Ги Инчболд. Последний сериалист Льюис и Данн

ПОСЛЕДНИЙ СЕРИАЛИСТ: ЛЬЮИС И ДЖОН ДАНН
Ги Инчболд

Последняя битва

Без сомнения, самая известная работа богослова и писателя К.С.Льюиса - это семь "Хроник Нарнии", в которых обычные английские дети переносятся в фантастический мир приключений. Любопытно, что нарнийское время течет независимо от нашего: ребенок может  прожить всю жизнь в Нарнии и дорасти до совершеннолетия, но вернуться в настоящую Англию еще ребенком и почти в момент ухода. Последний том серии - «Последняя битва» - показывает, что нарнийское время подходит к концу, но это конец Нарнии, а не героев. Льюис был христианином, англиканином, поэтому не удивительно, что нарнийцам предстоит небесная загробная жизнь. Удивительно, насколько Льюис развивает эту тему на протяжении последних четырех глав, а также как он говорит о природе и происхождении загробной жизни, которую он изображает.
Главная история о падении Нарнии не должна касаться нас, за исключением лишь того, как герои-дети, которые фигурируют во всех хрониках, приходят к этому итогу... Их восприятие теперь настолько расширилось, что они могут даже увидеть за пределами Нарнии другие миры, включая Англию. Это, конечно, не физическая Англия, а идеализированная Англия третьих небес. Но чтобы попасть туда встречать своих отцов и матерей, им придется еще раз подняться вверх и дальше, на четвертый уровень. Прежде чем они это сделают, раскрывается правда об их судьбе: объясняется, что привело их обратно в Нарнию. Их стареющие физические тела погибли, когда поезд врезался в станцию, но их сознательные Я все еще жили в бессмертных уровнях бытия. "Сну пришел конец, настало утро".
Последний абзац выходит за рамки описываемого. Льюис подчеркивает их бессмертие. "Мы можем действительно сказать, что они жили долго и счастливо".«Великая история, которая […] продолжается вечно». И каждый христианин должен мечтать о небесной загробной жизни, «в которой каждая глава лучше, чем предыдущая".

Сериализм Данна

Джон Данн был человеком, страдающим из-за снов о будущем, иногда предвещавших драматические бедствия, такие как извержение вулкана на Мартинике или крушение "Летучего шотландца". Солдат в Бурской войне, а затем пионер-аэронавт, во время Первой мировой войны он потерял здоровье и был вынужден перейти к менее активной деятельности. Его естественная склонность к рационализму и науке была глубоко взволнована пророческим характером его снов. Это внутреннее смятение привело к тому, что он придумал философскую теорию, которую он назвал сериализмом, чтобы попытаться  во всем этом разобраться. Одним из его первых открытий было осознание того, что его сны не предвещали внешних событий как таковых, а скорее его собственный опыт слышания о них: например, его сон о катастрофе на Мартинике из-за того, что он прочел об этом позже, означал, что были допущены ошибки в деталях. И, зная это, он не создавал ложных воспоминаний о прошлых снах, как он рассказал своей сестре о вещем сне до того, как событие действительно произошло (ET 60-61).
 По сути, Данн должен был решить проблему Времени. Теория относительности Эйнштейна выдвинула на первый план идею, что время было четвертым измерением и можно выложить вселенную в четырехмерную карту, иногда называемую блоком. Жизнь любого человека тогда сформировала след или график времени на этом пейзаже. Данн долго ломал голову над тем, как мы узнаем, где мы находимся на этой линии и как мы переживаем время, когда мы движемся по ней с постоянным темпом. Будучи мальчиком девяти лет, он спросил об этом свою сестру. Позже выдающийся астроном и физик сэр Артур Эддингтон согласится с его постановкой задачи (ЕТ 241). Он также хотел понять, может ли он предвидеть свое будущее хотя бы по кусочкам.
