Великий автоматический грамматизатор. Р. Даль

«Что ж, Кнайп, мальчик мой. Мы закончили. Я позвал тебя для того, чтобы сказать: я думаю, ты выполнил прекрасную работу».
Адольф Кнайп неподвижно стоял перед столом мистера Болена. В нем не было видно и проблеска энтузиазма.
«Ты недоволен?»
«О, доволен, мистер Болен».
«Ты не видел, что газеты написали сегодня утром?»
«Нет, не видел».
Мужчина за столом подтянул к себе газету и начал читать: «Создание великого автоматического вычислительного двигателя, заказанного правительством некоторое время назад, теперь завершено. Возможно, это самая быстрая электронная вычислительная машина в мире на сегодняшний день. Её функцией является удовлетворение постоянно возрастающих нужд науки, промышленности и управления с помощью быстрых математических вычислений, которые были бы физически невозможны в прошлом или потребовали бы неоправданно много времени. Скорость, с которой работает новый двигатель, говорит мистер Джон Болен, глава электротехнической фирмы, ответственной за создание машины, можно понять из того факта, что двигатель за 5 секунд может дать правильный ответ на задачу, которая у математика заняла бы месяц. За 3 минуты она может произвести вычисления, которые, сделанные от руки (если бы это было возможно), заполнили бы полмиллиона листов стандартного формата. Автоматический вычислительный двигатель использует электрические импульсы, генерирующиеся в количестве миллиона в секунду, чтобы выполнить все расчёты, сводящиеся к сложению, вычитанию, умножению и делению. Нет пределов практическому использованию…» Мистер Болен взглянул на вытянутое, меланхоличное лицо молодого человека. «Ты не горд, Кнайп? Ты не доволен?»
«Очень, мистер Болен».
«Не думаю, что должен напоминать тебе о твоём вкладе в работу, особенно в чертежи, что было очень важно. Фактически, я могу пойти ещё дальше и сказать, что без тебя и твоих идей этот проект мог бы до сих пор оставаться на чертёжных досках».
Адольф Кнайп переступил с ноги на ногу и посмотрел на маленькие руки шефа, на нервные пальцы, играющие со скрепкой, разгибающие её дуги. Ему не нравились эти руки. Ему не нравилось и лицо с крошечным ртом и узкими пурпурными губами. Было неприятно смотреть, как во время речи двигалась только нижняя губа.
«Тебя что-то беспокоит, Кнайп? Ты о чём-то умалчиваешь?»
«О, нет, мистер Болен. Нет».
«Как насчёт недельного отпуска? Он пошёл бы тебе на пользу. Ты его заслужил».
«О, не знаю, сэр».
Начальник подождал, глядя на высокую худую фигуру, стоявшую перед ним так небрежно. Это был трудный парень. Почему он не может стоять прямо? Всегда сутулый и неряшливый, с пятнами на пиджаке, с волосами, падающими на лицо.
«Я бы хотел, чтобы ты взял отпуск, Кнайп. Тебе он нужен».
«Хорошо, сэр. Как пожелаете».
«Возьми неделю. Две недели, если хочешь. Поезжай туда, где тепло. Позагорай. Поплавай. Расслабься. Поспи. Затем возвращайся, и мы поговорим о будущем».
Адольф Кнайп вернулся на автобусе в свою двухкомнатную квартиру. Он бросил пальто на диван, налил себе виски и сел перед пишущей машинкой. Мистер Болен прав. Конечно, он прав. За исключением того, что он не знает и половины. Возможно, он думает, что здесь замешана женщина. Когда молодого человека что-то гнетёт, все думают, что дело в женщине.
Он наклонился вперёд и начал читать наполовину заполненный лист печатного текста, выглядывающий из машинки. Он был озаглавлен «Счастливое спасение» и начинался так: «Ночь была тёмной и грозовой, ветер свистел в деревьях, дождь лил как из ведра…»
Адольф Кнайп выпил глоток виски, смакуя солодово-горький вкус и чувствуя покалывания холодной жидкости, которая спускалась по горлу в желудок, сперва прохладная, но становящаяся тёплой затем и оставляющая теплоту в пищеводе. К чёрту мистера Болена. К чёрту великую электрическую вычислительную машину. К чёрту всё. Именно в этот момент его глаза и рот начали медленно открываться, словно от удивления, он медленно поднял голову и застыл, глядя на противоположную стену взглядом, в котором было больше изумления, чем удивления, но очень пристальным – 40, 50, 60 секунд. Затем постепенно (его голова всё ещё не двигалась) его лицо изменилось, изумление стало удовольствием, сперва очень слабым, только вокруг уголков рта, постепенно возрастая и распространяясь по всему лицу сияющей радостью. Впервые Адольф Кнайп улыбнулся за много месяцев.
«Конечно, - сказал он вслух, - это совершенно смешно». Он вновь улыбнулся, поднимая верхнюю губу и обнажая зубы в странной чувственной манере.
