Поэтесса Бьянка Маркович и радуга над Хайфой

А проще говоря о поэтессе из Израиля.
   Все мы знаем, что радуга везде радуга и в Америке, и в Азии, над Волгой или Дунаем. В нашем случае радуга над городом Хайфа в Израиле.  Я думал об этом, когда просматривал новый том стихов Бьянки Маркович «Радуга над Хайфой»: из цикла стихов «Дада», изданный издательством «Junimea» в Яссах в сборнике «Мигрирующие слова» весной этого года.
      Бьянка Маркович - известная поэтесса. Ее первый том стихов, опубликованный в 1985 году в Яссах, а следующий, опубликованный в 1987 году в Бухаресте, открыли дверь в салон современной румынской литературы. Поселившись в Израиле, в Хайфе, в 1991 году, она стала одним из самых важных израильских писателей на румынском языке. Поэтесса, опубликовала 26 томов стихов и прозы, некоторые ее стихи переведены на иврит, английский, французский и немецкий языки. Ее книги появились как в Израиле, так и в Румынии. Некоторые в ее родном Яссах, к которым она продолжает духовно привязываться, другие в Хайфе, городе, где она живет, другие в Тель-Авиве, Бухаресте, Клуже и даже в Мюнхене, Германия. Ее стихи также появились во многих поэтических сборниках, в Румынии и Израиле, на румынском и иврите. Я бы сказал, что она поэт нашего поколения. Моего, во всяком случает, это точно.

В томе «Радуга над Хайфой» представлен модернистский поэт, сочетающий новизну с традицией. Его язык современный, современный, включает в себя неологизмы, но также и слова из местного румынского языка в Израиле. Содержание стихов, написанных белым стихом на израильские темы, показывает, что автор - израильский поэт румынского языка, который прекрасно владеет современным румынским языком, часто представляя израильскую действительность на этом языке. В отличие от других израильских писателей на румынском языке, она использует не архаичный язык, а богатый язык, отражающий современную социальную и технологическую эволюцию. Хотя она говорит в стихотворении, что она бабушка, добавляя: «Я ищу убежище только в книгах и внуках», поэзия по форме молодая, за некоторыми исключениями. Для нее «поэзия - это музыкальная композиция», «поэзия не имеет тела», «поэзия не является тонким решением». В этом смысле автор добавляет, что «вдохновение продиктовано кем-то во мне. / У меня есть двойник. / Когда-то я был скрипачом во мне. / Однажды я был инженером / Когда-то я учил игре на скрипке / Позже я был самоучкой и поэтом». Краткая автобиография в другом стихотворении, название которого «Самопознание» продолжается первым стихом, после которого, она добавляет: «Я пела в оркестре / и знаю, что это значит. чтобы быть дирижером, / палочка "Ее отъезд из Яссах в Хайфу упоминается в виде:" Я нашел свое место. / С балкона я вижу море. / А на горизонте враги».
«Поэзия - это музыкальная композиция». В другом стихотворении «Речь для Запредельного», она говорит: «Я приезжаю издалека / 2000 миль полета, как перелетная птица / Возвращаясь, когда вишни расцвели / Чтобы искать подъезд дома. бабушка и дедушка! Однако, вспоминая, что «когда-то был лучший мир», она говорит, что «под солнцем нет ничего нового / но теперь все воображают / что мой бумажный самолет / для Яссы подлинный / даже фальшивый» в нем есть что-то подлинное» («Индиго Шагала»). Конечно, она посещает Яссы как ребенок, студент и юноша. Хотя она израильский поэт, она все еще живет между двумя мирами. С ее точки зрения, «Родина / - это язык, на котором ты пишешь, это чернозем / добавлен в небольших дозах / разобщенность сердца /, в который ты приносишь только дорогие вещи, / помни, это прошлое, это искренняя дружба / обманули нас! / Родина это горизонт / который вы оставили вчера, / а теперь это дом в / книге, в которой вы живете непредсказуемо, / вы любите! / Родина - это поэзия, / свет глазами наших детей, навсегда! " Поэзия, которой заканчивается том, скорее цикл стихов, как личных, так и отражающих сегодняшнюю жизнь через личную призму автора.

Далее Б. Маркович добавляет: «Я устраняю лицемерие с самого начала / тех, кто / со сладкими словами, фальшивой улыбкой / и ложным тоном, вибрирующим как арфа / настроенный, соблазняет меня из бокала / с вином, измененным теплом и временем / потерянным среди звезд / Все говорят, и никто не слушает "(Теория поэмы"). Она хочет мира (на иврите: Шалом), хотя она знает, что это чрезвычайно трудно, если не невозможно из-за терроризма. В некоторых стихах, особенно тех, которые о трудности жизни в Израиле и проблемы войны и мира, он также вводит выражения на иврите, часто используемые в повседневной израильской речи, добавляя их перевод на румынский: (мы все одеты в красное / как те, кто подвержен тревогам, так и на юге) /  И мы делаем вид, что все хорошо! ./ (…) / Внуки уже в возрасте армии ./ Надежда обернулась как нытье свекровь, / Мы хотим СЕЙЧАС. / И дождь оно непрерывно» («Проклятие мертвых в Холокосте »).
Можно бы  и возразить против авторской формы пессимизма. Она думает о смерти: «Я просто мечтала о своей могиле / Полна зеленой травы / Потом высохла / Никто не поливал ее / Даже те, кто родился от меня / И мои кости пожелтели. / Я проснулась от сна / Прямо на берегу моря / Следы песка углубились / Они углубились, они были стерты / Как журчание песни / Однажды узнали "(Вы никогда не понимали"). И все же, надеемся, что она будет оптимистична в будущем, здорова, она будет жить долгую жизнь и будем продолжать писать, потому что о ней есть что писать, то есть и сказать, и мы с удовольствием ещё и послушаем её.