Квента палача

Было темно и жарко. Мы лежали на смятой простыне без одежды и без покрывала. Широкая грудь палача мерно вздымалась, он уже давно уснул и видел самые добрые сны.  Я лежала на его плече, но не спала.
***
Не помню, как его осудили. Не помню, как судья вынес приговор. Помню только, как радостно кричала толпа. Помню рыжего мальчика лет десяти который весело прыгал в первом ряду, совершенно не понимая от чего всё так шумно и весело.
Следующие несколько дней тоже как в тумане…
- Последнее желание? – зазвучал из-под капюшона грубый голос палача и словно гром раскатился по площади.
- Я хочу спеть! – на смешливые голубые глаза упала непослушная светлая чёлка. Тонкие губы растянулись в последней в его жизни улыбке. – Умирать, так с песней! – бодро сказал мой Милый. Одна лишь я заметила, как предательски блеснули глаза.
Палач не имел права перечить последнему желанию. Развесёлый мотив шутливой песенки прервал звук тяжёлого топора. Прямо в мешок закатилась отрубленная голова, длинная чёлка разделилась пополам и открыла всеобщему взору белые полосы мёртвых глаз. Толпа кричала, и я тоже не могла сдержать крик. Закрывала рот рукой, а по щекам на пальцы водопадом стекали слёзы.
  ***
Палач тихонько посапывал по сне. Положив голову на грудь, я слушала размеренные удары его безжалостного сердца. За окном пели кузнечики, лунный свет пробивался сквозь тяжёлые шторы. Сегодня хороший день.
Я вновь погрузилась в воспоминания.
***
Неровная брусчатка площади мелькала под ногами. В правой руке я сжимала острый с обеих сторон нож, предназначенный отнюдь не для кулинарии.
Потом новый провал.
Этот вечер закончился девятью кровавыми ранами на теле судьи, перепуганной стражей и кандалами на моих запястьях.
Помню ещё сонного деда, снимающего нелепую шляпу. Кажется, он торговал на рынке рыбой, изъеденное морщинами лицо казалось очень знакомым.
***
Вновь мерное дыхание и стук ледяного сердца. Приятная усталость во всём теле. Нужно отдать должное палачу, он был не самым плохим любовником. Ключевое слово – «был».
Немного страшно. Пожалуй, оттяну этот момент ещё на пару минут.
***
Толпа шумела как летный ливень, но отдельные фразы всё же можно было различить.

- Ведьма!!!
- Она ведьма!!!
- Сжечь её! Сжечь!!!
- На костёр, суку!!!
Потом несколько дней в темнице. Вода, пахнущая болотной тиной, и слизистая каша, которая совершенно не лезла в горло.
Помню пламя костра. Сначала, в лицо мне пахнУло жаром. Едкий дым разрывал лёгкие. Верёвка, сжимающая рёбра, мешала как следует откашляться. Глаза слезились. Ничего не было видно в этой красной мгле.
Потом, волна жара ушла. Казалось, я уже умерла. «А ведь это не больно и не страшно» - подумалось мне. Я осмелилась открыть глаза, и увидела перед собой огненную стену. Вся одежда на мне сгорела, верёвка тоже.
Я совершенно не понимала, что случилось, но откуда-то знала, что делать. Не помню, бежала ли я с площади босиком по острой брусчатке, или вскинулась к небу, и подлетела, точно птица без крыльев, но очнулась я далеко за городом.
***
Что ж, судья уже давно в аду, не завидую я чертям. Сейчас свершится правосудие над палачом.
Ах как же уязвим мужчина, когда рядом с ним женщина, на которой нет одежды!
Я достала из сапога, небрежно стоящего под кроватью, нож, заточенный с обоих сторон и быстрым ударом вонзила его в каменное сердце.
Палач не издал ни звука, только и успел открыть чёрные, как его душа, глаза. Белки их вскоре сделались красними .
Я встала с кровать. Руки немного дрожали, и я одевалась неспешно. Думаю, достаточно тренировок, я уже готова стать новым палачом. Я готова творить правосудие!
«А может ли быть палачом женщина?» - задумалась я. «Да как судья скажет! Судья решит, судья рассудит!»
От этих мыслей на душе сделалось веселее, вот только во дворе палача завыл лохматый белый пёс. Жалко шавку, любил он своего бесчеловечного хозяина. На сердце предательски защемило. Я сглотнула колючий комок в горле и шагнула в прохладную полночь.