Вольнолюбец или сладкий запах свободы

   У деда Назара был ишак. Упрямый, как осёл (хотя он и был ослом), и своенравный, как мул.

   Каждый божий день, ровно в пять утра, ишак взбирался на самый высокий пригорок в деревне и орал благим матом, задрав к небу свою ушастую голову.

- Иааа-иааа-иииааааа!!!

   Жуткий металлический рёв поднимал на ноги всю округу. И неважно – выходной был у людей, или рабочий день, все вставали в пять утра, как по расписанию. И никакого будильника не надо было. С тех пор и появилась эта поговорка:

- Орёт, как ишак на заре!
   
   Ишака ненавидела вся деревня.

   Сам дед Назар тоже не пылал любовью к своему ишаку. Неизвестно, зачем он его завёл. Купил по дешёвке на ярмарке. Ишак был один-единственный на всю деревню. Но лучше бы его не было. И зачем он его купил?.. На свою голову!

– Ишак – не роскошь, а средство передвижения! – любил повторять дед Назар.

   Но это было очень сомнительное средство. Ишак был строптивый, как сто ослов. И передвигаться не желал ни в какую. Из принципа. Ни с грузом, ни, тем более, с дедом Назаром у себя на спине. Он брыкался, как норовистый конь, и сбрасывал наземь и сумки, и самого ездока. Ни взнуздать, ни оседлать себя не давал.

   Ишак отказывался работать. Наотрез. И передвигался исключительно налегке. И только туда, куда ему надо было. Не помогали ни кнуты, ни пряники. Ни уговоры, ни ругань. Ни лесть, ни пинки.

   Справиться с упрямым животным было невозможно. Характер у вредного ишака был отвратительный. Как у зебры. Он и куснуть мог, когда был не в настроении. И лягнуть. И убежать в степь. Надолго. На весь день.

   Кое-как дед Назар приспособился к своему ишаку. И даже заставил его работать – обманом. Решение проблемы было простое и остроумное. Дед подвешивал морковку на удочке и держал её прямо перед носом у ишака. И так всю дорогу. Всё гениальное просто!

   Ишак бежал вслед за морковкой, пытаясь ухватить её зубами, но это ему никогда не удавалось. К его великому сожалению и разочарованию. Только в конце пути дед Назар выдавал ишаку морковку в качестве заслуженного вознаграждения за труд.

   Но и это вскоре перестало помогать. Ишаку надоело вечно бежать вслед за недостижимой целью, то бишь, за недосягаемой морковкой. И он восстал. И сверг деда Назара. Низринул своего хозяина. Буквально. Дело было так. 

   Однажды дед Назар собрался на базар – продавать яблоки со своего сада. Навесил тяжёлые сумки на ишака и взгромоздился сам. И, ткнув пятками в бока ишака, скомандовал:

 – Но! Поехали!   

   Ишак рванул с места, как скаковая лошадь, и понёсся вскачь. Дед еле успел за поводья ухватиться. А ишак так же внезапно вдруг остановился, как вкопанный, на всём скаку, и крепко упёрся в землю всеми четырьмя копытами.

   Дед Назар по инерции перелетел через голову строптивого ишака и с размаху плюхнулся на землю. Хорошо, кости себе не переломал! Но потрясение было сильное. Моральное.

   Ишак насмешливо взревел, взбрыкнул, встал на дыбы и сбросил с себя сумки. Яблоки высыпались из сумок и покатились, как мячики, по дороге. Смачно похрумкав яблоками, ишак сыто рыгнул, встряхнул ушами и озорно взмахнул хвостом. Хитрость удалась!

– Ура-иа-иа-иа! Свобода!
 
   И, довольный и свободный, как ветер, отвернулся и потрюхал, не спеша, в степь. Гулять. В гордом одиночестве. Дышать свежим воздухом. Нюхать цветы. И жевать траву. И любоваться на бабочек. Погода была прекрасная, тёплая и солнечная. И очень располагала к прогулкам на свежем воздухе.

   А дед Назар, с трудом поднявшись и отряхнувшись от пыли, собрал все яблоки и поковылял домой с тяжёлыми сумками, погрозив ишаку кулаком и проклиная его самыми последними словами.

 – Зарежу! – поклялся он страшной клятвой, - На мясо зарежу!

   Но, разумеется, резать он его не собирался. Просто злой был, как чёрт, и ещё полчаса орал на всю деревню, ругая упрямого ишака так изобретательно и виртуозно, что соседи даже заслушались. И втихомолку смеялись над незадачливым дедом:

 – Не знала баба хлопот – купила себе порося!

   А дед Назар отныне называл ишака не иначе, как «чёртов ишак» или «бисова дитына».

   А чёртов ишак, нагулявшись вдоволь по степи и наевшись всласть сочной травы, к вечеру сам пришёл домой, как ни в чём не бывало, спокойно пролез в приоткрытую калитку и мирно поцокал в свой сарайчик – спать.

   Снилась ишаку бескрайняя голубая степь, сизый ковыль, большие синие бабочки и одуряющий аромат степной травы. И огромное, белёсое от зноя, небо – такое же просторное, как степь. Свобода снилась. Воля вольная.

   Больше дед Назар верхом на ишаке не ездил. Не рисковал здоровьем. Но придумал ишаку другую заботу – запрягал его в маленькую тележку. Теперь строптивый ишак не мог внезапно останавливаться в пути, иначе тележка толкала его сзади на всём ходу.

  Но иногда, как будто вожжа попадала ему под хвост, ишак срывался с места, сворачивал с дороги и мчался в степь вместе с тележкой – на волю. И никто не мог удержать его от этого порыва. Это было выше его сил.

   Свободолюбивый был ишак. Очень волю любил. И степь.