Константин воротной костромской погром

КОСТРОМСКОЙ ПОГРОМ
 
За долгие десятилетия  у жителей Костромы, в том числе,  и  краеведов, сложилось стойкое убеждение, будто мы живем в тихом купеческом городе, где жизнь течет плавно и размеренно.  Однако это не так. Были в истории Костромы такие события, о которых краеведы предпочитают не вспоминать,  та давняя трагедия вовсе не украшает историю нашего города.  Поэтому редко в каком краеведческом сборнике мы найдем сообщение о них. Тем более, об этих событиях нет ни слова в учебниках истории.
Речь не о революционном прошлом, к эти событиям не имеют никакого отношения ни большевики, ни эсеры. Зато  причастны так лелеемые иными историками и краеведами монархисты. Они и учинили в Костроме самый настоящий погром.
  Да, да. Был в нашем богохранимом городе погром. Да еще какой!. Темная страница истории Костромы. К сожалению, мало кто знает о том, что происходило во второй половине октября 1905 года на улицах и площадях губернской столицы. Приходится напоминать…
Год 1905 начался для России кровавым воскресеньем 9 января. Искра была зажжена, погасить ее власть не сумела, и получила революцию, жертвою которой стали тысячи людей, большей частью, ни в чем не повинных. Не обошла революционная смута и Кострому. Хотя здесь было спокойнее, чем в других городах России. «Битв» пролетариата здесь почти не было, ячейки революционных партий - большевиков, эсеров - были немногочисленны и большой роли в городе не играли. Зачинщиками смуты оказались учащиеся училищ - технического (ныне химико-механический колледж им.Чижова на улице Терешковой) и реального (на ул.Мшанской, ныне ул.Островского, ныне школа №29). Они еще 1 мая 1905 г. пытались устроить манифестацию около гостиницы «Старый двор» на углу ул.Ильинской (ныне Чайковского) и ул. Русиной (Советская), но полиция помешала, при этом завязалась потасовка, в результате которой один городовой получил ранение. Однако никакого наказания студенты не получили. Только словесное предупреждение, даже штраф не выписали.
  31 мая того же года учащиеся технического училища избили продавцов мяса, торгующих на центральном рынке внутри Мучных рядов. Наконец, в середине сентября уже семинаристы (учащиеся мужской семинарии, одной из лучших в России, ныне в этом здании  КГПИ им.Н.А.Некрасова) вышли на очередную демонстрацию (под давлением, кстати, «техников» и «реалистов»), громко пели революционные песни. Когда один из полицейских сделал им замечание, что они нарушают тишину и порядок на улицах, семинаристы пригрозили ему расправой. И вновь – никаких последствий для учащихся. В общем, ощущение того, что в городе «что-то произойдет», довлело над костромичами несколько месяцев. И «оно» грянуло...
  Царь Николай Второй 17 октября 1905 г. подписал «Высоча;йший Манифе;ст об усоверше;нствовании госуда;рственного поря;дка», даровавший «демократические свободы» россиянам. Если в столицах сей документ встречен был более-менее эмоционально, то большинство костромичей отнеслось к нему равнодушно. Вроде бы ничего не изменилось. Тем более, что было спокойно на фабриках, именно оттуда местные власти ожидали революционное изъявление. Но трагедия пришла с другой стороны. И это был не просчет, а преднамеренная провокация. Однако это выяснится лишь через полтора года...
  С раннего утра 19 октября 1905 г. до полицмейстера Каковского стали доходить тревожные сообщения, что в среде учащихся начались какие-то смутные волнения. К 9 часам утра весьма внушительная толпа учащихся - реалисты, техники, семинаристы, представительницы женской гимназии - заполонила Верхнюю набережную улицу (ныне - ул.Первого Мая).
Отметим, что семинаристы оказались в этой толпе не совсем добровольно – еще накануне, то есть, 18 октября,  и ранним утром следующего дня «реалисты» и «техники» силой заставили учащихся мужской семинарии принять участие в этой манифестации, поскольку учащиеся последней совсем не хотели участвовать в этой «революционной» акции. А ученицы женской гимназии пошли вслед за толпой, как говорится, ради интереса. Лучше бы они этого не делали… 
Как всегда, нашлись «заводилы», и бурлящая масса молодых людей, около 500 человек, двинулась на Молочную гору.