 Теория, разработанная Данном, проста в принципе и утомительна, если объяснять ее в деталях, поэтому я надеюсь, что краткого обзора здесь хватит. Верлин Флигер предоставляет несколько более полное описание сериализма, особенно аспекта времени (On Time 38-46). Решение Данна состояло в том, чтобы добавить новое измерение времени в сознании, которое измеряет и переживает время физического блока, если к этому приложен уровень сознания более высокий, чем повседневный.
Сериализм Данна нельзя изложить в нескольких абзацах так, чтобы охватить все его нюансы. Его логика часто была довольно сложной и требовала непривычного употребления знакомых слов. Трактовка его Флигером вполне адекватна, но по разным причинам не вполне нам подходит. Поэтому я ввожу образ уровней времени и сознания, которые, хотя и в равной степени не соответствуют терминологии Данна, но резонирует не только с восходящим подсчетом в его последовательных регрессиях, но также с инстинктивной христианской перспективой его и Льюиса.
Данн утверждал, что если наш мозг обычно сосредоточен на повседневных событиях, то в состоянии сна сознательное я может бродить более свободно через свое собственное измерение времени, иногда бросая взгляд на свое будущее. Это, казалось, точно объясняло его вещие сны, но затем он столкнулся с проблемой. Та же логика, которая создала его новые уровни времени и сознания, на этом не остановились. Он нашел такую же проблему в новой настройке; теперь нам нужно измерить и испытать наше движение через это более высокое время, в которое мы измеряем нашу физическую временную шкалу. Это, считал он, требует третьего уровня времени и другого уровня сознания, и так далее в бесконечном последовательном регрессе, который дал его теории свое имя.
 Теория Данна вышла за пределы природы времени и углубилась в природу сознания. Одно непредвиденное следствие, которое он вывел из его регресса - это существование бесконечного Разума, Высшего Наблюдателя. Другим следствием было наше собственное бессмертие. Так как только наши физические тела существуют в физическом мире, нет механизма, с помощью которого наше подлинное Я может умереть вместе с ними. Человек просто отходит к более высокому уровню сознания, где на более высоких уровнях времени он станет бессмертным и сможет восходить все выше. В течение жизни физического тела ход постоянной умственной деятельности притягивает внимание сознания первого уровня к нашему времени. Это препятствует распространению осознания как на собственное высшее существование, так и вверх на более высокие уровни. Сон и другие измененные состояния сознания позволяют поймать только проблески этих других областей. Лишь когда тело умирает и эта безжалостная суета прекращается, сознание способно начать настоящее путешествие наружу и вверх. "Мы должны жить, прежде чем обретем контроль или интеллект. Мы должны спать, если не хотим в момент смерти оказаться абсолютно чуждыми новым условиям. (Кстати, универсальность сна — примечательнейшая черта плана Природы.) И мы должны умереть, прежде чем сметь надеяться раздвинуть границы своего понимания" (ЕТ 218).
 Данн опубликовал не так много о том, что происходит в этой загробной жизни, хотя кое-что следует из его личной переписки и других заметок. На самом непосредственном уровне он предположил, что умы по-прежнему будут очень сильно зависеть от своего физического прошлого и многие поначалу даже не узнают своего нового состояния, не говоря уже о его  последствиях. Те, кто понял, что они умерли, могут сначала увидеть свои тела в идеализированной форме, какими они хотели бы быть. Они также могут встретить другие, знакомые умы на том же уровне и, по мере развития понимания, начнут вместе исследовать связанную сеть опыта, как прошлого, так и, постепенно, будущего. Истинная природа реальности будет постепенно раскрываться им. Все они будут развиваться в соответствии со своими наклонностями. В настоящее время они учатся отбрасывать старые ограничения мышления и охватывать третий уровень, где взаимосвязи и степень понимания будут раскрыты лучше, и так до бесконечности в восходящем пути к Богу.
