Мастера экстра-класса

1.Во многих своих миниатюрах я касался вопроса того, что в далекой юности, приехав из Крыма в Тбилиси, мне довелось поступить на работу в ремонтно-механическую мастерскую по ремонту военно-технического оборудования.
Делать я тогда ничего не умел и с дикой завистью взирал на тех, кто легко и свободно справлялся с теми заданиями, которые нам ежедневно давали.
Особенно внимательно я присматривался к труду ветеранов, которых среди нас, пацанов, было три человека.
Один из них был уже довольно стар, в особенности по моим тогдашним понятиям. Ему уже трудно было ходить. Он был весь перетянут бандажными ремнями, его рабочее место было отдельно, около небольшого кузнечного горна.
Если возникала необходимость в каких-либо мелких поковках, он их и делал. А в остальном работал,  как все, за верстаком. Но только сидя.
Я любил слушать его рассказы о прошлом, а иногда, если позволяло время, то и смотреть, как он работает.
В его руках любая деталь выглядела как-то по-особенному. Носил он какую-то фамилию, явно производную от немецкой, хотя и утверждал, что является коренным русским, а фамилию такую ему в детдоме дали, где он около 10 лет воспитывался.
В мастерской было несколько станков, на которых, по совместительству, иногда работали наши слесаря, успевшие немного научиться станочному делу. 
Один станок был фрезерный, который чаще всего был нужен. Ведь без него даже шпонку нельзя было  поменять.
Случилось так, что у этого станка сломалась шестерня. А мастерская существовала совершенно замкнуто и обратиться к кому-либо за помощью просто некуда было. По крайней мере, мы тогда ни с кем связи не имели.
Когда положение стало просто невыносимым, из-за неработающего станка, дед (как все называли старого мастера) сказал:
"Попробую сделать эту шестерню вручную. Когда-то, в молодости мне уже приходилось этим заниматься"
Выточили ему болванку, равную по диаметру шестерне. После этого сняли со станка и перенесли на его верстак делительную головку. (Это такое приспособление, которое может по кругу сдвигать деталь настолько, насколько это нужно.
Например, если надо двадцать зубьев, то деталь, при повороте ручки, будет сдвигаться на одну двадцатую круга.)
Закрепив болванку на делительной головке, он стал вручную выпиливать зубья требуемой величины и профиля. Он изготовил несколько шаблонов и тщательно подгонял к ним выпиливаемые зубья.
Первоначально около него собрался весь цех. Ведь то, что он делал, было сродни цирковому фокусу.
Постепенно интерес ослаб. Остались только 2-3 болельщика, и я, разумеется, в их числе,   которые продолжали отслеживать эту необычную работу.
Уже не помню, сколько дней продолжался этот Сизифов труд.
Но помню, когда он заявил, что сегодня завершает эту работу, мы опять все собрались у его верстака.
Он показал, что изготовленная им шестерня, свободно перекатывается по половинке сломанной шестерни.
Затем он объяснил, что эту шестерню пока нельзя ставить на станок. Надо ее предварительно зацементировать. То есть подвергнуть операции поверхностного насыщения детали углеродом. Это довольно часто применяемая термическая обработка, после которой деталь поддается поверхностной закалке, что необходимо для многих деталей, в том числе и для шестерен.
Для этого он изготовил специальную капсулу. Насыпал в нее высокоуглеродистую смесь, вложил туда деталь, замуровал капсулу, после чего вложил ее в раскаленную печь. Оказалось, что для цементации, максимальный жар в печи должен поддерживаться не менее 6-8 часов. А горн у нас был ручной. Надо было, чтобы все время работало поддувало, а значит, кто-то все время должен был накачивать воздух и подкладывать угли в печь. Мы четверо болельщиков вызвались выполнять эту работу.
А после того, как указанный срок прошел, деталь оставляют для медленного остывания.
Поздно вечером мы разошлись.
Деталь из капсулы вытащили на следующий день. Но это, все же, еще не был конец.
Шестерню  предстояло еще закалить. Именно для этого ее и цементировали. Эту тонкую работу, мастер делал сам.
Наконец, он показал нам, ставшую черной от всех манипуляций, шестерню, и объявил, что она готова.
Ее тут же вставили в разобранный станок и запустили его. Станок начал крутиться, но в местах сочленения шестерен, слышался какой-то посторонний звук.
