Как они умудрялись?!

   Жара стоит неимоверная. Обещают скоро покончить с этим беспределом. Кто? Синоптики. С кем договаривались? Не признаются. Надолго ли? До конца июля, как минимум. Что нам остаётся? Только верить и надеяться. В ближайшую среду даже на маленький дождик расщедрились. Ну, спасибо.
   Курим стоим. Вечерком. Спрашиваю у племяша:
  - У вас там на работе хоть кондиционер стоит? Ну, да, само собой, стоит. Как без него такое пекло выдержать…
  - Вот именно.
  - А что вот именно, что вот именно? А как в офисах при союзе, когда ещё не было кондиционеров, высиживали?
  - Тогда офисов не было.
  - Точно! Как я мог забыть? Ну, в конторах, нет разницы, кроме названия. Как они умудрялись?!
  - Не знаю, спекались, наверное. Заживо.
   И тут я резко вспомнил, почему не знаю, как в такую жару люди в конторах работали и не мёрли мухами! А дело в том, что я-то сам-то в конторах не работал, повезло.
   В шахтах – работал. Но там проще: в забое дышать, конечно, нечем – пыль непроглядная, недостаток кислорода, иногда до галюников, но это если сунешься, куда из венттрубы воздух не добивает, и жара такая, что люди в трусах с разрезами до резинки по швам да резиновых сапогах работают, на исходящей струе не лучше, разве что пыли поменьше, а выскочишь по делам на свежую струю, мокрый, как зюзя – уже легче: летом прохладно плюс ветер (вентиляция же!), зимой – вообще задубеть можно. Тем более, мокрому. Если не бежать бодрячком в следующий забой. До которого в лучшем случае километр. И хорошо, если по горизонтали. Но такое редко бывало.
   На заводе ещё работал. В электросталеплавильном цеху. Сталь не варил, врать не буду, возле печи в обычный день не более часа в смену находился, если никто из бригады в отпуск не ушёл. На горячих ремонтах печей, которые, вроде бы, являлись грубейшим нарушением ТБ, но кто на это смотрел, мы же туда не красотами любоваться шли, а за деньгами – там да, там горели по-взрослому.
   Запрыгивали в печь, когда после плавки в неё только-только шихту забрасывали. Огнеупорный кирпич, с рождения очень тёмно-коричневый с фиолетинкой, ещё раскалён в прямом смысле слова добела, тепловое излучение от него – мама не горюй. На тебе роба из толстого сукна, ботинки на толстой подошве, воротник откатываешь – шею от пекла спасаешь. А на голове-то – каска. Обычная, пластмассовая. Разок расплавилась. Не полностью: одна половинка, левая, которой я был обращён к кирпичной кладке во время попыток в прыжке по шихте наподобие горного козла бросить ремонтный кирпич на положенное ему место и мячиком отскочить обратно ближе к середине печи, размякла и провалилась внутрь.
   Бросишь кирпич-другой, сил нет терпеть, отпрыгиваешь. А на твоё место – напарник. А ты выскакиваешь из печи и бегом в подсобочку. Там два автомата с бесплатной газировкой. Стакана три-четыре – внутрь, столько же – за шиворот. Возвращаешься сменять догорающего напарника. Буквально на минуточку: кирпич-другой бросить. Ну как бросить… Это магнезит сталевары лопатой бросали, а нам на него кирпич приладить надо было, чтобы щелей не было. Можно, конечно, и броском. Если снайпер.
   Вспомнил я всё это и удалился к себе в полных непонятках: «С какой это стати я конторских пожалел-то?»