, но Аннета заявила, что ей не до интима, она занята творчеством, парень отстал… Пока Аннета, веря в свой жизненный план, стоя во дворике дома или у реки, усиленно малевала на чертёжных ватманах непонятные цветные пятна, Саймон влюбился в девушку, на которую заглядывались парни почти всей школы, и стал приглашать её на свидания, а девушка ответила взаимностью,– звали ту милую особу Лидия Перл. О том, что красотка встречается с её приёмным братом, Аннета узнала от самой же Лидии.

Перл, как и Аннета была сиротой. Девочками они росли в одном приюте, только Лидию лет пять назад удочерила одна богатая дамочка, а Аннета вот только столкнулась с Даймонами,– обе они при этом оказались в Танаисе. Лидию Аннета подругой не считала, к Саймону чувств страсти не испытывала, но порыва их друг к другу не стерпела и симпатию между ними разбила легко! Прознав, что парочка свиданькается в кафе района конных ранчо под названием «Станция №1», она там же назначила встречу Лидии, уселась за тот же столик, где парочка перед этим любезничала, и когда Лидия пришла, она поведала ей о своей с Саймоном помолвке, приврав про беременность.

— «Лидия, Саймон обманывает тебя. Мать его сама разрешила нам спать вместе. Не веришь, спроси у Сюзанны?! Вот хоть сейчас, пойдём к ней! Ей менять одну безродную невестку на другую, что «шило на мыло менять». Я, Лидия, как видишь, очень человечная – я предупреждаю тебя об обмане, а вот мать Саймона не такая. Она крайне ревностно относиться к своему сыночку, жену его она ещё стерпит, а вот любовницу навряд ли. Она репутацию твою перед твоей богатой опекуншей уничтожит в два счёта! Мне за свой брак с Саймоном даже волноваться не придётся, его мать круче сторожевого пса. Я скоро рожу Даймону бейбика, а тебя она попросит гулять подальше от её милого сына и внука».

После разговора с Лидией Аннете осталось только сойтись с другом в интиме.., приврав про беременность и ему, и нажаловаться свекрови. Лидия, опечаленная уверениями Аннеты, поговорила с парнем и тот, стушевавшись своим предательством, помолвку подтвердил – влюблённые отдалились. Аннета затащила печального Саймона в постель и нажаловалась опекунше на «распутного её сынка», доказывая, что он такой же подлый, как и его отец! Такого сравнения Сюзанна стерпеть не смогла и тут же заставила Саймона жениться на Аннете, заявив, что отныне он под присмотром не только у матери, но и у жены. Парень даже выпускные экзамены в школе не сдал; по воле матери он попросил у мэрши вакансию пожарника, чтобы кормить семью. Пришлось Шемае платить парню полную ученическую ставку и искать другую область левых доходов.

Женив на себе Саймона, Аннета потеряла верного друга, он стал безучастным к ней и избегал её, практически живя на пожарной станции. При этом парень делал попытки общения с Лидией – его поедала собственная совестливость – на возобновление отношений он не рассчитывал, решил стать примерным мужем для Аннеты, но прощение за предательство любви получить надеялся. Аннета не была беременной и требовала от Саймона интима, а чтобы он не водил ненужную дружбу, она подлавливала его повсюду, однажды с разгромным скандалом она явилась даже к нему на работу.
— «Вот это девка – вот это гром! Саймон, как тебя угораздило на ней жениться?!» – спрашивал один пожарник.
— «Так это, видать, не он на ней женился, а она на нём!» – смеялся над парнем другой.

Чтобы такого больше не случалось, пришлось Саймону выполнять супружеский долг. Через пару лет нескладной семейной жизни у Даймонов появилась маленькая Жанна, за воспитание которой взялась свекровь, радуясь внучке. Саймон дочку любил, но от Аннеты отгораживался, а она, устав обвинять его в холодности, плюнула на супружество. Она успешно овладевала приёмами изобразительного искусства по самоучителям, и уже отлично рисовала, способности у неё и правда имелись, творческие импровизации восхищали её саму! Свекровь, попрекала её хлебом, ведь пенсион семье уже не платили, она махала на её холсты рукой, а вот хозяйка сувенирной лавки взялась выставить две её странные работы напоказ.
— «Мы сделаем это не то, чтобы на продажу, а скорее для изучения мнения», – сказала подруга-старьёвщица, желая приукрасить свою лавку, а впоследствии, надеясь прикарманить её работы за долги по сворованному в прошлом добру.

В маленьком Танаисе не нашлось ни одного ценителя искусства, но мэр Шемая, поразмыслив над выставленными холстами, ухватилась за одну сомнительную идею – под предлогом культурного общения она решила собрать всю мало-мальскую интеллигенцию городка в тесную ячейку. Ячейка эта ей необходима была, чтобы удержать политический вес, который она постепенно теряла. Шемае никак не удавалось приглушить значимость реформаторства архитектора Дик-Биора, хотя, очень она старалась. Он действовал стремительно, хозяйничал в городе как хотел, постоянно нанося вред её авторитету и устанавливая свою власть поверх её. Поэтому Шемая обещала организовать девушке выставку в старой библиотеке, собрав весь желаемый ей самой люд, чтобы  настроить против Алекса.

— «Навряд ли картины твои кто-нибудь из них похвалит и тем более купит, на это не рассчитывай. Жители Танаиса далеки от искусства, этих суеверных придурей больше мистика увлекает. Но мероприятие мы устроим шумное, заинтересуем их, они соберутся, пообщаются, и ты станешь известной. Всем в городке от этого будет польза! А потом может кто-нибудь пару портретов и закажет, но то мизерный доход. Твоя цель, – шептала ей Шемая,– чтобы выставка привлекла внимание жителей Песочного городка, этих понаехавших буржуев, у которых и вкусы и деньги уж точно имеются! Если они раскошелятся, ты и за аренду помещения сможешь заплатить, и ещё куча денег останется».

Мэрша была уверена, что жители Песочного города на выставку как раз и не придут, а она, переговорив с местными, достигнет своей цели... Выслушивая упрёки Сюзанны, Аннета несколько месяцев усиленно трудилась над созданием картин для показа, от которых, по словам свекрови, одни убытки и никакой пользы. Она постоянно пеняла невестке:
— «Саймон из дежурств не вылезает, сверхурочные берёт, всё время других подменяет, чтоб семью накормить, а ты деньги на свои муляки изводишь! Все эти краски, холсты и рамки целое состояние стоят, а сами картины – ноль!»

Аннета в свою очередь упрекала её за малый заработок Саймона:
— «Мэру Шемае и старьёвщице мои работы нравятся, они хотят их жителям Песочного города показать. Если хоть одна моя муляка кого-нибудь из них впечатлит, я стану миллионершей! А дежурства вашего сына в пожарке есть скучная безделица, в Танаисе и пожаров-то не бывает. Он сидит там целыми днями и в карты играет, понятно, почему они так мало ему платят. Когда мэрша с проверками приходит, он гайки начинает раскручивать, а потом снова закручивать, и так по кругу, как будто работает,– он сам это говорил. Пока он других подменяет за даром, эти другие где-то калымят, а сын ваш «баклуши бьёт». Не думаю, чтобы он перетрудился. Лучше бы камин в доме почистил, тяги совсем нет, дымит сильно».

