У фонтана

   Они стояли у фонтана с белыми медведями. На ней было платье жёлтого цвета. И такие же жёлтые листья осень уже начала бросать по парку. Таня Шулыгина держала в руках букет ярко-жёлтых листьев клёна. Этот букет собрал для неё голубоглазый сердцеед, сегодняшний огонь всех девчонок. Она стояла и во все глаза смотрела на Карбинского. Алёшка читал для неё (именно для неё!) стихи Пушкина:
- Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса…
   Карбинский читал стих с тихим восхищением какой-то сумасшедшей любви и страсти. Шулыгина никогда не слышала, чтобы эти стихи так читали. А он их читал именно так, будто до дури был влюблён в эту золотую осень! Когда он закончил читать стих, Таня с нескрываемым восторгом спросила:
- А какой поэт тебе ещё нравится?
- Есенин, - ответил Алёшка, так глядя в упор, что девочка смутилась, покраснела и потупила глазки.
- А какое луби... м-м.. ой... - она запуталась в словах, ещё больше смутилась и, не выдержав его взгляда, прыснула, закрывая лицо букетом жёлтых листьев.
   Алёшка тоже засмеялся и пришёл ей на выручку:
- Любимое стихотворение?
- Да, - игриво посмотрела она из-за листьев.
   Мальчишка взял её за руку и, пристально глядя в пылающее лицо, стал тихо читать:
- Милая, не бойся, я не груб,
я не стал развратником вдали.
Дай коснуться запылавших губ,
дай прижаться к девичьей груди.
   От такого стихотворения Таня зарделась, как полевой весенний мак и, не вытерпев пылающего огня его взгляда, отвела глаза в сторону аллеи. И вдруг увидела, как вдали из-за поворота быстрой походкой вылетела Дина Татарина. Она не шла, а, как показалось Тане, прямо аж подпрыгивала, несясь, как дурная торпеда! И не доходя до них, остановилась, как остолоп, в недоумении глядя на Шулыгину. В свою очередь Таню будто кто-то сзади арапником огрел!
   Карбинский немедленно заметил выражение лица Тани, оборвал тихий страстный стих Есенина и оглянулся. Увидев Татарину, он опешил, но быстро взял себя в руки.
   Он увлёкся чтением стихов, совершенно забыв про время! Время предательски прошмыгнуло и подвело пацана, как говорят, под монастырь! Свидание наползло на свидание! Надо было срочно разруливать дурацкую ситуацию! Девчата, набычившись, оторопело смотрели друг на друга в полном недоумении!
   Татарина не собиралась пасовать и уступать. Дёрнув бровями, она подчёркнуто схватила одноклассника под руку, вызывающе взглянула на подругу, на её жёлтый пышный букет и высокомерно произнесла:
- Извини, Лёша, я задержалась в музыкалке!
   Шулыгина стояла потрясённая! Это как же изволите всё понимать?! Ей назначил здесь свидание и тут же поджидал другую?! Дина нетерпеливо потянула Алёшку под руку:
- Пойдём! А то опоздаем в кино!
   Карбинский сделал наделано дурацкое лицо и пожал плечами, глядя на растерянную Шулыгину, типа - ничего не понял и не виноват! Он нежно коснулся её руки и тихо произнёс:
- Пока, не скучай...
- Что значит «пока»?! – тут же взбунтовалась до предела возмущённая Шулыгина.
- А то и значит, пока! – задрав нос, едко поехидничала Дина.
- Ах, вот так значит?!! – не на шутку оскорбилась Таня, поджав от обиды глаза, и вдруг в порыве гнева швырнула Алёшке в лицо жёлтый букет, задыхаясь от обиды и бешеной ревности: - Подлец!!!
   Карбинский зажмурил от неожиданности глаза! Таня размахнулась для пощёчины, но он успел перехватить её руку и дёрнул на себя! Татарина испуганно отскочила, почуяв драку! Она торопилась на свидание не для буйных разборок!
  Таня от негодования и гнева тяжело дышала, глядя мальчишке в красивые бессовестные глаза! Он вдруг схватил её рукой за шею, прижался лбом к её лбу и прошептал:
- Так не надо! Ты девочка умная!
   Волна обаяния и ласки, исходившая от негодяя, захлестнула обиженную девочку. Она с болью сквозящей обиды, тихо спросила:
- А так разве можно?!
   Алёшка отодвинулся, поднял бровки и, ободряюще кивнув головой, пожал её перехваченную руку и снова негромко повторил:
- Пока. Не скучай, - повернулся и пошёл, наступая по рассыпанному жёлтому букету, догонять счастливую Татарину.
   Они пошли по аллее, взявшись за руки, оставляя у фонтана несчастную Таню. Она с тоской смотрела вслед уходившему коварному мальчишке.
  Шулыгина горько расплакалась у фонтана в одиночестве, искоса бросая презренные взгляды на жёлтый рассыпанный букет, по которым прошёлся Карбинский. Она смотрела на листья и невольно видела себя на их месте. Это по её чувствам безжалостно прошёлся Алёшка, а не по этим листьям, которые ей собирал. Слёзы ещё горше покатились по её щекам от такого сравнения. Переведя заплаканный взгляд на скульптуру белых медведей, Шулыгина горько прошептала:
- Мишки с Севера. И Алёшка с Севера. Холодный, безжалостный, жестокий и бессердечный… Не зря он приволок меня к этим мишкам…
   Наревевшись и кое-как успокоившись, она умыла заплаканное лицо из фонтанчика, напилась воды и, подобрав самый большой и яркий лист, медленно побрела из парка, шепча тихо строки есенинского стиха:
- Милая, не бойся, я не груб...
   Потом остановилась, опять вспомнив, как это читал Алёшка: «...я не груб...»
- Груб! Грубиян! - несогласно произнесла  Таня, швырнула лист на дорогу и так топнула по нему, что схватилась за ногу от боли!
   Дома Шулыгина нашла стих Есенина, который не дочитал Карбинский. Дочитав до конца длинное стихотворение знаменитого поэта, Таня с пунцовыми щеками отбросила на кровать сборник стихов со словами в адрес автора:
- Развратник! Такой же, как и Лёха!
   Но в её ушах звучали и звучали тихие страстные слова Карбинского, когда он, сжимая её руку, читал: «Милая, не бойся, я не груб…» Ведь он сумел даже ласково дать от винта!!! И Шулыгина, упав на подушку рядом с книгой, вновь горько залилась слезами.

продолжение следует -----------------