Слово перехожего вещего старца Ходяна к миру

Предисловие

За последние десятилетия историческая наука накопила достаточно материала, чтобы осветить по-новому или даже пересмотреть многие утвердившиеся концепции. Технические возможности археологии в сочетании с новыми науками - этнолингвистикой и популяционной генетикой - значительно расширяют горизонты научного мышления.

В данном тексте автор попытался обобщить современные научные факты, увязав их в литературный сюжет. Это своеобразный историко-литературный эксперимент, цель которого популяризация исторической науки и русского языка. В тексте «Сказов...» использованы только слова «славянского происхождения». Многие из них уже забыты, исчезли из речи или заменены латинизмами, германизмами и прочими «измами».

«Сказ...» тематизирует переселение некоторых родов западных славян с берегов Южной Балтики к озерам Нево (Ладожское) и Ильмень в период раннего средневековья, их отношения с новыми соседями и старыми врагами. Автор надеется, что его попытка передать полноту и точность родного языка придётся по душе читателям и они захотят глубже изучать собственную историю и культуру.

Слово перехожего вещего старца Ходяна к миру

Под шатром великим неба
Зрелые колосья хлеба
Ветер бережно волнует.
В роще за рекой кукует
Мне кукушечка и годы,
Словно щепки в быстрых водах
Пред очами понесутся,
Через время донесутся
Стоны, топоты и крики.
Предков мужественных лики
Через тьму веков проступят.
Строго брови понасупят
На потомков глядя хлипких,
В помыслах и вере зыбких,
Наши пращуры. Не дело
Быть рассказчиком умелым
И молчать о том, что вижу,
Что не ухом, сердцем слышу.
Должен я отдать что взято,
Что у времени отнято,
Что должно дойти до вас:
Слушайте, робята, сказ.
Сказ о житье-бытье словен  у озера Нево
1
Меж высокими холмами
И бескрайними лесами,
Между топких берегов
Рек, болот, озёр, ручьёв,
Между балтскими родами
И чудскими племенами
Поселилися навек
Семь словенских человек.

Корчевали пни, болота
Осушали за три года
И посеяли овёс.
Пров  удачу им принёс,
Подарив дожди и вёдро.
И прибавилось народу
В избах, крытых камышом:
Котик в люльку с малышом
Заскочил и лёг клубочком,
Новому мурчит сыночку
Сказ про дедку-избача,
Усом щёчку щекоча.

Летом в поле, зимой в лес,
Как велит родной Велес,
Ходят робить  поселяне.
Песнь об острове Руяне
Лишь напоминает им
Земли предков сладкий дым.

Пашут, сеют, мёд снимают
С бортей  пчёл лесных и чают
Веси, води, еми, суми,
И другим охотным людям
Запродать втридорога
С позволения Сварога
Хрен, горох, пшена излишки,
Да медовыя коврижки.

Вот уже и три колена
Народилось у словенов.
Мал-помалости на лад
Навострилась жизнь. Уклад
Древних предков сохранили,
Брат на брата не ходили,
С мерью  дружбу завели,
Жён себе приобрели,
Прочно сели на землицу
И построили столицу.
2
В устье Волхова седого
Вырос Град. И у иного
Гостя  дальнего заморска,
Что пришёл заради воска,
Расширяются глазницы:
Вежей  узкие бойницы,
Деревянных стен ограда
Намекают всё, что надо.

Любша,  малая речушка,
Шепчет каждому на ушко,
Мол, хозяин здесь словен
На века, без перемен.
Хошь торговлей промышлять?
Должен Граду отбашлять,
И шагай себе на торг.
Будь Волин,  иль Гётеборг
Твоя родина, дружище,
Все едины на торжище.

Среди лавок шумно, гамно,
Продаётся что не страмно:
Бусы, миски, сукна , бочки
И поддёвки  с оторочкой,
И корчаги,  и меды,
И капуста хоть куды!
Вот железные брусочки,
Из берёзы туесочки,
Вот льняные рубашонки
И подвязки для мошонки.

Вот из сига  пироги:
Ты и думать не моги
Что найдёшь ещё вкуснее.
Хошь, хомут  накинь на шею
И поржи как сивый  конь.
Бабы тута прям огонь!
Коль блудить зачнёшь руками,
Опозорят с потрохами
И отправят не стеснясь
К вурдалакам  восвоясь.

Продаются соли глыбы,
Даже финик из Магрибы!
До сих пор никто не внял
Как же он туда попал?
Ложки, глиняные плошки,
Порошок от конской блошки,
Жир барсучий, и меха,
И сошные лемеха.

Много люду собиралось
На торжище и считалось,
Что негоже  воевать,
Когда можно торговать.
И чужого брать негоже
Прохождаясь с честной рожей.
Шибко  цену задирать -
Тоже надо меру знать.

А нарушит кто закон,
Вмиг попросят выйти вон
За ограду и дубиной
Оприходуют детину.
Коль не видишь правды суть,
То уж, друг, не обессудь.

Бродят тучные коровы
По-над берегом Волхова,
Где плывут гостей лодьи,
Мёду полные бадьи
Увозя в чужие страны.
Благостно живут словяны,
Жертвы принося богам,
Чтобы чудским ведьмакам
Не давали много воли.
Ну и так, от всякой хвори.

В самый первый день седмицы 
Всем положено лениться.
Наедаться, но не слишком,
Только до второй отрыжки.
После баньки и с устатку
Добро выпить пива кадку.
А наутро, коль охота,
Отправляться на работу.
3
Так жила-была столица
Да окрестная землица,
Избы скрымши за забором
И высоким частоколом
Обнеся свои угодья:
Мало ль всякого отродья
Носит матушка земля.
Что ж бояться, почём зря,
Когда можно оградиться,
От ворогов защититься.

А не дремлют и волки,
Коих целые полки
Рыщут-ищут по округе
Путников держа в испуге.
А то вдруг нагрянет тать
Из-за моря, собрав рать
Из людей разбойных, смрадных
До добра чужого жадных,
Из завистников лихих,
Злыдней малых и больших,
Показать хотящих норов
Одурев от мухоморов.

Много раз уже оне
Приплывали по весне.
Были те заморски гости
Словно в горле рыбьи кости:
Мужиков нещадно били,
Баб с детьми в полон  сводили
С дальних чудских поселений,
Весь гоня с родных владений.

То словене не терпели,
Стрел во тульях  не жалели,
И, махая топором,
Опускали на прокорм
Рыбьему Волхова стаду
По десятку злыдней кряду.
Но вороги-гостенёчки,
Что болотистые кочки:
Только их вчера отразят,
Гдядь, оне опять вылазят!

Там, где чистая Алдожка,
С бабью шириной ладошку,
В Волхов льёт волшебны струи,
По былым векам тоскуя,
Выжгли вороги селище
И устроили кублище:
Лагерь и судён стоянку,
Кончив дело доброй пьянкой.

И пока оне хайлали
Им все лодьи посжигали
Тихие словен соседи
И ушли в леса к медведям.
Протрезвев с утра от пира,
Закусив остатним скыром,
Мигом посвернули стяги
Те разбойные ватаги.
4
Извести всю кодлу  разом,
Ухайдакать  чёрным глазом
Взялся страшный Нойд-колдун,
Мрачный старец и ведун.
От его ведовской порчи
Началися злые корчи
У проклятых ворогов
Средь соломенных стогов.
Но поганки из лукошка
Что укус коню от блошки.
Не пробрал злодеев яд,
Жив остался весь отряд.

Помирать в бою почётно,
И легло уже бессчётно
Воев Одина прекрасно.
Смерть без боя всё ж напрасна.
Порешили малым тингом
Обнести свой лагерь рингом
Из высоких острых древ,
Снизу валом подперев.
Но сперва идти к словенам,
Объявить им перемену,
Хоть бы только на словах,
В намереньях и делах.
Ведь придётся зимовать,
Как же выжить, коль не жрать...

Словены послов пустили,
Кашей с маслом угостили,
Заключили мирный ряд
И повесили наклад:
За любое шевеленье
Без словенов позволенья

Смертью живота  заплатят.
Ну, а нет, пусть пёхом катят
Через мрачные болота
Где чудесная охота
В край родной, далёкий, милый
Ежли токмо  хватит силы.
Кто осядет, тот должон
Впредь не лазить на рожон.

Вместо драк вести беседы.
Всяким прочим непоседам
Замыкать в Волхов дорогу,
Чужаков таскать к острогу.
За исправную службишку
Им отсыплют от излишков
Круп и мёду подадут.
И потом ещё нальют
Пива крепкого хмельного.
Кто ж отступит от такого?
Согласились люди вражьи –
Получили мяс говяжьих,
Полбы  да пивка немножко
Заглотили на дорожку.

