Как Пюйк перед Лёшкой Пармачевым президента побил

   Как Пюйк перед своим родственником Лёшкой Пармачевым языком самого президента побил, или хвастуны-пердуны. Чтиво - прежде всего для карагачан, но не только.

  Раньше, при Советской власти, Пармачев Лёшка, человек очень маленького роста - 155 см, с комплексом Наполеона, был председателем сельсовета.
  Но вот в 1991 году времена изменились, и Лёшка Пармачев - советский коммунист по партбилету, но социал-демократ в душе и по убеждению (и не осознавал этого), предложил другу молодости Петру Петровичу Матейчеву, тоже коммунисту по партбилету, но в душе социал-демократу:
  - Давай организуем подпольную партийную организацию и будем бороться за восстановление советской власти до тех пор, пока не победим!
  Пётр Петрович отказался - струсил, откровенно говоря. Царствие ему небесное (умер недавно), Бог простит его за трусость...
  И вот прошли годы...
  И совсем недавно Пюйк Иванович (Рэтулов В. так его прозвал. С лёгкой же руки Рэтулова Гочанов Витю стал Гэрбуль Гёргевич. А Лёшка Пармачев - Чарли-Чаплин в тылу врага, Дунов, парторг колхоза, - Шеф).
  А сам Пюйк, человек огромного роста - 185 см, как-то зашёл  по делу к своему родственнику и соседу Лёшке Пармачеву, который уже был не нужен и "строителям капитализма", а поэтому уже много лет сидел на печи или на лавочке, и не только потому, что постарел, а и оттого, что "его время прошло" (или так ему казалось),- Пюйк Иванович вошёл, выпил, и между прочим, предложил:
  - Давай выйдем на демонстрацию Первого или Девятого мая. Ты будешь нести Красное знамя, а я буду телохранителем. И пускай хоть кто-то попробует нам помешать и отнять у нас Красное знамя! Я и самого президента не забоюсь, если заявится и вмешается. Я его ёбну раз, и он больше не захочет.
  Как приедет президент из Киева в забитый Карагач, за тысячу км и зачем ему это надо, - непонятно.
  Бравада карагачская, конечно. Хвастун-пердун, так сказать. (ФалИпрЭдлю. В Карагаче не один Пюйк такой, почти всичките са фалИпрЭдлевци, все - хвастуны).
  Пюйк как-то не подумал: а что будет, если всё же произойдёт чудо и президент из Киева всё же приедет в Карагач, но не один, а с двумя-тремя телохранителями повыше и посильнее Пюйка и поддадут ему, как следует? Выражаясь языком самого Пюйка, ёбнут его раз и он больше не захочет... И ещё и снимут с задницы Пюйка штаны и выпорят при народе - в центре, у церкви или на стадионе. После этого надолго или навсегда Пюйк станет нем, как рыба...
  Лёшка Пармачев сразу от неожиданности ничего не ответил, даже растерялся... Боялся, чего ещё?.. Лёшка был смелым, пока коммунисты были у власти, только и всего. Знал, что за его спиной и райком, который всегда заступится, защитит, а любой простой жалобщик - "дурак-колхозник", как говорили в селе, всё равно окажется виноватым или замнут дело. Да и кто пожалуется?..
  Но наконец Лёшка Пармачев проговорил неуверенно и даже со страхом в глазах:
  - Можно, конечно, но... Если с нами выйдут и Мандрилов Петя, и Горештев Иван, и Кукеров Федя, и Пётр Петрович Матейчев, и Ёсков Саво, Стриков Саво, Гочанов Витя, Радиков Жико, Кошев Федя. Ну, ещё и милиционер Кара Сергей Иванович... Ведь они тоже были членами партии, как и я... И Шукерова Сашу нам надо взять с собой... За что?.. Дык был когда-то младшим зоотехником... И Светкалову-учительницу: и за то, что себя выдумывала, и как раз Шукерова Сашу выдумала: мол, умный! А оказалось - только трактор водить, на большее не способен. И Бэневу Валю надо пригласить на демонстрацию... И Катю Каченову... И Валеру Дрейманова... И его отца Ивана, и  мать его, хотя и старенькие оба. И даже Гицу Паякова... И его лучшего электрика Юру по прозвищу Гардемарин... К тому же Юра - здоровый, и в телохранители годится... И Теркова и его жену Анну, библиотекаря, общественницу... И Петю Борисова, председателя колхоза... Неплохой человек... Как без него?.. И даже Петуню Паходеева -за то, что был личным шофёром председателя колхоза Пети Борисова, и ещё за то, что в молодости хорошо играл в футбол... И Волова Витю - за то, что когда-то был передовым механизатором и однажды воскликнул про жизнь при Брежневе: лучше этой жизни на свете не бывает!.. Не мешало бы пригласить и Григорьева - за то, что был когда-то начальником подстанции на краю нашего села... И даже его младшего брата... Всех трёх братьев Шарковых - тоже достойны... И Нанчеву Мишу, такого большого начальника... И колдунью Мандрилку Елену надо позвать- может, замает президента, сделает его безвольным, а это нам на руку... Не мешало бы и бывшего Первого секретаря райкома, но где его искать?.. Уехал куда-то доживать свой век. Я не знаю, куда. Да и никто в селе не знает... Тогда мы будем силой, и сам президент не посмеет нам противоборстовать.