— «Ты что, не помнишь, какой страшный пожар случился на одном из ранчо? Там дом горел, человек погиб, огонь чуть на церковь не перебросился. Саймон с командой всё потушил!»
— «Нас с вами на том пожаре не было, а люди говорят, что дом горел-горел, да и сгорел. Они его не потушили. Саймон приврал, чтобы вы его похвалили, да по головке погладили – для него это важно».
— «Конечно, важно. Жена не гладит, так хоть мать, как в детстве, приголубит».
— «И я бы приголубила, только он от меня бегает».
— «Что же ты за жена такая, что муж от тебя бегает?»
— «Я лояльная жена, даю мужу полную свободу и право выбора, а он предпочитает за старой девой Лидией волочиться, которая всех женихов от себя отвадила, а чужого мужа всё приваживает. Дружба у них там какая-то непонятная».
— «Ты наговариваешь, Аннета!»
— «Когда это я наговаривала? Сами у него спросите, он врать не умеет, тут же расколется. Или к разлучнице пойдите, а ещё лучше к её мамочке. Чем со старой девой сюсюкаться, лучше бы камин, наконец, почистил. Ну, правда, опасно же им протапливать. Знаете, кто ваш сын – горе-пожарник! А я скоро богатой и знаменитой стану, мне не до него с Лидией».

Аннета сначала радовалась, что второй их дом стоит хоть и не в нежилом, но людном районе. В летнем парке часто проходят представления и концерты; кемпинг «Радость дурака», представляющий из себя огромную двухэтажную, деревянную, открытую веранду практически постоянно полон весёлыми группками молодёжи с рюкзаками и даже богатыми туристами. Радовалась она и близости сувенирной лавки, видя в этом свою перспективу, но со временем они с Сюзанной о такой многолюдности пожалели. Чужаки бесцеремонно заходили во двор, стучали в окна, выпрашивая для себя то ночлега, то пищи и воды, а то и медпомощи; когда Саймон уходил на службу, оставаться в доме, одиноко стоящем в таком буйном месте, трём женщинам было тревожно. Да и хозяйке сувенирной лавки перепадало тревог, хотя туристы бодро раскупали её товар, ей приходилось ночевать в магазинчике, чтобы его не разгромили и не разграбили. Шериф был частым гостем у её лавки, да и Сюзанна пару раз вызывала полицию, чтобы утихомирить буйную молодёжь кемпинга, мешавшую спать пьяно-стихийными ночными дискотеками.

…Выставка начинающей художницы была проведена, люди на неё пришли, но не те, о ком мечтала Аннета, и никаких заказов и похвал не последовало. Прошло ещё время… Саймон так и дежурил на пожарной станции, Сюзанна так и работала в кафе, маленькая Жанна росла под её присмотром, а Аннета всё рисовала. Неудачные свои художества девушка по дешёвке сбывала в лавке, а удачные приберегала – творческий азарт овладел ею! О семье своей она не заботилась, зато о ней заботилась свекровь и обнаружила, что сын её общения с Лидией так и не прервал.

Между Саймоном и Перл чувства страсти угасли, а тяга друг к другу держалась на воспоминаниях и трепетном обожании; им приятно было делиться радостями и неудачами, прогуливаясь в укромных местах у речных проток. Парень в основном жаловался на излишнюю опеку матери и равнодушие жены-художницы, Лидия на одиночество души. Девушка постоянно сравнивала других ухажёров с Саймоном, у которого не находила недостатков, и выражала невозможность с кем-нибудь из них сойтись.

Лидия была благородной, утончённой девушкой, и лишать маленькую Жанну отца не хотела, она видела дочку Саймона только на фото, но заочно любила девочку. Фигурка Лидии и миниатюрное лицо её с гладко зачёсанными волосами, перекрашенными в «блонд», нравилось всем. А Саймон видел в ней антипода Аннеты, бойкой карьеристки, развитой телом, губастенькой, с пушистыми каштановыми прядями. Незрелым парнишкой Саймон поклялся Аннете защищать, а потом и любить её, не думая о настоявших чувствах, не зная, что ему может сильно понравиться другая девушка, но так случилось… Клятву, данную Аннете, Саймон готов был держать всю жизнь, но она отталкивала его напором и упрёками, это заставляло парня замыкаться в себе. С Лидией же он мог быть самим собой: чувствительным, внимательным к чужим невзгодам, поддерживать «павшего духом» своей внутренней силой. Аннете его сила не требовалась, она вполне владела своей, от давления жены он убегал на работу и к Лидии, а вот давления матери избежать не смог.

Сюзанна не желала, чтобы семья сына распалась – это плохо для внучки. Вдруг невестка, и правда, станет знаменитой? Она так старательно малюет, множество холстов извела, и многое приезжие туристы купили! Вдруг она прославится, заберёт любимую внучку и уйдёт, а Саймон приведёт в дом эту «гулящую» блондинку? О благородстве Лидии Сюзанна не подозревала, знала лишь то, что рассказала про неё невестка. Мать проследила за сыном, как Аннета в своё время, и застала его в забегаловке, любующимся разлучницей. Прилюдного скандала мать не устроила, а просто пригрозила обоим всеми смертными грехами и ушла, более свиданий Саймона и Лидии не было – через неделю угрозы Сюзаны сбылись, парень погиб.

Случилось это из-за камина, которому семья при переезде так радовалась. Сюзанна ушла на работу в кафе, Аннета потащилась с мольбертом на холм Алекса делать этюды и прихватила малышку Жанну, а Саймон крепко спал у камина на диване Ремиталков после ночной смены. Давно не чищеный дымоход и без того плохо тянул, а тут в него угодила погибшая на лету птица, и тяга отказала вовсе – парень угорел во сне. Аннета не сразу вернулась домой, сделав несколько этюдов с видами центра города, она спустилась с холма и отправилась с ребёнком в лавку, поболтать с подругой за чаем. Обе женщины спохватились, когда в конце улицы поднялся шум сирен, они спросили у зашедшего посетителя:
— «Что там случилось?»
— «Дом у кемпинга весь в дыму! Там машина шерифа и пожарка…»

Танаис гудел от страха и возмущения, когда в местной газете появилась статья под заголовком «Тени Ремиталков обрушились на Даймонов». Жители Черешневого района крестились и радовались, что семейка так жутко погибшего пожарника жила далеко от них… Лидия присутствовала на погребении Саймона, она пришла со своей приёмной матерью и Сюзанна не решилась их прогнать; она понукала Аннету сделать это, но та заявила, что ей всё равно. Свекровь не поняла, почему невестка так лояльна к разлучнице, а та ответила:
— «Мой брак с вашим сыном был не настоящим, потому что недовольны в нём были все: и вы, и я, и Саймон, и даже овечка Лидия страдала. Лишь малышка Жанна не понимает ситуации, она просто родилась, и теперь потеряла близкого человека».

