Одержимая

«Ах, ты ночь!
Что ты, ночь, наковеркала!»
Сергей Есенин.

Тонкая фигурка на самом верху такая маленькая, что её не замечают рабочие, с высоты, напоминающие припозднившихся муравьёв. Вокруг безучастная природа: ночное небо, ветер шумит в подворотнях, поднимается вверх порывами, нагло забирается под куртку и морозит руки.
Жене уже не страшно.
Впервые за долгое время ей легко. Только воспоминания, налетающие, как этот ветер, выводят из равновесия. Но и они уже потеряли силу...

***
Слабосильные свечки, как маленькие жёлтые стоики, мужественно борются с ореолом теней. В церкви много народа и очень душно.
Неожиданный грудной возглас пропел: «Гос-по-ду поо-моо-ли-мся». Причастившись, дети наспех принимают запивку и проталкивают себе путь из духоты на вольный церковный двор. Родители с шиканием пускаются за ними, но журить некого – дети уже на улице.
Минут через двадцать колокольный звон провожает прихожан за ворота.

- Людка у меня, конечно, не удалась.

- Ты потише… Женька услышит. Люда мать ей всё-таки…

- А что мать? Ты посмотри, как она ребёнка распустила, что из неё вырастит? Восьмой год девке, а литургию отстоять до конца не может.

- Кто же её приучать будет? Люда на двух работах мается…

- Самой уж пора голову включать. Нет, ты смотри, что делает, а? Уже вся извозилась.

- Женя! Что ты ведёшь себя как замарашка! Будешь себя так вести – бесы заберут. Не ребёнок, а наказание…

***
Женя в ожидании обеда болтает под столом ногами. Мама почему-то сегодня не на второй работе и, кажется, грустная. Но Жене весело, с мамой не страшно, а бабушка ещё не пришла.
Когда суп с хрустящими гренками уже почти закончился, и на дне тарелки появился нарисованный зайчик, в прихожей послышался шум.

- Людмила? Ты чего дома-то? Как, работу потеряла?! С ума сошла?! Я вас на свою пенсию кормить не стану!

Женя быстро сползла под стол, как только разговор превратился в ссору. Она спрятала голову в коленки, ей хотелось одновременно кричать и плакать.

- Мало того, что родила без мужа, так ещё хочешь на мою шею сесть и ребёнка повесить?!

Горячие слёзы уже катились по щекам, кода Женя, схватив старый валенок, что валялся под столом, с криком выскочила и запустила его в бабушку.

- Ах! Ребёнок-то у тебя бесноватый, посмотри!

Людмила быстро схватила Женю и отнесла в комнату. Немного успокоившись, Женя согласилась поспать.
Она уснула сразу, как только голова коснулась подушки, но бабушкины слова запомнила.

***
- Люда! Женьку твою вчера видела – такая красавица выросла! Только больно скромная – тяжко в жизни будет.
 
- Да, она у меня набожная стала. Знаешь, даже мать моя и та отметила, говорит, её заслуга. И всё юбки в пол, не знаю – хорошо ли. Но когда мне за ней смотреть?

Пока женщины разговаривали, Женя в своей комнате читала книгу про духовные испытания аскетов, что подарила бабушка. И без того бледное, в приглушённом свете лицо её казалось белым. Особенно, когда она дошла до истории про одержимость бесами.
Картины нечеловеческих мучений ещё стояли в глазах, когда вошла бабушка, и отругала за беспорядок, добавляя тягости впечатлениям. Женя не сразу поняла, что от неё хотят.

В ту ночь огромные летучие мыши пикировали на неё с потолка. Их корявые когтистые лапы с натянутой до треска кожей били по щекам. И как бывает в сновидениях, внезапно появившаяся икона воспринималась естественно, только мыши, увидев её, с воплями бросились вниз и растворились… в Женином теле.
Волосы свалялись, наволочка порвана. Это утро не принесло ей облегчения, как и все последующие.

***
Среди множества других прихожан, что пришли на исповедь, стояла совсем молодая девушка. Если наблюдать внимательно, можно заметить, что она старается быть от людей подальше, боится поднять глаза, и во всей фигуре её присутствует какая-то излишняя сдержанность, не идущая к возрасту.
Отец Сергий сразу узнал Женю. Его обеспокоенный взгляд смерил её от тёмного платка, из-под которого длинным локоном спускалась медная прядь, до чёрных носков туфель.

Исповедующаяся старушка продолжала монотонно называть давно знакомые отцу Сергию прегрешения, а он задумчиво приглаживал бороду.
Наконец, очередь расплылась по церкви – служба подходила к концу.

- Батюшка…

- Знаю, что скажешь, Жень. Прекрати себя этим мучить. Нет в тебе бесов, понимаешь? И не было никогда.

