Разве главком не в ответе?

   Помнится, в 2005-м, к годовщине Победы, областная власть
задумала поставить памятник адмиралу Н.Г. Кузнецову. Про-
говорились, что намерены заказать изваяние армянскому
скульптору ценой этак 4 млн рублей и на благоустройство
места ещё миллиончик. То ли иностранец суммой
не вдохновился, то ли другое стряслось – причина произнести
речи не подкатила.
   К новой круглой дате, при губернаторе Михальчуке, чинов-
ники запетушились. Особенно его «якутские друзья», контролирующие
доверенные денежные потоки. Некоторые из них, не выдержав
искушения набитых карманов, подались в тузовые бега. У кого
с нервишками было всё в порядке, остались соблюсти свой
интерес полностью.
   Траты умножились в разы. Место присмотрели выигрыш-
ное: стоять монументу на набережной у величественного здания,
когда-то перестроенного под визит Александра I в 1819 году.
 (Насчёт дома спор давний краеведы ведут: тот? не тот?
Но, точно, рядом принимали императора).
   И наконец свершилось! Стоит изваяние, впечатляя и корё-
жа своей громадностью. Одутловатой спиной пафосного Иль-
ича в пальто напоминает, однако с шинельным хлястиком.
Всё проясняет передний вид. В руке личности бинокль.
А в героической распахнутости  – многочисленные ордена.
Полы от сильнейшего, видать, ветра раздуваются. Кортик нелепо
под шинель прицеплен. Понятно, для красивости. Фуражка же как
приколоченная.
   Коль сбоку, отойдя всмотреться, мужика со стаканом напоминает.
Сразу оговорюсь: то сравнение не моё – народ окрестил.
   Ах, Архангельск. Впору тебе посочувствовать, родной...
   Список настоящих боевых адмиралов, кто водил в бой ко-
рабли и эскадры, кончается на трёх фамилиях: С.О. Макаров,
Н.О. Эссен и А.В. Колчак. «Не будь на то Господня воля», исто-
рические реалии сложились бы иначе. Не в последнюю оче-
редь, благодаря победе России на морях.
   Судный день по-большевистски обрёк офицерский корпус
на варварское уничтожение. Некоторые образчики тех ужасов
в фильме «Адмирал» показаны.
   Рабоче-крестьянская Красная армия и такой же флот из-за
этого здорово не добирали. Зато с карьерным ростом - неописуемо!
    Нарком ВМФ Кузнецов, классово свой, был адмиралом чисто
кабинетным. Без воли вождя ничего не делал, даже если хотелось.
Как виделась его патронам морская составляющая, так и кроил её.
   Во всём прочем, Николай Герасимович слыл хорошим человеком.
Эпоха просто калечила. Почему бы такому памятник не поставить?
Чтоб согласиться, надо пять событий и два частных случая из
истории навсегда вымарать.

Событие первое, всехвальное.

   Да. В первые часы войны наши ВМС не потеряли ни корабля,
ни самолёта. Сам Кузнецов, к своей чести, такое в мемуарах
отобразил. Позвольте в кратком пересказе.
   Одиннадцать часов вечера 21 июня 1941 года. Кабинет нар-
кома обороны Тимошенко. Не называя источников, в присут-
ствии начальника Генштаба Жукова вызванным адмиралам
объявляется: «В ближайшие часы, то есть ночью, ожидается
нападение Германии». На странный вопрос наркома ВМФ:
«Можно ли применять оружие?» – Жуков, с незамеченной
язвительностью, отвечает: «Разрешаю».
   Кузнецов контр-адмиралу толстячку Алафузову: «Бегите в
штаб и дайте немедленное указание флотам. Бегите!».
   Отправленные же шифрограммы* в пограничные округа
эффекта не имели. Разве полевые аэродромы обладали зенит-
ным зонтиком, как многослойная оборона главных баз флота
и кораблей? Или выведенные наспех в поле дивизии?
   Уверен, по началу Николаю Герасимовичу, за притянутую
столь грубо похвалу, было неловко.

  * -   шифрограммы начальника Генерального штаба о приведении войск
 в боевую готовность, ушли в войска ещё 18 июня 41 г.
( Мухин Ю. И. Почему народ за Сталина. – СПб.: Питер, 2011.)


Событие второе. Бац! Вторая Цусима.

   Это печально известный переход кораблей из Таллина в Кронштадт
 28–30 августа 41-го года.
   С эвакуацией главной ВМБ, что годом раньше перенесли в
бывший Ревель, затянули до последнего. Враг уже ворвался в
город, когда корабли и транспорта покидали порт.
   Ситуация обернулась расстрелом эскадры на выбор. Иног-
да с поправкой на жертвенный героизм. Так, под торпеду, спа-
сая «Кирова», подставил свой борт эсминец. При этом достойных
целей для орудий главного калибра не было. Мощь КБФ, как в
дурной сказке, обратилась в немощь против сущих москитов:
торпедных катеров и четырёх старых финских подлодок.
   Оба берега Финского залива уже контролировались вермах-
том. Авиационное прикрытие отсутствовало. Фарватер нашпи-
гован минами, как бы сейчас пошутили, совместного произ-
водства. Все эти беды усугубил свой же «фельдшер-адмирал».
Да-да, были и такие взлёты на волне невиданных ревкарьер.
   Угробив столько экипажей и кораблей, к ночи 29-го вырва-
лись из тисков минных постановок. С флагмана дали идиот-
ский приказ: «Встать на якоря до восхода солнца».
  Крейсер «Киров», на котором нёс свой вымпел Трибуц,
и другие быстроходы устремились на перегонки к Кронштадту.
Что взыщешь с таковского Владимира Филипповича?
   А вот с наркома-главкома никак не скостить. Боязнь быть
непонятым Сталиным, перечеркнула жизнь 10 тысячам крас-
нофлотцев, лишило балтийцев 15 боевых кораблей и 34 вспо-
могательных судов.
   Затонувшие пароходы с остатками войск и гарнизонов
(свыше 4 тысяч), не только на совести вождя, но и тех,
кто смешивал начавшуюся войну с чапаевской «картошкой».
   Оставшиеся по сути без прикрытия, дождались растерзания
 от мало чем  рискующих врагов.
   На финских шавках глумились над вытащенными из воды
краснофлотцами. Подрежут им жилы на руках и обратно спустят.
Извиняюсь за не стеснительную и не политесную подробность.
   Дорогого стоит одно высказывание: «Если бы у нас в годы
войны были Эссены и Колчаки, возможно, и не случилось бы
таллинского перехода». Мысль, как запоздалое признание,
принадлежит Председателю Совета Министров СССР А.Н. Ко-
сыгину.  Из всего брежневского Политбюро, по историческим
меркам, он единственный, кто достоин уважения.
   Всего наши потери начального периода войны составили
111 кораблей. И это без активных действий на морях. Такова
горькая правда.



Событие третье – «Топите своего».

   Конкретно – турбоэлектроход «Иосиф Сталин». Мощный,
сверхсовременный в эпоху пароходов лайнер. Накануне его
 зашифровали ВТ-521.
   Команда из краснофлотцев. На борту 5589 солдат и офицеров,
снятых с полуострова Ханко. Охрана 19(!) кораблей. «Сталин»
же, мать вашу! Балтийская ночь 2 декабря 41-го.
   Тральщики не обнаружили немецкую линию мин. Затем
родную советскую. (Что стоили тогда секретные карты?!)
   Чуда не повторилось. Хотя не примерещилась бы с эсмин-
ца «Стойкого» мина слева, пожалуй бы, обошлось. А так на
«Сталине» положили руль вправо, вышли за тральную поло-
су. Тут рвануло. Ещё раз. При заклиненном руле лайнер пере-
сёк другой её край. Два новых взрыва лишили винтов и носа.
   В довершение проснулись на финской батарее. Пристрелочный
снаряд по закону подлости угодил в трюм с боеприпасами...
   Только не подумайте: «Настал конец». Носящих имя вож-
дей делали отменно живучими. Впрочем, на дне Чёрного моря
уже лежал «пассажир» «Ленин» с пробоиной то ли от мины,
предназначенной фашисту, то ли от торпеды румынской под-
лодки «Delfinul».
   Отвечал за всё на мостике выпускник Фрунзенки лейтенант
И. Свистун. Ни карт минных заграждений, ни связи с коман-
дованием ему не полагалось. В довершение погасли маяки. Так
понималась полная секретность.
    Вплоть до тех времён, пока самостийники, во всём черня
Россию, энкавэдэшные папки не извлекли. (Ради справедливости
надо заметить: местные руководящие кадры были и тогда сплошь
 из украинцев. На том держалась национальная политика
по-большевистски. Значит, самим и отвечать).
   По странному совпадению, людей на нём было примерно
столько же. Беспокойная из них часть — шпанистые новобран-
цы-одесситы с задатками орденских кавалеров. Дерибасовская,
мясоедовская и прочие по улицам компании с гитарами.
   Спасательные нагрудники от них спрятаны. Ведь «сообразительные»
 в качестве подушек бы использовали. Непорядок!..
   Событие прискорбное, но на Николая Герасимовича повесить
эдакое полностью, не годится...
  Вернёмся в ту балтийскую ночь. К стальному «Сталину» под-
летел эсминец «Славный». Более полутора тысяч снял, не
ждущих уже спасения. Тральщики наспех немногих с воды
подобрали.
   В засвеченных координатах всем гибель. Корабли охране-
ния пропадают во тьме. Искромсанный «вождь» дрейфует к
Таллину.
   Наутро последовал приказ: «Двум большим торпедным ка-
терам потопить ВТ-521...»
   Во как! Какой-то капраз Иван Святов! В самый раз ему быс-
тренько застрелиться.
   В штормовом море при снежных зарядах цель не на-
шлась...
   Её немцы обнаружат. По сути, снимут кадровый полк (поч-
ти две тысячи пятьсот строевых) и остатки команды. Капитан
и ещё более наделённый властью командир лайнера не избег-
нут плена. При освобождении – стенки Смерша.
   Понятно, приказ на ликвидацию «И. Сталина» отдал не
стрелочник. Капраз Святов – как свят есть. Морзянка пропи-
щала из главного штаба флота, то есть из Москвы. Мимо глав-
кома ВМФ такой керосиновый проскочить ну, никак не мог.
   Трагедия, перехлестнувшая «Титаник», стала великой госу-
дарственной тайной. Николай Герасимович очень её берёг.


Номер есть: скотская баржа 725-я

   Представьте молоденьких, только что произведённых офицеров.
Уточняя в духе того времени – командиров РККФ. В чём-то
наивных, восторженных от своего предназначения. Впервые
 в ладных кителях и двухбортных шинелях. Сто девяносто
подтянутых и бравых, экипированных вплоть до пистолетов
 в чёрных кобурах. Прямо-таки отблески знати военно-морской
 медакадемии.
   Целый рой курсантов из «Дзержинки» и гидрографиче-
ского училища. Каждый источает заводную энергию. Знакомо
бурля, проявляется молодость. Страха нет. Их много, много!
Доучатся в Горьком и взойдут на палубы боевых кораблей! Та-
ковых, по спискам комиссара, шестьсот двенадцать.
   Но пока пахучая огромная деревяга. Некоторых впечат-
лительных обескуражило. А что нет спасательных средств –
забавная подробность.
   Капитан буксира противится, о шторме адмиралу Заост-
ровцеву талдычит. (На него рявкнут: «Не паникуй, гад!»)
   Командование сочло: с местами в занавоженном трюме из-
лишек. Уплотнили преподавателями – золотым фондом (не бу-
дем ханжами ) былых императорских. Само собой, старые ро-
дители, жёны, дети и отневестившиеся боевые подруги.
   «Вот теперь пусть отваливают». На грубую вскидку общим
числом полторы тысячи.
   Канонерскую лодку охранения «Шексну» переключили на
деликатное: вывезти супруг высокопоставленных лиц. На её
борт поднялся адмирал Аполлон Кузнецов.
   Надо полагать, исключительно для контроля столь важно-
го задания. Или так прочно о непорочности  озаботились?
Она-то дошла...
   И капитан третьего ранга канонерки «Селемджа» поступил
как последний шкурник.
   Над большинством отплывших сентябрьская штормовая Ладога 41-го
сомкнула могилу из светлых своих вод. Командирскому военно-
му выпуску в Ленинграде и последующему в Горьком – аминь.
Запачканные контр-адмиралы тихо и недолго препира-
лись. Выше над ними жалкую попытку расследования засек-
ретили.
   Сослагательное наклонение в истории, конечно, неприме-
нимо. И всё же. Возьми те канонерки и буксир «Орёл» всех в
отсеки, к рассвету бы доставили на Большую землю. У сколь-
ких был бы шанс на драгоценную для каждого жизнь. Сердеч-
ную, отважную, честную...
(Тоннаж канонерок 1600 тонн, что с лихвой сопоставим с
двумя лайнерами типа «Буковина»).
   Но кто жалел людей на той войне?

Частный случай во славу флота

   Был исключительно везучий и отчаянный подводник
 Александр Маринеску. Но на берегу комиссарьё и прочие
 дурни злосчастно его доставали.
   Первая незадача вышла с фамилией. Трудно представить,
как тогда многочисленные органы вдохновенно десятками
тысяч ловили шпионов. Особо ценились выявленные анг-
лийские, немецкие и японские. Вторым сортом шли польские,
финские. Захудалым третьим – румынские.
   Пусть подкопаться вроде не к чему, кроме как в анкете:
отец – румын. А всё же с флота в 38-м по суду выгнали.
   Скрипя ретивыми сердцами, через год восстановили.
 И только потому, что командиры и старпомы подлодок –
люди штучные. Фамилию в документы вписали теперь
правильную: с окончанием на «о».
   В 40-м его «малютка» установила рекорд скорости погру-
жения, успешней всех провела торпедные стрельбы и была
признана лучшей на Балтике. Нарком Кузнецов наградил Ма-
ринеску золотыми часами – значит, запомнил.
   «На войне, как на войне» – удача не для каждого. Лодки
гибли одна за другой. Чаще подрывались в начале похода. Так
плотно закупорили свои и немцы Кронштадтскую базу.
    У командующего БФ адмирала Трибуца хватало непреклонности
посылать их без единого шанса вернуться. Чего же не хватало,
так это мужества честно заявить:
– Мы напрасно губим людей.
Сорок семь балтийских лодок за войну не вернулись к род-
ным пирсам.
   В заговорённых ходила только «С-13» капитана третьего ран-
га А.И. Маринеску. Однажды по романтической причине опоз-
дания с берега на лодку, его отстранили. Особисты радостно
шили дело. На чёртову дюжину был послан другой командир
с приказом выйти в море. И тут случилось нечто, напугавшее штаб.
  Экипаж отказался подчиниться! Такое дошло до самого Жданова.
Партийный бонза сразу допёр: они скорее выберут расстрел,
чем сменят своего чудотворца. Поиграв для успокоения на
рояле (как-никак отвязный сынок чиновничьей семьи)
он дал ситуации обратный ход.
   Настоящие ответчики за Родину пустили ко дну лайнер
«Вильгельм Густлов», на котором перевозилось 70 готовых
экипажей для подлодок. Ещё один торпедированный транс-
порт похоронил в своём чреве 3600 вражеских солдат и офи-
церов. Фюрер объявил командира-топителя личным врагом,
то есть оценил чрезвычайно.
   От наших не прозвучало ничего. Ходатайство на «Золотую
Звезду»  подленько отклонили. Понятно: зависть мучила.
   Только в 1951 году в одной статейке мелькнуло про «атаку
века» маловразумительное: «Одна из подлодок Балтийского
флота...» Ни имени командира, ни бортового номера.
    После Победы с неординарным офицером, не вписыва-
ющимся в систему, поспешили расстаться. Выгнали с флота,
оскорбительно понизив сразу на два звания. Казнительный
приказ от 14 сентября 45-го собственноручно Кузнецов подпи-
сал. Интересно бы знать: кольнула ли совесть? Можно только
с достоверностью, как нечто обыденное, представить.
   Устав от подписывания бумаг, главком проследовал к удоб-
ствам и зеркалу. (В высоких кабинетах такие комнатки есть).
Что хотелось, сделал. Руки помыл. Ордена на новом мундире,
стиля царских времён, поправил. Невольно по слабости, всем
нам данной, замечательный пескарь-адмирал собой полюбо-
вался...
   Из интереса за судьбой отверженного следил, только ни
разу, даже косвенно, ни снизошёл.
   А мог бы, мог могущественный военно-морской министр
заступиться, переломить дурь системы? Только Николай Ге-
расимович во всём осторожничал. Пришлось непризнанному
подводнику № 1 изведать нищету в безвестности и лагерные
нары с бывшими полицаями.
  Однако для мемуаров ас-подводник ему пригодился.
Деяния наркомовские чем-то весомым подкрепить.

Частный случай производства в генералы

    А вот, как бы, между прочим, для лучшего понимания
 приписываемой «решимости» блестящему флотоводцу.
 В строку будет и о его ревности к тому, чем собственно призваны
Отечеством заниматься служивые люди.
   Стали ПВО Прибалтийского округа американские воздушные
разведчики «доставать». Тут же и шведы на своих ДС-3 пожаловали
тем же самым возбуждаться. У отвечающего за воздух полковника
Шинкаренко, настал предел терпенья.
   Чего дешевле?! Наш МиГ-15 заглубил в каких-то милях от
 Вентспилса оборзевшего «нейтрала».
   Этого оказалось достаточным, чтоб Кузнецов одномоментно
убояша, гневался зело. Под трибунал-де, барана полковника в
назидание всем горячим головам. С этаким резюме в папочке на
упреждающий доклад к Сталину припёрся.
   Мудрый Виссарион покурил в раздумье да и огорошил, как
 пробил Герасимовича:
  - Так-то вы хотите наказать генерал-майора Шинкаренко?!


Событие пятое – вообще полундра

   Ночью 29 октября 1955 года в Севастопольской бухте прогремел
чудовищный взрыв. Столб пламени и дыма взметнулся над
линкором «Новороссийск». Корпус бронированного исполина
был пробит от днища до верхней палубы, в самой заселённой
 части – в районе бака.
   На борт флагмана прибыло почти разом семь адмиралов,
офицеры особых отделов. Это погубило линкор окончательно.
   Вице-адмирал Пархоменко отменил буксировку на отмель.
 Большие погоны потребовали докладов и чая. Никто
не пожелал взять ответственность по борьбе за живучесть
«Новороссийска». Упустили время и для спасения людей...
   Утром, если бы удалось разглядеть бухту за матросским
оцеплением, то взгляду предстала удручающая картина. На
привычном месте стоянки красавца линкора виднелось лишь
огромное, обросшее ракушками днище.
   Высокие чины загубили и операцию по вызволению моря-
ков, стучавшихся из стальной могилы. Предложенное техна-
рями всё сделать по уму, было отвергнуто. Работа без огляда,
что из этого произойдёт, выпустила воздушную подушку в
опрокинутом корпусе. Трагедия и тупизм наконец-то расста-
лись друг с другом.
   За гибель линкора без войны надо отвечать. Создан-
ную комиссию по расcледованию возглавил В.А. Малышев,
курировавший в правительстве оборонку. Кстати, большой
спец в области военного судостроения. При разбирательствах
адмиралы валили вину на погибших старших офицеров, ре-
ально что-то делавших для спасения «Новороссийска».
   Главный вопрос о причине ночного взрыва оставался без
ответа. Секретный доклад на самый верх до наших дней, увы,
не сохранился. Похоже, комиссия, пусть и с оговорками, со-
шлась на удобной всем версии о дремавшей столько лет не-
мецкой трёхсоткилограммовой донной мине.
   При исследовании дна водолазами обнаружилась нехарак-
терная для подобных чертовок воронка. Всё говорило о том,
что заряд был прикреплён к корпусу и, судя по площади про-
боины, весил одну тонну тротила.
   По опасной для многих логике, пришлось признать и ве-
роятность диверсии. Ведь попутно выяснили, что боновое
заграждение рейда той ночью не ставилось. Корабль дозора,
оснащённый гидролокатором, был отозван для другой за-
дачи. Распоряжения на этот счёт отдавал будущий главком
Горшков, сумевший для наказания подставить другого.
   На поиск отхода морем возможных диверсантов отправились
лишь через восемь часов. Авиацию для этого подняли весь-
ма оперативно: спустя полсуток! И совсем уж помрачитель-
но – по рейду всегдашне шныряли никем не проверяемые
рыбацкие и прочие лодки, вплоть до собирателей помоев с
кораблей.
   Начальнику разведки флота контр-адмиралу Бобкову пове-
лели: что накопал, знать про себя. Во все концы страны ушли
657 похоронок. Газеты и радио, не волнуя советский народ,
беззаветно молчали. Зато взрывному министру обороны –
знаменитому маршалу Георгию Жукову молчать, гневаясь, не
случалось ни разу.
   За вопиющее флотское разгильдяйство, за крайне неудач-
ный адмиральский цветник должен ответить старший по хо-
зяйству. Им был первый замминистра обороны СССР – глав-
ком ВМС Н.Г. Кузнецов.
   И Никита Хрущёв, по свойственной ему грубости, узрел,
что выстроенная Кузнецовым пирамида командных кадров
обмочилась, даже при полной закрытости информации.
   Когда с годами улеглись страсти, объяснение гибели линко-
ра нашлось гипотетически. Подозрения пали на боевых плов-
цов из бывшей команды князя Валерио Боргезе. Мотивация –
доставшийся русским после войны линкор «Юлий Цезарь» не
может служить врагу. Ведь девиз их 10-й диверсионной фло-
тилии звучал «За честь и итальянский флаг».
   Пусть все они были теперь никчёмны, почти что босяки, но
 сумасшествия сражаться до конца у подобных не отнимешь
даже в психушке...

                P.S.

     Полагаю в простоте: нибудь ужасной по дикости революции,
случилось бы иное.
   На набережной, перед величественным домом построенным
арматором Брандтом,  архангелогородские люди поставили прекрасный
памятник. Ведь они учили Российскую историю без вранья.
   Жили большими полными семьями. Берегли и любили матушку-природу.
Архбум, Сульфат для них были бы инопланетными словами.
   Дышалось отменно легко. Двина-красавица текла полноводной
чистейшей рекой.
   Узнаваемый император Александр I словно вышел полюбоваться
двинским простором. Тугой семёновский мундир, без единой награды,
застёгнут наглухо. Не трудно понять: государю очень нравится
доступная взгляду живописность  Мосеева острова.
   О том Александре поздний Пушкин напишет: 

                Простим ему неправое гоненье.
                Он взял Париж, он основал лицей.

   Ещё послал Фаддея Беллинсгаузена возглавить кругосветную
экспедицию на шлюпах «Восток» и «Мирный».
   Ни больше, ни меньше - открыть Антарктиду! Задуманное получилось превосходно.