 Но это не определенный путь к небесам. Многие люди будут бороться за то, чтобы понять, что бросало такой вызов их старым убеждениям и чувствам: они могли бы провести эпоху в ловушке на этом уровне, неспособный понять их затруднительное положение. Третьи узнают что-то из их ситуации, но плохие воспоминания и дурные привычки все еще будут доминировать в их мысли, ведя их вниз по тропинкам, которые Данн решил не рассматривать дальше. У нас нет доказательств того, что Льюис знал об этих неопубликованных  идеях Данна. Данн, однако, тоже был англиканином. Он однажды назвал себя католиком, но это в строгом богословском смысле применимо и к англиканству как церкви соборной, но не римской. Его брак был англиканским, что подтверждено документами. К своему удивлению и восторгу он понял, что в дальнем конце его бесконечной цепи пребывает "Высший Наблюдатель, Источник сознания", который»идеально соответствовал его представлениям о Боге" (ЕТ 235-237).
 "Эксперимент со временем"  был впервые опубликован в 1927 году. Он почти сразу стал популярен, много раз переиздавался и дополнялся при жизни автора и позже. Труд был продолжен.  Сериализм был популярной темой обсуждения среди не только психологов и философов, но и физиков и в обществе в целом. Некоторые отвергали его бесконечный регресс, но "второе измерение времени" оказалось весьма привлекательным, чтобы объяснить  наш опыт прохождения времени и предвидения через сны. Дискуссии с участием знаменитостей, начавшись в журнале "Природа", были продолжены в "Проблеме времени" Ганна и "Времени" Клю. Статьи о Данне появились в популярной печати, он читал лекции по радио, телевидению и в других местах. Как говорит Флигер, «пока это продолжалось, теория Данна была настолько актуальной и популярной темой, что в ней трудно было не усмотреть уникальности" (р.46).

Льюис и Данн

Литературный мир часто увлекался Данном. Рекомендаций тут немало: среди наиболее значимых - Герберт Уэллс, Джон Бойнтон Пристли, Джон Бьюкен, Джеймс Хилтон и Грэм Грин, как их отметила Виктория Стюарт в работе "Джон Данн и литературная культура".  К этому Флигер добавил Толкиена, Льюиса, Томаса Элиота, Э.Р.Эддисона, Мервина Пика и Олафа Стэплдона. Скептический литературный авангард, такой, как Уиндхем Льюис и Хорхе Луис Борхес, нашел возможность покритиковать Данна ("Ты разрушил мой сон" У.Льюиса и "Данн и время" Борхеса).
Именно в этом несколько лихорадочном климате К. С. Льюис и его коллеги-инклинги также были вовлечены в преобладающий интерес к идеям Данна. И у Льюиса, и у Толкиена были "Эксперимент со временем" (экземпляр, принадлежавший Льюису, хранится в библиотеке Уитон-колледжа в США). Природа пространства и времени время от времени фигурирует в их дискуссиях, и сериализм Данна здесь был как нигде более уместен, повлияв на идеи и произведения обоих.
Со стороны Льюиса, первый конкретный пример, кажется, появился в "Любви" (1936), где он провел параллель между слоями декораций и множеством уровней или планов серийного времени, что не содержит особых намеков на бесконечный регресс сериализма, кроме как представляя его в довольно пренебрежительном свете (Lindskog, Lewis and J.W.Dunne). Что более важно, он включил некоторые аспекты теорий Данна в его незаконченный роман «Темная башня», вероятно, написанный около 1939 года  (Hooper, 82). Его персонажи кратко обсуждают эту теорию, в какой-то момент находя ее неопровержимой и даже утверждая, что определили «орган памяти и предвидения» (12) внутри мозга.  Второе измерение времени здесь появляется тоже, но нужно быть осторожным, чтобы не вчитать от Данна слишком много, потому что, в отличие от Данна, это измерение находится на том же уровне физической реальности, что и наше время, и оно несет в себе лишь вариант нашего мира. Позже в книге мы узнаем, что это время является двумерным, и каждый мир проходит через него неравномерно. Льюис принимает в этот момент что-то из стиля презентации Данна, производя схемы и математическия экспозиции, полные А и В, и все это выглядит так, как будто сошло прямо со страниц третьего издания Данна. "Темная Башня" также позволяет уровень умственного времени, который она описывает как «Движение ума по нашему собственному однолинейному времени» (105).
