О выпивке

      Сейчас тревожное время, социальная изоляция, поддерживать её легче с весёлым настроением. Посмотрите забавные истории о пользе выпивки, кстати, документальные, дополните их своими и улыбнитесь. Рассказ не о тогдашней стране, а о нас и сейчас, время тут, по большому счёту, ни при чём.

      Кто работал в СССР, тот знает, как работали и выпивали. Одно другому не мешало, скорее помогало. Отношение к спиртному было особое – уважительное.
        Начну с классики. Максим Горький в одноимённом (теперь) городе взял ночлежку для пьесы «На дне». Она рядом с кафе "Скоба", живописный вид на Волгу и кремль. Мы с Сергеем, командировочные, выпиваем за босяков, пить в ночлежке им запрещали категорически. Длинные дубовые столы и скамьи со спинками. Двое ругаются через стол, толкаются. Один падает на скамью и опрокидывает её вместе с двумя сидящими приятелями. Лежат они на спине, у каждого в вытянутой руке наполненная рюмка. Грохнулись, треснулись башкой, но не пролили. Посетители оценили и захлопали. Конфликт исчерпан.
      Вы видели, чтобы мужчина плакал на ровном месте, в прямом смысле? Идём мы из «Скобы», впереди мужик, напевает и покачивает авоськой, в ней бутылка. И ещё в ней дырка. Бутылка выпала раскололась. Он, наверное, не поверил, присел, упёрся руками в асфальт. По хорошо выбритому лицу потекли слёзы. Закапали в разлитую водку, брызги полетели на руки. Он лизнул. Вы пробовали водку с солью? Порылись мы в карманах, протягиваем ему деньги. Он мотает головой, слёзы закапали сильнее – не нужно. Еле уговорили. "Спасибо, подождите, я быстро," – понёсся в магазин, вытирая рукавом лицо. Мы с Сергеем бегом в другую сторону.    

       Обычный вечер в НИИ, готовились, как всегда в последний день, к командировке. Разбираемся вечером в кабинете у Сергея, в сейфе нашлась как всегда (очевидное «как всегда» не буду повторять) бутылка коньяка, но там чуть-чуть. У него закончили дела и бутылку. А что у меня? Идём в мой кабинет, открываю сейф, на первом месте бутылка – не по значению, конечно, а по «местостоянию». Поэтому достаю сначала бутылку, там тоже немного. Выпивки можно добавить, когда видишь, что успеваешь, работа всё-таки на первом месте. Посмотрели – успеваем, поэтому документы чередуем с рюмкой. Минут через, да не так много, настроение поднимается, выясняется, что командировка на самом деле пустяковая, но что гораздо важнее – начинаешь спокойнее относиться к лицемерию, спускаемому сверху.   
– Сергей, – говорю, – плюнь, мы как у мартена.
– Какого ещё мартена?
– Где варят сталь. Вычислительный центр тоже варит наши байты. А ты: не то делаем, не так, – нафига? Липовые планы. . . И что ты можешь сделать?
- Спуститься в вычислительный центр... у них спирт.
- Сталевары, - гну своё, - поэтому и не спрашивают «нафига?».
– А если бы спросили?
– Перешли бы на самогон. В нашей революционной истории переходили, не дай Бог . . .  Зачем занимаешься директивной экономикой, когда от экономики там одно название?
– Хорошо у тебя система «с интеллектом». Это Марчуку (тогда был вице-президентом АН СССР) показывали такую систему?
– Тогда ещё смеялись: «Скоро ли примете на работу кошку?»
        В то время не было персональных компьютеров. Чтобы получить информацию в вычислительной машине, нужно было написать программу. И вот наконец-то демонстрация системы с запросами на русском языке (!) Всё идёт прекрасно, такое ещё не видели. И тут один (кто понимает, как система работает) задаёт простой вопрос: «Сколько на вычислительном центре котов?» Получает ответ - один. Дело в том, что в институте оказался один сотрудник с такой фамилией «Котов» – заместитель директора.
– Как всё-таки насчёт спуститься?
– Зачем, позвоню приятелю, с удовольствием присоединится, у них не положено, а хочется.
    Набираю номер, радостный голос: «Сейчас буду». Приближаются шаги в коридоре, Сергей потирает руки. Распахивается дверь и впускает замдиректора. Мы ржём. Проходит, садится.
–  Что это вы развеселились? Ага… репетируете банкет по случаю завершения квартала?
    Появляется приятель с бутылкой и закуской. Смеёмся уже все.
– Ладно. Вижу у вас всё нормально, тогда по одной и по домам. У входа моя машина – вас отвезут.
        Утром едем в аэропорт. Сергей дремлет, над самой головой пролетел АН-2, невольно пригнулись. Сотрудница, которая летит с нами, говорит
– Вас в самолёт не пустят.
– Мы что, мы пассажиры. Видишь, как они сами летают – точно с помелья.
Сергей открывает глаз: «Кто?» – кто, кто, пилоты. Продолжение моего ответа прервал сильный взрыв недалеко: «Что это так грохнуло?»
      Вечером звоним в институт. Что называется «попал», действительно – пилоты, точнее – один… и точно с похмелья. Там была пьянка и любовь, или наоборот – вначале любовь потом пьянка. В итоге летчика перевели в техники, жена бросила, родственники отвернулись, мужик вышел из себя и не нашёл ничего лучшего, как угнать самолёт. Полетал, полетал и врезался в родную пятиэтажку... в свою квартиру. Что только не вытворяли люди из-за любви… Но до такого, наверное, никто больше не додумался. Век техники.
     Хрущёвка оказалась прочной. Он вышел из любви (и из пьянки). В конце концов (действительно – конец) это его дело... но, соседи погибли. Жены дома не было. И родственников не было. Вечером нам не дали выпить несмотря на наши разумные возражения: если бы пилот напился, он не попал бы так точно и, вообще, остался бы тогда на земле. Сам живой и соседи.
            В институте задерживались (по работе!) и вечером заглядывали в кафе. Туда же приходили офицеры из военкомата. Было это во время боёв за остров Даманский. Скудные новости передавали вечером по радио и телевидению, но мы узнавали раньше. Как только показывались сотрудники военкомата все затихали. Если было спокойно, то они отходили от буфета с таким же набором, как у нас, и мы облегчённо выдыхали. Если лица мрачные, то ещё не понятно: или ситуация, мягко выражаясь, тревожная, или просто от того, что нельзя выпить – неизвестно, что и когда прикажут. У китайцев народу много – толку мало.
       С тех пор многое, даже очень, изменилось у них, и у нас. Даманский мирно отдали. На могилы носят цветы. И у них и у нас.
               
        Перебрался я в Питер, занимался IT. Шло время, бездарное, если честно, в смысле попыток сделать что-нибудь интересное на работе, – всё тонуло в общем застое. Сомнительный выход из положения предлагала власть в виде алкогольной инфраструктуры, кстати, очень развитой, – рюмочные. Помогало и нам, и властям. Наверное, тогда это было самое популярное занятие мужского населения. В институте задерживались (всё равно старались) и довольно часто мы с приятелями туда заходили.  Зачем сидеть вечером за столом в институте, если можно обсудить рабочие дела за рюмкой, что гораздо приятнее и откровеннее. Больше доверяешь друг другу? Политику не обсуждали, зная армянский анекдот «Не тронь… завоняет. Кто повторял заказ – без очереди. Чем больше выпили, тем больше вежливости. Спустя несколько лет я побывал в барах за границей. Там ощущение посторонних людей. У нас тоже незнакомые но атмосфера дружеская, вдыхаешь участие и поддержку. Русская привычка к жизни общиной... да и к пьянству.
      Рюмочные нужно дополнить вытрезвителями. Если туда попадали знакомые, которые решили не выпить, как мы, а напиться, то выручал «наш» майор милиции. Что значит «наш»? В институте, как и везде, была народная дружина. Но мы с пьяными не дрались, вспоминая фильм «Самая обаятельная и привлекательная», а старались (по принципу: «сам такой») направлять их домой. Кстати, потом увидел, что в Японии полицейские поступают также, отвозят тех, кто где-нибудь лежит, не в участок, а именно домой.
        Про майора. Он имел боевые награды, остроумный человек, любил пошутить. Но, как известно, в каждой шутке есть доля правды, начальству эта правда не нравится, поэтому он и здесь, не по чину. Мы, дружинники, приходили в участок вечером, получали «разнарядку» для каждой группы на два выхода. После первого все уходили на второй, а меня с приятелем майор оставлял на специальное задание. Мы к нему заранее готовились. Майор закрывал за нами кабинет и начинал с вопроса о текущем политическом моменте:
– Как сегодня трактуем положение в Анголе?
– Там помогают кубинские товарищи.
– А кто же тогда будет защищать город Летапа?
         Он тщательно расстилал на столе не карту, а газету, обязательно «Правду», доставал из сейфа стаканы, мы из сумки спиртное. Закуску раскладывали на странице, где не было фотографий. Они пачкают больше. Своих подчинённых майор не звал. Другие люди.

      
Из повести "Ирина"