Повесть о Белкине

Николай Адмиралов




ПОВЕСТЬ О БЕЛКИНЕ
 
Пароход «Ярославль» Добровольного
Императорского Общества


Ярославль
Издательство «Ещё не поздно!»
2019
УДК 165:001
ББК 87
А 28
Фото из интернета
Редактор И.Ю. Широков
Технический редактор В.Н. Самознаев

А 28 Н.В. Адмиралов. ПОВЕСТЬ О БЕЛКИНЕ // Ярославль: Издательство «Ещё не поздно!», 2019. 64 с.



Это седьмая книга Николая Адмиралова. Это смелая попытка самодеятельного автора написать книгу о великом флотоводце, не соревнуясь с именитыми писателями, а помогая им дополнить образ героя России.

Предназначена для интересующихся отечественной историей русского флота.





© Н.В. Адмиралов, 2019
© Издательство «Ещё не поздно!», 2019

Род дворян Белкиных был известен в России с начала четырнадцатого века. Это повествование об одном из его представителей – Михаиле Фёдоровиче. Но начнём с его отца – Фёдора Михайловича.
Во время Отечественной войны 1812 года он командовал полком в чине полковника.
Геройски сражаясь с противником при Бородино, он с удивлением получил приказ об отступлении. Ему казалось, что ещё немного и Наполеон отдаст приказ сдавать позиции. Но как военный, он не смел ослушаться приказа.
И с болью в душе, как и многих русских, ему и всей армии пришлось видеть отблески пожаров над захваченной Москвой.
Москву оставили, и многие бесценные сокровища, предметы искусства: древности, здания, построенные знаменитыми архитекторами, церкви оказались во власти захватчиков.
Но город оставили не все – оставшиеся горожане рисковали не только имуществом, но и жизнью.
Немного больше месяца продолжалась вакханалия, устроенная иностранными мародёрами, возможно против воли императора.
Когда же продовольствие и фураж подошёл к концу, противник побежал, гонимый голодом и русским морозом.
Император приказал собрать обоз (возможно их было два), предназначением которого было вывезти тайно ценности из Москвы. Охранял обоз верный императору отряд гвардейцев.
Ценности, золото, иконы были сокрыты под толстым слоем соломы, а сверху навален хозяйственный инвентарь, оружие, вышедшее из строя обмундирование.
Обоз, пытаясь уйти от преследования русской армии, намеревался, обойдя город Вязьму, выйти на прямую дорогу в свою Отчизну.
Фёдор Михайлович, преследуя со своим полком основную массу оборванцев от прежней армии, вдруг получил ценное сведение от разведки.
Отряд гусар, объезжая беспорядочные толпы оборванных, обмороженных солдат противника, которые не оказывали никакого сопротивления, заслышали в стороне на лесной дороге выстрелы.
Они, отрядив двух гусар – сообщить Фёдору Михайловичу, поскакали к этому месту.
Осторожно подъезжая, наблюдая из-за деревьев, гусары увидели - небольшой партизанский отряд остановил большой обоз французов.
Партизанам противостояла хорошо вооружённая охрана обоза.
Фёдор Михайлович не медлил ни минуты, и его полк ринулся на выручку партизанам.
Французы пытались окружить небольшой партизанский отряд и уничтожить его. Перебегая от дерева к дереву, тем самым избегая редких выстрелов партизан, они пытались, словно клещами, охватить их.
Партизанский отряд был вооружён наполовину, вторая половина держала в руках топоры, вилы и даже косы.
Командир отряда, колоритный старик, не мог удержать дома свою дочь, она всегда была рядом с ним. Назовём её Анна.
Это была настоящая русская красавица, с роскошными волосами.
В пылу боя, не заметив, что отделилась от отца, она перебегала от дерева к дереву. Была она в полушубке, валенках, на голове пуховый полушалок. Полушалок зацепила ветка и сорвала с головы. Анна, держа в одной руке ружьё, другой, грациозно изогнувшись, пыталась снять полушалок с ветки.
Вдруг она заметила, как из-за большого дерева вышли два француза, в руках они держали ружья.
Анна, на мгновенье растерявшись, застыла, пышные волосы её волнами рассыпались по плечам. Одна рука её ещё пыталась сдёрнуть полушалок с ветки, вторая инстинктивно направила ружьё на французов. Она стояла в полный рост.
Французы застыли в изумлении, может быть, впервые видя такую красивую девушку. Сами они были тоже прекрасными молодыми людьми. Чёрные, вьющиеся волосы обрамляли их прекрасные лица. Да и обмундирование на них, в отличие от многих солдат французской армии, было почти новым, не обтрёпанным, и ещё больше красило их.
Неожиданно для своего товарища, один из двух поднял ружьё. Направил его на девушку и сказал:
- Какая прекрасная… цель!
Ещё мгновение, и его палец нажмёт на курок. Но второй француз выбил у товарища ружьё из рук, бросил в снег своё ружьё и крикнул, обращаясь к девушке:
- Мадемуазель! Я  не воюю с дамами!