Это основополагающий аспект сериализма, который до сих пор, кажется, упускается из виду комментаторами Льюиса. Но схема бесконечных высших уровней времени и сознания у Данна не делает реального набега в историю за пределами этого первого уровня ума, в то время как параллельные физические сроки кажутся не связанными с Данном. Если две физические временные шкалы на мгновение соприкасаются, можно перейти от одного мира в другой, от одного физического графика к другому, не нарушая преемственность пережитого времени.  Но здесь есть и сложности. Персонаж "Башни" физически перепрыгивает в другое время и, в последовательности сюжета, встречает своего физически изуродованного двойника лицом к лицу. В другой раз его сознание на самом деле оказывается в теле этого двойника,  чей одинаково искаженный разум в свою очередь занимает собственное тело Скадамора в нашей временной шкале. Есть предположение, что одно тело может просто быть другим в более своей поздней точке, блуждая по ленте времени. Кажется, что миры, тела и умы могут следовать друг за другом в разные сроки. Сны кажутся вовлеченными сюда, но как? Головоломка никогда не решается, ибо, к сожалению, роман обрывается незаконченным через некоторое время после обсуждения.
Трудно не создать впечатление, что неспособность решить эти загадки, возможно, и была причиной, по которой Льюис в этот момент перестал писать. Во всяком случае, дальше появилась "Мерзейшая мощь" (1945), в которой Льюис отказался от любых опытов со временем и решился  на один беззаботный, но пренебрежительный комментарий: «не живущий в духе времени мистера Данна" Марк Стаддок (170). Это было сделано в контексте писания событий, которые еще не произошли, но Льюис не чувствовал необходимости никак объяснять ссылку на Данна, очевидно, предполагая, что его читатели будут достаточно знакомы с его работами. Если здесь нет ничего другого, это хорошо говорит о том, что в 1940-е Данн был достаточно хорошо известен.
 Многослойные Небеса - достаточно распространенная религиозная тема, хотя и не всегда в христианских образах. Часто она соотносится больше с различными аспектами учения или уровнями бытия, чем с возрастанием личности. Среди девяти небесных сфер в раю Данте, заключительной части его "Божественной комедии", каждая очень различна по цели и глубоко аллегорически осмыслена. Многочисленные уровни Чистилища и Ада, что описаны в сопутствующих разделах, разделяют подобные более узкие аллегорические цели. В "Расторжении брака", написанном за четыре года до первой истории о Нарнии и за десять лет до "Последней битвы" , Льюис создает одно небо и один ад, но каждый человек присутствует в нем в степени, отражающей его духовное состояние. Ад и Чистилище - это одно и то же место, на которое можно смотреть разными глазами. Хотя одна душа может казаться чуть более призрачной на небесах, другая может быть сияющей и крепкой, став их постоянным обитателем. Таким образом, Льюис в "Расторжении брака" изображает сосуществование нескольких уровней опыта на двух уровнях существования, небесах и ада.
 Как и Данн, Льюис верил в предвидящие сны. Согласно Хуперу, он вспомнил многие из своих собственных снов и имел частые переживания дежавю, полагая, что таким опытом была встреча в реальном мире с тем, о чем когда-то мечтал (Hooper 84). Льюис также однажды описал опыт своего друга, которому снилась автокатастрофа и он предупредил об этом путешествнников, так что когда настал момент, предупрежденный водитель смог предотвратить аварию (Morris 112-113). Таким образом, писатель он был настроен принять весть Данна о снах, и он упомянул их в своих сочинениях. В « Размышлениях о Псалмах» (1958) он предположил, что пророк Исаия буквально предвидел страдания Христа во многом так же, как сны предвидели будущее (Линдског). В "Треснутом образе" (1964) он предполагает, что "эксперимент со временем г-на Данна в основном о снах" и что он имеет в виду прямые, буквальные предвидения будущего (Линдског даже говорит здесь о "провидцах"). Это толкование не вполне подтверждается посмертной  автобиографической книгой Данна "Вторжение", в котором он показывает, что эти предвидящие сны иногда сопровождались видениями (возможен демонический обман! - Пер.). И Льюис, и Толкиен осознавали потенциал таких снов - и о прошлом, и о будущем - как литературного приема, и даже обменивались по этому поводу шутками друг с другом в своих черновиках.