«Это восхитительная мысль, но настолько невыполнимая, что не стоит думать о ней».
С этого момента Адольф Кнайп не думал больше ни о чём. Эта мысль полностью очаровала его, в первую очередь, потому, что она давала ему обещание – хотя и отдалённое – отомстить самым дьявольским образом своим злейшим врагам. Глядя с этого единственного угла, он лениво забавлялся с мыслью 10-15 минут; затем внезапно осознал, что изучает её серьёзно, с точки зрения практической осуществимости. Он взял бумагу и сделал предварительные заметки. Но он не пошёл далеко. Внезапно он осознал старую истину о том, что машина, сколь бы изобретательной она ни была, не способна на человеческую мысль. Она может решать только те задачи, которые сводятся к математическим терминам и у которых есть один-единственный верный ответ.
В этом была загвоздка. Казалось, её нельзя обойти. У машины не может быть мозга. С другой стороны, у неё может быть память, разве нет? У их электронного калькулятора была отличная память. Просто переводя электрические импульсы через столбик ртути в ультразвуковые волны, он мог запомнить 1000 чисел за 1 раз, выдавая любое из них в нужный момент. Следовательно, не возможно ли создать секцию памяти почти неограниченного размера?
Как насчёт этого?
Затем внезапно его озарила простая маленькая истина: английская грамматика подчиняется правилам, которые почти так же строги, как математические! Если даны слова и требуемый смысл, то есть только один правильный порядок, как могут выстроиться эти слова.
Нет, думал он, это не совсем точно. Во многих предложениях есть несколько альтернативных позиций для слов и фраз, все из которых могут быть грамматически правильными. Но что за чёрт. Сама-то теория верна. Следовательно, разумно предположить, что машина, созданная по схемам электрического вычислителя, сможет также выстраивать слова (вместо цифр) в правильном порядке в соответствии с правилами грамматики. Дайте ей глаголы, существительные, прилагательные, местоимения, заполните ими секцию памяти в качестве словаря и расположите так, чтобы их можно было извлекать по требованию. Затем наполните машину сюжетами, и пусть пишет предложения.
Теперь Кнайпа было не остановить. Он немедленно принялся за работу, и  следующие несколько дней стали периодом напряжённого труда. Жилая комната наполнилась листами бумаги с формулами и вычислениями, списками из тысяч слов, сюжетами рассказов, разорванных в случайном порядке и рассортированных, большими отрывками из тезауруса Роджета, страницами с мужскими и женскими именами, сотнями фамилий из телефонного справочника, замысловатыми схемами проводов, контуров, выключателей и термоклапанов, схемами машин, которые могут пробивать отверстия различных форм в маленьких карточках, и странной электрической печатной машинки, которая может печатать 1000 слов в минуту. А также – панель управления с маленькими кнопками, каждая из которых носила название одного из известных американских журналов.
Он работал с ликованием, расхаживая по комнате среди этих бумажных кип, потирая руки, разговаривая вслух, и иногда с хитрой ухмылкой произнося убийственные проклятия, в которых всегда присутствовало слово «издатель». На 15-й день непрерывной работы он собрал бумаги в 2 большие папки, которые понёс чуть ли не бегом в офис электротехнической фирмы «Джон Болен Инкорпорейшн».
Мистер Болен был рад увидеть его вновь.
«Ну, Кнайп, Господи, ты выглядишь на 100 процентов  лучше. Хорошо отдохнул? Куда ездил?»
Такой же безобразный и неряшливый, как всегда, подумал мистер Болен. Почему он не стоит прямо? Похож на согнутую палку. «Ты выглядишь на 100 процентов лучше, мальчик мой». Интересно, чему он усмехается. Каждый раз, когда я его вижу, его уши словно становятся больше.
Адольф Кнайп выложил папки на стол. «Посмотрите, мистер Болен! – воскликнул он. – Посмотрите на это!»
Затем он выдал свой рассказ. Он открывал папки и подталкивал чертежи к изумлённому человечку. Он говорил больше часа, всё объясняя, а когда остановился, то отступил на шаг, сбившись с дыхания, покраснев и ожидая вердикта.
«Знаешь, что я думаю, Кнайп? Я думаю, ты чокнутый». Осторожнее, подумал мистер Болен. Обращайся с ним деликатно. Этот ценен. Если бы только он не выглядел так ужасно со своим длинным лошадиным лицом и большими зубами.
«Но мистер Болен! Это сработает! Я доказал вам, что она будет работать! Вы не можете этого отрицать!»
«Расслабься, Кнайп. Расслабься и послушай меня».
Адольф Кнайп смотрел на него, и он нравился ему всё меньше с каждой секундой.
«Эта мысль, - сказал мистер Болен нижней губой, - очень находчивая… я даже мог бы сказать, блестящая… и это только подтверждает моё мнение о твоих способностях, Кнайп. Но не воспринимай её слишком серьёзно. В конце концов, мальчик мой, какую практическую пользу мы можем извлечь? Кому на белом свете нужна машина для написания рассказов? И в чём денежная прибыль? Скажи мне».