Анна не поняла, конечно, французских слов, но поняла их смысл. Она замерла, удивлённая поступком француза, и, вздрогнув, завидев показавшихся наших гусаров, невольно нажала на курок.
Пуля попала спасшему её французу в руку. От неожиданности и небольшого шока, он даже на мгновение потерял сознание, и упал.
Анна, рискуя получить пулю от второго француза, - тот уже подобрал своё ружьё, с рыданиями подбежала к лежащему французу, чтобы убедиться – жив он или нет.
В это время он открыл глаза и увидел склонённое к нему прекрасное девичье лицо и огромные заплаканные глаза, ощутил на своём лице упавшую слезу, которая, возможно и привела его в чувство. Завидев подъезжающих гусар, воскликнул, улыбаясь:
- Мадемуазель! Как вы прекрасны! Вам, и только вам я с радостью отдамся в плен.
Гусары, не зная, что француз только что спас Анну, подъехали близко и с удивлением смотрели, как русская девушка со слезами (теперь от радости) сквозь улыбку перевязывает врага словно родного.
 
Вскоре на коне подъехал Фёдор Михайлович и тоже удивился, увидев отрешённую от мира, как ему показалось, счастливую пару.
Француз что-то лопотал на своём языке. Анна не молчала, разговаривала с ним и, казалось, отвечала французу.
Пожалуй, это была любовь с первого взгляда. Они были до того заняты собой, что не сразу заметили, что их окружают многочисленные улыбающиеся гусары, и приближающегося к ним Фёдора Михайловича.
Француз, нежно отстранив Анну, вытянулся перед Фёдором Михайловичем, приложив ладонь к головному убору, ожидая вопросов. И они последовали:
- Кто Вы? – спросил Фёдор Михайлович на французском языке.
- Я – парижанин. Моё имя Копа.
Понимая, что его миссия закончена, как и всей французской армии, Копа рассказал, что они везли в обозе. Ещё он добавил, что слышал о существовании второго обоза. Закончил свою исповедь такими словами:
- Господин офицер. Я в Вашей власти и готов отвечать за свою вину.
Анна, с тревогой следившая за их разговором на французском языке, словно поняла смысл последней фразы, тем более француз, закончив свою речь, отдал честь Фёдору Михайловичу.
Анна, с напряжением слушая разговор Копа с Фёдором Михайловичем на французском языке, не понимая слов, но поняла смысл последней фразы её спасителя даже по выражению его лица.
И она обратилась к Фёдору Михайловичу с такими словами:
- Позвольте, Ваше благородие, забрать этого француза ко мне домой. Я виновата в его ранении и я должна его вылечить?
Фёдор Михайлович, понимая взаимную симпатию этих молодых людей, видя смущение их, одобрительно кивнул, сказав:
- Ну, что же, дело хорошее. Если ещё из недруга ты превратишь его в нашего друга, то это будет двойная польза.
Анна ответила смущённо, но твёрдо:
- Уж я, Ваше благородие, постараюсь!
Забегая вперёд, скажем, что Фёдор Михайлович, возвращаясь из похода этой же дорогой, захотел узнать о судьбе этих молодых людей. переросла ли минутная симпатия в настоящее чувство – любовь. или, излечившись, Копа, оставив Анну, вернулся на родину.
Он велел остановиться возле избы Анны, куда был доставлен раненый француз.
Фёдор Михайлович увидел Анну, пополневшую, радостную, возле избы. На его расспросы, зардевшись, она ответила:
- Я, Ваше благородие, теперь Копашева. Два месяца, как мы обвенчались. Мой супруг принял православную веру и не думает возвращаться на родину.
- Ну, а ты сама счастлива? По любви вышла за него? Разве ж не было среди местных парней достойных тебе?
Анна, не задумываясь, отвечала:
- Да, я счастлива! Он такой… и по-русски уже бойко говорит. лучше его я не видела. И избой не гнушается, и по хозяйству помогает. И меня он любит…
Фёдор Михайлович больше не стал расспрашивать – он знал, что любовь не любит о себе говорить посторонним. Он только пожелал счастья молодым, сказав коротко:
- Ну, да поможет вам Бог!
И велел трогать лошадей.
Но не один Копа остался навсегда в России.
Оборванные, замерзающие и голодные солдаты бывшей грозной армии, бродили, еле переставляя ноги по нашим городам и сёлам, стучались в окна или останавливали прохожих. Охрипшими голосами просили помочь им, отогреть, накормить.
Они так обращались: «Che ami!» - дорогой друг – и жестами показывали, что хотят есть.
Переиначив их слова, народ прозвал их шаромыжниками.
Иные, не имея возможности вернуться на родину, оставались в России навсегда.
Но это впереди, а сейчас Фёдор Михайлович спешит к обозу. возле одной подводы он видит полкового священника. Он держит что-то в руках. Фёдор Михайлович спрашивает:
- Что это?
