Анализ истории Великого Новгорода

Анализ истории Великого Новгорода по трудам князя М.М.Щербатова и историка Н.М.Карамзина.

Как видно из источника, новгородцы жаловались на произвол бояр и вообще богатых людей, учиняющих произвол, драки, грабежи:

«имения и самая жизнь гражданская от наглости сильных граждан ни на что не были в безопасности, и вообще бедные и слабые стенали от нападков сильных, которые не устыжались явным образом грабить и разорять»
«…26 числа ноября месяца пришли с жалобою к великому князю жители двух улиц сего града Ливковой и Никитиной на своих бояр…, что они собравшись, все приехав в их две улицы, сделали драку, перебили людей, из которых многие тогда же и померли, и пограбили имения их на тысячу рублев»
Как видно из источника, княжеская власть хотела урезать вольности Новгорода, чтобы все напрямую подчинялись единой царской власти, а вече служило препятствием этому :
«Уповательно, что и о других вольностях их в сей присяге было помянуто, яко: почитать неограниченную власть государскую, не препоставлять ей в сопротивление народные собрания, которым и не быть; и прочие вещи, которые прежде вольность и права новогородские составляли, но ныне у них отнимались».

Князь Щербатов осуждает негативные стороны это присяги, где утверждается доносительство для государя в случае если кто-то кого-то заподозрит в заговоре против него, все это могло привести к злоупотреблениям и разрушало братское единение горожан, сея раздор :

«Я не могу удержаться, чтобы не помянуть о первом требования в сей присяге, то есть, чтоб каждый доносил, если что хоть малое услышит в предосуждение своему государю. Неограниченное такое положение ко многим злоупотреблениям могло причину подать: всякая жалоба, всякое малейшее неудовольствие могло через оне быть за оскорбление Величества принято и, яко таковое, быть наказано; а обязанность доносить единому на другого прервало всю взаимную поверенность между овных ближних родственников. Конечно, такое было несчастное состояние для прежде живших в вольности граждан»

Именно вольности, выборность князей с их последующим изгнанием , отсутствие единой общей воли, борьба партий, самовластье временщиков – все это по мнению Щербатова и приводило к падению республики, ее разложение, перерождению:

«Осмелюсь я сказать, что не сила и мудрость великого князя сие произвели, но были оныя токмо орудиями ко исполнению того, что необходимо должно было воспоследовать от конечного повреждения нравов в сем богатом граде. Новогородцы были до сего вольный народ, имеющий свои права и вольности, стесняющие самую власть тех государей, которых и сами выбирали. Но вся польза сих вольностей тут и оканчивалась, то есть: чтоб бороться с теми, которые могли их вольность утеснить, но также могли восстановить правосудие, защитить их от внешних и внутренних неприятелей, утвердить спокойствие и безопасность во граде: вместо, что у них страх самовластья государского рождал множество других самовластных мучителей, которые дошед до крайнего своевольства и учиня себя превыше законов, не щадили в наглостях своих ни имения, ни жизни своих сограждан, яко сие довольно показано рассказанием здесь выше многих беспорядков, которые великий князь в первый свой приезд исправить старался. Закон единый, который бы в таковой развратности нравов мог удержать людей от преступления, но и тат в них бессилен становился: ибо они колебалися между Греческие и Римские веры».

Щербатов считал, что монархическое правление лучше, так как в республике каждый больше печется о своем личном благополучии, чем об общественном благе. Пороки каждого отдельного человека, как и достоинства сильнее действуют в республике, чем при монархии. Да и военная мощь ослабевает, а также утрачивается национальное единство, отсюда и попытки отколоться от единоверцев  и примкнуть к Литве:

«Да и тогда, когда сей государь уже двинулся в поход наказать сей град, поврежденные силы града в такое неустроение были приведены, что они токмо от чуждых, то есть от Поляков и Литовцев, помощи себе ожидали, не показав никакой твердости для защищения себя собственными своими силами, яко отцы их части чинили. Да и во время обложания их града, видно, более в распре и несогласии пребывая, и каждый имея более попечения в себе, нежели в обществе, наконец, довели себя до совершенного лишения своих прав и вольностей, умножа собою примеры многих падших республик от развратности народных нравов. Ибо в республике добродетель и пороки каждого особенного человека более над обществом действия имеют, нежели то может быть в монархическом правлении».

Я считаю, что пороки и коррупция могут быть одинаково как при монархическом, так и республиканском правлении. При монархии все зависит от одного человека, который может использовать свою власть как в целях блага для государства и народа, так и лично для своего обогащения и удержания власти ради власти, склоняться к тирании и беспощадно истреблять врагов. В дальнейшем это проявилось в деспотическом правлении Ивана Грозного и Петра 1. Мое мнение – ограничение власти государя необходимо, либо же это будет очень добродетельный человек, который не станет цепляться за власть. Либо же выборная монархия , избираемая Земским Собором всеми сословиями, но если царь становится тираном, то на него должна быть управа.