Аннета не просто так отказалась гнать Лидию с похорон, у неё зародился план переселения из угарного дома в богатый район конных ранчо. Буйная окраина с беснующимися туристами, неизвестно зачем наезжающими большими толпами, и разбредающимися по их району, как тараканы, для трёх женщин без защитника стала опасной. Зная благородную душу Лидии, Аннета решила выплакать своё «горькое горе» подружке мужа, надеясь, что Лидия упросит свою богатую мамочку пустить её с Жанной на своё ранчо пожить бесплатно, ну или хотя бы сдаст пару комнат, пусть даже придётся прихватить с собой Сюзанну для большей жалости. Старьёвщица называла Аннету богемной персоной и советовала ей протиснуться в круг зажиточных горожан как можно быстрей: «Богатеи богему уважают!» Аннета надеялась, что на ранчо она в этот круг как раз и попадёт.

Художница решила, что раз выставка и продажа картин принесли ей некоторую известность в городке, то соседство со свалкой и шумным кемпингом не на пользу её имиджу. К тому же район и дом опасны для проживания, так что надо их срочно менять! Аннета не догадывалась, что на самом деле известность ей принесла вовсе не выставка, а пожитки Ремиталков, которые Даймоны таскали по городку туда-сюда. На выставку люди ходили из страха, желая разведать, чего это там приютская девчонка рисует, не их ли дома и самих горожан? Если так, то надо её картины уничтожить, ведь рок может зацепиться за эти изображения и навредить строениям и тем, кто в них живёт. Рок Ремиталков прилипчив, вот и мэр Шемая вслед за священником Сингилем оказалась под его гипнозом, устроила в библиотеке дурацкую выставку… Увидев на полотнах бомжеватой художницы не дома свои и портреты, а сплошные разводы, потёки и пятна, они усмехнулись и успокоились.

По раскладу местных жителей после гибели наследницы Ремиталков, Анны Робуш – раз священника Сингиля спас «цветок смерти» – рок должен был пасть на её новорожденную дочь, но младенца из городка священник увёз. Глупцы-Даймоны перевели удар рока на себя, забрав у приведений их добро, и поплатились глупой смертью кормильца – об этом теперь шептались все.

Аннета снова пригласила Лидию в «Станцию №1» и плакалась блондиночке «в жилетку», уверяя, что в возникшем любовном треугольнике виновата только мать Саймона, более никто:
— «Это Сюзанна сделала всех несчастными, и провидение наказало её, забрав самое дорогое, сына. Я по-прежнему человечная, Лидия, и жалею свекровь, к тому же она так привязана к Жанночке! Лидия, я уверяю тебя, что с Саймоном мы изначально были и оставались только друзьями. Дочь у нас появилась по пылкому недоразумению, случайно. Прошу, милая Лидия, если Саймон был дорог тебе, помоги его несчастной семье. Оставаться в угарном доме ребёнку с бабушкой опасно, я ведь часто на пленэрах, следить за всем не могу, теперь мне надо зарабатывать деньги самой. А у вас такой большой дом, нам бы временно пожить где-то».

Лидия прониклась участием к Аннете и поговорила со своей усыновительницей. Ею оказалась совсем молодая щупленькая и умная женщина, она встретилась с художницей в присутствии Лидии в том же кафе, сказала, что считала приёмную дочь и Саймона красивой парой и видела их с Лидией в будущем счастливыми супругами. Его неожиданная женитьба разочаровала Лидию, но если эту женитьбу устроила мать парня, а сам он теперь погиб, то она не считает себя вправе таить досаду, и Лидии не советует... Они ушли, но обещали, что попробуют вдове и дочке Саймона чем-нибудь помочь. Аннету покоробило слово «вдова», таковой она себя не считала, но, сморщив нос, поблагодарила их.

Мать Лидии поговорила с мэром Шемаей, ведь парень погиб, будучи пожарником на службе у города и его бедной матери, вдове и дочке, наверняка, полагается хоть какое-нибудь возмещение ущерба. Мэр сказала, что денег на одноразовое пособие, а тем более на пенсион у города нет – при этом она всё уже успела оформить и прикарманить. И другого дармового жилья для переселения из опасного дома тоже нет, всё скупили обитатели Песочного города. Да и угарный дом тоже их, так что лучше обратиться к архитектору Дик-Биору, он глава их семейного финансового сообщества, и их предводитель.
— «Единственное, в чём я буду вам помощницей, это устрою аудиенцию с Алексом».
— «Аудиенцию у Лысого Алекса! Господи, ты услышал меня!»– воскликнула Аннета, возведя руки к небу.

На ракушечный холм женщины отправились большой компанией: во главе мэр Шемая, Лидия с приёмной матерью, Аннета и Сюзанна с внучкой на руках. Допустили в кабинет только двоих, вдову-просительницу и мэра, устроившую встречу. Мэр обрисовала ситуацию, а Аннете она велела плакаться перед Алексом ещё жалостливее, чем перед остальными. Архитектор, лысоватый некрупный человек с прозорливыми глазами вовсе не сочувствовал семье пожарника, казалось, иногда даже внутренне улыбался, слушая женщин, но жалоб не прерывал. Когда скорбь художницы по судьбе иссякла, Алекс равнодушно сказал:
— «А кому сейчас легко, милая Аннет?»

Обе просительницы опешили, а находчивая и бойкая девушка впервые в жизни растерялась. По установившемуся в кабинете молчанию она поняла, что ничего у них с этим прилюдным прошением не выйдет. Правитель скупщиков встал со своего кожаного вращающегося массивного кресла, скучным шагом прошёлся по богато обставленному кабинету, полюбовался видом Танаиса за окном и снова сел перед ними.
— «А вы талантливый человек, Аннет. Выставку провели в городке, много достойных работ показали! Мне вас хвалили, и женщина вы яркая! Я вас иной представлял!»

Аннета не только растерялась, но и застеснялась, никогда ещё взрослые и богатые мужчины не делали ей комплименты, и это, как оказалось, очень и очень приятно! На лицах просительниц проступили сдержанные улыбки и художница подумала, что этот, далеко не юный богатей, не особо симпатичен, но чертовский харизматик и, говорят, вдовец! Но следующие слова Алекса заставили просительницу нахмуриться.
— «Новостройку в Черешневом районе вы, так понимаю, арендовать не можете по бедности? Бомжуете в Танаисе всей семьёй, а жизнь тут становится всё дороже и дороже! Вам бы ехать в иные земли в поисках дешевизны, но в дороге ваш талант зачахнет, а между тем, «лучшие цветы растут на помойке». Поэтому вы там и засели, да? Честно скажу, пожарника вашего жалко, а вас нет. Вы, Аннет, вызываете во мне иные чувства».