Станок остановили, новую шестерню достали, тщательно промыли и стали внимательно осматривать.
В нескольких местах появились незначительные потертости. Наш маэстро очень мелкими надфилями и шкуркой зачистил места потертостей.
Затем, одев на точило войлочный круг с какой то пастой, отполировал нашу именинницу, и вновь поставили ее на станок.
Никаких посторонних звуков не было. Мы стояли вокруг, хорошо даже не понимая, какое чудо мастерства родилось на наших глазах.
Но начальник мастерской, офицер в звании капитана, все хорошо понял.  Он, в нарушение всех уставов, принес прямо в цех две бутылки шампанского и сам провозгласил тост за золотые руки старого мастера и за незабываемый урок мастерства, полученный молодыми.
Насколько он оказался прав!
Прошло уже более 60лет, а я все помню, как будто это было вчера.
История с этой шестерней, вероятно, особо врезалась мне в память  еще и потому, что я был очень молод, неопытен и воспринимал этих ассов,  как лицо, стоящее на первой ступени профессиональной лестницы, по отношению к тем, кто на ее вершине.
Этот эпизод научил меня на всю жизнь не только ценить чудо мастеров, но и, по возможности, вознаграждать  их.
Во-вторых, работая впоследствии уже на заводе, я научился не бояться аварийных ситуаций. Потому что был убежден, что подобная ситуация обязательно выдвинет очередного чудо мастера, и мы, все равно, сможем двигаться вперед. 

2. Работая в Министерстве машиностроения, я был куратором завода, выпускавшего винодельческое оборудование. Оборудование постоянно модернизировалось, увязываясь с требованиями его потребителей.
После одной из модернизаций,  для нового пресса потребовалась  большая коническая шестерня. 
Ее отливали на сталелитейном заводе, после чего предстояла механическая обработка. Но шестерня была настолько велика, что во всей Республике не нашлось ни одного зуборезного станка, способного обработать такую махину.
Наши спецы как-то узнали, что соответствующий станок имеется на одном из заводов в Ереване.
В то время, так называемые кооперативные поставки, были очень в моде и высшее руководство республики согласовало со своими армянскими коллегами, что  они в порядке кооперации будут обрабатывать нужную нам шестерню.
Но дело в том, что станок был один, и на него приходилась немалая нагрузка, потребная самим хозяевам.
А нашу работу они делали, когда завершали свою. Поэтому мы всегда получали свои шестерни с опозданием, что нередко  становилось одной из основных причин невыполнения плана.
В то время это была большая беда. Чтобы этого не происходило, часто приходилось беспокоить  высокое руководство с просьбой  "надавить на Ереван"
Иногда это помогало, иногда нет. Так продолжалось около двух лет.
Однажды, при очередном визите на завод, начальник производства с заговорческим видом повел меня в механический цех.
Там я увидел одну из этих злосчастных шестерен с уже обработанными зубьями. Я страшно удивился - где взяли? Из Еревана еще поступлений не было.
Он подвел меня к станочной группе. Там, весь перепачканный, возился заводской мастер "золотые руки"
Он очень много и важных усовершенствований вносил в работу завода, так что  был  хорошо известен.
Зная, сколько проблем для всех создает эта крупная шестерня, он решил что-то придумать для решения этой проблемы.
Действительно у такого рода людей, мозги работают нестандартно.
Он сделал очень сложное приспособление, которое позволяло установить шестерню на строгальный станок так, чтобы профиль одного зуба оказывался в горизонтальной плоскости. А сама шестерня закреплялась на делительной головке,  что позволяло ее перемещать по кругу с шагом на один зуб. И, наконец, резцы изготовлялись по профилю модуля.
Короче говоря, он перенес функции зуборезного станка на строгальный.
Качество получалось отменное. За короткий срок мы нарезали все свои шестерни, и даже сообщили армянским друзьям, что если им надо, то мы готовы им помочь.
Приспособление оказалось настолько оригинальным, что конструкторы даже затруднялись сделать чертежи на  уже готовое  изделие.
Учитывая значимость этого новаторства, о нем вскоре стало широко известно. Его автор был достойно поощрен, а учитывая и другие его достижения, он даже был, по-моему,  выбран в Верховный Совет Республики. 
У этого слесаря было очень много необычных изобретений и приспособлений,  но я о них не собираюсь говорить, остановившись на главном.
Должен сказать, что я всегда с чувством доброй зависти относился к мастерам высокого класса.  И всегда был очень рад тому, что есть на белом свете люди, способные  сделать  то, что другому и присниться не может.

3. Когда я работал на заводе, в  нашем цехе работал один фрезеровщик. Мастер он был запредельного класса. Но имел одну слабость.Пил. Зачастую запойно. Дней 10-12. Но когда он приходил в себя и брался за работу, то это был просто вулкан.
В цехе было 6 или 7 фрезерных станков. На одном из них кто-то работал остальные, как правило, стояли.
Так вот, мой герой, отойдя от выпивок, с пристрастием допрашивал диспетчера, а какие работы предстоит выполнить до конца месяца, или в ближайшее время.
Он собирал огромную кучу работ, затем запускал все фрезерные станки, на каждый из которых он подбирал соответствующую работу, позволяющую ненадолго отлучаться, и как многостаночник,  перемещался от станка к станку. Если какой либо станок был неисправен или ломался, он сам его починял, не дожидаясь ремонтников.
Однажды во время его запоя, у нас накопилось много работ.
Поставили 4-х фрезеровщиков. И все они вместе взятые не могли никоим образом обработать столько продукции, сколько он один.
Причем, он не только создавал много продукции. На всем, что он делал, лежала особая печать качества. Для его изделий ОТК был не нужен.
Я всегда восхищался не только его работой, но и подходом к ней. Не было вопросов по профессии, которых он бы не знал, или не владел ими.
Я уже писал, как однажды, ночью, не владея нужными данными, мы настроили зуборезный станок и изготовили срочно необходимую шестерню.
В этом человеке было одно совершенно удивительное качество. Когда ему удавалось запустить все станки, и на каждом из них делать нужную продукцию, настроение у него было настолько возвышенное, как на большом празднике.
Глядя на него, ты  буквально ощущал, что в этом человеке радость созидания была настолько высока, что в нем, буквально, все пело и плясало
Надо сказать что фрезы, как и другой режущий инструмент, надо систематически затачивать. И у нас был соответствующий специалист этого рода. Но мой герой  никогда не разрешал прикасаться к своему инструменту, и всегда точил его сам.
Вообще должен сказать, что рабочего такого диапазона я никогда не встречал: ни до него, ни после него.
Объективности ради следует отметить, что кое-чему мне все же удалось у него научиться.
Работая в Министерстве, и курируя машиностроительные заводы, мне несколько раз удалось внедрить в жизнь методы работы моего заводского партнера.
Уволили его за какую то ерунду. Мне до слез было обидно. Но помочь ему я не мог, хотя и рассорился с начальником цеха, уволившего его.
Равного ему специалиста, конечно же не нашли. И фрезерная группа постепенно пришла в упадок.

Сегодня, когда описанных мною лиц, уже давным-давно нет в живых, я все же думаю, что мне крупно повезло, что я таких лиц встречал, по мере возможности учился у них и, благодаря им, на всю жизнь понял  разницу между людьми одаренными божьей искрой и просто работниками "уныло везущими свой воз"
Я безмерно благодарен людям, о которых пишу, потому что именно они научили меня искренне радоваться каждому новому таланту.
Они побудили меня на всю последующую жизнь, верить, что таланты  есть везде, но многим из них надо помочь раскрыться.
В таком случае ты становился сопричастен к судьбе многих людей, жизнь которых складывалась уже по-другому.
Еще одно соображение. Большую часть своей жизни я проработал в различного рода государственных аппаратах. А примеры особо одаренных лиц привожу только с производства. Почему? Не знаю.
Либо в аппарате меньше ярких личностей, либо они там не видны, а может и не совсем нужны. В аппарате может быть по-настоящему заметен его руководитель, а может быть иногда и руководитель департамента. Сильных первых руководителей мне доводилось встречать. Я о них даже написал. А сильных департаментов, с которых следовало бы брать пример - не встречал.
Боюсь быть обвиненным в нескромности, но мое руководство считало меня  неплохим руководителем  департамента. Видимо, та дорога, которую пришлось пройти, не пропала даром.  Но я никогда не позволю себе ставить самого себя кому-то в пример.
Мне очень хочется пожелать и себе и обществу в целом, чтобы талантов было побольше, чтобы их во время замечали и помогали в развитии.