Куда уходят они?

Лилео рывком открыла дверь, искристо усмехнулась и втащила за собой покрасневшую от смущения девочку.
-Вот! Это моя дочка, прошу любить и жаловать! Хотя никто не будет ее любить сильнее, чем я, разумеется.
Ее коллеги - Алехандро, Розабель и Мири - уставились на ребенка во все глаза.

Столько раз Лилео рассказывала о ней, всегда с обожанием и восхищением. И вот она здесь. Свежая, как букетик ландышей, и румяная, как закатное небо. На ней было школьное платьице, передник и манжеты слепили своей белизной, шею обрамлял шелковый платок фиолетового цвета, почему-то слегка потрепанный и уже теряющий всю насыщенность оттенка. Но рыжие косы были тугими, а волосы казались еще ярче из-за вплетенных в них изумрудных лент.

-Привет, - осторожно, будто прощупывая почву, сказала девочка, - меня зовут Олив.
-Мы знаем, - с нетерпением воскликнул Алехандро, - покажи нам, что ты умеешь! Лилео только и делала, что хвасталась тем, какая ты талантливая волшебница в бумажной магии.

Олив вздрогнула и покосилась на мать. Потом взяла листочек из стопки с бланками для получения посылок и сжала его в ладонях. Она закрыла глаза, ее ладони засветились, вены на запястье стали выразительнее, брови сдвинулись вместе.

Когда она показала руки, в них лежала крошечная, с мизинец, книжечка, рисунки в ней переливались разными цветами, и все они изображали рыцаря, который сражался с драконами, но на последней картинке мужчины уже не было, только чудовище.

- Это…это…просто сказочно! – Глаза Алехандро сияли уважением к этой маленькой леди, которая сумела создать нечто столь изящное в доли секунды.
- Ты молодец, Олив, - Мири тепло улыбнулась девочке, и та сразу выпрямилась.
- А что ты еще умеешь? Покажешь нам? – Розабель протянула ей руку, и Олив пожала ее.

Лилео смотрела на то, как ее дочь радостно общается с коллегами матери по работе, словно так и должно быть. Как будто эти взрослые люди могут стать ее друзьями, и Олив сможет заполнить новоявленную пустоту в душе.

Лилео вздохнула: «Если бы только я могла дать тебе жизнь, которой ты заслуживаешь. Чтобы мне не приходилось приводить тебя на работу потому, что я нуждаюсь в твоей помощи, чтобы ты не носила его старый шарф так гордо, как флаг, с такой верой, которой у меня уже просто нет.»

- Мам? Так с чем я могу тебе помочь?
Лилео встрепенулась, вынырнув из глубины своих мыслей.
- Идем, есть несколько маленьких дел, и твои навыки очень пригодятся, - она взяла дочь за потную ладошку и повела ее в соседнюю комнатку.

- Нужно запечатать эти письма и отправить их сегодня же, это очень срочно. И поэтому если ты сможешь оживить конверты и сделать их голубями, в общем, - Лилео затаила дыхание, - это было бы здорово.
- Мам, не беспокойся, всё будет сделано в наилучшем виде, - заверила её девочка, - а теперь иди: тебе нужно работать, мне тоже.

Лилео задержала взгляд на дочери. Она подумала о том, как же быстро выросла Олив в последнее время, и как быстро пробежало время. Женщина протянула руку к девочке, чтобы ласково провести по волосам и сказать, что все будет хорошо, но та уже села за стол и разложила перед собой подготовленные письма и конверты.

Лилео посмотрела в пол.
- Ну, удачи, солнышко! – сказала она и вышла из кабинетика.
Только когда дверь за матерью закрылась, Олив облегченно выдохнула. Быть всегда милой и дружелюбной со всеми бывает сложно, и требуется время, чтобы восстановить силы. Чтобы улыбаться для всех, нужно сперва побыть в одиночестве.
Олив взглянула на школьную сумку, но тут же оборвала себя.