  Никакие уговоры полицмейстера не ходить туда действия не возымели. Разгоряченную свободой молодежь остановить не удалось. Единственное, что смогли сделать - разделить эту толпу: часть из них свернула на Щемиловку. Но чего больше всего опасались полицейские власти, так это появления бурлящей массы на Сусанинской площади: была среда - торговый день, когда сюда приезжали из окрестных сел крестьяне торговать своей продукцией. И если столкновение между молодежью и «мужичками», как выразился полицмейстер, произойдет, то последствия будут непредсказуемыми.
И худшие его опасения оправдались. Молодые люди начали собираться именно на Сусанинской площади. Сюда же стали стекаться и толпы простого народа. Столкновение явно назревало, но полицейские, вместо того, чтобы принять меры к предотвращению его, не только не усилили свои наряды, а наоборот, отошли в сторону и стали безучастно наблюдать за происходящим. Учащиеся же, не дождавшись поддержки народа по празднованию дарованных царем всея Руси свобод, постепенно успокоились и начали совещаться, что делать. Между тем, около здания гауптвахты мужики затеяли драку с судебным приставом Александровым, который вышел полюбоваться на молодежь, празднующую Манифест Свободы: он стал говорить, что «наконец-то царь позволил свободно собираться», а в ответ от кого-то из «мужичков» услышал «позволил бунтовать?» и получил удар в лицо. Если бы не вмешательство помощника  полицмейстера Кулябко, судебного пристава пришлось бы отправить в больницу, поскольку на помощь «защитнику монархии»  поспешили еще несколько его товарищей. 
  То, что произошло дальше, с трудом поддается описанию: такого массового побоища (а на площади собралось около 500 учащихся и почти столько же враждебно настроенных к ним торговцев - городских и из окрестных сел) не наблюдалось в Костроме, наверное, со времен Смуты начала ХVII в.
  Началась драка на плацу, около Александровской часовни (ныне на этом месте памятник Ивану Сусанину), куда направился  с площади наряд казаков. Известия о драках, уговоры полицейских, все более нараставшая враждебность толпы вынудили учащихся покинуть площадь, причем, выход им оставили только один - на Богоявленскую улицу (ныне ул.Симановского). Вслед за ними двинулась и толпа. Около гауптвахты между молодежью и мужиками завязалась перепалка, кто-то из учащихся запел «Марсельезу», послышались крики «Долой самодержавие!», однако, все это вскоре прекратилось.
У памятника «Царю Михаилу Федоровичу и поселянину Ивану Сусанину» в это время уже началось побоище. И как только голова колонны втянулась в Богоявленскую улицу, на учащихся со всех сторон ринулись «черносотенцы» (имеется в виду социальная группа, никаких организаций в Костроме в то время еще и в помине не было) - приказчики, ломовые извозчики, мелкие торговцы, в том числе и женщины. «Народ», разгоряченный не только свободомыслием молодежи, но и алкоголем, попытался сдержать полицмейстер Каковский, но его «уронили» в обморок и больше он «ничего не помнил», как было заявлено им потом на суде. После этого у возмущенного «праведным гневом» народа - учащиеся, мол, посягнули на устои самодержавия, - руки окончательно развязались, и толпа бросилась на молодежь. А тут еще кто-то крикнул, что «убили полицмейстера», откуда-то послышались выстрелы. Попытки молодых людей дать хоть какой-то отпор оголтелой толпе мужиков успеха не имели. Началось всеобщее их избиение, они пытались где-то укрыться, убежать, да где там. Их ловили, жестоко избивали - на Сусанинской площади, на плацу, на Молочной горе, в торговых рядах, на набережной Волги, около Успенского собора костромского Кремля, у здания Окружного суда на Марьиной улице (ныне ул.Шагова).
  Можно представить, что чувствовали 13-15 летние юноши и девушки, когда за ними гонялись целыми группами мужики в толстовках и брюках, заправленных в кирзовые сапоги, с криками и ругательствами, вооруженные дубинами, колами, заступами, оглоблями.