Льюис принял не только предвидение сновидений Данна, но и его измерение времени второго уровня, в котором мы испытываем движение вдоль нашей  временной шкала в физическом блоке вселенной. Но этого было достаточно для него. На самом деле эти идеи не были исключительными для Данна, в котором Льюис, возможно, нашел скорее сочувственный голос, чем оракула. Предположить, что Льюис унаследовал идеи напрямую от Данна, было бы натяжкой. Тем, что сделал Данн, была его способность привнести определенный сухой, рационалистический стиль анализа и изложения этих тем. И, как и большинство читателей, Льюис отверг бесконечный регресс измерений времени как совершенно ненужный (Morris 112). Все это было отражено в "Темной Башне", и эта история, возможно, менее непосредственно зависит от теоретизирования Данна, чем  иногда предполагалось. Льюис нашел путь к Богу через свой независимый опыт и рассуждения, и у него не было необходимости такого проблемного понятия, как сериализм. Поэтому он не был полноценным учеником Данна, хотя, как мы видели, он разделял многие из его принципов, и он, конечно же, использовал его метод для чисто литературных целей. Поэтому мы вправе понимать "регресс" в "Любви" просто как  аллегорию или метафору, которая была Льюису близка, но не более того.
 Другое сходство между Льюисом и Данном заключается в том, что оба они были убежденными англиканами, которые в какой-то момент в юности сердито отреклись от Бога, прежде чем позже пережили повторное обращение. Это были глубокие, рационалистические мыслители, которые искали ответы на одни и те же вечное вопросы и, в конце следа, почувствовали, что они удовлетворительно доказали существование Бога и небесного бессмертия. Тем не менее, в то время как у Льюиса демонстрация больше склонялась к рационализации богословских аргументов, у Данна она возникла как побочный эффект его столь же рационалистического сериализма. Знал Льюис о вере Данна или нет, между любыми обоснованиями христианства начиная с Павла есть сходство аргументов и идей. Сознательно или неосознанно, они резонировали у обоих.
 Пока два Инклинга пробирались сквозь свои поздние сказки, они продолжали обсуждать свои идеи. Любопытные, непересекающиеся отношения между потоками времени в нашем мире и в Нарнии у Льюиса в некотором роде похожи на работу Толкиена с эльфийским временем в Средиземье. Время Лориена эпично, возможно, на более продвинутом уровне, чем обычное время. Толкиен тоже нарисовал диаграммы, напоминающие Данна, чтобы помочь наметить его (Fliger 104–107).
 Последнее путешествие на Запад, как изображено Льюисом в «Последней битве» , может показаться данновским по характеру, когда путешественники отправляются к идеализированному будущему в более высоком царстве времени и бытия. Но мы должны помнить, что многие старые легенды и сказки, не в последнюю очередь волшебные, играют в подобные игры с временем. Идея о том, что кто-то оказывается в сказочном или бессмертном мире в необычное время - очень древняя. Например, у Данна нет глубокой параллели с отъездом у Толкиена Бильбо и Фродо на запад и обретением бессмертия в конце "Властелина колец". Хотя они позаимствовали его рассуждение там, где это имело смысл, Льюис и Толкин отличались от Данна по многим пунктам, и в работах Толкиена было не так много того, что могло бы глубже связать его вдохновение с сериализмом. Тем не менее, все эти направления общего интереса, опыта и литературных заимствований показывают, что Льюис имел сильный и постоянный интерес к идеям Данна. Нас не должно нас удивлять, если эта тема всплывет еще раз в более поздних и самых известных вещах Льюиса.