«Я могу сесть, сэр?»
«Конечно, садись».
Адольф Кнайп сел на краешек стула. Пожилой мужчина смотрел на него бдительными карими глазами, спрашивая себя, что последует дальше.
«Я хотел бы объяснить вам кое-что, мистер Болен, если позволите, о том, как я пришёл к этой мысли».
«Вперёд, Кнайп». Надо немного ему потакать, сказал себе мистер Болен. Этот мальчик очень ценен, почти гений, стоит для фирмы столько же, сколько слиток золота его веса. Только посмотрите на эти бумаги. Никогда не видел такого. Изумительное количество труда. Совершенно бесполезное, конечно. Никакой коммерческой ценности. Но вновь доказывает способности паренька.
«Это что-то вроде исповеди, наверное, мистер Болен. Я думаю, это объясняет, почему я всегда был таким… таким встревоженным».
«Скажи мне всё, что хочешь, Кнайп. Я здесь, чтобы помочь тебе – ты это знаешь».
Молодой человек сцепил руки на коленях, обняв себя локтями. Казалось, ему внезапно стало очень холодно.
«Видите ли, мистер Болен, сказать честно, мне не слишком нравится работать здесь. Я знаю, я хорошо работаю и всё такое, но у меня к этому не лежит душа. Я не этим хотел бы заниматься».
Брови мистера Болена взлетели как на пружине. Его тело напряглось.
«Да, сэр, всю жизнь я хотел быть писателем».
«Писателем!»
«Да, мистер Болен. Можете не верить мне, но каждый раз, когда у меня было свободное время, я писал рассказы. За последние 10 лет я написал их сотни, буквально сотни. 566, если быть точным. Приблизительно 1 в неделю».
«Господи Боже мой! Зачем ты это делал?»
«Всё, что я знаю, сэр – это то, что у меня есть побудительная сила».
«Какая сила?»
«Творческая, мистер Болен»,  – каждый раз, когда он смотрел вверх, он видел губы мистера Болена. Они становились всё тоньше и тоньше, всё пурпурнее.
«А могу ли я спросить, что ты делаешь с этими рассказами, Кнайп?»
«Видите ли, сэр, в этом и трудность. Никто не покупает их. Каждый раз, когда я заканчиваю рассказ, я оправляю его на печать. Он путешествует из журнала в журнал. Вот и всё, мистер Болен, и они просто отправляют их назад. Это очень угнетает».
Мистер Болен расслабился. «Я хорошо понимаю твои чувства, мой мальчик, - его лицо засветилось сочувствием. – Мы все проходим через это раз или несколько раз в жизни. Но теперь, когда ты получил доказательства… убедительные доказательства от самих экспертов, от издателей, что твои рассказы… как это сказать… довольно неуспешны, самое время бросить их писать. Забудь о них, мальчик мой. Просто забудь».
«Нет, мистер Болен! Нет! Это неправда! Я знаю, мои рассказы хороши. Господи, когда я сравниваю их с тем, что печатают в некоторых журналах – о, честное слово, мистер Болен! – сентиментальная скучная чушь, которую видишь в журналах неделю за неделей – о, это сводит меня с ума!»
«Подожди-ка минутку, мальчик мой».
«Вы когда-нибудь читаете журналы, мистер Болен?»
«Прости, Кнайп, но какое всё это имеет отношение к твоей машине?»
«С ней связано всё, мистер Болен, абсолютно всё! Я хочу сказать, что изучил журналы, и мне видится, что каждый из них тяготеет к определённому типу рассказов. Писатели – успешные – знают об этом и пишут соответственно».
«Одну минутку, мальчик мой. Успокойся, пожалуйста. Всё это никуда нас не ведёт».
«Прошу вас, мистер Болен, выслушайте меня. Это страшно важно». Он помолчал, чтобы перевести дыхание. Теперь он хорошо завёлся и размахивал руками во время разговора. Длинное зубастое лицо с большими ушами по бокам просто светилось энтузиазмом, и в его рте был избыток слюны, из-за чего слова выговаривались невнятно. «Теперь вы видите, что на моей машине, имея регулируемый координатор между секциями «сюжетная память» и «словесная память» я способен создать любой тип рассказа по своему желанию, просто нажимая нужную кнопку».
«Да, я знаю, Кнайп, я знаю. Всё это очень интересно, но какой в этом смысл?»
«Вот какой, мистер Болен. Рынок ограничен. Мы должны приготовиться к тому, чтобы производить правильный товар в правильное время, когда бы мы ни хотели. Это – вопрос бизнеса, только и всего. Я смотрю на это с вашей точки зрения – как на коммерческое предложение».