  Семинариста Покровского избили прямо у крыльца Александровской часовни: били руками и ногами, топтали, переворачивали, снова били. Улучив момент, он попытался скрыться в часовне, но оттуда его выгнала палкой монахиня (!?). Семинариста Груздева огрел палкой священник А.Поспелов. Но, убежав от свирепого батюшки, он попал в руки ломовых извозчиков на Молочной горе. Такая же участь постигла и семинариста Нейского, только его добивали киркой и оглоблями.
  Предвижу вопрос: «А где же полиция, казаки? Почему они не защитили учащихся?». Об этом - ниже.
Основные события развернулись на Богоявленской улице, куда в панике бросилась молодежь. Правда, часть их успела проходным двором проскочить на Царевскую улицу (ныне пр.Текстильщиков), куда ринулись и те учащиеся, кого не успели вытеснить с площади разгоряченные дракой мужички. Здесь, на Богоявленской и разыгралась потрясающая драма, ставшая апофеозом погрома 19 октября 1905 года.
  Загнанные полупьяной толпой, учащиеся устремились к дому Каменской (владелицы дома) - единственному с левой стороны первого квартала (на этом месте ныне – здание ФСБ, выстроенное в 1957 г.) - они думали, что мужики не посмеют ворваться в чужой дом. Как они ошибались! Озверевшая толпа погромщиков, заметив, что около десятка юношей и девушек скрылись в доме, бросились туда и начали штурмовать его. Моментально были снесены ворота и забор, в окна полетели булыжники и поленья, запертую дверь стали выбивать бревном. Все это происходило на глазах разъезжавших по улицам казаков, которые делали вид, что ничего не происходит, и вскоре вообще уехали, оставив молодых людей один на один с неиствовавшей толпой. В несколько минут двери были выломаны и громилы ворвались в дом. Все двери и перегородки были сокрушены, учащихся вытаскивали из чуланов и закутков, где они пытались укрыться, и начинали избивать: кто доской, кто чурбаном, кто заступом (!?). Когда эти «защитники» самодержавия замечали, что жертва еще дышит, они с новой силой начинали избиение. Лишь убедившись, что «с бунтовщиком покончено», громилы оставляли его и уходили на поиски новых жертв.
В конце концов, соизволила вмешаться полиция, но это вмешательство было своеобразным - полицейские препровождали в управление только тех, кто уже был избит. Однако, не было никакой гарантии, что черносотенцы не ворвутся и сюда - уже у самого управления была избита гимназистка Бекаревич. Учащихся избивали даже во время препровождения их в полицейский участок, то есть в присутствии полицейских же. Все мольбы учащихся о помощи остались без внимания властей. Как, впрочем, и владелицы разгромленного дома. Более того, громилы, вошедшие в раж, принялись вообще избивать каждого, кто не одобрял их действий, например, земского служащего Островского. Причем, на виду самого губернатора Князева. Он как раз стоял на противоположной от дома Каменской стороне улицы и невозмутимо наблюдал, как полупьяная толпа избивала молодых людей. А рядом с губернатором так же cпокойно стоял командир корпуса жандармов генерал Бекнев.
  Только несколько полицейских и городских чиновников пытались хоть как-то защитить учащихся, да силы оказались неравны - разбушевавшуюся толпу уже нельзя было остановить. А ведь силы, которые бы остановили разгул погромщиков, были - кроме 25 казаков и двух десятков полицейских, на гауптвахте присутствовала рота солдат, а в казармах 15 рот Рославльского полка. Мало того, казаки, наблюдавшие за всем происходящим, еще и подбадривали громил: «Молодцы, ребята. Так их!» Погром прекратился только после того, как избивать стало некого. Но и на этом «черносотенцы» не успокоились - они разбежались по улицам города бить всех, кто попадется из учащихся с белыми пуговицами. И не только учащихся, а всех подряд, кто попадался им под руку. Корреспонденты костромских газет, в частности, «Поволжский вестник» и «Костромской листок», отмечали, писали, что граждан города избивали прямо на глазах полицейских, при этом, сами пострадавшие возмущались в своих интервью тем, что полиция не принимает никаких мер, чтобы обуздать разбушевавшуюся толпу торговцев, среди которых были женщины. 
  Результаты погрома печальны: сотни избитых и покалеченных, и не только  учащихся, на Сусанинской площади и прилегающих к ней улицам. Почти всю ночь с 19 на 20 октября особые санитары подбирали и на носилках и возах разносили и развозили пострадавших по городским больницам, которые оказались переполненными искалеченными детьми и обычными гражданами. Это не считая тех, кто сам кое-как добрался до дома или больницы.