Алекс резко замолчал, ожидая, что художница спросит «какие чувства», но девушка сердито глядела в окно за его спиной, она решила, что архитектор грубит и пора, наверное, ретироваться. Её наивная задумка с переселением показалась глупой, и этот человек, наверняка знает о её воровстве в домах и садах горожан. Аннета уже намеревалась встать и уйти, как Шемая вдруг восхитилась:
— «О! Правитель Алекс, это что, флирт?! Вы заигрываете с молодой, симпатичной и талантливой вдовой?! Как мило!»
Алекс рассмеялся, а потом серьёзно добавил:
— «Извините, Аннет, это бестактно с моей стороны. Примите соболезнования. Нам всем жаль. У вас, сказали, дочь осталась?»
— «Да, у них с Саймоном дочь, очень славная и смышлёная девочка», – ответила вместо Аннеты мэрша.
— Хорошо. Тогда, подпишите с нашим сообществом договор о передаче правообладания на ваши картины нам и получите статус члена New Life. Мы обяжемся реализовать ваши работы, раскручивая ваше же имя, и выплачивая вам процент с продаж – для начала назовём цифру «два». Это и мало, и много в вашем случае, но вы избавитесь от статуса бомжей, к чему вы, по-моему очень стремитесь, а на основе договора мы предоставим вам достойное жильё. В запасе у нас два старых бюджетных ранчо на выбор, оплачивать будете только бытовые услуги, ни за предстоящий ремонт, ни аренду платить не надо. Иной жилой фонд мы держим для состоятельных туристов. Предлагаемые мной ранчо очень даже хороши, добротные каменные и безопасные. Договор на десять лет – не слишком долгосрочный? Что скажете? Как ваш творческий запал – не иссякнет за такое время? Когда прибыль с продаж картин начнёт увеличиваться, процент будем повышать – всё это пропишем в договоре. Каков ваш ответ?»

Аннета взялась за поручни стула, на котором сидела и думала «неужели это я тут сижу перед хозяином Песочного города и слышу всё это»? У неё громко билось сердце, но разум, проглатывая информацию, чётко концентрировался на том, что ей говорит этот умный, нисколько не важный и даже смешливый человек. Когда он спросил ответа, мэр тронула её за руку и воодушевлённо кивнула.
— «Всё это очень серьёзно?» – спросила архитектора настороженная Аннета.
— «Абсолютно»,– твёрдо заверил Алекс.
— «Я вас тоже другим представляла»,– искренне сказала девушка. Алекс рассмеялся.
— «Людоедом?! Что ж, вижу, вы согласны. Или будете думать?»
— «Согласна!» – торжественно произнесла художница.
— «Да, вы расслабьтесь, Аннет! А то, как под венец – в неравный брак!» – усмехнулся Дик-Биор.

Договор художница подписала, прочитав его вместе с Шемаей; на взгляд мэра оговоренная коммерция была вполне приемлемой, бомжеватая художница-самоучка о таком и мечтать бы не могла, если бы не этот странный человек. Лидия со своей матерью порадовались за неё.

Выбирать ранчо художница поехала с Шемаей, прихватив свекровь и дочь, начали с дальнего, за городом, оно называлось «Сторожка жокея» и располагалось у конного центра на перекрестье дорог. Строение было меблировано, тем и понравилось, хотя вполовину меньше, чем угарный дом, и убранство выглядело довольно эксцентрично. Аннета отметила его плюсы и минусы: хорошо, что у центра толклась зажиточная публика – жокеи, коннозаводчики и пришлые любители прокатится верхом, но все они, полностью поглощённые своим излюбленным занятием, даже не замечали женщин в доме напротив. Лишь один мальчишка, подбежал к ограде и спросил:
— «Тётеньки, у вас тоже есть лошади?»

«Люди и кони – это уже слишком»,– сказала себе Аннет. «Снова окраина, и снова любопытствующие не про мою честь. Хватит с меня окраин, менять запах свалки на запах навоза я не намерена!» Сюзанна решила, что надо соглашаться на этот уютный домик, но Аннета заявила, что они посмотрят и второе ранчо, и женщины отправились туда.

Следующее ранчо называлось «Будда», и ошеломило женщин тем, что располагалось напротив пожарной станции, в которой работал Саймон. Загоны для лошадей у этого ранчо были обширней, а старый, чрезвычайно компактный дом более тесным внутри, но находился он в окружении двух самых внушительных трёхэтажных поместий района, окружённых цветущими садами. Аннет уже бывала у станции, когда приходила скандалить с Саймоном, тогда это место её впечатлило. «Здесь даже круче, чем в центре у бульвара», – думала она тогда. Это место восхитило её снова, и она выбрала «Будду». Сюзанна всплакнула над тем, что станция будет постоянно напоминать о трагедии, но Аннета ответила, что это даже хорошо:
— «Жанна сможет гордиться своим отцом, рассказывая окружающим, что папа её работал именно здесь. А вид пожарников и машины заглушат в девочке чувство сиротства».

Переехала семья быстро, прихватив художественные принадлежности да одежду. С переездом им снова помог шериф, Сюзанна попросила его прихватить один из ремиталковских диванов, сказала, что это в память о сыне. Аннета возмущалась, но свекровь словно спятила, уцепившись за диван и уверяя, что на нём погиб её сын, поэтому диван дорог ей. Сюзанна так огорчилась соседством нового жилья со станцией, что перепутала диваны, и Аннет кивнула шерифу, чтобы тот молча грузил требуемые пожитки в авто. Остальной ремиталковский скарб остался в угарном доме.

После переезда Аннета рассчитывала, что мать Лидии станет способствовать её знакомству с богатыми коннозаводчиками, и искала дружбы с ней, но этого не произошло, они с Лидией не стали принимать художницу у себя… Не сказать, чтобы молодая женщина не делала никаких иных попыток войти в новый круг общения и найти достойного мужа, она их делала, но это ничем не закончилось. Белокурый писака Альберт Брокер, военный Георг и даже актёр по фамилии Рекет были вдовцами и с удовольствием воспользовались её обществом, но жениться не собирались и она, получив от них несколько неприятных объяснений, подобных тем, что давал Сима Стан, послала их к чёрту и продолжила рисовать.

Лет на семь, занятая творческим процессом, Аннета совсем выпала из жизни городка, мало следила за тем, как и чем живут свекровь с дочерью; похвалы архитектора Алекса и достойные денежные поступления на её счёт двигали её разум в сторону Парнаса. Её занимали только новомодные художественные течения и жизнь людей искусства... И вот, неожиданная встреча! Много лет Аннета не сталкивалась с сыном консула, успела забыть о Симке напрочь и удивилась, увидев его в «Станции №1», куда она стала захаживать.
 
Аннета решила немного развеяться от работы, и перед ней неожиданно появился он.
— «Рад видеть тебя, самая талантливая девчонка Танаиса!»
— «Сима Стан в районе ранчо! Какие люди в нашем Голливуде!»
— «Увидел издали, как ты заходишь сюда и решил поздороваться».

Сима возмужал, был подтянут и искренне радовался встрече,– он снова понравился Аннете! Он сказал, что в своё время узнал о трагедии с Саймоном, но не нашёл тогда в себе силы выразить ей соболезнование, поэтому выражает его сейчас. Сима был милым и пригласил Аннету в другое кафе, на бульваре; там они по-доброму и долго вспоминали детство, он с интересом слушал жизненную исповедь бывшей подружки, но о себе почти не говорил, зато заявил, что родители его будут рады увидеться с Аннетой в их доме за ужином.
— «Вот как? Ты уверен?» – удивилась девушка.
— «Родители мои тогда, в прошлом совсем не знали тебя. Они были шокированы дерзким нашим поступком, но не злились, ведь ничего плохого не случилось».