«Мой дорогой мальчик, это не может быть коммерческим предложением. Ты знаешь также хорошо, как я, чего стоит создавать все эти машины».
«Да, сэр, знаю. Но со всем уважением к вам, не думаю, что вы знаете, сколько платят журналы за эти рассказы».
«И сколько же?»
«До 2500 долларов. Это равняется сумме около 1000, в среднем».
Мистер Болен подпрыгнул.
«Да, сэр, это правда».
«Совершенно невозможно, Кнайп! Это смешно!»
«Нет, сэр, это правда».
«Ты имеешь в виду, сидя здесь и рассказывая, что журналы платят такие деньги человеку за то, что… он просто нацарапал историйку! Святые небеса, Кнайп! Все писатели должны быть миллионерами!»
«Так и есть, мистер Болен! И вот где требуется машина. Подождите минуточку, сэр, пока я расскажу вам кое-что ещё. Я всё проработал. Крупные журналы печатают около 3 рассказов в каждом выпуске. Теперь давайте возьмём 15 самых важных журналов – те, которые платят больше всего. Некоторые из них – ежемесячники, но большинство выходят каждую неделю. Всё правильно. Это составляет, дайте сказать, около 40 рассказов, покупаемых каждую неделю. 40000 долларов. Если мы с нашей машиной заработаем как надо, мы сможем покрыть почти весь рынок!»
«Мой дорогой мальчик, ты сошёл с ума!»
«Нет, сэр, честно, я говорю правду. Разве вы не видите, что мы победим их одним объёмом! Эта машина может производить историю из 5000 слов, отпечатанную и готовую к отправке, за 30 секунд. Как могут писатели соперничать с этим? Я спрашиваю вас, мистер Болен, как?»
При этих словах Адольф Кнайп заметил лёгкое изменение в выражении лица мужчины, чрезмерный блеск глаз, раздувающиеся ноздри, всё лицо стало неподвижным, почти каменным. Он быстро продолжал: «В наши дни, мистер Болен, у статьи, написанной от руки, нет надежды. Она никак не может соперничать с массовым производством, особенно в этой стране, вы знаете. Ковры… стулья… туфли… кирпичи… посуда… всё сейчас производят машины. Качество может быть хуже, но это не имеет значения. Имеет значение стоимость производства. Все рассказы… ну… это просто продукт, как ковры и стулья, и никого не заботит, как вы их производите, если вы их поставляете. Мы будем продавать их оптом, мистер Болен! Мы вытесним всех писателей страны! Мы монополизируем рынок!»
Мистер Болен выпрямился в кресле. Теперь он наклонился вперёд, поставил локти на стол, его лицо было внимательным, а карие глазки покоились на говорящем.
«Я всё ещё считаю это практически невыполнимым, Кнайп».
«40000 в неделю! – крикнул Адольф Кнайп. – А если мы снизим цену вдвое, сведя её до 20000 в неделю, это всё равно миллион в год!» И он мягко добавил: «Вы не получали миллиона за создание старого электронного вычислителя, не так ли, мистер Болен?»
«Конечно, нет, Кнайп. Ты действительно думаешь, их будут покупать?»
«Послушайте, мистер Болен. Кто захочет покупать обычные рассказы, когда можно получить другие за полцены? Это звучит разумно, не так ли?»
«И как ты будешь их продавать? Кто, ты скажешь, их написал?»
«Мы организуем литературное агентство, и будем продавать их через него. Мы придумаем имена авторов».
«Мне это не нравится, Кнайп. На мой взгляд, пахнет мошенничеством».
«И ещё одна вещь, мистер Болен. Есть ещё ценные сопутствующие товары, если уж вы начали. Возьмём рекламу, к примеру. Производители пива и люди, подобные им, готовы платить много денег сегодня за то, чтобы знаменитые писатели использовали названия их продуктов. Боже мой, мистер Болен! Это же не детская забава. Это большой бизнес».
«Не будь таким амбициозным, мальчик мой».
«И ещё одна вещь. Не вижу причин, почему бы нам не поставить ваше имя на лучших рассказах, если желаете».
«Батюшки, Кнайп. Зачем мне этого желать?»
«Не знаю, сэр, только некоторые писатели очень уважаемы – как мистер Эрл Гарднер или Кэтлин Моррис, например. Мы должны иметь имена, и я подумывал над тем, чтобы поставить своё собственное на паре рассказов, просто чтобы помочь делу».
«Писатель, а? – задумчиво сказал мистер Болен. – Что ж, все в клубе удивились бы, увидев моё имя в журналах… в хороших журналах».
«Правильно, мистер Болен!»
На мгновение взгляд мистера Болена стал задумчивым и отстранённым, и он улыбнулся. Затем он пошевелился и начал рыться в чертежах перед собой.
«Одного я не понимаю, Кнайп. Откуда эти сюжеты? Машина не может их изобретать».
«Мы наполняем её ими, сэр. Это не проблема. У всех есть сюжеты. 300-400 из них написаны в папке слева от вас. Загрузите их в «сюжетную память» машины».