Нет. Нужно помочь маме. Домашнее задание подождет.
Она прочитала адрес на конверте и прижала ладони к плотной бумаге. Девочка почувствовала, как знакомое тепло разливается по рукам, сосредоточилась и начала представлять каждый этап работы: сложить лист пополам, потом снова, затем расправить, сложить по диагонали, расправить…

- Уфф, - Олив оглядела стол – перед ней стояло больше дюжины бумажных голубков, они топтались на месте и таращились друг на друга нарисованными глазами в ожидании звёздного часа. Крылья некоторых из них были расписаны небольшими рисунками, завитушками и цветочками.

- Я совсем опустела, мне нужно заправиться, - говорит сама себе Олив, доставая стеклянную бутылку с чернилами из сумки. Она вздохнула. Жидкость полупрозрачная, темно-синяя. Она разбавляет чернила тайком от мамы, чтобы та не ругала дочь. «Я просто хочу сэкономить, мама.»: подумала девочка и сделала глоток.

Бумажным волшебникам нужно пить чернила, чтобы иметь возможность писать на бумаге с помощью касания. Но чрезмерное употребление чернил красит вены в черный, а кто-то даже становится зависимым.
Восстановив силы, Олив со скукой во взгляде остановила взгляд на второй стопке конвертов. Мысль о том, что придется проделать все это снова, тяжестью висела на плечах.

Вдруг девочка оживилась. Она хлопнула в ладоши и снова оглядела стоящие на столе коробки и конверты. Потерла ладошки друг о дружку, чтобы согреть их и запустить магию пульсировать во всем теле. Потом сложила конверты кучей и подняла над ними руки. Олив закрыла глаза и представила, как оживляет конверты и превращает их в дерущихся существ.

Ей потребовалась всего минута полной фокусировки на желаемом, чтобы осуществить задуманное.
Она открыла глаза, и ее лицо озарилось счастливой улыбкой. Конверты стали животными: лошадьми, тиграми, львами, был даже крокодил.

Олив забыла о мамином задании. Ей хотелось просто повеселиться. Она щелкнула пальцами и сказала: «А теперь деритесь!»
И те, что раньше были конвертами, послушались ее. Что тут началось! Настоящая бумажная куча-мала – большой красный, с надписью «очень срочно!» красный конь набросился на синего крокодила, на хвосте которого было написано «отправить в течение дня».

Олив рассмеялась. Животные бесились и прыгали по столу, и девочке нравилось их, и ее собственное, баловство. Зеленый тигр запрыгнул в стоящую рядом коробку, прячась от желтого льва, хотя скрыться ему не удалось, и лев набросился на зеленого трусишку, но не рассчитал свою львиную мощь, и уронил коробку. Цветные звери полетели на пол, также, как и содержимое коробки.

- Ой! - Олив испуганно сглотнула. Она второпях собрала рассыпавшиеся письма и запихнула их в коробку, животные съежились, чувствуя ее страх. Под стулом девочка нашла последнее письмо и уже собиралась положить его к остальным, но жирная алая надпись «получатель не найден» привлекла ее внимание. Она развернула письмо.

Первая ее мысль: «Это явно писал ребенок».
Неровный детский почерк и корявые поблекшие рисунки. Рисунок изображал голубоглазого, светловолосого, мальчика, который тянул руки к двум большим фигурам, очевидно, родителям. Но фигура отца была далеко, казалось, отец не замечал сына.

Под глазами взрослого голубые точки. Мать тоже была далеко, на пути к зеленому массиву в углу рисунка. Мальчика окружали зеленые круглоглазые создания, похожие на лягушек. Всюду неровные круглые следы на листе в клетку.

Кто-то писал: «Дорогая мама, вернись пожалуйста домой. Я скучаю по тебе. Папа бьет меня. Говорит, что я слишком похож на тебя. Что тоже пахну мелиссой. Мама…мне больно. Я тебя люблю, Коллин.»