А волохвы  очи щурят
Меж собой ворогов журят:
Вишь ты, язва завелася!
Нет бы тихо убралася...
Станут здесь теперь кормиться,
Со словенами рядиться!
5
Позадрав рубах подолы,
Ёлки валят новосёлы,
Брёвна тешут, доски пилят,
За день многое осилят:
И скамейки, и лежанки
Для вечерней дружной пьянки.
А сосновыми столбами
Крепят крышу над столами,
Ставят тесен и кургуз
Свой приземистый «ланхуз».

Через Волхова стремнину
Против Града-исполина
День за днём растёт ограда
Для готландского  отряда.
Именем реки Алдожки
Нарекут селенье. В ложках
Каша с маслом разварная.
Ест да робит удалая
Чужеземная ватага.
Им живот дороже стяга!
Ихни вострые мечишки
Сами прыгнут за харчишки
На любого кто ни вскочит
И доходно место схочет.

Словены за то, что живы
Носят жертвы милой Живе.
А готландцы славят Тора,
Что от страшного позора
Их, родимых, уберёг,
Отогнал смертельный рок
И развёл гнездо ремёсел
Для лодей и крепких вёсел.

Ведь не токмо жизни гробить,
А умеют же и робить
Чужаки земель далёких.
И красивых, синеоких,
Дев словенских взяли в жёны.
Видно, на роду сужёно
Им с словенами дружити,
Верой-правдою служити.
Или торговать мехами
Со своими племенами,
Отправляясь на закат
В Бирку  или на Готланд.

Сказ о призвании князя Буривоя и его славных делах
1
Рады добрые словене.
Аж до самого Ильменя
Расселилися родами.
Велес  жирными годами
Разрастися подсобляет.
Десять лет уж истекает
Мира с кодлою готландской.
Слався, славься Град словянский!

Шибко хорошо... Негоже...
Призадуматься похоже
Настаёт волохвам время:
Богатеет вражье семя!
Начались уже раздоры
На волховских на просторах.
На Алдогье сходни  мостят,
Ярл  готландский силы ростит,
Привечает всех ругландцев,
Свеев, гётов, рыжих данцев.

Волохвы брады встряхнули,
Взор на Запад повернули:
«Там, на самой кромке света,
От земли отцов привета,
Надо испросить нам князя
Со дружиной не из грязи».

В Велиграде  зов услышан.
Князь Вышан  на стену вышел,
Сына от родного крова
Провожая в путь. И Прова
Помогать ему делами
Просит щедрыми дарами.

Сыну князя Буривою
Не дано испить покоя
Чашу полную до дна.
Только кончилась война,
А уже опять в дорогу.
В дебри, к Волховским порогам
Шлёт его родной отец.
Может, дальний тот конец
Посулит ему удачу
К славе воина впридачу?

С брега Одры  тростниковой
Понаправил лодьи споро
Княжич с верною дружиной
К Нево-озеру. И стылый
Ветер-брат сырой, солёный
Бросил жменю  игл калёных
В лики  воев  задубелы.
И покуда белым-белой
Гладь озёрная не стала,
Не оделись в покрывала
Пуха снежного леса –
Дыбят лодьи паруса.
2
Востры Буривоя очи  –
Княжий стол  ему пророчит
Встреча с дальними родными
Коль останутся живыми.
Взмоет сокол ясный в небо!
Коли нет, то корки хлеба
Не достоин у отца...
Проводили молодца.

Сорок витязей  умелых,
В море и на суше смелых,
Поспешают прочь от дома,
Чтобы биться вновь и снова.
Чтобы кровью флаг набряк
Своры готландцев-бродяг!

Поспешать отряду надо
Пока вражеское стадо
Не построилось свиньёю.
Суждено, видать, судьбою
У корней елей смолистых
Злыдням с берегов скалистых
Свои головы сложити.
Но не нам о том тужити.

Прибыл княжич в Град на Любше.
Волохвы вздохнули глубже:
Молод княже, да удал.
По дороге сечу  дал
Он ватаге свеев рваных.
Так и сяк разнёс поганых
С маху, со всего плеча.
Потерял лишь три меча.

Рады в Граде Буривою -
Заждалися уж покою.
Ссоры, сплетни, дрязги, бредни
Прекратились. И соседни
Вмиг слюбились племена,
Хоть и грызлись иногда.

Вымел князь метлой железной
Всяких тварей неполезных
И повесил меч на крюк.
Был он вовсе не бирюк
И охоч до бабску полу.
Это не в упрёк, а к слову.

И готландцы присмирели.
Худо ль? Дальше богатели.
Глянешь – по реке снуют,
Там торгуют, тут куют...
Коли выгодна работа
Воевать кому охота?
3
Рассказать настало время
Как жило словенов племя
На возделанной землице
Чуть подале от столицы.

Вот была одна семья:
К ней идти всего полдня.
Жили, так-то, не тужили,
Крепкий дом с крыльцом сложили.
Было всё как у людей –
Кони, скот, гумно.  С полей
Возвращалися с работы
И хлебали до зевоты
За обеденным столом
Щи с капустой. А вином
Заливали тюрю  с хлебом,
И ложилися под небом
Повздремнуть на склоне дня
Пущего здоровья для.

Мать остатки убирала,
Да посуду вытирала,
Любовалася на них,
На сыночков дорогих,
На отца, на дочь Малашу,
Да несла им простоквашу
Чтоб с устатку освежить
И болезней не нажить.

Долго ль, коротко, а Худо
Подкрадалося покуда
И нагрянуло откель
И не ждал никто. Таперь
Враз сменилась обстановка.
Ты ж её, судьбу-воровку
Не объедешь, не убъёшь...
Ить её не обманёшь!
4
А случилось вот что, братцы.
Расскажу не длинно, вкратце,
И без лишнего вранья:
В брег ударилась лодья.
Повыскакали оттеда
Ровно тридцать три соседа
С бородами и с усам.
Страшно, будто видел сам.

Гоготали что те гуси –
Гузкой  до сих пор трясуся
Я от страха, сна не зная.
Между тем вся эта стая,
Прекративши толковище,
Покатилась на дворище
К батьке, словно снежный ком,
На раззор  чужих хором.

Наш отец ни сном, ни духом,
Оком, носом, ухом, брюхом
Не почуял же беды.
Раскудрить его туды!..
С ним сыны и дочь Малаша,
Руки-ноги разбросаша,
Оголив тугую грудь,
Мирно спит. А эти ж пруть!

И ворота не запёрты.
Всё что есть, всё будет спёрто:
Рожь, горох, пшено и честь.
В зиму будет неча есть.
Жадно клацая зубами,
Страшно лязгая мечами,
Дико клича «Вар-вар-вар!»
Стая вклинилась в амбар.

Там пошла у них работа:
Все запасы на три года
Как корова языком
Вмиг слизнула. Весь прокорм
Утащили дармоеды!
Что б сказали наши деды?
А сказали б оне нам:
«Ссечь баклушки куелдам!»

Так-от предки завещали.
Ну, а наши чуть подняли
Вежды  тяжкие свои
Лишь когда сестру свели
Со двора и закричала
Мать истошно. От начала
Тех далёких древних дней
Крика не слыхать сильней.

Подхватилися мужчины,
Кинулись ломать жердины,
Предков заповедь не помня –
Дрекольё  мечу не ровня.
Дрались шибко, бились яро,
Да была недолгой свара.
Покрошили молодцов
К гордости своих отцов
Тридцать три с Алдогьи друга,
Цепь сомкнув неровным кругом.

Так-то, братцы, всем наука:
Круговая, бишь, порука
Ворогов любую рать
Помогает побеждать.
Не числом берут в бою,
А уменьем, мать твою!
Все военные присловья
Записали предки кровью.
Их негоже забывать –
Никогда не дремлет тать.
5
Худо, худо... Но покуда
Праздник у чужого люда,
Совершившего набег,
Волокущего на брег
Всё что глазу попадётся,
Мать спешит к заходу солнца
Подобрать отца, сынов,
Да сложить в костёр из дров,
Чтобы сжечь без лишней речи
От огня родимой печи.

До любимого юнца
Всех нашла, но не отца.
Вороги его пленили,
Через три дни отпустили.
Рассудили дать наказ:
К их приходу каждый раз
Без единого вишь слова
Чтобы дань была готова.
И коровы, и быки,
И зерно, и бураки.

С таковыми новостями,
Приволоченный «гостями»,
Весь в крови отец лежит.
Мать безумная вопит
Над священными углями,
Пеплом ставшими сынами.
Кто не чтит древнейших рун,
Тому грозный мстит Перун.

