Подвёл

 
                Подвёл

        Старик, Иван Матвеевич Лукин, вышел на крыльцо  проследить за закатом.  Он обратил  было уже   взор в сторону опускавшегося за горизонт солнца, как в предвечернем сумраке, затопившем сад, раздался щенячий писк. Лукин прислушался, не показалось ли?  И  действительно, из глубины  сада слышалось,  как кто-то скулит. Иван Матвеевич знал, что недавно у соседей ощенилась их маленькая рыжая собачка по имени Охра, у которой  появилось четыре щенка. Лопоухая  Охра через проделанный под забором лаз регулярно навещала Лукина и, очевидно, считала его своим другом.     Смешная  собачонка, побегав по его саду и полаяв на все четыре стороны,  дав понять всей округе, что этот дом под охраной, спешила к Ивану Матвеевичу с надеждой, что тот её  погладит и покормит. При этом собачка  доверчиво заглядывала старику в глаза и непрестанно виляла хвостом. Ивану  Матвеевичу ничего для неё  не было  жалко, он  радовался уже тому, что она к нему прибегала, потому гладил и кормил её с удовольствием. Так они жили и, как казалось, наверное, собачке, дружили и доверяли друг другу.
И вот Охра ощенилась. Иван Матвеевич не был ей хозяин, и как решалась судьба её щенков, ему не ведомо. Но в последние дни, выходя вот так же, вечером,  посидеть на ступеньках  крыльца  перед закатом, ему приходилось слышать  повизгивание уносимых щенков собачки.  Жалобный  призыв  щенят слышался и стихал, удаляясь то в одну сторону улицы, то в другую. По печальным наблюдениям Ивана Матвеевича, третьего щенка забрали и унесли от Охры жить куда-то в переулок, спускавшийся к реке.  Четвёртого,  судя по всему, старик Лукин  сейчас и услышал у себя в саду.  Иван Матвеевич пошел на этот жалобный призыв, чтобы убедиться в своей догадке. В траве под яблоней скулил и неуклюже ворочался пушистый  комочек. Его писк, надо думать, слышат и соседи, которые ищут щенка.
  «Собачка принесла  своего  детёныша, чтобы спрятать его у меня, – заключил Лукин. – Прячет  последнего щенка от хозяев, которые намерены отдать его в чужие руки», – размышлял Иван Матвеевич, не зная пока, как ему поступить в этой ситуации. 
Не успев ещё толком  осознать всю степень трагедии  дружившей с ним собаки, теперь  вынужденной  скрывать в его саду своего детёныша,  Лукин  услышал голос  соседки, стоявшей у межи и разглядывающей старика в сумерках:         
–Иван Матвеевич!  Иван Матвеевич! Принесите мне, пожалуйста, щенка, он у вас в саду где-то скулит. Как он к вам попал?–  руки её  уже тянулись над металлической сеткой забора в сторону Лукина.
Иван Матвеевич, так и не успевший ничего придумать, растерянно взял   мягкий живой комочек и нерешительно передал  его  хозяйке, говорившей  в своё оправдание:
–Ничего не могу поделать, этого щенка уже пообещали одним нашим  знакомым.
      Поблагодарив Лукина, соседка ушла, чтобы отдать новым хозяевам этот тёплый пушистый комок, который только что держал в своих руках Иван Матвеевич.
И вот уносят четвёртого, последнего детёныша  рыжей Охры. Этот щенячий  жалобный писк в сгустившихся вечерних сумерках  был неприятен даже самой природе, и потому, наверное, всё остальное вокруг притихло. Слышен был только раздирающий душу удаляющийся писк щенка. 
       «Как же, должно быть, ужасно невыносимо это слышать самой собаке, – с горечью думал  старик Лукин, грустно сидевший на крыльце своего дома и чувствовавший себя виноватым. – Подвёл я тебя, выходит, собачка».
        В потёмках, окутавших  крыльцо, уже не было видно его влажных глаз. Скоро всё стихло.

Май  2020 г.