Они долго проговорили, и отцу Сергию показалось, что наконец удалось успокоить эту впечатлительную душу.

Когда они закончили, свечи, испуганно вздрагивая от любого движения, уже гасли. В церкви оставалось совсем мало народу.

***
- Женя, это что ещё за фортели? Ты чего там отцу Сергию наговорила?

- Я не говорила ничего плохого…

- Я тебя уму-разуму учу, дурёха! Чтоб ты материну судьбу не повторила. Но ты такая же смотрю выросла…недотёпа. Только попробуй ещё отцу Сергию пожаловаться. Он тебя раз в неделю видит, а я с тобой с детства мучаюсь!

***
«Однажды я угадала.
По телевизору показывали актёра, и я почему-то подумала «наверно, он скоро умрёт». Через неделю я пришла домой раньше обычного, телевизор скрипел знакомыми голосами федерального канала. После списка однотипных новостей по мне колоколом ударило знакомое имя. Я боялась поднять глаза, но когда посмотрела на экран, увидела траурную ленту на фотографии.
Помню, как падая в обморок, я потянула за собой бельё, которое гладила, и оно ворохом накрыло меня.

После больницы бабушка стала говорить, что со мной точно что-то не так, раз меня определили в психиатрическое отделение.
Я очень старалась найти аргументы против её слов. Вспоминала, что мне сказал отец Сергий, но её голос, такой уверенный, звучал в голове и не отпускал меня.
Рядом с бабушкой я часто испытывала странное ощущение тяжести и беспокойства…
С детства её рассерженное лицо, страшные слова про посмертные наказания и одержимость бесами приводили меня в ужас. Мне уже почти семнадцать, а они до сих пор заставляют меня бояться.»

***
«Как можно не узнать собственные глаза? В них… в них что-то страшное, тёмное. Карие, в слабом свете прихожей они стали чёрными и… злыми. Нет, это не мои глаза!»

- Жень! Ты что там? Ах! Как это зеркало-то упало?! Не смотри, не смотри, семь лет несчастий! Да не стой же, отойди, что ты как вкопанная? Иди скорее за веником.

Пока мать и дочь собирали осколки, бабушка укоризненно наблюдала за ними.
Когда Женя заходила к себе в комнату, бабушка поймала её за рукав и прошипела в самое ухо:

- Недотёпа выросла, и кому ты такая нужна? Бес, что ли, попутал – зеркала бить?

***
- Конечно, бесноватые бывают! Это всё за грехи людские. Ты что, дочка, думаешь, болезни, эпидемии просто так? Это всё наказание Господне. Во спасение, конечно.

- Марья Тимофеевна, а может быть бесноватым молодой человек?

- Всё бывает. Среди молодёжи-то одни греховодники. Посмотри, что делается вокруг!
Женя взяла книги, что ей предложила Марья Тимофеевна, и поспешно вышла из церкви.
 
- Тимофеевна! Это Женя сейчас была?

- Да, батюшка, она.

- …Что наговорила ей опять? Ты мне эти вещи прекрати. Вы её вдвоём с бабкой доведёте. Ещё раз услышу, что с ней разговариваешь – епитимью наложу.
 
- Батюшка, да я-то что?

***
Вот, как обычно узоры платков прихожанок смешиваются в один. Вот у «Неупиваемой чаши» Марья Тимофеевна следит за свечами. Вот Колю принесли на причастие, ему уже год.
Всё как всегда.
Руки сами привычно складываются на груди крестом, нужно встать в конце очереди. Но почему же так страшно? «Сейчас, сейчас всё решится. Если я причащусь, то всё пройдёт. Не будет больше страшных мыслей, я никому больше не пожелаю смерти.
Всё будет хорошо…Я причащусь. В голове только шумит… Нет-нет, я должна дойти…так много людей…»

Женя потеряла сознание, и её вынесли из церкви на воздух.

***
- Что ты такая слабачка, чуть что – в обморок? Нет, всё-таки ты нездоровая какая-то получилась у Людки.

- Мама, оставь её в покое уже!

Мать проводила Женю в комнату и вернулась к бабушке.
Ещё долго бабушка упрекала её, сетовала, что обе они не удались и не могут исправиться, потому что не умеют прислушиваться к советам. В очередной раз довела до слёз.

Женя сидела на кровати, опершись о стену, закинув голову к потолку. Она невольно отметила, что тон, которым говорит бабушка, не подходит к смыслу произносимых слов. Казалось, бабушка была довольна и полна энергии от того, что Люда и Женя у неё не вышли.

 «Устала… очень устала. Но это хорошо, что устала. Мне не будет страшно, когда… Не будет сил бояться. Да. Будет хорошо. Будет тихо внутри. Темно. Хорошо. Всё будет хорошо...»

Женя погасила свет.

На следующее утро её тело нашли прохожие.