Половина

     - Маргарита Петровна, там новый поступил. Правда «неопознанный» - сказала молодая медсестра Татьяна и закончила, смутившись будто испытывая чувство вины за непутёвого. – Ну вот пришёл…
    Маргарита Петровна, вздохнула. Её смена на сегодня закончилась, но вот поди ж ты сменщица задерживалась и ей приходиться торчать здесь.
  «Но Боже, как же хочется домой, просто выйти прочь из этих стен. Вдохнуть свежего весеннего воздуха» подумала она и ответила.
- Сейчас подойду. Подождёт ни чего с ним не случится. Небось драный, да вонючий, как всегда?
    Татьяна развела руками.
 - А какие они ещё бывают…
- Ладно, иди на пост, скоро подойду. – сказала она и про себя подумала: «По оттаили упыри.»
Татьяна вышла и закрыла за собой дверь.
- Что ж за смена такая. – проговорила Маргарита Петровна, оставшись одна.
     На неё сегодня свалилась хандра, сказалось и начало цикла и хмурь свинцового неба и тяжёлая ночь, всё это добавляло ещё больше серости в её одинокую жизнь. 43 лет из которой было уже прожито и безвозвратно отмотано отпущенное ей количество плёнки. Дежурная ночь выдалась тяжёлой, поступили трое, после страшного ДТП на Бердском шоссе. Шум, суета и попытки спасти молодые жизни. Попытки отбить их у безликой. Двоих отбили…
    Потом бумажная волокита, больше для отчёта перед чинушами, такими же безликими, как и та которая забрала третьего.
     Перед тем, как к ней заглянула Таня, Маргарита, сняв очки и массируя глаза большими пальцами рук, почему-то петляла по топким улочкам юношеских воспоминаний. Может быть этому способствовало её одинокое житьё-бытьё. Не удалась и не сложилась у неё семейная жизнь. Что было тому виной её сейчас мало занимало. Может быть её молодое рвение сделать карьеру и не желание бросить свои амбиции на алтарь семьи, когда она – эта семья может ещё и подождать, ведь ещё есть время. Время…
    Или причина в том, что тот первый мужчина с серьёзными намерениями ставший её мужем, не смог примериться с ролью второго плана…      
  Но нет, закрыв глаза, уставшие от бессонной ночи и бумажно-компьютерной волокиты, она под мерное жужжание системного блока проживала заново то, почему не устроилась её личная жизнь.
- Рита, РИ-и –та, или нет может лучше Марго, хотя нет Марго слишком пафосно. Ритёнок, вот так лучше. – выговаривал на разные лады её имя молодой парень. Прямой нос, каштановые кудри, голубые глаза и подбородок с ямочкой. Что ещё нужно, что бы вскружить молоденькой девушке голову. Вдобавок он ещё и не глуп и с чувством юмора у него полный порядок.
    А их будоражащие, горячие перешёптывания и страстные, но не умелые поцелуи на лавочках укутанные в тёплые летние вечера. И запах. Запах яблок, остывшего солнца и спелого летнего мира вокруг…
     Прогулки под луной, чтение книг на двоих по абзацам и совместное переживание за героев. Его смешные, добрые выходки. И неумолимое течение времени, которое тянулось старой резиновой подошвой, когда не получалось увидеться. Охапки разноцветных листьев, раскрашенных ранней осенью. Его дурашливая клятва, когда он разорвал багряно-жёлтый кленовый лист по полам и сказал:
- Вот мы-ты и я. – и он показал две половинки листа. – Где бы ты ни была, помни – мы единое целое.
     И он соединил лист.
- Даже, если нас разнесёт по разным направлениям жизни, помни – мы одно, мы половина одного и того же. Как вот этот лист состоит из одной материи и не зависимо, где будет вторая его часть, он всё равно останется целым. Ну то есть обе его половины так и останутся связаны между собой его общей, единой для них структурой. Так и мы с тобой! Клянусь тебе, что ты для меня Ритёнок, единственная! Ты продолжение меня, а я тебя! А ты, что скажешь? – спросил он шёпотом с улыбкой на красивых, знакомых и зацелованных ею губах. Но в его глазах она видела серьёзность, в них было полное понимание того, что о чём он сейчас её просил. Что она могла тогда ответить…
- Клянусь! Клянусь в том, что буду твоей половиной и частью одного целого. Того целого, которое мы составляем вместе.           
   Они поцеловались и день перешёл в ночь, которая сделала их взрослыми и проникшим друг в друга целым.