  Пюйк засмеялся негромко и красноречиво:
  -Пускай только попробует про... проти... противу...  противоборствовать! - выговорил, наконец, чуть ли не с десятого раза. - Да я го! Правит - так правит, а то - крыц, и нету. Я же уже сказал: ёбну его раз, и он больше не захочет.
  Лёшка взглянул на Пюйка испуганно:
  - Зачем так грубо?.. Тогда лучше тебя не брать.
  - А что, найдёшь лучше?
  Найду: Пилева Витю, он выше тебя на один сантиметр...
  - Выше? Не может быть... - и смутился, и обиделся Пюйк...
  - Кузьму могу пригласить на демонстрацию,- его рост, кажется, 193 сантиметров.
  - Кузьму?! - удивился Пюйк. - Да его Маторов Мишо, среднего роста, когда-то в молодости ****ил, как хотел!
  - А тебяТакого высоко и широкого, Душинков Иван с его ростом 170 сантиметров побил, - как можно сдержаннее сказал Лёшка.
  Но Пюйк всё равно даже на близкого родственника обиделся за неприятное напоминание:
  - Что-о?.. Тогда вообще не приду на демонстрацию.
  - Так её и не будет,- поморщился Лёшка. - Рисковать в такое время?.. 
  Разговор не получился...
  Многое можно было бы добавить к их разговору...
  Лёшка, например, забыл добавить, что это Пётр Петрович и Мандрилов Петя, по прозвищу "Подх.йник",- члены партии, а про них говорили в селе иные люди: "А они хотя бы знают, для чего они в той партии?" А про Кукерова Федю, бывшего директора совхоза, и Горештева Ивана, народ ничего не говорил, хотя они были наверняка фашистами по взглядам, как и Кара Сергей - тоже профашистская фракция, точнее, секция, в КПСС! (И не додумался бы - ведь собачка-такса (палюшка), местный божок). А кроме этой самой злой фракции, в КПСС были в ней и другие секции: социал-демократическая (сам Лёшка Пармачев, Петуш Матейчев); истинного коммуниста Абрумчева убили ещё в 1970 году, в мае месяце... Убили с согласия обкома именно за коммунистическую принципиальность. И чтобы знал своё место. Но это долгая история....
  Вот такое чудо, которое в Карагаче так и не случилось - никакой демонстрации и в самом деле не было. Языком побили новую власть и президента - ставленника капиталистов.
  Лёшка Пармачев при Советской власти умел гадить людям исподтишка - чужими руками, и не более того. Кто из читателей так подумал, тот молодец! Языком поборолись с президентом - и то! А точнее, с них и этого довольно. Большего и не дождаться.
  И Пюйку привычнее и легче было пить в чайной, чем оказаться человеком в трудный и ответственный момент. О чём может реально, на самом деле думать такой человек?.. Да только о том, как и дальше легче прожить. А ведь такие люди, дураки по сути, ещё и воображают, что лишь они живут правильной жизнью и нетерпимы к другому образу жизни.
  ... Может, это и к лучшему, что почти всё вышенаписанное - фантазия автора... И одно дело - фантазии писателя, да и вообще любого человека, даже самого приземлённого и узкопрактичного, и совсем другое дело - "жизнь"... Пюйк боялся потерять и то, что имел, "Жигули", на которую заработала ему жена-доярка, и не совсем честно, а "по блату": приписывали ей надои молока других доярок, вот и сделали передовой,- "пердавая, подумаешь", как говорили другие доярки и не только. 
  Постскриптум. Да оставь ты их всех в покое! И Пюйка, к тому же человека с явно преступными наклонностями, и покойного несчастного Петра Петровича Матейчева, и уже постаревших откровенно злых Мандрилова, и его давно умершую мать, и Горештева Ивана... Сколько можно писать о Мандрилове Пете, Пюйке и Горештеве Иване, - об этих ничтожествах и откровенно злых людях, которые неспособны сделать добро другим людям? Что возьмёшь с везучего дурака Пюйка?.. Рослый, а всё равно - маменькин сынок, как Гошев Женик, воспитали эгоцентричным ничтожеством, жена его обрабатывала, а он пропивал деньги в чайной - с так называемыми друзьями, строя из себя богатого. ("Прави сэ богат").
