Шаманская сказка о сером волке, белом жеребёнке и

Пришёл как то к шаману один человек,  что много дорог исходил, много чего испытал. Искал он путь к силе, дабы со своими обидами и демонами расквитаться,  желал славы и богатств земных, жизни комфортной,  хоть и твердил о высоком. Подносил он шаману чаю заморского, табаку ароматного, говорил спутанно и непонятно.

Хотел уж было старый кам прописать страждущему клизму чудодейственную очистительную, на ковыль-траве настоянную, как вдруг пробился из-за туч яркий солнечный луч. И увидел шаман на измождённом лице искателя улыбку детскую восторженную, искреннюю, мимолётную.

Покряхтел старик, ударил в бубен колотушкой раз, ударил другой, третий. Посуровело всё вокруг, зазвенело, загудело – то ли ветер запричитал, то ли плачет кто, то ли детский смех раздаётся. Удивился путник – откуда здесь ребятишкам взяться;  и любопытно ему и, вроде, как неловко,  – может это внуки шамана резвятся, может ещё кто – пусть их.

Бьёт шаман в бубен, что-то бормочет.…  Чувствует искатель, что у него над ухом кто-то дышит, влажным носом в шею тычется. Обернулся – нет никого, видать капюшон от куртки шуршит. Стало ему зябко, да неуютно, а старик всё бубнит себе под нос. Раздражение накатило на вопрошающего, тревожность, будто буравит затылок чей-то холодный пристальный взгляд. Думает он, - что делает со мной старый чёрт, уж не измыслил ли недоброе проклятый колдун?!

В панике выскочил искатель из шатра кама, но тут же запнулся и растянулся во весь рост на сырой траве. Поднялся на четвереньки и увидел перед собой огромного волка. Шкура хищника серебрилась в лунном свете, глаза горели яростным жёлтым огнём.

- Когда же так стемнело, - только и успел подумать человек, ибо разум его и тело сковало первобытным ужасом, не вдохнуть, не выдохнуть. Он оказался один на один с диким зверем и понял, что жить осталось всего ничего. Волк наклонил морду к земле, не отрывая взгляда от своей жертвы, обнажил клыки и зарычал. Сел человек, выпрямил спину, посмотрел в последний раз на звёзды и завыл громко, отчаянно, вливая в эту прощальную песню всю боль свою, всю силу, всего себя.

Гневно и угрожающе зарычал зверь, подавшись вперёд. Словно мыльный пузырь, лопнуло что-то в голове искателя, а может быть и в животе. Стал он пустым и свободным, и песнь его, открытая и ликующая, вознеслась к небесам. Повернул голову набок волк и долго смотрел на человека, обошёл его по кругу, уселся рядом, и завыли они вместе.

Пели, да сидели бок о бок путник и серый волк пока луна за верхушки деревьев не зашла. Подскочил матёрый хищник на все четыре лапы, хвост трубой, уши торчком. Говорит искателю, -----Побежали наперегонки к дальнему выгону, только смотри не отстань!

Отвечает путник, - чтож, можно и размяться, но соревноваться с тобой мне не с руки, покуда ты до места добежишь, я уж там поджидать буду. Хмыкнул волк, пулей сорвался с места и умчался в темень. Искатель за ним лёгкой трусцой направился.

Там где зверь мощной грудью колючий кустарник проламывает - человек невесомой тенью скользит. Там где волк через реку переплывает – человек птицей быстрокрылой перелетает. Вот уже и поле без конца и без края. Гуляют по полю волны, колышутся травы густые. Идёт – словно плывёт по зелёному океану путник, сердце замерло в тихом восторге.

Навстречу ему волчище - от горячей крови пьяный, дышит часто, скалится довольно. Говорит, - долгонько же ты! Я уж успел кобылицу задрать, да свежим мясцом полакомиться. Пойдём со мной, там ещё жеребёнок молоденький в подлесок забился, пойдём скорей!

Видит человек , и впрямь – белый жеребчик у самой кромки леса стоит, трясётся, от страха шагу сделать не может.
- Убей его, - говорит волк, - всё одно ему пропадать, не выживет он без матери, да и слабый он какой-то,  больной, наверное.
- Так ты, значит, мать его погубил?
- Дык, моим волчатам кушать что-то надо! А ты, коли не хочешь жеребёнка жизни лишать, так и не нужно – я сам его загрызу, как-никак – санитар леса и всё такое. А жеребёнок всё равно ничейный.
- Какой же ничейный, если у него на шее ленточка розовая повязана!
- Ну, как знаешь, - фыркнул волк, - пора мне. Растворился в предрассветных сумерках, будто его и не было.

Оглянулся человек, а жеребчик белый тоже исчез. Что за чудеса!
Сидит искатель в шатре шамана, горло его пересохло, всё тело горит холодным огнём. Бубен продолжает звучать, но как то издалека. Перед ищущим плошка с водой – только он за ней потянулся, а под руку опять кто-то толкает. Так это же тот самый жеребчик – лезет потрескавшимися губами к воде, смотрит жалобно. Подаёт чашку с водой человек, хочет напоить беднягу – пугается жеребёнок, назад пятится.

Вышел из шатра усталый путник. На дворе утро солнечное летнее, птички поют. Нашарил человек в необъятном кармане своей штормовки яблоко, отёр рукавом, сам откусил – конику предложил. Покосился жеребчик недоверчиво, не утерпел, взял угощение, захрумкал. Погладил осторожно коника по холке искатель, подхватил за ленту шелковую и повёл на бережок купаться.

Сперва упирался жеребёнок, но всёж таки пошёл на дрожащих ногах, чем дальше, тем крепче, уверенней. Пришли они к речке. Не хочет кобылий сын в воду заходить, брыкается. Тут уж пришлось человеку строгость проявить, да пример показать. Разделся искатель, залез в реку и сам освежился. Затем коника водой омыл, гриву спутанную расчесал, отёр жёсткой травой бока, вытер своей курткой насухо. Выбрались на песочек – хлопнул коника по ляжке искатель, засвистел, и пустился жеребчик вскачь, только копыта засверкали.

Решил на солнышке погреться путешественник. Смежил веки, подставил лицо ласковым лучам… и оказался опять в шатре шамана.

- Кто я? Где я? Что со мной? – вопрошает искатель. А шаман ему отвечает, - ты человек. А человек не сразу, да и не всегда суть свою обретает. И безжалостный хищник в тебе, и конь белый тоже часть тебя, а главное….

Тут в шатёр шамана, заливисто смеясь, вбежала девчушка в розовом платьице – локти с коленками в ссадинах, косички в разные стороны. Говорит искателю, - спасибо тебе, дядя, что моего Снежка домой вернул!

- Да я … - начал было тот, да куда там. Щебечет пигалица – слово нельзя вставить.
 Даёт девочка путнику куклу тряпичную, да такую забавную – из лоскутков сшитую – глаза-пуговки, в одной руке меч вострый из фольги, в другой руке щит крепкий из большой пуговицы. Произносит  торжественно, - это подарок! Я сама её сделала для братишки моего, но пока он из города приедет, я ему другую такую же сошью, меня мама научила! А эта – для тебя!

Принял мужчина подарок, поблагодарил. Порылся в карманах куртки и достал компас – всамделишный, настоящий. Протягивает девочке с такими словами, -
- Возьми, передай от меня брату. Я когда маленький был, всегда такой себе хотел.

Кивнула девчушка и выскочила из шатра.
Подошёл шаман к искателю, по плечу похлопал, молвил, улыбнувшись, -
- Вот ведь, как оно всё обернулось. Только не спеши спрашивать, анализировать. Хочешь у нас погости или, если надумаешь, когда надо будет – приезжай. Твой дом – в сердце твоём, не забывай. А твой ум – он, как дым. Можно в тайге за ориентир взять, да к жилью выйти. А можно задохнуться в нем и себя потерять.

Поклонился путник до земли мудрому каму, повесил рюкзак на плечо и зашагал навстречу солнцу восходящему.  Даст бог – обязательно ещё свидимся.