Священник с дрожью в голосе отвечает:
- Раньше я служил в Московской епархии. Мы, как зеницу ока берегли в наших церквах святыни и реликвии. Эта святая реликвия, пожалуй, самая дорогая для нас, православных людей. Это митра (головной убор) святителя Алексия, жившего в четырнадцатом веке.
- Чем же прославился митрополит Алексий – своей святостью?
- Да, несомненно, но это был ещё и настоящий заступник, хранитель России. Он жил во время татарского ига и неоднократно ездил в орду, уговаривая хана быть милостивым к русским князьям, (а, значит, и ко всей русской земле) которых хан обложил непосильными налогами. Однажды жена хана Чанибека Тайдула заболела тяжёлой болезнью. Хан написал великому князю:
«Мы слышали, что небо ни в чём не отказывает молитве главного попа вашего, да испросит же он здравие моей супруге!»
Святитель Алексий, надеясь на Бога, поехал в Орду, и его молитвы были услышаны. Тайдула (от её имени пошло название города Тула) выздоровела.
В благодарность митрополиту татарская царица уговорила доброго Чанибека – беззаконные налоги были отменены.
Но сын его, Бердибек, велел убить отца и двенадцать своих братьев.
Митрополит был очевидцем, находясь в Орде, этих злодеяний. Он едва успел приехать в Москву, как новый хан прислал к великому князю своего посла с жёсткими требованиями и угрозами ко всем русским князьям. Князья в страхе выслушали посла и, трепеща, обратились к Алексию с просьбой умиротворить этого хана.
Алексий, рискуя жизнью, снова поехал в Орду, и посредством его матери Тайдулы выхлопотал милость для государства и церкви.
Фёдор Михайлович с восхищением выслушал священника и воскликнул:
- Какой был человек! Настоящий святитель! Да, ещё плохо мы знаем свою историю и о том священном долге, который неустрашимо исполняли великие люди.
Священник согласно кивнул головой и сказал:
- Я очень рад, что эти сокровища остаются в стране и вернутся в церкви церковные достояния.
- В таком случае я рад вдвойне, как православный и как гражданин. Ведь эти ценности принадлежат не только церквам и знатным домам, но и всей России. Я прикажу без промедления доставить эти сокровища в Москву.
* * *
После окончания войны с Наполеоном Фёдор Михайлович вышел в отставку и вернулся в своё имение Белкино-Дольское в Малоярославецком уезде Калужской губернии.
Его младшая сестра Екатерина была сосватана за Николая Матвеевича Нахимова, имеющего обширное имение в селе Волочёк Сычевского уезда Смоленской губернии. В своём уезде он был избран предводителем дворянства. Во время нашествия французских войск он организовывал партизанские отряды, которые задерживали продвижение противника.
Возле храма Христа Спасителя в Москве была установлена памятная доска в честь героев войны 1812 года. В ней вписана и его фамилия. Его заслуги перед Отечеством были отмечены орденом святого Владимира. Награждал его сам император Александр Первый. Он был двоюродным дядей героя Севастополя вице-адмирала Павла Степановича Нахимова.
Фёдор Михайлович только спустя два года после замужества младшей сестры нашёл свою избранницу. Он женился на Екатерине Ивановне Энгельгардт.
В этом же году самая младшая сестра Фёдора Михайловича Варвара вышла замуж за морского офицера Семёна Яковлевича Унковского. Он был сподвижником М.П. Лазарева в его кругосветном путешествии.
Таким образом семьи выдающихся флотоводцев и мореплавателей девятнадцатого века были тесно связаны родственными узами.
В 1825 году у Фёдора Михайловича и Екатерины Ивановны родился сын Михаил.
В это время они жили в Калуге на улице Березуйской. Но как только сын немного подрос и окреп, родители переехали в родовое имение Белкино-Дольское.
Это имение было малой родиной для нескольких поколений дворян Белкиных. Оно было основано прапрадедом Михаила Фёдоровича, о котором пойдёт дальнейшее повествование, «капитаном флота – полковником» Гавириилом Ивановичем Белкиным после выхода его в запас в 1744 году.
Очевидно искусный архитектор распланировал усадьбу – там были: аллеи регулярного парка, сад, оранжереи. Дом был двухэтажный, рядом каменный флигель и Успенская церковь с колокольней. К речке Рожне каскадом спускались три пруда.
Ныне она разорённая, но и сейчас поражает воображение своей планировкой и размахом.
Усадьба принадлежала Белкиным до середины девятнадцатого века. Затем она перешла к А.А. Храповицкому, женатому на О.В. Белкиной. До 1917 года её владелицей была их дочь В.А. Храповицкая.
* * *
Родители не сомневались, что их сын, став взрослым, выберет военную службу. Отец, правда, рекомендовал сухопутные войска. Но с детских лет, гостя у своих тётушек и встречая там морских офицеров, он уже мечтал о службе флотской.
Так, бывая у тётушки Екатерины и её мужа Николая Матвеевича Нахимовых, он познакомился с его двоюродным племянником Павлом Степановичем Нахимовым.
Это уже был прославленный морской офицер, участвующий в первом кругосветном морском путешествии М.П. Лазарева и проявивший свой талант в нескольких морских сражениях.
Подростком, с искрящимися глазами, он слушал морские рассказы Павла Степановича. И. мечтая, уже видел себя на капитанском мостике.
Гостя у другой тётушки, Варвары Фёдоровны, он приставал с вопросами к её мужу капитан-лейтенанту Семёну Васильевичу Унковскому. Вместе с М.П. Лазаревым он бороздил морские волны в его втором кругосветном путешествии. Слушая рассказы этого морского офицера, ему казалось, что море становится всё ближе и ближе.
О его стремлении к морской службе уже знали родители и не были удивлены, когда он поступил в Морской кадетский корпус.
В 1844 году молодой морской мичман Михаил Белкин был направлен на Чёрное море в 33-й флотский экипаж.
Молодой офицер служит на судах Кавказского отряда. Цель отряда была не допустить контробандных турецких и британских поставок оружия мятежным горцам.
В то время Турция, покорившая балканские страны, вынашивала планы по захвату Кавказа и Крыма. Англия и Франция также стремились господствовать на Ближнем Востоке и на Балканах. Эти страны направили в Турцию военных советников. Советники обучали войска. Помогали в создании военно-морского флота Турции, поставляли артиллерию на суда.
В большинстве, она была изготовлена на английских заводах.
* * *
Белкин держал себя с младшим составом не высокомерно, не мог ударить по лицу моряка за какую-нибудь провинность. А с опытными моряками даже советовался. За это на корабле его любили и уважали.
Однажды он нёс вахту. Рядом с ним старый опытный моряк Уткин. Все на корабле «Чесма» звали его Петрович.
Вечерело. Погода была ненастная. Днём прошёл сильный ливень. Он подмывал камни на скалах, и самые неустойчивые катились по склону горы, грозя снести всё на своём пути. Свинцовое небо отражалось рябью на бескрайней равнине моря. Какие-то чёрные птицы поодиночке недалеко от побережья пролетали очевидно по своему тысячелетнему лётному пути. Небольшие, но, казалось, всё усиливающиеся волны плескались о борт корабля. Туман клубился над морем, ухудшая видимость.
Белкин смотрел в подзорную трубу, надеясь обнаружить контробандистов.
Уткин, облокотясь о борт, смотрел в море, на горы и на птиц.
- Ветер норд-ост. Барометр склоняется к буре. Очевидно, сегодня «гостей» не дождёмся, - сказал Белкин. – Если будет буря, то и хороший лоцман не поведёт их судно. Как ты считаешь, Петрович?
 
- Я, Ваше благородие, конечно, доверяю Вашему барометру, только вот две приметы говорят о противном.
- Хорошо, Петрович, ты – человек опытный и знаешь то, что другим не дано. Назови эти приметы.
- Обратите внимание, Ваше благородие, на этих птиц. Им нет большей радости, как в бурю меж высоких волн бросаться. Оттуда их отбрасывает упругая сила волны высоко вверх, и они парят. Потом снова опускаются в волны. И чем выше волна – тем радостнее играют они с волнами и от радости кричат. Любят эти птицы бурю. Буревестниками их называют.
- И что же? В чём твоя примета?
- А как же, ваше благородие! Если бы начиналась буря, то буревестники уже кружились бы над морем.
Белкин засмеялся:
- Выходит, Петрович, эти птицы узнают о буре точнее барометра. Мне, любителю точных наук, смешно об этом слышать. Ну, хорошо, посмотрим скоро на твоё предсказание. А вторая примета?
- Вы, Ваше благородие, извините старика, только я хочу Вам задать, в свою очередь вопрос.
- Какой же?
- Вы смотрите в море, но не обращаете внимания на горы.
- Если бы я обратил внимание на горы, то всё равно ничего там бы не увидел. Сейчас темно и разглядеть что-то невозможно.
- Разглядеть, Ваше благородие, действительно невозможно, только я заметил – огонёк мигает.
Белкин обратил подзорную трубу в сторону гор, подумав: «Ай, да Петрович!», в то же время замечая мигающий огонёк.
После он перевёл подзорную трубу в сторону моря. Напрягая зрение, он всё же уловил в объективе точку. Через несколько минут стало ясно – точка приближалась, и без сомнения это было контробандное судно. Словно подтверждая приметы Петровича, ветер стих, и море внезапно успокоилось.
Вот когда настало время ему действовать.
- Буди команду, Петрович! – сказал он тихо, хотя никто за пределами судна его услышать не мог.
Они зашли, пользуясь темнотой, за выступ скалы и оттуда, наблюдали за приближающимся судном. Оказалось, что это рыбацкая шхуна. Но вскоре стало ясно, что она пришла от турецкого берега. От неё отделилась большая лодка и пошла к берегу.
На лодке, на фоне тёмного моря выделялись ещё более тёмные силуэты небольшого количества людей, но по мере погружения лодки, было ясно, что они перевозят что-то тяжёлое. Это было, конечно, оружие.
Вот лодка подошла к берегу, возле неё засуетились люди. Стало ясно, что они выгружают оружие, которое будет направлено против русских.
Но выход из бухты закрыт. Пользуясь темнотой, Белкин подвёл своё судно и в рупор прокричал: «Сдавайтесь!» В ответ прозвучали выстрелы. Пуля прозвенела в сантиметре от головы Белкина, оторвав щепу от деревянной надстройки.
- Открыть огонь! – крикнул он.
Артиллеристы-комендоры только ждали этой команды. Метким огнём они поражают цель. Слышны крики раненых, и лишь немногие спасаются бегством.
Лодка разбита, и шхуна поспешно удаляется, бросая своих.
Уткин, находясь рядом с Белкиным, и видя, как пуля чуть не задела его, а он даже не наклонился, с восхищением говорит:
- А Вы, Ваше благородие, счастливый! Ангел Вас охраняет!
Это лишь одна успешная операция, проведённая Белкиным против мятежных горцев. Были и другие, не менее успешные, за что он был награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и произведён в лейтенанты. Это награждение и повышение в чине происходило в 1850 году.
В 1859 году был пленён главный предводитель горцев – Шамиль. Его долго везли по бескрайним просторам России в Петербург. Когда он вышел из кареты, и с удивлением оглядев великолепные здания, сказал:
- Я не знал, что воевал с такой великой страной.
* * *
Павел Степанович Нахимов пригласил к себе Белкина. Его интересовало, какой он, молодой офицер. Он помнил, как загорались его глаза, когда он рассказывал ему, ещё ребёнку, морские истории. Так же Михаил увлечён морем, так же готов беззаветно служить Отечеству, как ему мечталось в детстве? Ведь начиная морскую службу, некоторые офицеры разочаровываются в ней. Есть карьеристы, которые служат не для развития флота, а для продвижения по карьерной лестнице. А есть такие, которые носят мундир, красуются в нём, чтобы покорять женские сердца.
Нахимов с удовольствием взглянул на орден Белкина. Но бывает. что и трус в исключительных случаях становится героем. Поэтому, пожав Белкину руку, он начал разговор с простой фразы:
- Как служится, Миша?
Белкин не задумываясь ответил:
- Отлично, Павел Степанович! Море – это моя стихия! И с командой обращаясь по-простому, не высокомерно, я нашёл общий язык. Панибратства, правда, не допускаю. Но вначале я во многом советовался с опытными моряками. И без хвастовства скажу, что меня уважают, не боятся моряки, относятся ко мне с почтением.
Глаза Нахимова потеплели, но он продолжал испытывать Белкина:
- Хвалю! Но, говоря откровенно, предыдущая твоя служба, эти схватки с горцами могут показаться тебе цветочками. А ягодки впереди. Не скрою, что Турция, помня о своём могуществе, когда она владела всем побережьем Чёрного моря, готова вскоре нарушить мирный договор. Проще говоря, она отказывается следовать этим статьям. Это её стремление поддерживают Англия и Франция. Война не за горами, Миша.
И Нахимов испытующе посмотрел в глаза Белкину – как отнесётся к его словам молодой офицер. Может, он сразу подаст в отставку и уйдёт в спокойную мирную жизнь? Но нет, страха он не увидел в глазах Белкина. Он не побледнел, не вздрогнул, а принял это сообщение спокойно. Ответил сразу, не медлил с ответом:
- Верите ли, Павел Степанович, жизни не пожалею за царя и Отечество. Всё своё умение, все силы, если случится война, не колеблясь, направлю на отпор врага. Да у нас на флоте вряд ли найдётся такой моряк, что откажется от борьбы. И уверяю Вас, каждый жизнь положит, а не отступит ни на шаг со своей земли и прибрежных вод.
Нахимов с удовлетворением похлопал по плечу Белкина:
- Этого ответа я и ожидал услышать от тебя, Миша!
И напоследок сказал Белкину:
- Вот что, Миша, коль мы знаем о неизбежности войны, то мы должны подготовиться к ней.
И он дал несколько дельных советов, чтобы корабль был готов даже и к внезапному нападению.
21 сентября (по старому стилю) 1853 года Турция объявила России войну.
* * *
В начале октября несколько судов стояли в приграничных водах реки Дунай. Погода была ненастная: накрапывал дождь, и седой туман стлался по свинцовым водам реки.
Под утро пожилой, опытный капитан беспокойно ходил по палубе, всматривался в туман и оглядывался на остальные наши суда (его судно было головным). Его сопровождал также опытный матрос - вахтенный, его все, в том числе и капитан, называли Иваныч.
На лице капитана читалось беспокойство, казалось, он предчувствовал появление неприятеля. Иваныч, понимая его сомнения, обратился к капитану с такими словами:
- Не извольте беспокоиться, Ваше благородие, в такой туман турок не появится. Да и, думаю я, не хочет ли он на мировую. Ведь вторая неделя на исходе, а неприятеля не видно и не слышно.