«Продолжайте».
«Есть много других усовершенствований, мистер Болен. Вы увидите их все, когда тщательно изучите чертежи. Например, есть трюк, который используют почти все писатели: они вставляют какое-то длинное неясное слово в каждый рассказ. Это заставляет читателя думать, что автор очень мудр и умён. Я заставляю машину делать то же самое. Будет целая куча длинных слов, припасённых как раз для этой цели».
«Где?»
«В секции «словарная память», - ответил он.
Почти весь день мужчины обсуждали возможности нового двигателя. В конце концов, мистер Болен пообещал подумать об этом ещё. На следующее утро он светился энтузиазмом. В течение недели идея полностью подкупила его.
«Нам нужно сделать вот что, Кнайп: мы скажем, что создаём ещё один математический вычислитель, но нового типа. Это сохранит наш секрет».
«Точно, мистер Болен».
Через 6 месяцев машина была создана. Она располагалась в отдельном кирпичном здании позади основных построек, и теперь, когда она была готова к действию, никого не допускали к ней, кроме мистера Болена и Адольфа Кнайпа.
Это был важный момент, когда двое мужчин – один маленький и пухленький, а другой высокий, худой и зубастый – стояли в коридоре перед панелью управления и готовились запустить первый рассказ. Вокруг них были стены, разделённые на коридорчики, и стены были покрыты проводами, штепселями, выключателями и огромными стеклянными клапанами. Оба мужчины нервничали, мистер Болен скакал с ноги на ногу, совершенно не в силах стоять неподвижно. «Какая кнопка? – спросил Адольф Кнайп, глядя на ряд маленьких белых дисков, похожих на кнопки пишущей машинки. – Вам выбирать, мистер Болен. Выбор журналов широк: «Субботний вечер», «Коллаерс», «Домашний журнал для дам» - выбирайте любой».
«Господи, мальчик мой! Как же я выберу?» - он прыгал вверх-вниз, словно у него была крапивница.
«Мистер Болен, - важно сказал Адольф Кнайп, - вы понимаете, что в этот момент одним своим мизинцем вы имеете власть стать самым продуктивным писателем на континенте?»
«Послушай, Кнайп, выбери сам, пожалуйста, и отбрось церемонии».
«Хорошо, мистер Болен. Тогда пусть это будет… дайте подумать – вот этот. Как вам?» Он протянул палец и нажал на кнопку с названием «Женщина сегодня», напечатанным крошечным чёрным шрифтом. Раздался острый щелчок, и когда он убрал палец, кнопка осталась утопленной, ниже уровня остальных.
«Выбор сделан, - сказал он. – Теперь – вперёд!» Он дотянулся до выключателя и включил его. Немедленно комната наполнилась громким жужжащим звуком и щёлканьем электрических искр, и звоном множества маленьких быстро двигающихся рычагов; почти в тот же самый момент листы бумаги четвертного формата начали выскальзывать из прорези справа на панели и падать в корзину внизу. Они выскакивали быстро, лист за листом, и меньше чем за минуту всё было закончено. Листы перестали выходить.
«Вот он! – воскликнул Адольф Кнайп. – Вот ваш рассказ!»
Они схватили листы и начали читать. Первый же лист начинался так: «Апвлбрнадрадрндгрноаг, поаыеажщшпрэщшпщгш, оеакыврек долж, авыпа…». Они посмотрели друг на друга. На всех остальных листах было примерно то же. Мистер Болен начал кричать. Молодой человек попытался успокоить его.
«Всё хорошо, сэр. Правда. Только нужны некоторые усовершенствования. Где-то неправильный контакт, вот и всё. Вы должны помнить, мистер Болен, что в этой комнате больше миллиона футов проволоки. Нельзя ожидать, что всё получится как надо с первого раза».
«Она никогда не заработает», - сказал мистер Болен.
«Терпение, сэр. Терпение».
Адольф Кнайп принялся выяснять причину неисправности и через 4 дня заявил, что всё готово к следующему испытанию.
«Она никогда не заработает, - сказал мистер Болен. – Я знаю, она никогда не заработает».
Кнайп улыбнулся и нажал на кнопку «Ридерз Дайджест». Затем потянул выключатель, и комнату вновь наполнил странный волнующий жужжащий звук. Одна страница печатного текста выпала из прорези в корзину.
«Где остальные? – воскликнул мистер Болен. – Она остановилась! Она неправильно работает!»
«Нет, сэр, всё правильно. Это ведь для «Дайджеста», разве вы не видите?» На этот раз текст начинался: "Былсерыйосеннийвечеридождьхлесталвокно" и т.д.
«Это абракадабра!» - закричал мистер Болен.
«Нет, сэр, всё в порядке. Разве вы не видите? Она просто не ставит пробелы между словами. Это легко поправить. Но рассказ здесь. Посмотрите, мистер Болен, посмотрите! Всё – здесь, только слова не разделены».