  Погиб лишь один учащийся, как всегда в таких случаях, самый невинный - его силой затащили на демонстрацию: воспитанник семинарии третьеклассник Василий Хотяновский, сын священника Олонецкой епархии, вместе с братом своим Александром только в сентябре переведенный в Костромскую семинарию по усиленной просьбе их отца. Знал бы он, что ждет его сыновей в этом городе...
  Страсти не улеглись и несколько дней спустя, в городе с содроганием ожидали  продолжения побоища. Что чуть было не произошло 21 октября. Учащиеся сорвали на воротах женского епархиального училища и женской гимназии национальные российские флаги и вывесили вместо них красные революционные. И пригрозили работавшим на ремонте училища плотникам отомстить за кровь товарищей, размахивая при этом ножами и кинжалами. Плотники взялись за топоры. И опять полиции рядом не оказалось. Только проходившие здесь случайно священники семинарии и гимназии сумели уговорить тех и других разойтись с миром. Красные флаги были сняты и на их место вернулись национальные стяги...
  Лишь через несколько дней по факту погрома было возбуждено уголовное дело. Были задержаны около четырех десятков  человек, наиболее активно участвовавших в погроме, однако под стражу их не взяли – отпустили под честное слово, что они никуда скрываться не станут  и будут появляться в полиции по первому требованию.  И все подозреваемые слово сдержали!
О погроме в Костроме почти сразу же узнали в Петербурге,  костромской губернатор Л.М.Князев был вызван для объяснений в имперскую столицу, обратно в Кострому он уже не вернулся, его освободили от занимаемой должности. Его место временно занял П.С.Саввич, пробыл здесь всего месяц, в должность так и не вступил, ему на смену назначили  А.А.Ватаци, но он правил губернией всего лишь около года, его сменил генерал-майор А.П.Веретенников.
Следствие длилось почти полтора года, его проводили не только местные, но и московские следователи – в Петербурге не очень доверяли костромским властям и правоохранительным органам, видимо, считали, что здесь все «повязаны», а потому следствие может быть необъективным, кто-то из погромщиков уйдет от наказания.
Суд состоялся 12 февраля 1907 года. Все подозреваемые и обвиняемые присутствовали на суде в полном составе. Любопытны показания бывшего губернатора Л.М.Князева: «Мне сообщили, что на Сусанинской площади идет демонстрация, что полицейский Каковский смят толпой и унесен без чувств. Потом узнал, что на площади идет резня. Я выехал на место, пошел к дому Каменской, пытался уговорить толпу разойтись, но меня окружили и посоветовали не вмешиваться, иначе могут побить (!?). Со слов окружающих я понял, что из-за демонстрации учащихся торговцы стали закрывать лавки и поднимать цены на продукты. А крики «Долой царя!» и революционные песни оскорбили патриотические чувства народа. Все эти причины побудили толпу учинить расправу».
  Как выяснилось в дальнейшем, губернатор лукавил. Все свидетели, выступавшие на суде были в недоумении, почему бездействовали полиция и власти. Ответ прозвучал из уст одного из подсудимых, Осипа Рыжакова: он хвастался, что получил за свою «работу» полтинник от самого губернатора. И не только он. То, что погромщики получали от разных чинов полиции «на водку», отмечали не только свидетели и потерпевшие, но и сами подсудимые. Не случайно представители прессы, освещавшие ход судебного процесса, утверждали: «Твердо держится между свидетелями и потерпевшими предположение, что 19 октября 1905 года  «черная сотня» была лишь орудием в чьих-то других, более сильных руках». Этим и объясняется столь равнодушное отношение губернских властей и полицейских чиновников к массовому и дикому избиению учащихся. Не желая собственными руками прекращать революционные выступления (а вернее, подражание им) учащихся, власти решили натравить на них толпу лавочников и извозчиков. Что им удалось в полной мере, правда, ценой потери губернатором Князевым своего места.
На вопрос: «Почему Вы участвовали в избиении людей?» один из обвиняемых ответил, что, мол, он приехал сюда из села, чтобы продать свой товар – зерно, овощи, фрукты, молоко,  а учащиеся сорвали его намерения и он никакой прибыли не получил». Так что все разговоры о том, что якобы в этом побоище столкнулись «черностенцы»-монархисты и учащиеся-революционеры,  никаких оснований под собой не имеют. Впрочем, освещавшие судебное заседание корреспонденты костромских газет именно об этом и написали – торговцы разозлись на учащихся за то, что последние совали им торговлю и лишили доходов…
Судебное заседание продолжалось два часа. Особое присутствие Московской Судебной Палаты вынесло приговор по делу об избиении учащихся и других лиц в г.Костроме 19 октября 1905 года. При этом Палата отвергла требования стороны обвинения  применить к некоторым обвиняемым ст.38 ч.2 и 3 Уголовного устава (умышленное убийство и причинение тяжких телесных повреждений) и признало всех виновными только по ст.269 п.1.
В результате  к различным срокам заключения - от 6 месяцев до 1 года 4 месяцев приговорено 25 человек. Оправдано - 15... 
Гибель учащегося мужской семинарии Василия Хотяновского была признана несчастным случаем, оттого и такой мягкий приговор.
Вот что пишет по этому поводу корреспондент газеты «Поволжский вестник», освещавший ход судебного процесса: «Публики, ожидавшей приговора, собралось множество. Наконец, приговор объявлен. Слышатся негодующие возгласы обвиненных и радостные – оправданных. Многие крестятся. Среди подсудимых некоторые были не совсем трезвы. Были опасения, что произойдут столкновения между публикой  и осужденными. Но благодаря принятым мерам, такового не произошло».
Итог судебному процессу подвел защитник подсудимых присяжный поверенный Рябинцев. Слова его актуальны и сегодня: «Можно ли оправдать подсудимых, раздраженных словами «Бога нет, Царя не надо»? Во-первых, Царь не нуждается в такой защите, когда избивают его подданных, да еще к тому же юных. Во-вторых, возникает сомнение - есть ли Бог в избивателях? Многие из них считают себя благочестивыми, а молодежь, почти младенцев, избивают. Во имя христианского Бога любви. Эти люди не имеют понятия о Боге. Они еще должны научиться познавать Бога. Учить этому - дело духовных пастырей, но не тех, которые вместе с погромщиками избивают детей...».
Заметим, что пока проводилось следствие по делу об избиении учащихся костромских учебных учреждений, некоторые из обвиняемых сумели организовать в Костроме отделение Союза русского народа, его председателем был избран К.А.Русин, приговоренный судом к одному году тюрьмы…
Кстати, о губернаторе Л.М.Князеве. После освобождения от занимаемой должности, он всего лишь несколько месяцев пребывал без руководящей работы, в начале 1906 года назначен губернатором Курляндии, а в июле 1910 года получил должность генерал-губернатора Иркутска и оказался, хотя и опосредованно, причастен к печально известному Ленскому расстрелу в марте 1912 года, правда, в это время он пребывал в командировке в Санкт-Петербурге. С февраля 1916 года Леонид Михайлович являлся членом Государственного Совета, после обеих революций 1917 года проживал в Костроме вместе с женой, бедствовал, распродавал свое имущество и вещи, чтобы хоть как-то просуществовать. В конце апреля 1923 года был арестован местной ГубЧК  «за контрреволюционную деятельность в царское время» и отправлен в Москву в Бутырскую тюрьму. Однако в конце мая того же года освобожден по ходатайству юридического отдела Политического Красного Креста. После этого следы его теряются. Известно лишь, что скончался он в 1929 году…
О погроме в Костроме в годы Советской власти старались не упоминать, хотя, казалось бы, хороший повод – мол, «черносотенцы» учинили избиение революционно настроенных учащихся. Ан, нет. Может быть, еще и потому, что местные краеведы, дабы не испортить облик тихого купеческого города, где даже революция октября 1917 г. прошла без всяких волнений, пытались об этом событии не упоминать. Во всяком случае, ни в одном краеведческом сборнике времен СССР мы о костромском погроме не найдем ничего. 
 Погром сей - одна из самых «темных» и трагичных страниц в истории Костромы. Но помнить об этом необходимо - чтобы трагедия не повторилась...
  Погром, кстати, показал, что Кострома - город вовсе не купеческий. Это - город мелких лавочников и ломовых извозчиков. Прошло более века, но здесь ничего не изменилось...