- От тебя, Иваныч, я таких слов не ожидал. Ладно молодые, неопытные на других судах беспечно спят ещё. Вон на том судне я и вахтенных не вижу…
Капитан махнул рукой в сторону недалёкого судна.
- Но ты-то более двадцати лет во флоте. И в сражениях участвовал с контробандистами, которые пытались провести оружие нашим внутренним врагам. Обстановка такая сейчас тревожная, что кажется сам воздух, несмотря на туман, накалился – враг что-то замышляет, и ты не чувствуешь этого? Не поверю! А вот насчёт тумана ты правильно сказал, но через полчаса он может рассеяться, и тогда можно ожидать неприятеля. Что ты на это скажешь?
- Это верно, Ваше благородие, и я чувствую. Только хотелось бы знать, если враг нападёт, кто их начальник?
- Взгляд капитана смягчился и голос не был так суров:
- Ты правильно размышляешь, Иваныч, что мы должны знать неприятеля, так сказать, в лицо. Нашему командованию стало известно, что в Константинополе формируется эскадра из быстроходных кораблей. Её возглавит вице-адмирал Осман-паша.
- Эх, Ваше благородие, и чего они посягаются на наши исконные земли. Ведь и отцы наши говорили, что это земли русские.
- Это верно, Иваныч, для отцов наше побережье Чёрного моря было их Отечеством. Но эти земли завоевали наши деды при Екатерине Великой.
- Вон оно как! Значит, раньше эти земли принадлежали туркам. Они и хотят их вернуть!
- Да, они хотят их вернуть, но они ли были исконными владельцами этих территорий? Расскажу тебе одну легенду, в которой нет вымысла. Существовал один многочисленный народ убыхи. Их было пятьдесят тысяч, и они заселяли значительную часть побережья Чёрного моря. Это был не воинственный, миролюбивый народ, который невозможно было завоевать оружием. Чтобы победить, истребить этот народ, потребовалась хитрость.
Турки зарились на этот лакомый кусок их земли и неоднократно просили старейшин и богатых людей этого народа о переселении в Турцию. Они сулили им «златые горы» и «реки, полные вина», - не удержался Иваныч, вспомнив известную русскую песню.
Да, наверное. Без вина тоже не обходилось. И вот однажды турки предложили столько, что старейшины не смогли отказаться. Они согласились. Турки подогнали корабли и все убыхи взошли на них.
- Сколько же кораблей потребовалось, чтобы перевесзти такую ораву? – снова не удержался Иваныч.
- Много, Иваныч. Но не в этом дело. А дело тёмное. Чёрное море они пересекли, а вот обратно все корабли с убыхским народом почему-то потонули. И только один корабль, на котором находились старейшины, благополучно достиг турецкой гавани.
- Это что же, все пятьдесят тысяч потонули?
- Да, Иваныч, практически народ убыхи прекратил своё существование. Кажется и старейшины не нашли своей второй родины в Турции. Их золото вскоре израсходовалось. И они влачили нищенское существование.
- Коварство это, Ваше благородие. Погубить столько доверчивых людей.
- Может быть, отчасти и поэтому я не доверяю этому затишью.
В это время, как и говорил капитан, туман рассеялся. Прояснились дали.
Капитан посмотрел в подзорную трубу в сторону, откуда мог появиться неприятель и охнул. Он заметил какое-то движение. Внимательнее вглядевшись, он сказал с горечью:
 
- А вот и гости пожаловали. Иваныч, буди команду, бей в колокол. Нужно сообщить и другим судам.
Иваныч побежал к колоколу, громко крича:
- Полундра! Поднимайтесь гостей принимать.
В этот день Турция начала боевые действия.
* * *
В ночь с 15 на 16 октября в форте Святого Николая, который находился южнее Сухуми, ничего не подозревая, спали триста его защитников. Караульные спокойно ходили по его стенам и, встречаясь, переговаривались, не догадываясь, что искусные лазутчики готовятся их снять.
Когда часовые были ликвидированы, то основная масса турецкого отряда в несколько тысяч человек ворвалась на территорию форта и жестоко расправилась с полусонными воинами гарнизона.
Турция намерена была захватить черноморское побережье Кавказа. Осман-паша готовился перевезти двадцать тысяч войск на своей эскадре и десантировать их на русском побережье в районах Сухуми, Поти, Гагры, Сочи, Туапсе.
В Батуми находились турецкие войска. Осман-паша послал туда несколько пароходов, чтобы сообщить о готовящейся операции. В порт Батуми им удалось незаметно пройти. Также незаметно пароходы пытались вернуться назад.
В это время Белкин вместе с несколькими моряками нёс вахту на своём корабле. Зная о начале военных действий противника, он усилил бдительность.
Белкин выбрал самых зорких моряков, и они день и ночь несли службу для предупреждения возможных диверсий противника.
Он помнил, как Петрович заметил то. что ему, молодому мичману, и в голову не приходило.
Белкин так напутствовал моряка, отправляя его вперёдсмотрящим:
- Враг хитёр. Он использует все способы. Чтобы обмануть нас. поэтому ты головой верти, чтобы был полный кругозор. Заметишь корабль, сразу же сообщай, огляди внимательно – враг может двигаться в разных направлениях.
- Слушаюсь, Ваше благородие, всё исполню, как Вы сказали!
Моряк забрался на мачту, чтобы обозревать дали, а Белкин, не переставая также осматривать морские просторы, задумался.
Он, конечно, знал о злодейском нападении на форт Святого Николая и жестоком убийстве его воинов, и такие мысли приходили в его голову: «Противник нарушил все правила ведения войны. Это даже не партизанщина, а хуже. Но действовать по их правилам мы не будем. Мы не варвары. Встретить врага всё же сумеем. Нужно только всегда быть начеку. Ведь враг применяет запрещённые методы ведения войны. Быть начеку с Божьей помощью…»
Его мысли были прерваны криком моряка с высоты:
- Идут, Ваше благородие, целый пароходный отряд!
Белкин сразу отвлёкся от своих мыслей и понял, что нужны решительные действия, чтобы быстрее выпроводить вражеские пароходы из наших российских вод. Он отдал приказание:
- Быстро сигнальщика. Команда, приготовиться к бою!
Сигнальщик флажками передал команду вражеским пароходам: «Остановиться». Российские корабли вышли на перехват.
Но противник, прибавив пара, попытался уйти от столкновения. С вражеских судов прогремели пушечные выстрелы в сторону российских кораблей.
- Ну, что же, они начали первыми, - проговорил про себя Белкин, - ответ , думаю, будет дан незамедлительно.
Вскоре его слова были подтверждены.
С командного судна сигнальщики передали по всем нашим кораблям – открыть огонь. Пароходный отряд противника в тот день понёс немалый урон.
СИНОПСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Командованию Черноморского флота стало известно о стратегическом плане неприятеля. Поэтому 3 ноября 1853 года вице-адмирал Нахимов объявил приказ по эскадре, в котором говорилось:
«…Имею известие, что турецкий флот вышел в море в намерении занять принадлежащий нам порт Сухум-Кале. Неприятель иначе не может исполнить своё намерение, как пройдя мимо нас или дав нам сражение… Я надеюсь с честью принять сражение».
11 ноября 1853 года эскадра Нахимова, в которую входили корабли: «Императрица Мария», «Чесма» и «Ростислав», в штормовую погоду подошли к Синопской бухте. Там они обнаружили под прикрытием береговых батарей стоящую полумесяцем турецкую эскадру.
В её составе были: семь больших фрегатов, три корвета, два парохода, два транспорта, а также несколько коммерческих судов.
Нахимов решился заблокировать турецкий флот в бухте, ожидая подхода подкрепления.
Турки, видя бездействие русских, и, надеясь на превосходство своих сил, не двигались, ожидая хорошей погоды.
Но 16 ноября к кораблям Нахимова подошли корабли эскадры контр-адмирала Ф.М. Новосильского: «Париж», «Константин», «Три святителя», (каждый имел по сто двадцать пушек), а также два фрегата: «Кагул» и «Кулевичи».
Утром 18 ноября в строю двух кильватерных колонн русская эскадра стала входить в Синопскую бухту.
Накануне Нахимов собрал командиров кораблей и напутствовал им:
- Завтра мы войдём в бухту. Турки откроют огонь по нашим кораблям. Вот мой приказ: паруса не убирать, становясь на якорь, моряки не должны находиться на рангоутах, мачтах и снастях, оставаться всем только на палубе. Огонь не открывать, пока корабли не встанут по своим местам. Проинструктировать моряков таким образом.
Белкин провёл беседу со своей командой, рассказал о плане атаки.
- Да как же становиться на якорь, не убирая парусов? – спросил ещё неопытный моряк.
Белкин смерил молодого моряка любопытным взглядом и ответил:
- Приказ начальства не обсуждается, и я верю, как отцу родному, Павлу Степановичу. Интуиция его ещё не подводила.
Моряки уважали и любили Нахимова, он действительно был им, как отец, и поэтому, когда у молодого моряка вырвалась неуместная шутка:
- Неужели интуиция?
То вся команда на него зашикала, боцман, опытный моряк, дал ему подзатыльник, сказав:
- Ты, молокосос, ещё под стол пешком ходил, когда Нахимов уже руководил сражениями!
Молодой моряк сразу же на попятную:
- Не знаю, как у меня вырвалась эта шутка. Ведь я люблю и уважаю Нахимова.
Русские корабли стали входить в бухту. Корабль Белкина был первым в одной из двух колонн. Турки открыли сильнейший перекрёстный огонь с кораблей и береговых орудий.
И тут Белкин понял замысел Нахимова – турецкие ядра крушили на русских кораблях реи и стеньги, дырявили паруса. Турки надеялись, что моряки будут убирать паруса, чтобы встать на якорь. И, стреляя по рангоутам, они надеялись вывести из строя как можно больше моряков. Но все моряки находились внизу. Белкин в душе похвалил полководческий талант Нахимова.
Когда все наши корабли заняли свои места, согласно плану атаки, черноморская эскадра открыла ураганный огонь своих бортовых батарей: до 200 снарядов в минуту. Благодаря высокой подготовленности комендоров, русские пушки были самыми скорострельными.
Линейный 84-хпушечный корабль «Чесма», на котром служил Белкин, подавил огонь двух береговых батарей и перевёл прицелы на турецкий фрегат «Навек-Бахри». Фрегат взлетел на воздух вместе со своей командой.
В итоге Синопского сражения было уничтожено 15 турецких судов. Лишь один пароход уцелел и скрылся с места сражения, увозя английского советника.
Командующий турецкой эскадрой вице-адмирал Осман-паша был пленён.
Лейтенант российского флота Михаил Белкин был представлен Нахимовым к ордену Святого Владимира 4-й степени «За отличную храбрость и распорядительность во время боя при метком и быстром действии дека».
Наряду со всеми участниками боя Белкин был одарён годовым окладом жалования.
Черноморцы бурно, с ликованием отмечали на банкете по поводу этой русской победы. Один молодой офицер так провозгласил свой тост:
- Я с восхищением видел, как храбро сражались наши экипажи, никто не кланялся пулям и ядрам. Для меня это был первый бой и не скрою, я раза два поклонился…
Все дружно посмеялись этой шутке и стали дальше слушать молодого офицера:
- Особенно я бы отличил лейтенанта Белкина. Он был близко от меня и его несгибаемая прямая фигура и чёткие команды вселили в меня храбрость. Меня удивила его неуязвимость, казалось, он заговорён от пуль и ядер, проносящихся мимо него. Так выпьемте за Белкина!
Белкин не мог не ответить на это его восхваление, он также произнёс тост, сначала в шутку, потом всерьёз:
- В отличие от Вас, милейший, я был так увлечён боем, что ничего не замечал вокруг, кроме вражеских целей. Этот тост я предлагаю не за меня лично, а за наш Черноморский флот, за нашего командующего и за государя, который, я уверен, незримо присутствовал своей душой во время боя!
Все закричали: - Ура! Слава! – и осушили бокалы.
В зале стало ещё веселее, этот бой, словно сдружил их всех, и друзья делились между собой впечатлениями и нередко раздавался смех.
Белкин подошёл к Нахимову, чтобы в очередной раз поздравить его. Но его удивило грустное его лицо, казалось, он один не разделял общего веселия.
- Чем Вы опечалены, Павел Степанович? – спросил он Нахимова.
- Я рад за всех нас, Миша. Но предвижу трудные времена.
- Почему? Мне, наоборот, кажется, что Турция, потеряв свой флот, откажется от дальнейших завоеваний.
- Но у Турции есть союзники. Разгром турецкого флота настолько очевиден, что теперь на сцену должны выйти сами кукловоды.
Слова Нахимова заставили задуматься Белкина. Он понял, кто эти кукловоды. И в скором времени они не заставили долго ждать себя. 27 и 28 марта (по новому стилю) 1854 года Франция, а за ней и Англия объявляют о войне с Россией.
АЛЬМИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ И
БИТВА ЗА СЕВАСТОПОЛЬ
В начале сентября союзники высадили 60-тысячный десант в Крыму близ Евпатории.
Белкин не участвовал в этом сражении, он в это время в составе русских кораблей охранял вход в Севастопольскую бухту.
Альминское сражение было неудачным для нашей армии. союзники превосходящими силами прорвали нашу оборону. Вскоре они стали угрожать непосредственно Севастополю.
По приказанию главнокомандующего князя Александра Сергеевича Меншикова вход в Севастопольскую бухту был перегорожен затопленными пятью старыми кораблями и двумя фрегатами.
Севастополь был объявлен на осадном положении. Ряды защитников города пополнили моряки, которые сошли с кораблей и сняли с них орудия.
ЛЮНЕТ БЕЛКИНА
Лейтенанту 33-го флотского экипажа Белкину было поручено командовать батареей из пяти орудий.
Комендоры Белкина, сошедшие с корабля «Чесма», были отлично подготовлены. В их опытности и умении метко поражать цель, Белкин не сомневался.
Он посоветовался с самыми опытными комендорами и, оценив ситуацию, расположил орудия к круговой обороне. Такое расположение орудий получило название «люнет Белкина».
Батарею Белкина не застал врасплох огонь из вражеских орудий. Они выдержали залповые выстрелы, выпущенные по Севастополю. Но пока не отвечали, засекая расположение батарей противника.
К Белкину подбежал запыхавшийся комендор Егоров и быстро выговорил такие слова:
- Ваше благородие, я приметил, где располагается батарея противника. