Ч. 27 Юнона без Авось

Предыдущая страница       http://proza.ru/2020/07/03/1236

Лисянский был прекрасным моряком. Однако его поступок не остался незамеченным. Неизвестно, сделали ли ему внушение по поводу самовольных действий или нет, но у начальства явно осадок остался.
 
Он получил звание капитана  2 ранга, командовал корветом и линейным кораблём, потом отрядом личных яхт Александра I.
 
Дальше служба его, как говорится, не пошла. В 1809 году Лисянского уволили в отставку, по закону того времени повысив в звании на одну ступень,  капитаном 1 ранга.

Юрий Фёдорович на свои средства в 1812 году издал «Путешествие вокруг света в 1803,4,5 и 1806 годах на корабле «Нева» (два тома и атлас карт и рисунков). СПб. 1812.

Время для этого он выбрал неудачное. Думаю,  поэтому книга прошла незамеченной, и он оказался в убытке. Тогда Лисянский сам перевёл книгу на английский язык и в 1814 году издал в Лондоне.

Англичане отнеслись к ней с большим интересом, мгновенно разобрали, и он окупил все расходы на оба издания.

Написал о плавании и Крузенштерн. Его книгу напечатали на средства Морского министерства: «Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 гг. на кораблях "Надежда" и "Нева". Мор. тип., 1809-1812. - Ч. 1-3.

Без сомнения, это задело Лисянского, но в Морском министерстве сочли, что двух книг для одного путешествия чересчур, к тому же, начальником экспедиции был Крузенштерн.
 
Книгу Ивана Фёдоровича Крузенштерна опубликовали в Берлине, а затем в Англии, сделав перевод с немецкого языка. Это не был двойной перевод, потому что берлинское издание написано автором на родном немецком языке.

Если Лисянский переводил с русского языка на английский, то Крузенштерн переводил свои записки с немецкого языка на русский. На его корабле только два офицера были русскими, а после самоубийства Головачёва – один Ратманов.

Как для кого, а мне читать английское издание было легче, потому что на русском мешал тогдашний тяжеловесный строй предложений. Кстати, написанное в восемнадцатом веке читать вообще очень тяжело.

Если сравнивать книги этих двух авторов, то мне книга Крузенштерна представляется намного лучше, потому что в ней чувствуется его гражданская позиция, а уровень его кругозора шире, хотя обе книги я читал просто с упоением.
 
В данной работе меня интересуют только моряки и флот, но вынужден написать и о Резанове, личность которого, откровенно признаюсь, не вызвала симпатии, хотя в официальной историографии его просто канонизировали.

Что касается дипломатической миссии Резанова, то о ней очень хорошо, по-флотски, высказался Ратманов: «...фарсы господина действительного камергера Резанова то наделали, что мы потеряли те права, которые были в 793-м году Лаксманом получены».

Ратманов имел в виду поездку в Японию поручика Адама Лаксмана, который добился у японцев права посещать Нагасаки, что раньше японское правительство позволило только голландцам.

После фиаско в Японии Резанов решил отличиться своим вторым поручением, ревизией Российско-Американской компании. Он начал с осмотра Алеутской гряды. Там выяснил, что морских котиков истребили уже свыше миллиона.

Этих несчастных морских животных убивать было несложно. Он написал: «…не имея свежей пищи, в полчаса убили для себя до восьмидесяти». Понимая, что скоро морских котиков истребят полностью,  Николай Петрович порекомендовал  перейти на добычу моржовой кости на острове, где было лежбище моржей.

На острове Уналашка Резанову пожаловались алеуты на зверства, творимые на острове Атхи неким промышленником Куликаловым, последним поступком которого было убийство.

Резанов распорядился привезти его и произвёл над этим злодеем показательный суд, в котором он был и прокурором, и следователем, и судьёй.
 
Ему нужно было произвести положительное впечатление на аборигенов, а заодно припугнуть и русское население на островах. Николай Петрович приказал этого изверга, зверски убившего алеутскую женщину и её грудного ребёнка, заковать «в железы и отправить его в Иркутск для поступления с ним по законам».

Из Уналашки Резанов  на судне «Св. Мария» пришёл в Новоархангельск уже после сражения с индейцами, когда «Нева»  ушла. С продовольствием в Новоархангельске было плохо. На счастье его обитателей, пришло американское судно «Juno» («Юнона»).

Его владелец и капитан, немец Джон Вульф, согласился продать судно вместе с запасом продовольствия, взамен получив маленькое компанейское судно и меха. Эти продукты немного облегчили существование колонии на острове.

Думаю, что сам Резанов не голодал, распоряжаясь продовольствием. Камергеру привели двенадцатилетнюю алеутскую девочку, с которой он сожительствовал. Кстати, Резанов женился тоже на малолетней дочери Шелихова, той едва исполнилось пятнадцать лет.

25 февраля 1806 года он отправился на купленном судне «Юнона» в Калифорнию, чтобы купить там продовольствие для колонии. Люди умирали от голода и цинги. Половина команды была больна цингой, люди едва управлялись с парусами. Командовали ими лейтенант Хвостов и мичман Давыдов.

Благодаря искусству Хвостова удалось в одной критической ситуации избежать гибели. Цингой заболели все, Резанов писал, что он тоже был болен. Хвостов привёл «Юнону» в Сан-Франциско.

Испанцы прислали на судно говядину, зелень, хлеб, молоко. Резанов взял с собой ценные меха и подарки, которые не приняли японцы. Он щедро одарил ими коменданта крепости  и миссионеров, а затем и губернатора, как он написал в донесении Румянцеву, «чтоб закрыть от Гишпанцев ту бедность нашу и недостатки, о которых Бостонские суда во вред наш предварили их».

Обстановка была сложная. Губернатор сообщил Резанову, что Россия воюет с Пруссией, и у неё очень напряжённые отношения с Францией, союзником которой была Испания. Короче говоря, над русским кораблём и его экипажем нависла опасность, что их интернируют.

А теперь перейдём к романтической истории.  У коменданта Аргуелло была пятнадцатилетняя дочь Консепсия.  Резанов внешне был привлекательным, высоким, что очень любят женщины, и стройным.

А дальше дадим слово ему самому.  В письменном отчёте министру коммерции Румянцеву 17 июня 1806 года, хвастаясь своей находчивостью, больше похожей на подлость, он писал:

«Видя положение моё неулучшивающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на сериёзный тон переменить мои вежливости.

Ежедневно куртизируя Гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер её, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем её возрасте уже только ей из всего семейства делало отчизну её неприятною».

Сорокадвухлетнему мужчине, прошедшему огни и воды, и медные трубы, любителю молоденьких девушек, ничего не стоило заморочить голову пятнадцатилетней девчонке.

Продолжение http://proza.ru/2020/07/05/1169