     Она была первой и последней та ночь.  Днём автобус увёз его со сборного пункта куда-то в Азию. А от - туда через два месяца пришла чёрная весть.
Любви в этом мире больше не стало. Треснули и рухнули светлые небеса. Тёмный камень давил внутри, а под горлом встал грубый ком.
    Но время шло и подушка высохла от слёз и в глазах снова отразился клочок синего неба. А в дневнике между страниц в роли дорогой для сердца закладки поселился лист клёна. Точнее его половина. Половина целого или целая половина…
Зазвонил телефон, звонила Таня с поста сказала, что «неопределённому» стало хуже и Маргарите Петровне надо поторопиться. Со вздохом она поднялась с дивана и вышла в коридор. В коридоре с бежевыми стенами возле поста медсестры на спаренных креслах, сидел завалившись мужчина. Без возраста в грязной, заношенной одежде, возле него суетилась Татьяна. Маргарита отключилась от человеческого восприятия и оценок. Да они, то есть медперсонал не любили этих бездомных бомжей, но как специалист должны были делать свою работу. Субъект с всклоченной бородой, грязным, поцарапанным лицом завалился полубоком на два стула. Похрипывая синел. Татьяна расстегнула у него на груду два слоя курток и взрезала ножницами старый свитер. Маргарита Степановна подошла, отодвинула медсестру и привычным движение взяла запястье. Пульс был учащённым у него явно была отдышка, а в его полинялых голубых глазах мелькнул страх. Сердечный приступ.
- Я ему таблетку нитроглицерина дала. – сказала из-за стойки Таня.
- Хорошо. – ответила Маргарита. – Реаниматологов вызвала?
- Да. Ох уж эти «бичи» доведут себя до скотского состояния, а мы с ними потом тут пляши.
    Маргарита, глянула на медсестру, та осеклась и замолчала. Но в душе, Маргарита была с ней согласна. Иногда этих людей уже сложно было считать таковыми.
 Бомж, захрипел натужно, ему стало трудно дышать.
            - Таня! Быстро сюда! Помоги мне спустить его на пол.
    Вдвоём они уложили его на светло-коричневый, холодный керамогранит пола. Никогда он – этот керамогранит не нравился Маргарите, он напоминал ей надгробные плиты.
Маргарита, приготовилась делать непрямой массаж сердца.
   - Где эти чёртовы реаниматологи? – со злостью проговорила она, не прощая им задержки, забыв о том, что сама тоже не спешила на помощь. Всё ж таки человеческое пренебрежение играло не последнюю роль даже в спасении жизни.
- Таня давай «Витал» - отрывисто скомандовала врач. Та быстро принесла аппарат для вентиляции лёгких, а Маргарита Петровна,  уперев кисти рук в грудную клетку уже делала массаж. Человеку становилось хуже.

      Через пять минут безликая унесла его жизнь, оставив тело в назидание тем, кто боролся за его спасение в жёстких рамках материального мира. НО люди ещё не знали об этом и пытались оживить то, что было уже бесповоротно безжизненно. 
Через двадцать минут в кабинет к вымотанной бесконечным дежурством Маргарите Петровне, зашла Таня.
- Всё. Увезли в морг. – буднично оповестила она. – Вы знаете я подобрала машинально, у него из кармана куртки выпала. – и она протянула потрёпанную, с одного угла обожжённую, когда – то имевшую синий переплёт средних размеров записную книжку.
- А мне она зачем? – спросила Маргарита, принимая её из рук Тани.
- Ну не знаю. Может вы решите, что с ней делать. – и пряча глаза вышла.
- И что мне с ней делать? – спросила она пустоту.
    Полистала ветхие страницы. Они были исписаны аккуратным мелким почерком. Там были какие-то стихи и другие тексты. На некоторых страницах были зарисовки гор и горных селений, военной техники. Перелистнув сразу несколько страниц, она не сразу поверила своим глазам. Там между ними лежала половина багряно-жёлтого кленового листа, а на странице было написано: «Клянусь Ритёнок, быть с тобой единым целым навсегда!»
      Книжка выпала из ослабевших в раз пальцев. К горлу подступила немая, давящая боль. А в голове, вызывая головокружение завертелась одна мысль: - Если бы на пять минут раньше…
Но неумолимое, глухое время уже сменило все свои фазы. Переползло из настоящего, пережевало будущее и выплюнуло его не восстановимым прошлым. Оставив ей беззвучные слёзы и произносимое шёпотом имя:
- Митя. Митенька…