Действительно, это было так.
При следующем испытании, через несколько дней. всё было в полном порядке, даже пунктуация. Первый рассказ, который они создали для известного женского журнала, был солидной историей о парне, который захотел преуспеть за счёт своего богатого работодателя. По сюжету, парень подговорил приятеля задержать машину дочери богача на пути домой. Тогда появлялся сам парень, выбивал оружие из руки друга и спасал девушку. Девушка была благодарна. Но отец что-то заподозрил. Он устроил парню допрос. Парень потерял самообладание и во всём сознался. Тогда отец, вместо того, чтобы выгнать его из дома, сказал, что восхищается изобретательностью парня. Девушка восхищалась его честностью – и внешностью. Отец пообещал назначить его начальником бухгалтерского отдела. Девушка вышла за него замуж.
«Это потрясающе, мистер Болен! Это совершенно точно!»
«На мой взгляд, немного сентиментально, мой мальчик!»
«Нет, сэр, это будет хорошо продаваться!»
В порыве возбуждения Адольф Кнайп выпустил ещё 6 рассказов за 6 минут. Все из них, кроме одной, которая почему-то получилась слегка непристойной, казались абсолютно удовлетворительными.
Мистер Болен смягчился. Он согласился учредить литературное агентство в офисе в центре города и назначить Кнайпа ответственным лицом. Через пару недель всё было готово. Тогда Кнайп разослал по почте первую дюжину рассказов. Он подписал 4 из них своим именем, 1 – именем мистера Болена, а для остальных придумал имена авторов.
5 рассказов немедленно приняли. Рассказ, подписанный именем мистера Болена, прислали назад с пометкой редактора: «Это искусная работа, но, по нашему мнению, она не совсем удалась. Мы хотели бы увидеть больше работ этого автора…» Адольф Кнайп доехал до литературной фабрики на такси и создал ещё 1 рассказ для того же самого журнала. Он вновь подписал его именем мистера Болена и немедленно отправил. Этот купили.
Деньги потекли рекой. Кнайп медленно и осторожно расширял производство и через полгода выдавал 30 рассказов в неделю, продавая около половины.
В литературных кругах он начал создавать себе репутацию продуктивного и успешного писателя. Также, как мистер Болен; но его литературная репутация не была столь прочна, хотя он об этом не знал. В то же самое время Кнайп создавал больше дюжины вымышленных имён многообещающих молодых авторов. Всё шло хорошо.
Тогда решили приспособить машину и к написанию романов. Мистер Болен, жаждущий великих почестей в литературном мире, настаивал на том, чтобы Кнайп принялся за эту задачу немедленно.
«Я хочу создать роман, - всё повторял он. – Я хочу создать роман».
«Создадите, сэр. Создадите. Но будьте терпеливы. Я должен внести очень сложные изменения».
«Все говорят мне, что я должен написать роман, - воскликнул мистер Болен. – Все издатели преследуют меня день и ночь, умоляя прекратить дурачиться с рассказами и создать что-то важное вместо них. В счёт идут только романы, вот что они говорят».
«Мы собираемся создавать романы, - сказал ему Кнайп. – Сколько захотим. Но имейте терпение».
«Послушай меня, Кнайп. Я собираюсь создать серьёзный роман, что-то такое, что заставит их внезапно заинтересоваться. Я начинаю уставать от тех рассказов, под которыми ты в последнее время ставишь моё имя. Фактически, я вовсе не уверен, что ты не пытаешься сделать из меня обезьяну».
«Обезьяну, мистер Болен?»
«Сохраняя все лучшие для себя, вот что ты делаешь».
«О, нет, мистер Болен! Нет!»
«На этот раз я собираюсь быть чертовски уверен в том, что я пишу умную книгу высокого класса. Ты это понимаешь».
«Послушайте, мистер Болен. С коммутатором, который я собираю сейчас, вы сможете написать любую книгу». И это оказалось правдой, так как за период в 2 месяца гений Адольфа Кнайпа не только приспособил машину для написания романов, но создал удивительную новую систему контроля, которая позволяла автору буквально выбирать предварительно любой тип сюжета и любой стиль письма. Теперь на машине было столько циферблатов и рычагов, что она выглядела, как инструментальная панель огромного самолёта.
Вначале, нажимая на одну из серий управляющих кнопок, писатель принимал начальное решение: исторический, сатирический, философский, политический, романтический, эротический, юмористический или нейтральный сюжет. Затем из второго ряда (базовые кнопки) он выбирал тему: армейская жизнь, времена пионеров, гражданская война, мировая война, расовые проблемы, дикий запад, сельская жизнь, детские воспоминания, мореплавание, морское дно и много-много других. Третий ряд кнопок определял выбор литературного стиля: классический, причудливый, характерный, стиль Хэмингуэя, стиль Фолкнера, стиль Джойса, женский стиль и т.д. Четвёртый ряд был для персонажей, пятый – для лексикона, и т.д. – 10 длинных рядов кнопок.
Но это было не всё. Контроль также должен был производиться во время процесса написания (на 1 роман уходило около 15 минут), и для этого автор должен был сидеть, словно на месте водителя, и тянуть (или толкать) обозначенные клапаны, как на органном регистре. Делая это, он мог непрерывно изменять или соединять 50 различных качеств, таких как напряжение, удивление, юмор, пафос и таинственность. Многочисленные циферблаты и измерительные средства на щитке в точности сообщали автору о том, как далеко он продвинулся в работе.
Наконец, был вопрос «страсти». Из тщательного изучения книг в списке бестселлеров последних лет, Адольф Кнайп решил, что это был самый важный ингредиент – магический катализатор, который как-то мог превращать скучнейший роман в очень успешный (по крайней мере, финансово). Но Кнайп также знал, что страсть является мощным главным рычагом и её нужно благоразумно распределять, в правильных пропорциях в правильные моменты; чтобы удостоверить это, он создал независимый контроль, состоящий из двух чувствительных скользящих приспособлений, оперируемых ножными педалями, похожими на дроссель и тормоз в автомобиле. Одна педаль управляла процентом вводимой страсти, другая регулировала её интенсивность. Не было сомнений, конечно, и в этом был единственный недостаток, что написание романа по методу Кнайпа было как управлять самолётом, автомобилем и органом одновременно, но это не заботило изобретателя. Когда всё было готово, он гордо сопроводил мистера Болена в машинный отдел и начал объяснять, как управляется новое чудо.
«Господи Боже, Кнайп! Я никогда не смогу сделать этого! Будь оно проклято, легче написать роман от руки!»
«Вы скоро привыкнете к ней, мистер Болен, обещаю вам. Через пару недель вы будете управлять ею, не задумываясь. Это как учиться вождению».
Что ж, это оказалось не настолько просто, но после многих часов практики мистер Болен начал вникать и, наконец, как-то поздно вечером велел Кнайпу приготовиться к выпуску первого романа. Это был напряжённый момент, когда толстый человечек нервно скрючился на сидении водителя, а высокий зубастый Кнайп возбуждённо суетился вокруг.
«Я собираюсь написать важный роман, Кнайп».
«Уверен, что напишете, сэр».
Одним пальцем мистер Болен осторожно нажимал на предварительные кнопки: сюжет – сатирический, тема – проблема расизма, стиль – классический, персонажи – 6 мужчин, 4 женщины, 1 ребёнок; длина – 15 глав.
В то же время он не спускал глаз с трёх органных регистров, обозначенных: «власть», «тайна», «глубина».
«Вы готовы, сэр?»
«Да-да, готов».
Кнайп потянул выключатель. Великая машина зажужжала. Раздался густой шум от смазанных маслом 50000 шестерёнок, стержней и рычагов; затем раздался стук электрической печатной машинки, превращающийся в пронзительный, почти невыносимый лязг. В корзину начали падать печатные страницы со скоростью 2-х штук в секунду. Но из-за шума, возбуждения, необходимости играть на регистрах, следить за счётчиком глав, индикатором темпа и уровнем страсти, мистер Болен начал нервничать. Он действовал также, как ученик водителя в автомобиле – нажал обеими ногами на педали и держал, пока машина не остановилась.
«Поздравляю с первым романом», - сказал Кнайп, вынимая большую кипу печатных листов из корзины.
На лице мистера Болена блестели росинки пота. «Это была трудная работа, мальчик мой».
«Но вы справились, сэр. Вы справились».
«Дай мне взглянуть, Кнайп. Как он читается?»
Он начал просматривать первую главу, передавая каждую прочитанную страницу молодому человеку.
«Святые небеса, Кнайп! Что это!» Тонкая пурпурная губа мистера Болена слегка двигалась, когда он выговаривал слова, а щёки начали медленно надуваться.
«Ты только посмотри на это, Кнайп! Это неслыханно!»
«Должен сказать, это немного пикантно».
«Пикантно! Да это просто бомба! Я не могу подписать это своим именем!»
«Правильно, сэр. Правильно!»
«Кнайп! Ты сыграл со мной гадкую шутку?»
«О, нет, сэр! Нет!»
«А выглядит так».
«Вы не думаете, мистер Болен, что вы могли слишком сильно нажать на педали контроля страсти?»
«Мой дорогой мальчик, откуда мне знать?»
«Почему бы вам не сделать ещё попытку?»
Мистер Болен выпустил второй роман, и на этот раз он соответствовал плану.
За неделю рукопись прочёл и принял восхищённый издатель. Затем Кнайп выпустил роман под своим именем, затем выпустил ещё дюжину для количества. За рекордно короткие сроки литературное агентство Адольфа Кнайпа стало известным, благодаря большому штату многообещающих молодых романистов. И деньги вновь потекли рекой.
На этом уровне бизнеса Кнайп начал проявлять настоящий управленческий  талант.
«Послушайте, мистер Болен, - сказал он. – У нас ещё много конкурентов. Почему бы нам не поглотить всех писателей страны?»
Мистер Болен, который теперь носил бархатный пиджак бутылочно-зелёного цвета и позволял волосам закрывать уши на две трети, был совершенно доволен ходом дел. «Не понимаю, что ты имеешь в виду, мой мальчик. Ты не можешь просто поглотить писателей».
«Конечно, мы можем, сэр. Как Рокфеллер – нефтяные компании. Просто выкупим их, а если не захотят продаваться, выжмем их с рынка. Это легко!»
«Осторожнее, Кнайп. Будь осторожен».
«У меня здесь есть список 50 самых успешных писателей в стране, и я намерен предложить каждому из них пожизненный оплачиваемый контракт. Всё, что им нужно будет делать – не писать больше ни слова, и конечно, позволить нам использовать их имена. Как вам эта идея?»
«Они не согласятся».
«Вы не знаете писателей, мистер Болен. Вы увидите».
«Как насчёт творческого мотива, Кнайп? Они откажутся!»
«Чушь! Всё, что им нужно – это деньги, как всем».
Под конец мистер Болен неохотно согласился попробовать, и Кнайп со списком писателей в кармане отправился на «Кадиллаке» с шофёром наносить визиты.
Сперва он приехал к первому автору из списка, великому писателю, и его без проблем впустили в дом. Он рассказал свою историю и предъявил саквояж, полный шаблонных романов, и пожизненный контракт для подписания. Мужчина вежливо выслушал, решил, что имеет дело с лунатиком, предложил выпить и твёрдо указал на дверь.
Второй писатель из списка, когда понял, что Кнайп не шутит, практически напал на него с тяжёлым металлическим пресс-папье, и изобретателю пришлось бежать по саду в сопровождении такого потока брани и оскорблений, каких он никогда не слышал раньше.
Но это не обескуражило Адольфа Кнайпа. Он был разочарован, но не смятён, и отправился в своей большой машине к следующему клиенту. Это была женщина, известная и популярная, чьи толстые романтические книги продавались миллионами по всей стране. Она благосклонно приняла Кнайпа, угостила чаем и внимательно выслушала.
«Это звучит очень мило, - сказала она, - но, конечно, я нахожу, что в это немного трудно поверить».
«Мадам, - ответил Кнайп, - идёмте со мной, и вы сами всё увидите. Машина ждёт».
Они отправились и через нужное время изумлённую леди ввели в машинное помещение, где хранилось чудо. Кнайп с пылом объяснил метод действия и вскоре даже разрешил ей сесть в кресло водителя и попробовать нажимать на кнопки.
«Хорошо, - сказал он внезапно. – Хотите сделать книгу сейчас?»
«О, да! – воскликнула она. – Пожалуйста!»
Она выглядела очень компетентной и точно знающей, чего хочет. Она сделала предварительный выбор и выдала длинный, романтичный, страстный роман. Она прочитала первую главу и пришла в такой восторг, что подписала контракт на месте.
«Одну убрали с дороги, - сказал впоследствии Кнайп мистеру Болену. – И крупную».
«Отличная работа, мальчик мой».
«А знаете, почему она подписала?»
«Почему?»
«Не из-за денег. У неё их куча».
«Тогда почему?»
Кнайп усмехнулся, поднял губу и обнажил длинную бледную верхнюю челюсть. «Просто она увидела, что машина пишет лучше, чем она».
С тех пор Кнайп мудро решил сосредоточиться только на посредственности. Кого-нибудь лучше (а их было так мало, что они не имели большого значения) было, очевидно, не так легко соблазнить.
В конце концов, после нескольких месяцев работы он убедил около 70 процентов писателей из списка подписать контракт. Он обнаружил, что более старших, у которых закончились идеи и которые пристрастились к выпивке, было легче уговорить. С молодыми было больше проблем. Они имели склонность становиться оскорбительными, иногда – жестокими, и несколько раз на Кнайпа даже нападали.
Но в целом это было удовлетворительное начало. За последний год – первый полный год функционирования машины – было подсчитано, что, по меньшей мере, половина всех романов и рассказов, опубликованных на английском языке, были составлены Адольфом Кнайпом на Великом Автоматическом Грамматизаторе.
Это вас удивляет?
Сомневаюсь.
И худшее ещё впереди. Сегодня, если верить слухам, намного больше писателей спешат связаться с мистером Кнайпом. И он постоянно туже закручивает гайки для тех, кто колеблются продавать свои имена.
В этот самый момент, когда я сижу и слушаю плач своих 9 голодных детей в соседней комнате, я чувствую, как моя рука всё ближе подползает к золотому контракту, лежащему на другом конце стола.
Дай нам сил, Боже, позволить нашим детям голодать.