  Жена обрабатывала Пюйка, и не столько хорошо зарабатывала, сколько приписывали ей надои молока от других доярок. И родственник Лёшка Пармачев поднажал на завфермой, если быть честным и объективным). Рабочая аристократка! Хотя и слов такои не знала. Окулачилась - такое слово слышала. За спиной, но пренебрегала... Пюйк же, её муж, был завсегдатаем чайной. Хотел есть, пить и работать (как, скажем, позже Пуйнов Колька). Но и на работе на надрывался, искал работу деликатную, как говорили в селе. За сто рублей киснул то в колхозе, то в местной на подстанции. И старался жить так, как себе представлял идеальную жизнь рабочего, и не он один: есть и пить, да и это "обмыть", то отметить... Строил из себя богатого из таких, как здоровяк Дикарето, по прозвищу Голям Едач (Большой Едок, гурман), шофёре, муже Дарбановой Маруси. Однажды, когда из города "подбросили пиво", этот Дикарето съел на спор три килограмма копчёной колбасы - "с пивком, потихонечку"... На спор с Пюйком: "Ако гэ издеш, жэ гэ платЕ!" ("Если съешь всю, заплачу!" Хороший и добрый нашёлся этот Пюйк. А по ночам ходил с ножом в голенище, особенно на коляду: тоже мне унак! Ведь петь на коляду - дело подростков. Но что возьмёшь с пьянчужки? С четырнадцати лет пьянчужка, интересы, как обычно бывает у таких людей, на всю жизнь задержались на уровне подростков.
  "Пятидесятилетний парень", так сказать. И непоправим, разве что старческая немощь поневоле заставит бессильно сидеть в углу или на лавочке и смотреть на проходящих мимо людей. Что он, что его друзья - умственно ограниченные дураки с преступными наклонностями, особенно Горештев Иван и Мандрилов Петя, который не мог без своей гадливой мамочки,- ох, пуповина, пуповина, пуповина!.. Или дебильный выродок Горештев Иван, например. До недавнего времени ходил по ночам с ножом - разве нормальный человек, умный и не склонный к преступлению, позволит себе такое? Но откровенно злым дуракам говорить бесполезно. У дебилов и пьяниц нет совести. Выпив, Горештев Иван в молодости ещё и гонялся по всей майле (улице) за надоевшей в постели женой по всей: "Вэрви дето штеш!" ("Иди, куда хочешь!"). Она огрызалась в ответ: "Никуда я не пойду с детьми!" (Несколько детей, старшему скоро в школу)...
  Всё село сплетничало: "На Горештев Иван *** му голям, трийсе и два сантиметра, Пашка (жена му) гэ истрах от него, не му дава, за тва той сэ гони подэр неа по сичката майлэ". (Перевод. У него, Горештева Ивана, огромный х., тридцать два сантиметра, Пашка боится муженька с таким членом, не даёт ему, поэтому он и гоняется за ней по всей майле (улице). Это, конечно, были чистейшей воды сплетни, а член у Горештева Ивана был поменьше, чуть больше среднего, хотя сам Иван был низкого роста, но то, что это человекоподобное ещё и спившееся существо было и осталось дебильным дураком, и, чем дальше, тем больше, - это правда. И в партию приняли - за то, что скотник, рабочий, так сказать: сам первый секретарь райкома устроил разнос колхозному парторгу: мол, раз КПСС рабочая партия, то в ней должны быть и рабочие, а не только начальники!). Скотник даже не в совхозе, а в... колхозе, а - "рабочий"! Если уж грамотный секретарь райкома так сказал... Тогда что возьмёшь в той глуши от полудебильного замаскировавшегося зверья?.. И рано или поздно совершат какое-нибудь "чисто карагачское преступление", как однажды ещё в период расцвете Советской власти, в 1977 году, выразился районный прокурор: судили тогда мелких ворищек типа Туркула и некоего Лашкова... А так же двух подростков - за избиение бывшего одноклассника, с которым "давно враждовали"...   
  Оставь в покое и Лёшку Пармачева, этого карликового местного божка, - ведь карагачане под его руководством не только коммунизм "строили" и, так сказать, едва не построили, но те же карагачане под его руководством и капитализм стали строить, долго строили, добрый десяток лет, - было такое после 1991 года. И не только потому, что Лёшку было некем заменить, а "подходил". Зачем менять, если подходит и справляется? Во всём районе было так. И не только. И те, кто мог и имел право заменить, уволить, были "из советского прошлого", как и Лёшка.