На холме в священной роще
Блот  гудит до самой нощи:
Там вкруг идола  Сварога
Тора славят. Три ворога,
Чужеземные жрецы,
Поплевав во все концы,
Покричавши заклинанья,
Тянут жертву на закланье.

Кровью белого быка
Мажут идолу бока,
Кропят  рот, живот и грудь.
Впереди нелёгкий путь:
Тору жертва чем щедрее,
Тем расхитники смелее.

После жертвы пир горою.
Данов главному герою
Тащат медовухи жбан .
И гудит как барабан
От груди до кромки уда
Пузо рулевого Кнуда.

Куры, овцы, козы, свиньи,
Чан забористой ботвиньи,
Три ведра березовухи -
Всё залезло татям в брюхи.
А иные спать упали
Прямо там же, где стояли.
Утром, без ветрил  и флага,
На лодье ушла ватага.

Скучно стало им в Алдогье -
Прокатились в половодье
Вверх по Волхову к порогам,
Поразведать не убога  ль
Князя славная защита.
А она вся лыком шита.
С юга узкие пороги
Охраняют только роги
Тучных волховских оленей
Вплоть до самого Ильменя.

Ежели продолжить путь,
Да по рекам дальше вздуть
Паруса и новый край
Вдруг разведать невзначай,
То составить можно карту
До самого Миклагарда!

Алчут  славы боевые
Дански топоры шальные.
Им – богатство добывать.
А Малаше – не живать
Более на этом свете,
Кануть  в воду на рассвете...
6
Мать напрасно выкликала
Имя дочери, искала
След какой среди берёзок.
Иссушили очи слёзы.
В крике стаи журавлиной
Голос дочери любимой
Ей поблазнил  – побежала...
Так и сгинула.  Пропала.

А отец сидит как пень
На крылечке цельный день.
То ли думает о чём-то,
То ли тронулся умом-то...
Есть – не ест, и спать не идет.
Всё глядит и сиднем сидит.

Про великую ту муку
Весть пошла по всей округе,
И от гнева сам не свой
Подхватился Буривой.
Что, да как, неужто можно
Так вот запросто, нарошно,
У словен, ядрёна мать,
Хлеб насущный отымать!

Да ещё навесить бремя
На последующе время!
Закричали молодцы:
Чай, мы тут не подлецы,
А умелая дружина!
Не позволим впредь отныне
Чуждым вражеским гребцам
Загребать на Волхов к нам!

Будет им готова встреча,
Быть в Алдогье доброй сече!
Пошумели и домой
Повалили всей гурьбой
В гридницу  за стол богатый.
На обед у них сохатый.
Им хоть по лбу бей, что в темя:
Бою бой, а пище время.

Понасытившись изрядно,
Вкусно, сытно, ненакладно,
Повалилися на лавки
Отдохнути и булавки
Распустили на штанах,
С крошью хлеба в бородах.
7
А тем временем по морю,
По солёному просторью
Новость птицей понеслася:
«Можно грабить не стесняся
Разжиревшие за годы
Сытые словенов роды.

Каждому обогатиться,
Ежли токмо не лениться,
Даст удачная судьба.
Ежли  токмо волошба
Не подымет на несчастье
Бурю в море и ненастье
Не застит глаз рулевому,
Нападём на Буривоя!

Там, от устья  до порогов,
До скалистых до отрогов
Будем грабить, ей-же-ей,
Без особенных затей.
Будут девки и пушнина!»
Размечталася рванина.

А во Граде сборы, топот,
Отовсюду слышен ропот:
«Уж давно пора начать
Злого ворога кончать!
Попригрелися змеюки,
Рыжемордыя подлюки!
Окопались за рекой.
В бой веди нас, Буривой!
Вдарим по Алдогье скопом
И покажем твердолобым
Гору, где зимуют раки!
Сердце просит доброй драки!»

Князь всё мешкает,  смекает,
Да лазутников  спрошает
Что видали да слыхали,
Кто плывёт по Невской дали?
Призывает воевод
И даёт приказ на сход
Лучнецов для ополченья.
Все соседние селенья
Опустели сей же день.
И легла на землю тень.

А в Алдогье тинг бушует.
Там душа давно тоскует
У младого поколенья
Отменить отцов решенье
На любовное житьё
Со словенами. «Быльё
Наросло уже на горы!
Стародавних уговоров
Вышли сроки и пора
Наступила топора!»

Но Алдогьи старый ярл
Живо молодость унял:
«Велика словенов крепость.
Скудоумная нелепость
Думать будто словены
Все отвыкли от войны.
На высоких Града стенах
Два драккара  храбрых свенов,
Что идут к нам из-за моря,
Словенов лишь раззадорят.»

И напомнил старый ярл,
Как словен ему не дал
Помереть в сурову зиму.
Что мечом соседа в спину
Недостойно ударять.
«Мы не станем помогать
Новым приблудам-берсеркам.
Каждому его же меркой
Пусть отмеряются сроки.
Лучше обновим волоки,
В Пермь  пойдём или на Волгу,
В этом будет больше толку.
К князю я пошлю гонцов,
Повиниться за гребцов».

Тако победила мудрость
Молодеческую глупость.
Осерчали  молодые,
Но склонили свои выи
Перед ярла гневным оком,
Ведь истечь кровавым соком
Даром никому не пало.
Вмиг на тинге тихо стало.
8
В Град посланцы прибывают.
Буривой уж поджидает:
Дверь в воротах приоткрылась,
Стража копьям ощерилась.
Исподлобья и недобро
Смотрят люди, так, что в рёбрах
У посланцев засвербело.
Мало слов да много дела
Обещают эти взгляды,
Будто напилися яду.

А гонцы несут подарки –
Бисера цветного чарки.
Передали ярла слово
О намереньи сурово
Покарать тех наглецов,
Данских молодых гребцов,
Что разграбили селенье
Словенов. Мол, без воленья
Старших воинов Алдожьих
Били те детей Сварожьих.

Окромя того есть воля
Снарядить в поход поболе
Воев Одина  на Волгу.
Ярл не хочет втихомолку
Отправлять гостей в Козары
За восточныя товары.
Мол, товар у словенов
Тоже есть: не счесть мехов,
Да бочонков с жёлтым воском.
Мол, торги с Каганом  Волжским
Можно сообща изладить,
А для этого отрядить
Лодок надобно и хлеба.
Что ответит князь? На небо
Буривой возводит очи
И глаголет  как пророчит:

«Скоро быть кровавой бане.
Через восемь дён, не ране,
Приведёт свои драккары
Голь  заморская. И кара
Оскорблённого Сварога
Всех настигнет, коль дороги
Нет иной у ваших братьев.

Ярлу же, за верность клятве
Благодарен я премного.
И удачи на порогах
Пожелаю. В добрый путь.
С вами Тор всегда пребудь.
От себя для нужд похода
Отряжаю  из дохода
Хлеб, и лодки, и товар,
Что сулит большой навар,
И умелых мастеров
Для отладки волоков.
Но с условьем: слово – дело,
Чтоб Алдогья опустела.»

Слово держит мудрый ярл –
Через восемь дён отстрял
Он от берега на лодьях.
Кони в кожаных поводьях
Потянули груз посуху.
Даже древнюю старуху,
Что сушила калачи,
Оторвали от печи.
9
Без излишней долгой речи
Буривой сготовил встречу
Прибывающим драккарам.
Время тратил он недаром:
Поперёк теченья сети
Натянули. Вражьи дети
Дружно сыпятся на берег.
Имя Одина в оберег
Служит этим крикунам
По Алдожки берегам.

Стрелы живо разберутся
С ворогом. Пусть изведутся
Все, кто жадный меч поднимет,
Добрый мир копьём отринет,
И разрубит чей топор
Старый крепкий уговор.

Головы щитами кроя,
Сторожася  Буривоя,
Свеяки в кругу роятся,
Топорами боронятся,
Стрелы в лёт пускают тоже.
Дольше ждать уже негоже!

Клич бросает Буривой:
«Растеребим этот рой!
Бою – бой!» К такой-то мати,
Князь пошёл мечом орати.
Смертью живота не страша,
Топором нещадно маша,
Бъются ратники хоробро.
Свеи тож дерутся добро.

Все смешались в бое ближнем.
По теченью чутка ниже,
В устье Волхова седого
Две лодейки молодого
Вилфреда, Рагнера сына
Отдают концы у тына
Деревушки приозёрной.
Скоро только трубы чёрны
Будут выситься на взгорке,
Да собаки взвоют. Горько...

Из ближайшего посёлка
Три смышлёных пострелёнка
Затесались  в сечь кроваву.
Матери на них управу
Не способны и найти,
Токмо розгой  высекти.
Но и малая подмога
Братьям нашим не убога:
Подсобить не понарошку
Может ловкая подножка.
10
Вдруг вдали запели роги:
То вернулись от пороги
Все лодьи людей алдожских.
Не базар с Каганом Волжским
Им поблазнился  богатством,
То измена и коварство
Им добычу обещали.
Слово дав, обратно взяли!

Ярла тихо удушили,
Мастеров-словен убили
И поплыли, вишь, в обрать,
Побеждать словенску рать.
Подлость об руку со спесью
Помогает детям песьим.
Им не значит ничего
Совесть. Нет ни одного
Честного средь ушлых «манов».
Ярл последним был. Удало
Бъётся княже Буривой:
Держит правою рукой
Меч отцов до крови жадный,
В левой – нож заморский складный.

Зорко княжеское око.
Вот взметнулся меч высоко –
То сигнал лихой облавы.
Лучнецы, схватив булавы,
Резво дружною толпою
Понеслись из леса к бою.
Смерть заморским лиходеям!
Не гнездиться больше свеям,
Всяким прочим урманам
По Волховским по ярам!

Три смышлёных пострелёнка
Даже малою силёнкой
Снова крепко подсобили –
Всю Алдогью запалили.
Пусть огонь возьмётся бешен
И сгорит всё к сивым лешим,
Чем вернуть село врагу
На отлогом берегу.

А пока - сверкают бляхи
На щитах, мокры рубахи
От смертельной злой работы
До седьмого с кровью пота.
Копья, топоры, мечи,
Взмах - молчи, удар - кричи!
Бей, руби, вставай, ори!
Режь, коли, зубами рви!

Хрип... и взгляд тотчас усохнет...
Не успев вдохнуть, издохнет
Воин Одина бесстрашный.
Бой ужасен рукопашный!
Люто,  страшно это дело...
Аж вода в реке вскипела
Красной пеной. На песок
Выплеснуло поясок
От рубахи Буривоя.
Знать настигла смерть героя.
11
Бой утих, но одолети
Не смогли ни те, ни эти.
Кто живой, тот пал без сил.
Кто-то воду разносил,
Кто своих напрасно кликал,
Кто ворон голодных гикал.
Кто свеяк – ползи к кустам.
Кто словен – держи к елям.
Свеи, что в живых остались,
В лодьи прыгнули. Прощались
Каждый кто с отцом, кто с братом,
С другом, шурином  и сватом.

От дружины Буривого
Отрок  норова крутого
Лишь остался невредим.
Говорят, что будто сын
То-ли от жены девятой,
То-ли в детстве в семью взятый...
Нам нет повода и смысла
Врать про князя Остромысла.
А одно известно нам:
Мог и он дать по зубам
Разгулявшимся ватагам,
Супостатам и бродягам.

Копья, топоры, мечи,
Сколько ими ни бренчи,
Без лихого воеводы
Доброй княжеской породы
Не дадут тебе побед,
Хошь ты этого, иль нет.
По приказу ретивого
Остромысла Молодого
Мёртвых свеев опустили
В Волхов, чтоб скорей уплыли.

Чтоб увидели их ярлы,
Злые конунги  и карлы,
Как случается порою.
Что счастливою звездою
Не обласкан тот, кто жаден,
Кто одной корыстью смраден.

На поляне, недалёко,
Крада  сложена высока.
Скоро будут обряжати,
На кострище провожати
Воев, головы сложивших,
Кровью землю окропивших.
Скоро тризну  будут править
И Перуна щедро славить.

И ещё у кромки брега
Под щитом, белее снега
Найден княже Буривой.
Ей-же-ей! Как есть живой!
Грудью дышит туго, хрипло,
К волосам трава прилипла
И отрублена рука,
Что давече и быка
Завалить могла, играя.
Вот же, вот судьба какая!

На носилках осторожно
Князя вынесли. Не можно
Врачевать его во Граде.
Дальше, в маленьком отряде
Был доставлен к волохвам.
По Онежским островам
Бродят волохвы седые,
Травы ищут разрывные,
А для заживленья ран
Есть у них трава-дурман.

Выпьешь зелья  и уснёшь.
А проснёшься – так вдохнёшь
Полной грудью воздух свежий.
Есть у них и жир медвежий...
Но не нашего умища
Их волхова волошбища.

Сказ про молодого князя Остромысла и его супостате Ререге
1
Наше дело сей же час
Продолжать вести рассказ
Про житьё-бытьё словенов,
Про готландцев, жадных свенов,
Замышляющих опять
Поворотить время вспять
И приплыть ближайшим летом,
Да не с дружеским приветом,
Снова на берег Волхова.
Будь их мамка нездорова!

Но на этот раз бродяги
Понавывесили стяги
Не для битвы - торга ради.
И в судёнках всякой клади
Навезли на торговище.
Видно, ихне толковище
Порешило быть скромнее.
Топоры, видать, умнее
Говорят чем словеса.
Ить бывают чудеса!

Видно, в конунгов умишко
Закрадалася мыслишка:
Коли с берега крутого,
Дождь из стрел разит любого,
Кто ж отважится опять
Словенов-от разорять?

Со словенами бодаться
Смысла нету, если вдаться
Глыбже, дальше в суть вопроса
И глядеть подальше носа.
Ить в болотистые кочки
Можно встрять по самы мочки
Да бесславно утонуть,
Потеряв в Валхаллу  путь.

Снова ходят ради торга
С Бирки, Уппсалы,  Виборга,
Хедебю  и Старигарда,
Рерика  и Ругаланда
Караваны из судов
Всякой меры и видов.
Кто поширше, кто поуже,
Побогаче и похуже.

Янтари, китовый ус,
Вина Франкии, мускус,
Кость моржа, батист, амбру,
Да зернистую икру -
Всё везут, что попадётся
И в походах отберётся
На далёкой стороне.
Суть в торговле, не в войне!

Остромысл младый княже
Урядил торговлю глаже
Чем шелковая ширинка:
Каждый купче десятинку
Вынь и дай ему в ручонку
На дружинную нуждёнку.

Повелось так с Буривоя –
Лучше дойною коровой
Быть для княжеской дружины,
Чем заморской для вражины.
Но вражина присмирела
Ради выгодного дела.
Чай она не баламошка,
Королобая лудошка.

Все пришельцы чин по чину
Торговали и личины,
Хоть меленечко кривили,
Смирно пошлину платили.
Но заморским непоседам
Не по нраву мир с соседом.
Кроме княжьей десятинки
Тут ширинку, там скотинку...
И за склад плати опять же!
Сильно жаден добрый княже.
Больно младый княже прыткий,
От него одни убытки.

С таковым-от размышленьем,
Всех богов соизволеньем,
К холодам закрыв лабазы,
Нагрузив драккары, разом
Оттолкнулись от причала
Чужаки, и закачала
Их волна на море Невском,
Вёслам отвечая плеском.
Ветра свежего порывы
Паруса надули. Живы
Коли будут – не помрут.
По весне опять придут.

Добрый князь, махнув рукою
На прощанье, с перепою
Отхлебнув рассол из кадки,
В терем свой спешит с оглядкой
На коровьи на лепёхи.
Не весёлая тетёха
Ждёт-пождёт его в светёлке,
А жена младая. Тёлки
На полянах замычали,
Чайки над водой вкричали –
Лада вышла на крыльцо.
На златое на кольцо
Улыбнулась. Князь взбодрился
И с женой в светёлке скрылся.

Князя зело молодого
Кто осудит? Но сурово
Смотрят люди ему вслед:
Кольца есть, дружины нет.
Надо новую дружину
Собирать по всей отчине,
Обучать и снаряжать,
Ведь нагрянуть может тать!
Остромыслу нет печали –
Ему гости слово дали.
2
И ещё случилось чудо:
В Волхове, из ниоткуда
Появилися челночки
И причалили у кочки,
Видно, с южной стороны.
Кто таки? Измождены
Новых гостенёчков лица.
Очи, волосы, ресницы –
Всё черно. Видать устали
Пока путь в Ильмень искали.

По осенним полным водам,
Где волоком, а где бродом
Продирались через дебри
Где жируют злые вепри.
На ногах едва держатся,
Одежонки трепешшатся
На ледащих  телесах.
Видно, в нашенских лесах
Натерпелися-от страху:
Волки, рыси, россомахи
Охраняют нам границы.
Не поют там даже птицы,
И медведицы по логам
Не легли ещё в берлоги.

Хоть суров Ильменский край,
Но словене каравай
Преломить всегда готовы
С тем, кто лишнего без слова
Сразу к делу приступает
И торговлю предлагает
По честному уговору
Без обмана и раздору.

Гости с князем Остромыслом
Угостились квасом кислым
И поведали: оне
По Тверице и по Мсте
Пробралися аж из Волги.
Не к добру... И кривотолки
Поползли среди заборов:
Это ж, братья, козарове!

Здесь их сроду не видали,
Но слыхать – уже слыхали...
Стоит им где появиться,
Как запустят небылицы
Про богатства дальних царствий,
Сладость всех заморских яствий.
Глядь, а твой сынок с порогу
Собирается в дорогу.
Борщ на печке не остынет,
А его уж след простынет!

Остромысл эти бредни
Пресекает. А намедни
Будто для любимой родни
Выстроил козарам сходни.
И просторнейший лабаз,
Где хранят ядрёный квас,
Отдал под торговы нужды
Этим подковырлам чуждым.

И сумняшеся ничтоже
Те козары к князю вхожи,
Потому как их товар
Посулил большой навар.
Шутка ль, серебро и злато,
Да ковры витиеваты,
Да персидския муслины,
Да из шёлка палантины,
Глазки синего стекла
Да ромейские  масла.

От всего досталось сразу
Что приятно князя глазу.
Что уж тут судить, кумекать
Да напрасно кукарекать:
Что сказал, то сделал князь,
Никого-то не спросясь.
Молод, молод храбрый княже...
Не боится уже даже
Слова древних волохвов.
Понаделает делов!
3
А козарская торговля
Что те в сети рыболовля:
Наменяли у словенов
За серебряны дирхемы
Крупы, лён, ножи да склянки,
Да пшеничныя баранки.
Так тихонечко, без свар,
Весь словеновский товар
К ручкам быстренько прибрали
Да в лабазе запирали.

С наступленьем холодов
И открытием торгов
Новым пышным зимним мехом
Начали менять со смехом
У чудских людей охотных
Сорока  из шкур добротных.
Меха лисьего охапку
Просят за гречихи шапку,
А за полведёрка соли
Ворох шкур дерут собольих.

Где вином, а где упрямством,
Хитростью, самоуправством
Или вязью  словесов
Обведут зверья ловцов.
А потом меха считают,
Да издержки вычитают,
Дожидаяся гостей
Из заморских крепостей.

Как сойдут снега, так сразу
Принесёт сюда заразу.
Приплывут как обещались,
С Остромыслом уряжались
По торгову договору
И своих товаров гору
Навезут людям на диво.
Всё что баско,  то кичливо
Станут бабы покупать.
Их, мотовок, не унять!

И почнут козары сами
Торговаться с гостеньками,
Выгрызая свой барыш.
А словенам крепкий шиш
Лишь останется в доходы.
Вот какие лихоброды
Оказались козарочки.
Лучше бы в болотны кочки
Провалилися оне,
Иль утопли в Ильмене.
Ухмыляются проныры:
«Как словены простодыры!»

Ходят местные купчишки
По торжищу и усишки
Грустно ручкою теребят.
А козары дело лепят...
До словен дошло не сразу,
Лишь по волохвов указу
Собралися для совета,
Для единого ответа
На козарские злокозни.
Но из-за треклятой розни
Между старыми родами
Разодрались – бородами
Наросли весьма обильно,
Да умом, видать, не сильно.

Длится испокона веку
Тяга к распре  человека:
Легче кровушкой умыться
Чем добром уговориться.
Ничего в миру не ново:
Князя веское лишь слово
Да пяток крутых затрещин,
Окрики волохвов вещих
Пыл умерить подсобили –
Так бы больше рыл набили.

Токмо сильною рукою
По завету Буривоя
Меж своими мир хранится.
А иначе раздробится
Словенов святая сила.
Так уже на свете было...
А козарушки смекнули
Что к чему и встрепенули
Свои вострыя носишки
На недобрыя делишки.
4
Пока лаялись  словены
Козарове Града стены
Изучили и доносчик,
Будущей беды разносчик,
Стал на лыжи. Средь снегов
До отлогих берегов
Нево-озера домчался
И с ворогами спознался.

Рёк им радостную новость:
Мол, купеческую корысть
У словенов можно брати
Без оглядки, так как рати
Не видать у Остромысла.
Только бабы коромыслом
Могут разве садануть.
Мол, открыт, свободен путь
В Град словенов и торговый
Договор составить новый
Можно с ними, козарами,
Мудрыми хозяевами
Волги, Дона и Кубани,
Керчи и Тумантархани.

«Остромысла нам не нужно –
И накладно, и натужно
Нам терпеть его поборы,
Тиуны  - те просто воры.
По сему не жить ему
Долго в новом терему:
Мало ли какой случай...
Заболеет невзначай.

И пока неразбериха –
Вы должны негромко, тихо
Подобраться и ударить.
Дальше будем вместе править.
Остромысла средь берёз
Разопнём без лишних слёз.
Вы на лодьях поплывёте
И меха с собой возьмёте,
Те, что мы напокупали
Да в лабазах запирали.

Вниз по Волге до Итиля
Доплывёт и простофиля.
Ну, а там, скажу как брат,
Недалёк и Халифат. 
С вас дружина для охраны
С нас дирхемы серебряны.
Треть – сейчас, теперь и сразу.
Остальное по указу
Милостью Священной Бека
Пять динар на человека
По прибытии, на месте.
Всё как надо, честь по чести.

Словенов обезоружных
Помоложе, баб, сколь нужно,
Златовласых, синеоких,
Белозубых и высоких
Поналовим по округе
И в ильменских лёгких стругах
Переправим до столицы.
Там словенские девицы
Стоят тысячу динаров.
А в Хорезме  на базарах
Можно выгадать и боле.
Какова же ваша воля?»

Замолчал гонец козарский
И медлительно, по-царски,
На глазах у алчных  рыпал 
Кучу серебра рассыпал.
От такого предложенья
Началося помутненье
Как от ведьминых грибов
У простых и у ярлов.
Не видал никто ни разу
Тридцать три монеты сразу.

И вороги сим же мигом,
Посветлев мордатым ликом,
Побросали свои лодьи.
Как весною в половодье
В шинке  жадень забурлила,
Чуть гонца не задавила
В толкотне и суматохе.
Поделом бы то пройдохе!
Обсудили кто, которых
Выставит бойцов, как скоро.

Ререг-ярл  топорщит брови.
Он немало пролил крови,
Брал добычу в пользу данов,
В детстве в полон ими браный
От родимого крыльца
Где зарезали отца.
Помнил токмо – славный Рерик
Был его родимый берег.
5
Ререг с молодых ногтей
Бивал с лёту голубей.
Сызмальства морскому делу
Был обучен престарелым
Мудрым викингом Харальдом,
Слушал песни старых скальдов
И совсем забыл отчизну.
Не справлял он даже тризну
По убитому отцу.
Не страмно же стервецу
Вместе с новою роднёю
Грабить старую своёю!

Не бывает мелочей
У драчливых космачей.
Урядили всё робята:
Кто и с кем, какая плата
И возможная добыча.
Имя Тора громко клича,
Дружно и без всякой ссоры
Воры кинулись на сборы.

Ререг-ярл чуть не плачет:
Двадцать лет ловя удачу,
Став богатым, сильным мужем,
Каждый день имея ужин,
Понял он, что только крохи
Подбирал. И тяжким вдохом
Погасив на сердце боль,
Он насыпал на хлеб соль.

«Я ведь княжеского роду...
Ох, как больно...» Год от году
Отдалялись от него
Лица близких и чело
Матери своей любимой
Позабыл. Что было мило,
То ушло, пропало всуе...
«...А козарских рукосуев
Раздавлю как блошек в плошке.
Я ведь князь не понарошке...»
Так-то мыслил ярл Ререг,
С шеи сдёрнувши оберег –
Громовержца Тора молот.
Ререг был давно не молод,
Сед, но в самой крепкой силе,
И умом весьма обилен.
К небу Ререг очи взводит,
Себе места не находит...
Память сердце рвёт на части,
Пробуждая злые страсти.
 
Вмиг богов словенских лики
Оживили сердце дико.
Вспомнил он отца и брата,
От измены Велиграда
Рано головы сложивших,
Без костра в земле почивших.
На хоругвях  ясный сокол
Не блестит уж зорким оком...

Али испытать судьбу?
Не поднесть ли Перуну
Жертвы щедрой и кровавой,
Чтоб помог бессмертной славой
Главу буйную объять,
Крепость Остромысла взять!
Эх! Далёк мечты посул...
Не отнять ли княжий стул
У потомков Велиграда?
В этом будет своя правда!

Захотелось ему ныне
Своё княжеское имя
Гордо вознести да править,
Да богов словенских славить.
Он под стягом соколиным
Поведёт драккар свой длинный
К Югу, к крепости Словенской
И добъётся славы дерзкой!
Ререг будет князь до лета –
Песня Остромысла спета.
6
Только княжеска корона
Ведь не старая запона  -
Где попало среди сора
Не валялась у забора.
Остромысл, хоть и молод,
Не глупей козарских бород:
Приказал словити зайку,
Козаровска побегайку,
На обратном на пути.
Как следами ни крути,
А ловцы зверья пушного
Вынут из лесу любого.

Князь допрос вчинил противцу
Своей крепкою десницей.
Всё поведал уд солёный
Как увидел прут калёный.
Понял княже Остромысл:
То не Перуна промысл
Словенам-от угрожает.
Их скорее поражает
Его собственная скаредь.
Поутру в окошке наледь
Не успела растопиться –
Упорхнули как синицы
Со ступеньки на крылечке
Три смышлёных человечка
За подмогой к мере, к веси,
Чтоб ворогам сбавить спеси.

А покуда суть да дело
Остромысл в гневе зело
Приказал схватить козаров,
Разом всех лишить товаров.
Их в подвале заковали
И долгонечко пытали.
Всё что знали и не знали
Козарове рассказали.

Бек Козарска Каганата
У Арабска Халифата
Отбивает крепостицы
На Кавкаской на границе.
Но с Ромейскою державой
Разбирается по праву
Доброхитрого соседа.
А бывает, непоседы
Заскребутся во станицах.
К ним, легки как крылья птицы,
Скачут конников отряды:
Могут ехать сутки кряду,
На ходу стрелять из лука
И копьём играть друг с другом.

Закручинились словены:
Грянут злые перемены.
Помощь не идёт с гонцами.
Неужели же с концами
Три пропали следопыта
Где лосиные копыта
Путь по чаще пробивают?
Всякое, уж люди бают,
Может статься с человеком.
Может, неживым под снегом
Суждено гонцам лежати?
Может серый волк бежати
По пятам... Да кабы знать...
И нельзя уж дольше ждать.
7
Надо, надо подыматься!
С силой, с духом собираться,
Щедро славить Перуна
И медового вина
Поднести седым волохвам.
Пусть поднимут свои лохмы
Да предскажут ход вещей
На костях святых мощей.
И волохвы нагадали:
«Будет многая печали...»
В том и есть судьбы ответ,
Что гонцов всё нет и нет.

Остромысл сзывает рать.
Все идут, кто может взять
В руки меч, копьё, топор.
Учат их давать отпор
И держать дружинный строй
Два купца, что Буривой
Посылал к свеякам в гости
За моржовой белой костью.
Худо-бедно, хоть бы так,
Всё-же лучше, чем никак.

Ререг тоже не дремает
И мужей лихих скликает
Со всего озёрна брега.
Не дождавшись схода снега,
Те бегут к чужому краю.
И ворон голодных граю
Их подобны голоса.
Разойдися небеса
Над главами этих данцев
Свеев, гётов и готландцев!

Кроме Ререга дружины
С Хордаланда  исполины
Под водительством Торварда
Мимо острова Готланда
Проплывают прямо в устье
Невского протока. Грусти
Нету места на драккарах –
Как всегда в горячих сварах
Кровь вскипит и меч взовьётся,
В песнях скальдов отзовётся
Подвигов Торварда слава.
Ярлом станет он по праву!

Налегке идут вороги
Через Невския пороги.
В устье старого Волхова
Смотрят с берега сурово
Вежи крепости Любшанской
К вящей гордости словянской.
День за днём идёт. Капели
С крыш звенят. Уже на мели
У скалистого отрога
Сели утки. И пороги
Скоро вскроются от льда.
Лёд уйдёт, придёт беда.

Из Заморья пополудни
Заявилось девять блудней,
Тех, кто вслед за свеяками
Куролесил за морями.
И ловцы зверья пушного
Весь и чудь, что у любого
Выбъют глаз одной стрелою
Объявилися гурьбою.
Наконец, родная меря,
Доброе лесное племя,
Показалася в ограде:
Сорок пять копей в отряде!

Споры стихли меж соседей.
Привели бы и медведей,
Если б те могли понять,
Кто тут враг, кого ломать.
Возвернулись и гонцы –
Ай, какия молодцы!
8
Ререг с Торвардом раздрая
О словенском каравае
Порешили не бередить:
Ведь не делят же медведя
Прежде чем убить. Болячки
После прошлой смачной драчки
Не зажили, кровоточат.
Ререг-ярл и Торвард очи
По три ночи не сомкнули.
Сговорившись, вмиг уснули.

Ререг, слышь-ка, сам словен.
Да, видать, ему взамен
Трезвого здорова смысла
В голову капусты кислой
Даны втиснули. Как сласти
Хочет Ререг княжьей власти.
Ну, а наш-то княже младый
Ререгу совсем не радый.

Отстоять словенов город,
Пред волохвов длинных бород
С гридями не осрамиться,
Славы воинской добиться –
Вот теперь его задача.
Лада-жёнушка, без плача,
Лишь ланитами  алеет.
Княжий выполнить сумеет
Долг младой её супруг.
Лучшую из всех кольчуг
Зельем волхвы окропили
И заклятье наложили.

Чтобы ни одно колечко
Не оставило местечка
Для стрелы или меча.
В горнице горит свеча –
Лада мужа собирает,
Молча милому прощает
Всё что было или будет.
Князь до смерти не забудет
Этот кроткий чистый лик
В тот единый счастья миг.

Чу! Скрипит издалека...
То вскрывается река.
«Отряхнул Волхов седины -
Снова трудныя годины
Посылает нам Перун», -
Волохвы читают с рун.
Не слыхать в проулках смеха -
Перед лютою потехой
Молча вои отдохнут.
Даже птицы не поют.

Льдины, на реке тесняся,
С боем в горы громоздяся,
Тают от лучей горячих
Что послал Сварог. Удачи
Просят волхвы у судьбы.
Вот бы если б да кабы...

Повылазили веснянки
На зелёныя полянки.
Полетели комары
По над скотныя дворы.
С каждым часом всё теплее...
«Эй, глядите веселее,
Мужики! Чай не впервой...» -
Так кричал им Буривой.
Так и Остромысл кричит -
Борода торчком торчит.
9
Да... лиха беда начало.
Нам волнами накачало
На озёрной водной глади
Пять драккар заморской смради.
Все четыреста голов
Боевой напев рогов
Ожидают, разминаясь.
С силой, с духом собираясь,
Потрясают топорами,
Блещут острыми ножами,
Пьют из мухоморов жижу
Эти вороги бесстыжи.
Громко кличут: «Один, Один!»
Будто баба в бане родит.

Наши мужики молчат,
И, прищурившись, следят
Со стены, сжимая тулы
Со стрелами. Ветер сдует
С неба облаков обрывки –
Понатянутся тетивки
Луков крепких. Ветер-Стриж,
Дух-хозяин птиц и крыш,
Подсобит в смертельной схватке.
Славно, братья! Так, робятки!

Ничего, кромя худого
Не сулит врагу любому
Таковое-от молчанье.
Из лесу коров мычанье
Беспокойное слыхати.
На драккарах уж видати
Как у Торварда колышет
Ветер волосы, как пышут
Очи Ререга огнём,
Меч сверкает лезвеём.

Остромысл рукой ведёт -
Вмиг отпущен камнемёт.
Град камней драккары кроет,
Что вот-вот на бреге взроют,
Килями сырой песок.
Щепка Торварду в висок
Прилетела очень кстати.
Так и надо вражьей тати!
Не зевай по сторонам
Коль добром не хочешь с нам!

Мачтой Ререга зашибло
Так, что горлышко осипло.
Но ему не привыкать –
Он в ответ словенску мать
Помянул весьма нелестно.
Свой родной язык уместно
Иногда припоминать:
Завсегда поможет мать!

Утонул в воде без славы
Торварда топор кровавый.
Ререга тяжёлый меч
Отделить главу от плеч
Остромысловых желает.
Княже сверху вниз взирает:
«Гей же, гей! Давай, робятки!
То не в салки и не в прятки
К нам бегут враги играть!
Изобъём же вражью рать!»
Только крикнул князь на веже -
Туча стрел взметнулась. Свежий
Ветерок подунул ввысь –
Резво стрелы понеслись.

Из ледяной из водицы
Выбегают не девицы,
Не сопливые юнцы,
А отважные бойцы,
Над главой щиты неся,
Топором в руках грозя.
Добежали аж до вала –
Их от стрел упало мало.

Сверху в них летят плевки.
За копейные древки
Похваталися словены.
Вороги уже на стены
С превеликою сноровкой
Лезут, будто за обновкой,
Топоры вонзив в венцы.
Им козарские гонцы
Позабыли рассказати,
Не успели, вишь, узнати,

Что словенская душа,
Разгораясь неспеша
К бою смертному, не плачет,
Коль нужда, то так поскачет,
Раззудится так плечом,
Что не сдержишь ни мечом,
Ни копьём, ни булавой.
Каждый витязь за стеной
Всех простил и сам простился,
На Сварога помолился
И удачи у Перуна
Испросил на древних рунах.

По-над города стенами
Реет вихрем смерть как знамя.
Кровью должно ей напиться,
Чтоб добром оборотиться.
Дети, старики и бабы,
Помощью посильной дабы
Подсобить своим бойцам,
Носят раненых, и сам
Князь уже ввязался в драку:
Лик его подобен мраку
Туч сварожьих. Меч сверкнул –
Будто ветер главу сдул
С плеч злосчастного ворога.
А не трожь детей Сварога!

Ререг-пёс всё ближе, ближе...
Где наскоком, где потише
Прорубает путь судьбе –
Княжий стул сулит себе!
Ререг, кровью упоённый,
Алчет встречи с распалённым
Остромысловым мечом.
Ему раны нипочём!
Рвётся в бой, но медлит ярл,
Остромысла чтоб устал
Меч горячий, суетливый.
Мудрость Ререга сметлива.

Остромысл очи косит:
Где же Ререга-то носит?
Выбивается из сил,
Уж водицы попросил,
Уж замедлилась рука...
Но ещё сильна пока.
Бой кипит на стенах града
Посреди кровава смрада.

Запах крови разнесён
По округе. От ворон
Неба синего не видно.
Птицам Одина не стыдно
Мертвецам глаза клевать.
Ясным соколам взлетать
Настаёт пора. И время
Истребить воронье семя!
Вот из терема оконца
Соколы взлетают к солнцу,
Гонят ужас на ворон -
Слышен свист со всех сторон.
Соколы стригут крылами
По-над черныя ворами.
10
Рубят кривичи и меря
Диких чужаков как зверя.
Мечет копья в тесной свалке,
Словно в сига на рыбалке,
Чудь озёрная, а весь,
Помня всех пришельцев спесь,
Яростно пускает в дело
Остры сулицы да стрелы.

Свято дело – помогчи,
Дружным скопом налегчи
На зловредну колобродь.
Ополчилась даже водь
На проказников нечестных,
Похитителей кудесных
Льноволосых водских дев
Средь священных ясень-древ.

Остромысл мечом сечёт.
И неведом ему счёт
От руки его погибших.
С громкой ругани охрипши,
Просит квасу поднести,
Чтобы дух перевести.
А покудова затишье,
Оглядеться бы нелишне...
Но беспечен нрав горячий
Князя юного, удачу
Будто водит на верёвке
С превеликою сноровкой.

Рядом красная девица,
Озорная соколица
И подруга детских дней,
Та, что всех ему милей.
Встала Лада рядом с мужем
В том бою назло досужим
Сплетникам и балаболкам.
Мол, она не баба толком –
В руки не берёт шитьё,
А метает в глаз копьё
Зимнему шатун-медведу,
Своего копья отведать
Многим чужакам дала.
Много животов взяла
Удалая вой-девица,
Молодая соколица!

Ей в подмогу её род –
Тот, что на Оке живёт.
Затихает бой кровавый.
Все заморские драккары
Догорают на брегу.
Ререг выпростал ногу
Из-под кучи мёртвых телес.
Знать помог словенам Велес,
Не оставил их Сварог,
И Перун свой древний рог
Кровью свежей понаполнил.
Остромысл долг исполнил!

Оглянулся князь небрежно –
Ветер сдул с дерев прибрежных
Стайку серых воробъёв.
Камушки на дне ручьёв
Звонко струйки омывают...
В миг, когда никто не чает,
В князя пущена стрела.
Князь упал. С его чела
Долго дивная улыбка
Не сошла. Вой-дева рыбкой
Вмиг скользнула между куч
Мертвецов. Из серых туч
Луч Сварожича пробился,
В острие копья вселился
Лады яростной, и Ререг
Навсегда покинул берег,
Где безумная гордыня
Наскочила на твердыню
Воев, смерти обреченных,
С вечной славой обручённых.
11
Так-то, други. Кто теряет
Дух земли родной, пусть знает,
Что чужих богов защита
Нитками гнилыми сшита!
Кто родителев не помнит,
Тот мошну  врагов пополнит,
Будет жить как червень склизкий.
Тот не дорог даже близким.

Песнь о витязях прекрасных,
Смертью смерть поправших, ясных
Смелых, храбрых соколах
Полетит звенеть в веках.
О предателях смолчат.
Топоры кругом стучат:
Тут и там растут преграды
От врагов. Совсем не рады
Встретить снова словены
Сброд с закатной стороны.

Всех своих похоронили,
В землю пепел опустили.
Князюшке на домовину
Каждый горсть землицы кинул.
Скоро в поле холм высокий
Вырос. Сокол остроокий
Долго среди туч кружал,
Словно брата в небо звал.

А ворогов смрадной кучей
Сбросили в Волхов могучий
Рыбам жирным на обед,
Чтоб простыл их даже след.
В омуте глубоком Ящер,
Всех людей великий пращур,
Примет, свеев окромя,
В жертву чёрного коня.

Долго-ль, коротко, а время
Приберёт своё. Беремя
Малых дел, великих хлопот
Настаёт. Не слышен топот
Ног готландских на озёрных
Берегах. Словене зёрна
Снова бросили в землицу.
Чудь и меря из столицы
Возвернулись в свои чащи.
Обещалися почаще
Навещать словен с Волхова.
Будь их матушка здорова!
Сказ про княгиню Ладу, про Великого Ящера, да про чудо, которое спасло весь мир
1
Поутру пастушьи дудки
Заиграли. Незабудки
Отощалые коровы
Мнут копытами. И снова
В Граде торг шумит весёлый.
Много пришлых новосёлов
Обживает берег левый
Волхова седого. Серый
Вьётся дым от новых печек.
Время всё целит и лечит.
Раны свежие рубцами
Позатянутся. Венцами
Стены Града наростятся,
Свой-чужой навек сроднятся.
Станут пить меды на свадьбах
Кум с кумой и сват со сватьей.

Только Ладе всё постыло,
Сердце будто бы застыло,
Но оттаяло к зиме –
Увидала, бишь, во сне,
Что младенец в ея чреве,
Ветвь могучая на древе
Рода князя Остромысла.
Пожевав капусты кислой,
Как уж водится у баб,
Собрала мудрёный скарб,
У мамаши отпросилась,
В шубу козью обрядилась
И отправилась в леса,
Где волохвы чудеса
Сотворяют всем на диво.
Мудрым, смелым, не спесивым
Должен стать ея сынок.
В том дала она зарок.

Сон волохвы услыхали,
Меж собой потолковали...
В вещем пламени огня
Увидали три коня.
Чёрный, рудый,  белый кони
Вскачь неслись как от погони.
То болезнь, война и ложь.
Руны подтвердили то ж.
Ох, нелёгкую судьбину
Будущему Лады сыну
Напророчил вещий пламень –
На душе у Лады камень.

Больно сердце трепыхнулось.
Утром в Град она вернулась
Князя словенам родить.
Крепко за дитём следить
Станут нянюшки и дядьки.
Силы, воинской ухватки
Все желают молоденцу,
Остромыслову коленцу.
Будет князем он могучим.
Волохвы уму научат.

Из наследия отцова
Лада меч взяла и слово,
Тайное волхвов заклятье,
Пало на клинок. Проклятье
Тем, кто выйдет против князя.
Хоть ужом скользи, хоть язем
Ты ныряй, руби, коли –
Сила матери-земли,
Гнев сурового Перуна,
И отцовской славы руна
На удобном черенке –
Смерть сулят. И налегке
Ты отправишься к чертогам
Одина или Сварога.
2
Только княжич народился,
Вмиг с мечом отца слюбился –
Рано начал в ручки брати.
А игрушечныя рати
Ему вылепил из глины
Сын готландца-челядина.
Любо-дорого взирати –
Младый княжич на полатях
Не валяется, а скачет
По двору на смирной кляче.
Всему время, добрый коник
Будет дарен через годик.

А покуда суть да дело
Держит крепко и умело
Мать над словенами руку.
Волховская, бишь, наука,
Добрый стариков совет
Помогают ей от бед
Охранить родное племя.
Облегчи, Сварог, ей бремя
Чужаков в узде держати.
Мал-помалу торговати
Снова стали псы готландски
И повадки залихватски
Убаюкали покуда.
То ли франкская посуда,
То ль серебряны монеты
Шлют всем ворогам приветы...

Только стало тише в море
Всем на радость. Как на горе
Злая сушь волной горячей
Накатилася. И скачет
Пламень жаркий по над лесом
Огненным голодным бесом.
Ей же ей, беда однажды
Не приходит, знает каждый.
Три засушливые года
Взяли у словенов воду
Речек малых и притоки
Не несут свои потоки
В Волхов, Любшу и в Мологу.
Обезлюдел путь на Волгу.

Зверь пушной ушёл на Север.
На лугах не вырос клевер.
Ни козары, ни свеяки
Нынче не подняли стяги:
Не смогли пройти на лодках
Хоть с баграми, хоть с проводкой.
В зиму все зерна припасы
Пораздадены. Лабазы
С сеченя  стоят пустые.
Старики брады густые
Дланями  сухими гладят.
Тусклые лучины чадят,
В темноте едва мерцая.
Древний старец молвит: «Чаю,
Нам познать пути Сварога
Не дано. В его чертогах
Чтоб до срока нам не сгинуть,
Надо в прорубь лошадь кинуть.
Перед тем кормить досыта
Яровым отборным житом,
Морду вымазать медами,
К холке обруч с жерновами
Привязать как подобает –
Дале Ящер дело знает.
 
В нём вся древних предков сила.
Чтобы пращуры просили
За потомков перед Родом,
Надо всем честным народом
Идол Ящера восставить
И три дни усердно славить.
Вместо мёда, пива, хлеба,
Дабы умолилось небо,
Дабы Рода кресна сила
Влагой землю оросила,
Схочет Ящер то отняти,
Что трудней всего отдати.»

Тут всё вече встрепенулось
И на Ладу обернулось.
Лада вскинула руками
Словно павонька  крылами.
Лихоманкою  болеет
И ланитами алеет
Княжич. Нянька его носит,
За него у Живы просит.
Как отдать родну кровинку,
Ведь сыночек не скотинка!

Старики трясут брадами:
«Ладе горькими слезами
Умываться не пристало.
Княжичу и честь, и слава
За словенов заступиться,
Добрых перемен добиться.
Пращурам отдать дитятю
Это ж не чужому дяде.

Скоро хворь младенца сгубит,
Пропадёт малец и будет
Навкой  на реке метаться,
С лешими по гумну шляться.
Ежели отдать мальца
В руки Ящера-отца,
То защитой он послужит
Роду-племени.» Но тужит
Над дитёнком Лада-мать:
Нету сил его отдать.

Сердце матери трепещет:
Сын-то Ящеру обещан!
Быстро истекли три дня,
Из последнего коня
Накормили, утопили,
Долго песни голосили,
Чтобы Ящер долг исполнил,
За словен словцо замолвил.
3
Тучи на небе взбесились,
Ветры вихрем закружились.
Прорубь во мгновенье ока
Льдом покрылась. На высоком
Ящера ужасном лике
Очи вспыхнули, и дикий
Крик разнёсся по округе.
Ни о муже, ни о друге –
О дитяте мать кричит...
Так, что Мать-земля дрожит.

Доля горькая у Лады!
Сердца милую усладу,
В руки волохва седого
Отдала. Чтобы родного
Племени хранить живот –
Лучших отдаёт народ.

Лада бъётся словно птица.
Люди скажут: небылица
Всё, что дальше сотворилось.
Вдруг земная твердь открылась,
Идол-Ящер провалился
Словно не был. И явился
Из пещеры дивный старец.
Мальчуган его за палец
Ухватил и засмеялся,
Словно к деду приласкался.

Старец Ладе поклонился –
Златый перстень покатился
К ней. Она его надела,
Вокруг пальца повертела,
Змейкой резвой обернулась,
На волохвов оглянулась
И пропала меж камней,
Старец с сыном вслед за ней.

Ветер стих. Туман колючий
Скрыл пещеры зев могучий.
А когда лучи от солнца
Продырявили оконца
В сером облаке туманном
Все увидели нежданно
Холм, и в нём торчащий меч.
Волохвы держали речь:

«Всех людей великий пращур,
Древний, всемогущий Ящер,
К нам выходит раз в сто лет
Выручать от страшных бед.
Предпоследний раз таков:
Для спасенья словенов
От врагов жестоковыйных
Нам указан изобильный
Край Ильменский для житья
Да счастливого бытья.

В этот раз нам меч указан.
Колдовским он зельем мазан,
Кровью вражьей окроплён.
Остромысловых знамён
Славу нам нельзя посрамить.
Пяди малой не оставить
Чужакам из стран неблизких,
Делом и помыслом низких,
Нам, бишь, предок завещает.
Меч тому он обещает,
Кто к делам великим рожден.
Из землицы как из ножен
Должен вытащить он лезво.
А иные бесполезно
Будут силу токмо тратить,
Чтоб с мечом упрямым сладить.

Так-то»... Волохвы умолкли.
С озера подунул волглый 
Тёплый ветер. Снежны тучи
Опрокинулись на кручи
Приозёрного утёса –
Снегу намело до носа.
И потом ещё валило
Так, что крыши схоронило.

Слышит Род словенов зовы!
За рекою ночью совы
Беспокойно закричали:
Даже мышек не слыхали
Под пологом толстым снега.
Привалила мышкам нега!
Это добрая примета
Урожайным будет лето.
4
То и правда: половодье
Понакрыло все угодья
Повдоль рек, озёр, ручьёв.
Смыло даже муравьёв
Из соседнего лесочка.
Зайцев вынесло на кочку,
А рогатые олени
Стрянут в землю по колени.

Будут реки полноводны,
Станут пашни многородны,
Вновь пушистый зверь вернётся,
Мёд по чаркам разольётся,
Песни грянут, свеи-даны
Приплывут, хоть и незваны.
Наперёд нам стать умнее
Надлежит. И чтоб вернее
Свой барыш оборонять –
Их в Алдогью не пущать!

Хитроумные козары
Пусть хитрят в своих базарах.
Наш товар свезём мы сами
Под льняными парусами
Хоть в Хорезм, хоть в Басру,
Да хоть в чёртову дыру.

Есть у нас друзья-соседи,
Струги, лодьи есть и снеди
Всякой нам дадут леса.
А родные небеса
Пусть укажут путь-дорогу
Через Мсту, Тверцу, Мологу.
Так мечталося словенам,
Ожидавшим перемены
От богов и от погоды.
Вновь засадят огороды,
Будет в кузнях горн калиться,
В мастерских стекло вариться,
На глазки мехов накупят,
Новые лабазы срубят,
Рыбки свежей накоптят
И с пивком ея съедят.

Вот таки словенов грёзы.
Как бы не пролить им слёзы,
Ожидая от богов
Сытных с кашей пирогов.
Потекут словенов годы,
Множа племя их и роды.
То ль по Ящера веленью,
То ль по Перуна хотенью,
Только их мечи булатны,
Стрелы, тулья, копья, латы
Не пылятся по чуланам.
Достаётся свеям, данам,
Коль им дома не сидится.
Пусть порадуются птицы
Чёрны вороны. На падаль
С граем налетят. А надо ль?..
5
Ветерок коров мычанье,
Колокольчиков бренчанье,
Донесёт из недалёка.
Там, где дыбится высока
Остромыслова могила,
Где по сыну голосила
Лада-матушка, там сосны
Зашумят. Там зимы, вёсны
Пронесутся мигом быстрым.
Волхов двинет руслом чистым,
Обнажив ворогам смелым
Вход в словенские пределы.

Любша-речка обмелеет,
Град Словенский одряхлеет,
Будет Новый Град заложен.
Много раз мечи из ножен
Суждено достать дружине
Воев храбрых. И поныне
Так, как в древности, ведётся:
Кто с мечом к нам проберётся,
От меча же и погибнет.
Мать сыра-земля не крикнет,
Не заплачет от печали.
Из чужой, ворожьей дали
Токмо донесутся стоны:
Из-за подлыя законы
Злой корысти человечьей,
Взвоют матери – из сечи
Не вернутся их робята.
Что ж, всему своя расплата.

Остановимся на месте.
Словно сига в кислом тесте
Я испёк мои побаски.
Не былину и не сказки
Я вам, други, тут набаял.
Скоморох пустой, я чаял
Рассказать, что видел-слышал.
Мой рассказ, надеюсь, вышел
Вкусным, как пирог из сига,
Пролетел единым мигом,
Но в душе оставил скрепки,
Бросил малыя зацепки
В память, в тьму былых веков
К пользе вящей словенов.


Рецензии