Сериализм в Нарнии

Льюис не отказался полностью от своего двумерного физического времени после "Темной башни". Нарнийское время, которое проходит через основные "Хроники", настолько близко к нему, что фактически здесь используется та же идея - магические предметы, такие как гардероб, заменяющий аппарат хроноскопа Орфеу. Когда Льюис начал писать "Плмеянника чародея", создающего ретроспективу первых "Хроник", он расширил свою идею нескольких потоков времени в разных мирах, включая разрушенный мир Чарн или земной Лондон. Чарн физически параллелен нашему миру. Но, создавая промежуточное место, своего рода временный перевалочный узел, соединяющий физические миры, Льюис придал ему сновидческое сказочное качество. Есть некоторое сходство между душевным состоянием детей в этом месте и Сэма в Лориене. Тем не менее, в то время как идея нескольких других времен теперь могла выйти наружу, она еще не шла вверх.
 Линдскуг определяет тему «дальше и дальше в беге» на протяжении последних глав "Последней битвы", но не упоминает Данна (Travel to Narnia 183), а краткое упоминание Данна в труде о Льюисе, вышедшем через год, в свою очередь не упоминает Нарнию. Линдскуг отмечает другого критика, признающего «удвоение небесного архетипа» Нарнии, но ни один комментатор не может предложить этому дальнейших объяснений (Ibid.,218). Джаред Лобделл, по крайней мере, открывает дебаты, хотя и из другой перспективы: "Как Люси, которая была взрослой королевой в Нарнии... могла погибнуть при крушении поезда в Англии в «Последней битве»? Какой в этом смысл?.. Вот проблема нарнийского времени: время Льюиса двумерно (Lobdell 68).  Лобделл задает вопрос о двух Люси почти мимоходом и обращается к нему только косвенно через свой главный анализ "Темной башни", хотя он способен провести параллели между нарнским временем и в другом месте, когда Льюис поставил вопрос о личности Скудмора и его антипода.
Я полагаю, однако, что гораздо большее значение в отношении Данна могут быть найдены в заключительных главах в последней хронике Нарнии, в "Последней битве". Контекст их оценки теперь достаточно ясен, чтобы вернуться к ним. В конюшне, которая открывает последовательность, присутствуют гномы на другом духовном уровне, в отличие  от других, разделяющих сцену, в состоянии, которое напоминает чистилище и предвосхищено "Расторжением брака". В отличие от более традиционных образов, таких как у Данте, здесь нет отдельного места для Чистилища. Тем не менее его чистилище как состояние устанавливается рядом с первыми небесами, тогда как раньше Льюис наложил чистилище на ад. Несколько Небес, «все выше и дальше», появляются вскоре. Эти многослойные небеса построены не на определенных аспектах доктрины, а, как в "Расторжении брака", по общему восходящему развитию духа. И как там несколько духовных небес размещены на одном физическом ландшафте, в "Последней битве" нужно активно передвигаться с каждого уровня на следующий.
 На втором уровне бытия, в мире внутри конюшни, различия в восприятии между гномами и другими повторяют различия в понимании недавно усопших в схеме Данна. Слияние чистилища с первыми небесами, где опыт людей меняется согласно их духовному уровню, присутствует в обеих схемах. Отклонение от картины вряд ли можно назвать общим образом, хотя  достаточно любопытно, как идет общий выбор и какой смысл в общей брезгливости? Последовательность все более высоких Нарний несет очевидную параллель с последовательностью у Данна все более высоких временных измерений и уровней сознания. Серийный звонок: «Заходи, иди дальше! » не нуждается в дополнительном комментарии.
Неявный смысл сказки в том, что человеческие дети смогли начать путешествие вперед, как только их физические тела погибли - еще одна особенность сериализма. Для людей ясно, что они умерли, и столь же очевидно, что исторические нарнийцы тоже должны умереть (кроме Рипичипа). Их тела не могут быть их старыми физическими. Также, как и в случае с Данном, ограничения физического тела не индивидуальны, и поэтому каждый человек появляется в идеализированной форме, какими люди хотели бы быть. Время здесь продолжается, несмотря на окончание нарнийского времени - и как и у Данна, это явно другой уровень времени. Льюис был хорошо осведомлен о более очевидных выводах из сериализма, но не так ясно, как много он знал о Данне с его приукрашиванием прогресса души после смерти. Параллелей так много и они так ясны, что должна возникнуть возможность какого-то обмена идеями. Обширные бумаги Данна не показывают ни намека на то, что он когда-либо встречался с Льюисом, хотя они жили не так далеко друг от друга; Льюис в самом Оксфорде и Данн в Бротоне недалеко от Банбери. У них наверняка были бы общие знакомые, которые могли бы предоставить им общение. Насколько история Льюиса была вдохновлена предоставленной им картиной "серийного бессмертия", или здесь шел параллельный, но независимый процесс рассуждения,  далеко не ясно. Тем не менее, "Последняя битва" не только сильно напоминает сериализм Данна, но достаточна, чтобы отразить многое из его мелких деталей.