Боясь спугнуть удачу, Аннета не стала спрашивать, с чего вдруг такие перемены? Сима явно ухаживал, осыпая её комплиментами, и Аннета отдалась случаю – пошла в дом консула, чтобы узнать о причине перемен. Постаревшие Станы приняли её с радостью, заметно было, что они готовились к встрече. Аннета хвасталась своими достижениями, признанием, финансами, дармовым домом от сообщества скупщиков и даже новой семейной неприятностью, произошедшей полтора года назад:

— «Старая Сюзанна, свекровь моя, словно сума сошла! Она подцепила молодого альфонса, притащила его в наш тесный дом и, оказалось, зарегистрировалась с ним! Я наплевала на них, но этот тип через пол года объявил, что у него будет ребёнок от другой. Глупая моя свекровь скончалась от удара на ремиталковском диване за каких-то десять минут, а альфонс теперь не уходит. Этот уродливый тип грозит привести на ранчо любовницу с ребёнком. Он выживает меня, работать в такой ситуации невозможно, а надо, у меня договор с Алексом. Да, и с дочкой мы не ладим – свекровь постаралась, воспитала девочку в нелюбви к матери. Неужели и я выживу из ума, когда состарюсь и начну творить подобные глупости?» – заключила художница.
— «А переезжайте к нам, Аннет!» – вдруг предложила мать Симы, Аза. – «Дом наш вам нравился, он просторный. Мы всё время на работе, я приняла должность завуча школы, а отец Симы консул, вы знаете, мы люди мирные, достойные. Дом целыми днями пустует; он нашей собственностью не является, мужу предоставили его по должности, но ваше проживание здесь уладить можно. Хозяин у наших с вами домов один, bassat Алекс, если он выделил вам целое ранчо, то и здесь позволит жить. Спален тут много, и огромнейшая каминная зала, вы сможете разместить в ней мольберты. Мне с супругом будет приятно, если эта зала станет мастерской такого талантливого художника и приобщит нас к искусству. Культурным людям лучше жить вместе».

Аннета приняла заслуженную лесть и улыбнулась. Сима взял её за руку, тоже улыбался и кивал, чтобы она приняла предложение его родителей, и она подумала:  «Неужели я всё же стану Симкиной женой?»
— «Нам очень нравятся ваши картины, Аннет»,– продолжала Аза. Говорила только она, а консул и Сима утвердительно кивали. — «Может, напишите одну работу лично для нас? Ну, или мы закажем вам наши портреты? Переезжайте с дочкой! Симе будет приятно, он ведь мальчишкой мечтал, чтобы мы приняли вас в семью. Если не понравится здесь, вернуться на ранчо всегда успеете».

Аннета решила, что жизнь её устраивается так, как изначально и задумывалась. С самого начала она должна была стать невесткой этих милых и важных людей, и Жанна должна была родиться их внучкой, а не внучкой Сюзанны и получить другое воспитание. Саймон тогда женился бы на своей Лидии и, возможно бы не погиб,– хотя, как знать, он пожарник,– но это была бы уже не её история?! Жаль, что консул тогда запретил им общаться, но, что было, то было. Аннета не сердилась – она никогда ни на кого не сердилась. Родители Симы, явно, одумались, и мать его по просьбе сына взялась устроить его с ней союз. Думая так, Аннета приняла предложение Станов.

Она объявила альфонсу покойной свекрови, что оплачивать ранчо она более не намерена, потому что съезжает, и если хозяева дома выставят его за дверь, это не её проблемы. Дочке она сказала, что любовь её юности вернулась к ней через много лет, и она выходит замуж за бывшего своего парня.
— «Теперь, Жанна, у тебя будет новый папа, а также бабушка с дедушкой и дядя».
— «Что ещё за дядя?»
— «У твоего нового папы есть родной брат Ларик, он твой одногодка, но всё же, он тебе как бы дядя, не родной конечно. Я только узнала о нём, он славный мальчишка, модненький, весь такой с малиновой чёлкой – приметный парнишка в городке».
— «А, этот. Он задаётся дальше некуда».
— «Конечно, он задаётся, он же сын консула. Ты бы тоже задавалась. Ты ведь гордишься своей мамой, Жанна? А, гордишься?»
— «Да, да».
— «Ну, и отлично. Я была у них на семейном ужине, и Сима сделал мне предложение. В общем, мы переезжаем в их просторный и замечательный дом в Черешневом районе, где я в юные годы и жила!»

Первые две недели в доме консула были суматошными, женщины устраивали быт Жанны и самой Аннеты, немного переустраивая детскую и одну из спален, женщины очень суетились и щебетали, угождая друг другу. Третья неделя прошла спокойно и довольно скучно, дом действительно пустовал, большую половину суток консул и Аза проводили на своих рабочих местах, возвращаясь поздно вечером. Аза работала не в старой школе Танаиса, а в новой, которую построил архитектор Алекс, она называлась «Голографические классы  New Life». Ларик ходил в Классы и по воле матери был записан во множество школьных кружков, которые обязан был посещать, чтобы не болтаться по улицам. Жанна ходила в старую школу в районе ранчо, она не общалась с матерью по привычке, записалась в драмкружок и бегала с подружками в киностудию у холма, основанную владельцами Песочного городка. Сима жил отдельно от родителей, появлялся только днём, забегал на пару минут, узнать как дела. Художница ждала излияний его чувств, но он скромничал, говорил, что не хотел бы торопить время. Аннета думала: «Что ж, таков вечно сомневающийся Сима. Не мудрено, что мать взялась устраивать его брак. Подождём».

Жанна росла не такой бойкой, как мать, телом пошла в Саймона, грузноватая и рослая; она не была равнодушной, скорее доброй девочкой, но презирала равнодушие к себе собственной матери – на это её настроила бабушка. Ларику Жанна не понравилась, и он кривился, когда Аза заставляла его с ней общаться. Да и Сима не проявлял чувств, Аннета так и не выяснила, чем он собственно по жизни занимается. Аза успокаивала её:
— «В грядущие выходные мы соберёмся на семейный ужин – это традиция в нашем доме – и всё обговорим».

Художница с рвением взялась за портрет консула и одновременно начала портрет Азы, её от переустройства жизни как всегда охватило вдохновение… Но второй ужин в доме консула окончился для неё крахом надежд. Снова говорила только Аза, а консул и Сима сидели с дежурными улыбками и поддакивали, как в первый раз, лишь младший Стан молча и недовольно ел, уткнувшись в тарелку. Аза мило дала понять, что Аннета в их доме потому, что Станы сватают её Жанну за своего сына:
— «Не за Симу, нет! За младшего, за Ларика. Для нас это особая честь! Аннет, мы все уважаем вас, как талантливую художницу и как мать Жанночки и очень рады, что все мы теперь имеем возможность объединиться в большую дружную семью».
— «Когда же наша с тобой свадьба, Сим?» – напрямую спросила Аннета. Сим при этом как бы удивился и глянул на отца. Консул Стан со спокойствием бывалого политика стал растолковывать текущее положение дел:
— «Аннет, Сима как бы недоумевает, что вы не знаете?»
— «Чего не знаю?»
— «Ну-у, как же? Наш сын давно… Живёт не с нами… Он в доме своей супруги… Женат. С его женой вы знакомы, она принимала участие в вашей судьбе – давняя история. Признаться, нас дважды удивил выбор нашего старшего сына, но женился Сим с нашего благословения».
— «Женат?! Ты женат?»
— «Послушайте, Аннет. Сначала были вы.., потом Лия, приёмная мать красавицы Лидии. И мы, как любящие родители решили, что не в праве дважды влиять на выбор сына, как в случае с вами, ведь это не наша, а его жизнь. Мы желали Симе счастья. Лия старше, но она прекрасный человек, и у них был сын, но с мальчиком случилась беда... Мы виним себя за то, что вмешались в его юношеские отношения, причинили вам обоим страдания. Может, поэтому нашего внука не стало? Знаете, ведь Аза придумала себе целую мистику, что умерший первенец Симы должен был родиться сыном вашего пожарника от Лидии, а Жанночка наша, поэтому младенец, появившись не в той семье, погиб. Извините нас, ради бога, за такую мистификацию… Лия давно член семьи Станов, мы любим её, сейчас она не здесь, потому что вас надо было подготовить. Поверьте, мы любим и вас, как маму Жанночки».
— «А счастливчик Ларик полюбит?» – впервые в жизни взорвалась Аннета и зло вперилась в консула. — «Ларик, полюбишь?» – обратилась она к подростку. Мальчишка немного испугался грозной художницы и смолчал. — «Я не знала, что Сим сейчас женат. Он вдруг появился и стал флиртовать, избегая разговоров о себе. Но, чтоб вы все тут знали, я вовсе не страдала по вашему сыну. И дочери своей не позволю страдать!» – выкрикнула она.
— «Ма-а-а! – протянула Жанна. — Что здесь сейчас происходит? Зачем мы притащились в дом этих людей?»
— «Что происходит? А вот что происходит! Эти милые, уважаемые люди покупают тебя у меня, дорогая дочь, пытаясь сыграть «на дурочку» и добиваясь того, чтобы я продешевила. Ты ведь у меня не бесприданница! Они, похоже, прознали, что Даймоны приняты в сообщество New Life, что я скупщица и за мой счёт тоже хотят втиснуться туда. Да, кто вы все такие, чтобы считать меня и мою дочь расходным товаром? Где были вы, когда я голодала, воруя объедки в домах соседей? Где были, когда я день за днём до упада, бросив школу, таская краски из лавки старьёвщицы, корпела над самоучителями по рисованию? Может это вы поддерживали меня морально и вдохновляли на творческие подвиги, когда я, стоя у помойки с криволапым мольбертом, сбитым Саймоном из обломков ремиталковского проклятого замка писала солнечные речные пейзажи, вдыхая запах гнилья под улюлюканье туристов из кемпинга «Радость дурака»? Это вы мои ангелы-хранители?»
— «Аннет, ты не поняла,– вступился за свою родню Сим,– родители хотят всё исправить и загладить вину. Ты ведь вышла за Саймона тогда, я тоже женился на Лии».
— «А если бы не женился, то что? Сделал бы мне сейчас одолжение? Ты подло заставил меня думать, что… Ты цинично дал мне ложную надежду. Ловко вы заманили меня в сети своими улыбочками, а я ведь заметила, что они у вас пластмассовые. Вы даже Ларика не пожалели, или он такой же подлый, как все вы? О, ну конечно! Маленький, но уже подлый».
— «Аннет, для Ларика и Жанны родители сделают всё…»
— «Для Ларика, видимо, да! А для Жанны сделаю всё я! Я её мать и дам ей свободу выбора – полную! И спрошу сейчас её. Чего ты, дочь моя, желаешь в своей жизни больше всего?»

Жанна посмотрела на свою оскорблённую мать, на семью Станов и сказала:
— «Я желаю, чтобы этих людей рядом с нами больше не было».
— «Вот так,– успокоилась Аннета,– вот так!»
— «Аннет, прошу, не считай нас…»
— «Да, пошёл ты, Сим к своей жене, кем бы она там не была! Иди к супруге, пока я не послала тебя к чёрту! Ты в этом доме давно не живёшь. А ты иди в свою комнату»,– скомандовала она Жанне. —«Идите наверх оба»,– крикнула она на подростков. Жанна встала из-за стола. Консул махнул Ларику, тот тоже вышел.
— «Мне и правда, лучше удалиться сейчас»,– сказал Сима отцу и пошёл к выходу.
— «А вы, консул, тот ещё пройдоха, но и я не лыком шита!» – сказала Аннет после ухода Симы. «Родня, говорите? Рады большой семье, говорите? Отлично! Я буду членом вашей семьи, но не за даром, а за то, что – я теперь в этом большом доме главная, и вы у меня под пятой. Да, я реальный член сообщества скупщиков, жители Песочного города мне сородичи. Дом, в котором вы живёте – их собственность, а значит, это мой дом! Завтра я пойду к Алексу и устрою вашу с Азой судьбу, как мне заблагорассудиться! Понятно?»

Аннета стукнула кулаком по столу, да так, что консул и жена его вздрогнули от неожиданности:
— «Угощения ваши прогорхли – они отравлены ядом лжи и лицемерия! Я более не намерена вечерить с вами! Тошнит от вас, подышу-ка я воздухом».

Художница вышла из дома, оставив его обитателей оправляться от скандала, и побрела по вечерней улице Танаиса в сторону центра, к единственному бульвару в городке. Стояло душное лето. Солнце висело низко, желая спрятаться за горизонтом от содеянной жары. В середине улицы дорога проходила по мосту над речной протокой. Аннета остановилась над водой и немного полюбовалась течением. Вода унесла её печали, и она взглянула на то, во что визуально упиралась дорога – на холм Лысого Алекса. Вид жёлтых коттеджей на ракушечном холме вдохновил её, художница стала искать удачный ракурс, совсем как Алекс когда-то, чтобы прийти в найденную точку утром и сделать наброски для пейзажа. «И почему я до сих пор не запечатлела этот таинственный и призрачный город под небесами – такой немой и безучастный к людям внизу?»

Она долго любовалась Песочным городом, а потом побрела прямо по цветочным газонам, сминая ароматные кустики душистого табака. Уже смеркалось, и жители Танаиса разбредались по домам. На бульваре Аннету привлекло сиротливое здание библиотеки, которая на удивление ещё работала. Художница зашла внутрь и прошлась по залам, где когда-то проходила её первая в жизни выставка, после которой она осталась должна Ладье кругленькую для неё тогда сумму денег. Чувства гордости, которые она испытала на выставке при виде людей, рассматривающих её полотна, всплыли в её сердце вновь, и она вдруг подумала, а не выкупить ли у города это ветшающее здание? Идея показалась замечательной! И ещё куча других идей завращалось у неё в голове! Аннет уже знала, что она сделает за счёт Станов для себя и для всего Танаиса!

На следующий день художница, обуреваемая своими взбалмошными идеями, встала раньше всех, и взялась за портрет консула, как будто накануне ничего не произошло. После того, как Станы выказав ей свои утрешние извинения и сожаления, разошлись по делам, а подростки по школам, она обшарила кабинет и спальню консула и, отыскав их кредитки, отправилась в мэрию.

Шемая удивилась желанию художницы.
— «Аннет, ты не можешь выкупить это здание».
— «Очень даже могу! У меня есть деньги!»
— «Аннет, ты не понимаешь. Это здание носит общественные функции, в нём городская библиотека, школьники пишут рефераты. Это же почти музей, там содержаться некоторые исторические экспонаты. Да, здание обветшало и внутри всё ужасно, но нельзя его сносить – город на это не пойдёт».
— «Город – это ты, Шемая! И ты на это пойдёшь, за достойное подношение!»
— «Да что ты себе позволяешь, Аннет?! Я сроду взяток не брала!» – взвизгнула мэрша.
— «А тебе их никто тут сроду и не давал. Ну, разве что семейка Брокеров, что конечно не доказуемо; но кое-что я доказать смогу с помощью моего друга Алекса. Ты ведь в курсе, что он является правообладателем моих картин и продаёт их по миру за большие деньги; стоит мне только рассказать ему историю о начинающей художнице, которую нагло облапошила ушлая мэр некоего городка, организовывая ей выставку. Думаю, он враз поймёт, что за городок, что за мэр…»
— «Как тебе не совестно, Аннет?! Я столько сделала для тебя!»
— «Ни капельки не совестно, особенно сейчас! Я пойду напролом, Шемая, поверь».
— «А я подниму общественность, самоуправство скупщиков давно всех достало! Где собираться жителям города, желающим приобщиться к культуре? Город на это не пойдёт! Как только люди узнают, кто покусился на их общую собственность, они озвереют».
— «И кто же покусился?»
— «Твой муж угорел... Вы же семейка гиблых Даймонов, получивших в наследство рок Ремиталков».
— «Сама ты гиблая, Шемая! В камин птица попала, вот он и угорел без всякого там рока! Ты же политик, ты мэр! А повторяешь за всеми эту ерунду. Обещаю, ничего с твоей библиотекой не станется, она будет в сохранности, мне нужна только земля».
— «Твой замечательный Алекс тоже так говорил, когда я справлялась о судьбе замка на холме, он сказал, что ничего необычного с ним не случится, но его снесли, а ведь он был единственной городской достопримечательностью!»
— «На поверку, гнилой достопримечательностью! И снесли его – чего в этом необычного? Он же не обещал его ремонтировать, а я обещаю. Послушай, Шемая, я приведу здание библиотеки в порядок, закуплю новых книг, даже раздобуду для неё рояль. Соберём там несколько клубов по интересам. Здание останется во владении города, аренду за землю я брать не стану, и не обязательно людям знать, что земля под библиотекой продана, заключим договор. Шемая, ты так долго управляешь этим городком, но вечно-то мэром не будешь? Вознаграждение за эту сделку обозначится приличное, и никто не узнает о нём, я умею молчать. Главное, благо для горожан и то, чем люди тебя поминать станут,– подумай сама».

Землю мэрша оценила дорого, но многолетних накоплений Станов как раз хватило. Заключив сделку, Аннета направилась к своей собственности, она настежь отворила в библиотеке все окна и двери и вызвала к себе из сувенирной лавки давнюю подругу-старьёвщицу Селену, чтобы сделать опись и оценку внутреннего убранства здания. Бойкой предприимчивой старушке был обещан хороший куш, и она радостно взялась за дело, а Аннет сбегала в дом консула, притащила оттуда музыкальный центр, врубила старинную музыку на весь бульвар, вынесла на крыльцо библиотеки кресло, уселась в него и стала наслаждаться жизнью, поглощая взгляды шокированных прохожих.

С Селеной Аннета договорилась о сотрудничестве: отныне, лавка старьёвщицы и полу-музейная библиотека – единое предприятие. Подругу она назначила управляющей.
— «Теперь библиотека станет открываться каждый день после обеденного времени и в ней будет несколько стариковских клубов. Первый – клуб любителей домино!» – заявила она подруге. И хотя игру эту художница терпеть не могла, для доминошников она отвела каминную залу, чтобы даже в непогоду у стариканов просыпалось желание прийти сюда и за весёлой игрой погреть у огня свои косточки.
— «Мы к доминошникам ещё и шахматистов приставим. А вот для смежной залы нужно раздобыть рояль, там можно устраивать именинные чаепития, дружные проводы на пенсию и панихиды – а почему бы и нет?! Старики сентиментальны, такие мероприятия они одобрят, ведь они часто испытывают одиночество даже в кругу семьи,– так Сюзанна мне говорила. Дети и внуки не понимают их, и лучше им держаться вместе. А ты испытываешь одиночество, подруга?»
— «Нет, Аннеточка, не испытываю»,– ответила старьёвщица, подробно рассматривая снятую со стены картину.
— «Почему?» – удивилась художница.
— «А потому, что у меня нет круга семьи».
— «Да, ну тебя, Селена! Слушай дальше! Это здание в центре бульвара станет для стариков Меккой, с ними оно наполнится звуками и оживёт, и есть надежда, что проникнувшись любовью к этому месту, они будут завещать библиотеке, т.е. городу свои особо ценные книги или вещи».
— «А если не будут?»
— «А если не будут, то ты, подруга, с помощью Шемаи их надоумишь. Понятно?»
— «Ещё как понятно, Аннеточка».
— «Так библиотеке будет проще добывать экспонаты для музея и сортировать местный антиквариат. Завещания станут своего рода платой, «не всё же коту масленица», должны же они за досуговый комфорт чем-то расплатиться. Ты слышишь меня, подруга?»
— «Ещё как слышу, Аннеточка! Ещё как слышу!» – радовалась старьёвщица. — А рефератчиков куда денем? Отвадим?»
— «Каких рефератчиков?»
— Ну, школьников и студентиков. Их после открытия «Классов голографии» в городке вон столько развелось, они занимаются в библиотеке».
— «Ах, да, студенты! Нет, нет, ни в коем случае, не отвадим. В этом здании два входа – главный с бульвара, и запасный, со стороны реки. А у реки довольно интимная обстановка, там тоже парковая зона и лавочки в кустиках – студентам в самый раз! С того входа мы расположим компьютерную залу, надо только обратиться к архитектору Алексу, он наверняка даст денег на её обустройство».
— «Они же нам все экспонаты растащат, компьютерщики эти».
— «Да, на кой им бабкино старьё, Селена?! Не растащат, мы экспонаты на второй этаж поднимем, и вход туда сделаем платным, при этом станем рефератчиков в платную залу заманивать».
— «Это как же и зачем?»
— «А затем, чтоб они денежки нам, т.е. в общую казну несли. В больших городах сейчас модно ночные акции в музеях проводить, они так и называются «Ночь в музее». Мы их тоже станем устраивать. Для студентов это приключения, они шалости любят, ну, подумаешь, пару вазочек разобьют, от музея не убудет. И ещё, можно будет иногда устраивать в библиотеке выставку продажу сувениров из твоей лавки к Рождеству и в другие праздники».
— «Тогда, Аннеточка, я знаю, где можно рояль раздобыть для залы чаепитий. Одна семья давно была бы рада избавиться от инструмента практически за бесценок»,– старая Селена вдохновилась идеями художницы и сияла, как ценная старинная копейка.
— «Вот и отлично, подруга. Значит, ты тут командуй, а я пойду рисовать рекламные щиты для нашего предприятия, их будет три, или больше».

В тот же день, поздно вечером за ужином Станы с ужасом узнали, что счета их опустошены, и они владеют ветхой рухлядью в центре чуждого им городка. Аннета не призналась, что купила землю под библиотекой, а не само её здание, чтобы акция её мести выглядела ужасней.
— «Надеюсь, милая Аннет, это шутка? Но право же, перестаньте браниться на нас. Мы не всегда бываем правы, но мы стараемся».
— «Когда это я шутила, консул? Ах, да, вы же не знаете, у меня совершенно нет чувства юмора. Да и не старайтесь больше. Сегодня я поздравляю вас, будущие мои родственнички, вы теперь старьёвщики, но бизнес ваш я устроила ладно! Вот над рекламными щитами для него работаю – это мой главный творческий презент. Подарю их вам на открытие досугового клуба для стариков. Вы ведь в курсе, что скоро открываете досуговый клуб? И ещё одна приятная новость, я даже управляющего вам нашла, моя подруга лавочница Селена большой профи по теме старья! И эта ваша, приобретённая недвижимость стала замечательным приданным для красавчика Ларика. Меня, как мать невесты, она вполне устроит, раз у вас больше ничего нет. К тому же она – проходной взнос для вашего отпрыска в лоно сообщества скупщиков, bassat Алекс о нём будет оповещён. Ещё раз поздравляю, вы стали скупщиками, но почему у вас такие потерянные лица?! Знаете, за сбывшуюся мечту лучше платить заранее, а то птица-удача улетит».

Станы не знали, что и сказать… Аннете этого акта правосудия по Даймоновски показалось мало, второй её план жизнеустройства был грандиозней первого. У неё давно в голове витала мечта о собственном доме, она быстро набросала план его на бумагу и на следующий день, как и обещала Станам, отправилась на аудиенцию к архитектору.

Архитектор Алекс понял, что художница пришла чего-то просить, но на лице его было нарисовано мемориальное довольство. Аннет рассказала о переустройстве в библиотеке, о том, как необходимо оно людям, особенно учащимся Танаиса, и хозяин Песочного городка милостиво согласился выделить деньги на приобретение нескольких компьютеров.
— «Странно, что об этом просите вы, а не Шемая»,– удивился Алекс.
— «Ой, да ну её! Она стара уже и всё время чего-то да забывает,– Аннет наградила архитектора широкой улыбкой и продолжила.
— «Я от всего городка благодарю нашего, нашего, нашего,– она хотела сказать комплимент, но не придумала какой,– нашего щедрого спонсора. Но у меня ещё одна важная просьба. Это план! Нет, всё же просьба».
— «Ну, давайте, выкладывайте свою плановую просьбу», – Алекс широко заулыбался.
— «Вот, посмотрите. Здание это будет иметь круглую форму, что-то вроде циркового шатра», – художница подала Алексу свой рисунок.
— «Что за здание?»
— «Это мой дом, то есть не совсем мой. Первый этаж из массивного камня, с мало заметными, зарешёченными окнами. Тут вот, видите? На самом деле это первый этаж, но должен он выглядеть, как фундамент. А второй этаж весь сплошь стеклянный – это рабочая студия художника! В жилом варианте в каменной части расположатся гостевая, столовая и кухня, но мебели минимум, я не люблю готовить! Комнаты проходные, по кругу в виде музейных залов, а в центре лестница. В этих залах можно удобно организовать любую выставку, а то библиотека на бульваре совершенный отстой»,– многозначительно добавила она и продолжила. — «Второй этаж – рабочая зона, где я буду работать над своими картинами и даже смогу давать мастер классы всем желающим. Можно и художественную школу собрать, детей станут возить со всей округи; таких школ нигде поблизости нет. Это точно! В этой зоне должно быть много света, поэтому стены стеклянные, но неплохо бы повесить плотные жалюзи от пола до потолка, чтобы играть со светом на рассвете, в полдень и на закате. Вы понимаете, как всё это важно? Но вы же понимаете! Там, в том месте чудный обзор на город, и на горизонт, видны все речные протоки и ваш Песочный холм».
— «Там, это где?» – архитектор улыбался.
— «Ну вот, где консул живёт, в Черешневом районе. Мы с его старшим сыном давние приятели, даже чуть не поженились в юности. Да! И Аза, супруга консула пригласила меня, я у них сейчас обитаю. На ранчо невозможно работать, там ужасно темно. Я раньше не замечала, но там темно. Вы же сами спрашивали, почему так мало тепла и света в моих работах, раньше были, когда я у реки писала, а теперь нет. И я у консула сейчас, они мою дочь Жанну замуж за их младшего Ларика зовут, вот я и пришла к вам»,– Алекс поднял брови. — «Ну, а третий этаж моего дома жилой и уютный, он мне вагонами поезда представляется, бегающими по кругу. Это и дом, и, заодно, выставочный павильон! А крыша у него купольная, но совсем не броская. Вагоны как бы зависли над прозрачной аквариумной студией. А что внутри третьего этажа я не придумала, но вы придумаете, вы же архитектор!»
— «Вот это вы развернулись, Аннет! Грандиозно! А финансы на этот ваш план имеются?»
— «Нет, конечно, вы же знаете. Но у вас-то, у вас! И ещё, здание должно разместиться напротив кампуса, именно там, где дом пришлого консула. Это большой перекрёсток и самое людное молодёжное место, самый центр! Оно украсит Черешневый район и понесёт вполне определённые функции, оно не будет пустовать. Моя слава художницы добавит ему шарма. Владельцем будете вы конечно, но зачем людям об этом знать? Пусть мои недруги думают, что я баснословно разбогатела и пусть завидуют!»
— «А консула куда?»
— «Куда, куда? Да хоть на ранчо, у него невестка лошадей любит, она коннозаводчик, будут рядом жить и кататься на своих пони».
— «А дом его куда? Там же совершенно новый, добротный дом?»
— «Не новый, лет пятнадцать уже и консул сказал, что это не его, а ваш дом, вы его им сдаёте. А передвиньте тот дом чуть дальше. Архитекторы всё могут!» – Алекс снова улыбнулся.
— «Вижу, bassat Алекс, вам мои идеи по вкусу», – Аннету веселил собственный задор.
— «А я, Аннет, почему-то вижу вас в роли нового мэра Танаиса, – вдруг сказал архитектор. — Пора нам с вами свергать старую Шемаю Ладью, а то она очень медленно вёслами гребёт. Вы молоды и напористы, и своим присутствием несёте творческую энергию в толпу! Вы сделаете больше для этого города, нежели она».
— «Боюсь, я не разбираюсь в политике, – поскромничала Аннета,– да и некогда мне с местными склочниками сражаться».
— «А вам и не придётся. Сражаться буду я, а вы вбрасывайте в мир искромётные идеи и удостаивайте общество своим присутствием на общественных мероприятиях. И будем дружить!»
— «А моя замечательная студия?»
— «Студию построим».
— «На том самом месте?»
— «Ну, пусть на том самом месте».
— «Й-о-о, хо!! Я почти мэрша Танаиса и владелица грандиозного здания!» – громко выкрикнула от удовольствия Аннета.




*bassat – (здесь автор.) титул архитектора скупщиков.