По мнению историка Карамзина, вече имело законодательную и исполнительную власть, вело суды, принимало жалобы, заключало договора о мире и войне. То есть, внешняя и внутренняя политика исходила от вече:

«…ибо Вече гражданское присваивало себе не только законодательную, но и внешнюю исполнительную власть; набирало, сменяло не только Посадников, Тысячских, но и Князей, ссылаясь на жалованную грамоту Ярослава Великого; давало ни власть, но подчиняло ее своей верховной; принимало жалобы, судило и наказывало в случаях важных; даже с Московскими Государями, даже с Иоанном заключало условия, взаимною клятвою утверждаемые, и в нарушении оных имея право мести или войны; одним словом, владычествовало как собрание народа Афинского или Франков на поле Марсовом, представляя лицо Новгорода, который именовался Государем».
Карамзин находит истоки вечевого правления в древних городах античного мира, где народ избирал себе судей или главнокомандующих для войны, при этом сохраняя возможность их отозвать:
«Не в правлении вольных городов Немецких - как думали некоторые Писатели - но и первобытном составе всех Держав народных, от Афин и Спарты до Унтервальдена или Глариса, надлежит искать образцов Новгородской политической системы, напоминающей ту глубокую древность народов, когда они, избирая сановников вместе для войны и суда, оставляли себе право наблюдать за ними, свергать в случае неспособности, казнить в случае измены или несправедливости, и решать все важное или чрезвычайное в общих советах».

Карамзин перечисляет различные общественные слои в Новгородской республике, выделяя князей, посадников, тысяцких  - эти лица судили тяжбы и руководили войском, как это было у древних славян, не знавших различия между военной и судебной властью. Также историк выделяет огнищан (домовитых владельцев), из которых выходили бояре или именитые граждане. Торговля породила купечество , занимавшее вторую степень после бояр, так как они не пригодны были к войне. Третья категория это свободные, но  бедные (черные) люди. Еще упоминание о младших гражданах в более поздние времена, которые заняли позицию между купцами и черными людьми. Примечательно, что на важные должности посадников или тысяцких избирались только бояре. Другие же менее знатные вроде сановников их купцов или младших граждан лишь участвовали в приговорах вече. Об участи бедного люда в управлении не упоминается :

«Мы видели, что Князья, Посадники, Тысячские в Новгороде судили тяжбы и предводительствовали войсками: так древние Славяне, так некогда и все иные народы не знали различия между воинскою и судебною властию. Сердцем или главным составом сей Державы были огнищане или житые люди, то есть домовитые, или владельцы; они же и первые воины как естественные защитники отечества; из них выходили бояре, или граждане, знаменитые заслугами. Торговля произвела купцов; они, как менее способные к ратному делу, занимали вторую степень; а третью - свободные, но беднейшие люди, называнные черными. Граждане младшие явились в новейшие времена и стали между купцами и черными людьми. Каждая степень, без сомнения, имела свои права: вероятно, что Посадники и Тысячские избирались только из бояр; а другие сановники из житых, купцов и младших граждан, но не из черных людей, хотя и последние участвовали в приговорах Веча».

Как видно из источника, Карамзин показывает географическое положение Новгорода  как выход к странам Европы. Новгородцы активно занимаются мореплаванием, торговлей, рыбной ловлей. Именно благодаря Новгороду был обмен знаниями о ремеслах и товарами между странами Востока и Запада. Также следует упомянуть, что Новгород не был покорен монголами, хотя и платил дань через своих князей, не подвергаясь унизительному баскачеству:

"История Новгорода составляет любопытнейшею часть древней Российской. В самых диких местах, в климате суровом основанный, может быть толпою Славянских рыбарей, которые на водах Ильменя наполняли свои мрежи изобильным ловом, он умел возвыситься до степени Державы знаменитой. Окруженный слабыми, мирными племенами Финскими, рано научился господствовать в соседстве; покоренный смелыми варягами, заимствовал от них дух купечества, предприимчивость и мореплавание; изгнал сих завоевателей и, будучи жертвою внутреннего беспорядка, замыслил монархию, в надежде доставить себе тишину для успехов гражданского общежития и силу для отражения внешних неприятелей; решил тем судьбу целой Европы северной и, дав бытие, дав государей нашему отечеству, успокоенный их властею, усиленный толпами мужественных пришельцев Варяжских, захотел опять древней вольности: сделался собственным законодателем и судьею, ограничив власть Княжескую; воевал и купечествовал; еще в X в. торговал с Царемградом, еще в XII в. посылал корабли в Любек; сквозь дремучие леса открыл себе путь до Сибири и, горстию людей покорив обширные земли между Ладогою, морями Белым и Карским, рекою Обию и нынешнею Уфою, насадил там первые семена гражданственности и Веры Христианской; передавал Европе товары Азиатские и Византийские, сверх драгоценных произведений дикой Натуры; сообщал России первые плоды ремесла Европейского, первые открытия Искусств благодетельных; славясь хитростию в торговле, славился и мужеством в битвах, с гордостию указывая на свои стены, под коими легло многочисленное войско Андрея Боголюбского; на Альту, где Ярослав Великий с верными Новгородцами победил злочестивого Святополка: на Липицу, где Мстислав Храбрый с их дружиною сокрушил ополчение князей Суздальский; на берегах Невы, где Александр смирил надменность Биргера, и на поля Ливонские, где Орден Меченосцев столь часто уклонял знамена пред Святою Софиею, обращаясь в бегство. Такие воспоминания, питая народное честолюбие, произвели народную пословицу, кто против Бога и Великого Новгорода? Жители его хвалились и тем, что они не были рабами Монголов, как ныне Россияне: хотя и платили дань Ордынскую, но Великим Князьям, не зная Баскаков и не быв никогда подвержены их тиранству.

Карамзин считал, что причина падения Новгорода в утрате им воинского духа, постепенное расслабление народа, торговля привела к накоплению богатств, отсутствию стимула к воинской доблести:

Падение Новогорода ознаменовалось утратою воинского мужества, которое уменьшается в Державах торговых с умножением богатства, располагающего людей к наслаждениям мирным. Сей народ считался некогда самым воинственным в России, и где сражался, там побеждал, в войнах междоусобных и внешних; так было до XIV столетия. Счастием спасенный от Батыя и почти свободный от ига Моголов, он более и более успевал в купечестве, но слабел доблестию; сия вторая эпоха, цветущая для торговли, бедственная для гражданской свободы, начинается со времен Иоанна Калиты. Богатые Новгородцы стали откупаться серебром от Князей Московских и Литвы; но вольность опасается не серебром, а готовностью умереть за нее: кто откупается, тот признает оное бессилие и манит к себе Властелина. Ополчения Новгородские в XV веке уже не представляют нам ни пылкого духа, ни искусства, ни успехов блестящих. Что кроме неустройства и малодушного бегства видим в последних решительных битвах за свободу? Она принадлежит льву, не агнцу, и Новогород мог только избирать одного из двух Государей, Литовского или Московского; к счастию, наследники Витовты не наследовали его души, и Бог даровал России Иоанна."

По мнению историка, хоть и рвется сердце человеческое к республике, однако же республика держится добродетелью, но она падет в случае ее утраты («Республика держится добродетелию, и без нее упадет»).Карамзин подчеркивает, что именно ум Ивана 3 распорядился Новгородом с государственной пользой для всего русского народа, сделав отечество еще более монолитным целым под управлением твердой государевой власти:

"Хотя сердцу человеческому свойственно доброжелательствовать Республикам, основанным на коренных правах вольности, ему любезной; хотя самые опасности и беспокойства ее, питая великодушие, пленяют ум, в особенности юный, малоопытный; хотя Новогородцы, имя правление народное, общий дух торговли и связь с образованнейшими немцами, без сомнения, отличались благородными качествами от других Россиян, униженных тиранством Моголов; однако ж История должна прославить в сем случае ум Иоанна, ибо государственная мудрость предписывала ему усилить Россию твердым соединением частей в целое, чтобы она достигнула независимости и величия, то есть, чтобы не погибла от ударов нового Батыя или Витовта; тогда не уцелел бы и Новгород; взяв его владения, Государь Московский поставил одну грань своего царства на берегу Наровы, в угрозу немцам и шведам, а другую за Каменным Поясом, или Хребтом Уральским, где баснословная Древность Воображала Источники богатства, и где они действительно находились во глубине земли, обильной металлами, и во тьме лесов, наполненных соболями. Император Гальба сказал: "Я был бы достоин восстановить свободу Рима, если бы Рим мог пользоваться ею". Историк Русский, любя и человеческие, и государственные добродетели, может сказать: "Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность Новогородскую, ибо хотел твердого блага всей России".

Как мы видим, взгляды Карамзина были на стороне монархии, также как и у князя Щербатова. Оба историка считают причину падению Новгорода именно в упадке нравов, разобщенности, произволе правящей боярской верхушки. Оба историка являются монархистами, для них важно оправдать действия московской власти по отношению к Новгороду, у которого отобрали вольности. Но они при этом показывают, что будущего у такой республики нет, она рано или поздно либо будет завоевана, либо примкнет к более сильному государству.