 Но эти два видения все же не идентичны. Различия также становятся очевидными при дальнейшем близком сравнении. Возможно, самым ярким нововведением является способ в котором Льюис свел свой множественный физический опыт с несколькими уровнями бытия у Данна. Чем выше какой-то один мир, тем больше эти другие миры соединяются  в одну большую реальность, так же как отдельные люди в загробной жизни сериализма. Это означает не столько различие между идеями, сколько сплав; в обеих схемах нет ничего, что по своей природе запрещало бы другую. Как, однако, возможно очевидное существование полного трехмерного пространства на каждом уровне? Ибо если человеческие тела не столько физические, сколько идеальные, как указывает Дигори, что тогда берется из пространства, которое они сейчас населяют? В физическом мире неощущение пространства столь же неестественно, как групповая галлюцинация, вызванная общими воспоминаниями. Льюис следует за Данном, чтобы пойти другим путем и найти способ рисовать более четкую картину мира более реального, прочного и значимого, чем наш. Вытеснение осужденных в тень Аслана, предположительно в тиски дьявольской Таш, поражает мощным эхом Судного дня. Это также перекликается с нежеланием Данн задуматься о судьбе зла. И все же Данн не имел такого понятия, как проклятие: его высшие уровни доступны всем реальностям старого мира с равным акцентом, хорошим и плохим (важнейшая ошибка! - Пер.).
 В своей загробной жизни каждый человек должен проложить свой собственный путь через Вечность. Гномы Льюиса имеют более тесную параллель с теми из мертвых Данна, которые не могут понять, что с ними случилось. По мере того как персонажи Льюиса движутся вверх на третий уровень и дальше, их сознание заметно расширяется. Они могут работать быстрее, видеть дальше, им доступны мосты между мирами. В то время как Данн меньше описывает, что происходит на каждом уровне, когда он пишет: «Мы должны умереть, прежде чем сможем надеяться на более широкое понимание" (ЕT 218).
Таким образом, Льюис обеспечивает обзор его последовательного развития сознания, с каждым более высоким уровнем расширяя возможности, чтобы расширить свой опыт и установить контакт с другими умами, изначально основанный на своих прошлых воспоминаниях, хотя это ограничение должно в конце концов отпасть. Хотя кажется неизбежным вывод, что Льюис преднамеренно изображает аспекты теории Данна, у него не хватает лишь одной способности увидеть и будущее, и прошлое. Учитывая выраженную веру Льюиса в предчувствия, можно утверждать, что это возникает больше в интересах сохранения детской книги доступнее, чем при любом конкретном разногласии.  В «Последней битве» нет никаких предположений о том, что потоки времени в каждом из этих более высоких уровней могут отличаться. Мы знаем, что Льюис отверг этот аспект сериализма, принимая только два уровня времени, которые он явно изображает. С другой стороны, он когда-то был рад использовать бесконечные «плоскости времени» в аллегорическом контексте. В «Последней битве» Льюис просто игнорирует проблему и мы задаемся вопросом, как узы Времени могут ослабнуть на высшем уровне бытия по мере приближения к бесконечности.