Олив почувствовала напряженно-громкий удар сердца. Она села, тяжесть написанного заставила ее дрожать. Она хорошо понимала, что чувствовал этот малыш. Полгода назад ее отец пропал. Он оставил лишь этот шарф; она машинально потянула руку к шее.

Мама искала мужа повсюду . Она прошаривала близлежащие леса, деревушки и поселки. Ей помогали коллеги мужа, родственники и просто добрые люди. Мама не спала неделями, забывала есть, и стёрла ноги в кровь, потому что ходила по болотам и полям больше, чем давала себе отдохнуть. Ее сердце разбивалось каждый раз, когда ей говорили, что новостей нет.

Именно тогда Олив решила, что ее маме нужна улыбка. Она закрыла свои тревоги и тоску на замок и выкинула ключ в колодец, в ту часть себя, куда заглядывала так редко.

Сейчас, держа в руках письмо другого сироты, она не могла сдержать слёз. Плакала она тихо: не хотела привлечь к себе ненужное в столь личный момент внимание. Она вспоминала шершавые отцовы щёки. Он снова и снова рассказывал свои анекдоты, хотя Лилео и Олив знали их наизусть, но они смеялись все равно. Это от отца она переняла магию бумаги, и он был её первым учителем.

Она всё задавалась вопросами: «Почему люди уходят? Они же любят нас, так зачем покидают?» Никто не знал ответов.
Наплакавшись, она достала из чехла перо и флакончик чернил. Она собиралась написать Коллину ответ. Да, она не его мать, но она могла бы стать ему другом. В такой схожей ситуации, как у них, они точно смогут друг друга поддержать.

Олив погрызла стеклянную крышку ручки, раздумывая о том, что же написать ребенку. Кажется, ему нравятся лягушки. Она взяла лист бумаги и написала: «Жили-были три лягушки: мама-лягушка Касара, папа-лягушка Факад и сын-лягушка Табт. Они жили в кустике незабудок, и когда небо было серым, и солнце пропадало, голубые цветы заменяли им чистый купол над головой, а любовь друг к другу сияла ярче любого другого светила…»

Закончив, Олив удовлетворенно выдохнула и откинулась на спинку стула. Запястье болело: так давно она не держала в руках ручку, всё время использовала свою магию. Она вытянула руки перед собой и обнаружила, что на белых манжетах следы от чернил, а ее рукопись в некоторых местах смазана. Олив писала быстро, рука не поспевала за мыслями, чернила не успевали высохнуть.

Она сложила письмо Коллину в лягушку и прицепила его к большому голубю, который всё вертел своей бумажной головой.
- Олив, - Лилео постучала в дверь, - я захожу.
Еще до того, как Олив повернулась, она почувствовала головокружительный запах меда, у нее тут же потекли слюнки.

Лилео протянула дочери тарелку с горячей медовой булочкой.
- Перекуси, ты уже несколько часов работаешь.
Олив кивнула и перед тем, как впиться зубами в душистое лакомство, подбежала к матери и обняла ее.

-Спасибо.
Лилео замерла. Олив редко проявляла эмоции таким образом, обычно она старалась помочь изо всех сил, даже во вред себе. Но Лилео была не против. Она прижала дочь к себе.
- Я люблю тебя, мам, и так скучаю по папе, - пробив стены, которые она построила вокруг своего сердца, освобожденный, источник слёз не мог остановиться.

Лилео гладила ее по волосам. Она заметила странную фигурку на столе и указала на нее дочери, вопрошая.
- Точно! – Олив подскочила к столу и дунула на свое главное бумажное создание. Голубь помахал на прощание крылом и вылетел в окно.

Тревога на лице девочки ушла, хотя бы на время. Она подошла к еще открытому окну и проследила за полетом бумажной фигуры, потом полюбовалась стоящим рядом со зданием почты дубом. Пусть она не знает, что влечет пропавших людей, её радовало, что она могла помочь хоть кому-то. И может быть, когда-нибудь она-таки узнает, куда они уходят.