Георгиевская ленточка

         посвящается солдатам Великой Отечественной войны, труженикам тыла  и детям войны, которые не видели детства...      

У бабы Шуры приближался юбилей – 90 лет, и многочисленная родня обсуждала, как его отметить. Сюрприз отмели сразу- не любила баба Шура неожиданностей, даже приятных. Всю свою долгую жизнь  она прожила размеренно, все планируя, раскладывая  «по полочкам», и детей своих к этому приучала.  Старшие сыновья-близняшки, Степан и Николай,  к которым тоже приближался юбилей, правда семидесятилетний, сразу сказали, что обсуждать надо  все нюансы с матерью, так будет лучше. Младшее поколение, в лице внуков и правнуков попытались возразить, но быстро сникли, так как братьев поддержала «тяжелая артиллерия», в лице остальных детей бабы Шуры. Детей  у Александры Мефодьевны было шестеро –  четыре сына и две дочери, девятнадцать внуков, двадцать четыре правнука и  пока пять праправнуков.
             Выслушав все предложения детей, баба Шура помялась немного, а потом,  взглянув на них своими необыкновенно яркими синими глазами, которые не поблекли от старости, сказала решительно:
- вы же знаете, дети, что у нас в стране делается – все запрещено!
Запрещено вспоминать о коммунистах, запрещено говорить Великая Отечественная война, запрещено георгиевскую ленточку приколоть к груди на день Победы, страшно одеть свои награды, того гляди сорвут… А ведь  день рождения у меня 22 июня, у меня с сестрой и моими старшими братьями – Никитой и Михаилом, которые старше от нас были на 7 лет. Я хочу, чтобы мы все, всей семьей пошли к памятнику павшим воинам, где памятная плита установлена и нашим погибшим односельчанам, где фамилии и имена моего отца и братьев высечены, возложили цветы, почтили их память, а потом вернемся домой,  и начнем праздновать – кашу полевую будем варить, хлопцы шашлыки жарить! На том и порешили, как юбилярша хотела так и сделали.
        Помимо родных детей, внуков, правнуков и праправнуков, пришли  племянники с детьми и внуками,  кумовья, соседи. Когда многочисленная толпа с венками, цветами пошла к памятнику, который находился в центре поселка, около школы, «активисты» зашевелились, засуетились, не поняв движения, попытались преградить путь , громогласно заявляя, чтобы сняли с венков георгиевские ленточки, когда их решительно отстранили и продолжили путь,  они, эти несколько шакалов, трусливо поджав хвост, стали звонить участковому, что бы он именем закона Украины пресек «преступные» действия несознательных граждан.
         Участковый подъехал в тот момент, когда венки были поставлены к подножью памятника, около памятной плиты стояла фотография  в рамочке, на которой были запечатлены ученики выпускного класса, вместе со своими учителями, на фото была надпись, 10 –А, 22 июня 1941 год. А баба Шура начала говорить:
Когда война началась, нам с сестрой 11 лет было, а братьям нашим старшим, на 7 лет больше. Они выпускной до рассвета встречали,  а утром, всем классом, в военкомат пошли – 10 девушек и 15 парней, добровольцами. Это был последний раз, когда мы их видели. Погибли все, весь класс, никто не вернулся… Никита и Мишка, братья мои, сгорели в танке, в 1943 году, последней из класса погибла Настюшка, подружка Мишкина, она в 1945 году под Прагой сгинула.
            Все вокруг стояли молча, тишина была такая звенящая, что негромкий голос бабы Шуры был слышен так хорошо, как будто она говорила в микрофон.
     - Отец наш был призван  в армию, как раз перед оккупацией, похоронка на него пришла тоже в 1943 году, только осенью, мама наша за ночь поседела, надела черный платок и до самой смерти его не снимала. После того, как немцев выгнали от нас, мы с мамой пошли работать на шахту, мама под землей, а мы с Марией, сестрой моей,  на откатке работали, вагонетки с породой толкали, а через два года и мы под землю пошли работать, как по 15  лет исполнилось. Мужчин не хватало, остались только старики, инвалиды, поэтому и пошли женщины и подростки под землю работать – стране уголь нужен был. И твой дед, Федя, тоже пошел под землю, сказала баба Шура, обращаясь к участковому; маленький, щуплый как воробышек Митяй был, сколько раз сознание терял в забое от недоедания, но  каждый раз поднимался и дальше продолжал вкалывать, так и проработал всю жизнь в шахте, до самой пенсии. В 1958 году начали женщин по всей стране выводить на поверхность, где-то тысяч сорок, начали  с больных и пожилых. В 1960 году около  пятидесяти тысяч женщин продолжали свою тяжелую работу под землей вместо отцов, мужей, братьев, сыновей. Окончательно с подземных работ женщины были выведены в 1966  году. Двадцать с лишним лет понадобилось, чтобы подросла смена  молодых парней, чтобы полностью убрать  женщин  с такого тяжкого участка работ. Мне 36 лет уже было, когда я перестала работать  в шахте, а мама и сестренка под завалом погибли в 1960 году. Я тогда к себе, в свою семью, двух племянниц забрала, моими дочерьми они стали. Дружно мы все жили, честно работали, друг другу помогали. Одного понять не могу, где и когда  «каша» в голове у некоторых  перекисла? Почему сейчас  на людей бросаются со злобой? Это я у вас спрашиваю, как вас там называют? Активисты? Раньше , когда мы молодыми были, активисты были те, кто лучше всех работал, пример всем показывали, по две смены впахивали… а теперь на людей бросаетесь, ленточки срываете? А что плохого ленточка георгиевская сделала? Что? и баба Шура вопросительно посмотрела на этих «активных героев», которые пытались преградить  дорогу их процессии, а теперь прятали глаза.
      Александра Мефодьевна глубоко вздохнула, поклонилась обелиску и громко сказала: вечная память вам,  мои родные, всем вам, убиенным в этой страшной войне, благодаря вам мы все живы, простите всех  этих неразумных, кто забыл о вашем подвиге!
Она смахнула слезы с щек, которые непрерывно текли с глаз и продолжила: а ленточки с венков я сниму, чтобы когда мы уйдем, подонки  не выбросили их, сниму, а на следующий год, снова  с ними приду…
                Баба Шура сняла ленточки, аккуратно сложила их, и устало сказала:
- а теперь можно и домой, будем праздновать…