Так можно хотя бы сказать, что понимание Нарнии совместимо с трактовкой Данна? Льюис был склонен играть в интеллектуальные игры со своими читателями. Когда Аслан отмечает, что "сон закончился и наступило утро", это можно рассматривать как ссылку на теорию снов Данна, где совершается превосхождение обычного времени? Как писал Данн, многие, умирая, могут сначала не понять, что произошло, и потребуется некоторое время, чтобы прийти к осознанию этого. Последний абзац выходит за рамки описуемого. Льюис подчеркивает бессмертие героев. «Мы можем действительно сказать, что они жили долго и счастливо». Это поистине «великая история, которая […] продолжается вечно» и "в которой каждая глава лучше предыдущей". Даже здесь Льюис, кажется, играет в игру с читателем, которую он начал несколькими главами ранее. Глава 12 достигает, возможно, самой низкой точки в истории, с последним проигранным сражением, и выжившие главные герои вынуждены противостоять Таш. С этого момента остальная часть книги следует за их продвижением все дальше и дальше, к высшим и более счастливым сферам бытия, каждая глава действительно «лучше, чем предыдущая". Льюис, кажется, строит конец своей книги буквально вокруг своего заключительного замечания.
 Во всем этом мы видим, что, хотя Льюис строит свой финал главы на сериализме Данна, он не следует рабски за каждой деталью ради этого. Определенное количество не находит места в сказке, будь то через различия веры, образов или для удобства рассказчика. Оставляя в стороне незначительные различия, степень детализации которых не так важна для влияния сериализма Данна, его роль в "Нарнии" не имеет аналогов ни в одном другом известном литературном произведении. Венчающий заключительный акт Хроник Нарнии - это метафизика Данна, его взгляд на время, сознание и бессмертие. "Последняя битва" была опубликована в 1956 году, всего через семь лет после смерти Данна и через год после его последней, посмертной книги о сериализме. Можно с уверенностью сказать, что она выступает не только как последний и самый мощный богословский образ "Хроник", но также и как последнее и самое мощное описание бессмертия в духе  сериализма, которое когда-либо видела литература.
 
Borges, Jorge Luis. “Time and J.W. Dunne.” Other Inquisitions 1937–1952, Touchstone, 1965, pp. 18–21.
Cleugh, M.F. Time: And its Importance in Modern Thought. Methuen, 1937.
Dunne, J.W. An Experiment with Time. 1927. 3rd ed., Faber, 1934.
—. Nothing Dies. Faber, 1940.
—. Intrusions? Faber, 1955.
—. Personal papers, Dunne collection, Science Museum Archive Centre, UK.
Flieger, Verlyn. A Question of Time: Tolkien’s Road to Fa;rie. Kent State UP, 1977.
Gunn, J.A. The Problem of Time. Allen & Unwin, 1929.
Hooper, Walter. “A Note on The Dark Tower.” The Dark Tower, HarperOne, 2017, pp. 115-125.
Lewis, C.S. The Dark Tower and Other Stories. HarperOne, 2017.
—. The Discarded Image: An Introduction to Medieval and Renaissance Literature. 1964. Cambridge University Press, Canto ed., 1994.
—. The Great Divorce. Bles, 1946.
—. The Last Battle. Bodley Head, 1956.
—. The Magician’s Nephew. Bodley Head, 1955.
—.That Hideous Strength. 1945. HarperCollins, 2003.
Lewis, Wyndham. “You Broke My Dream.” 1927. The Wild Body, Chatto & Windus, 1937, pp. 282–295.
Lindskoog, Kathryn. Journey into Narnia. Hope, 1998.
—. “Lewis and J.W. Dunne.” The Lewis Legacy, Issue 82, Autumn 1999. Republished online by The Discovery Institute, 2000, www.discovery.org/a/953/.
Lobdell, Jared. The Scientifiction Novels of C.S. Lewis: Space and Time in the Ransom Stories. McFarland, 2004.
Morris, Daniel. “Encounter in a Two-Bit Pub: Conversation with C.S. Lewis.” We Remember C.S. Lewis, edited by David Graham, Broadman & Holman, 2001, 1937, pp. 108–114.
Stewart, Victoria. “J.W. Dunne and Literary Culture in the 1930s and 1940s.” Literature and History, Vol. 17, No. 2, Autumn 2008, pp. 62–81.
Tolkien, J.R.R. “The Notion Club Papers.” Sauron Defeated, HarperCollins, 1992, Part Two.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn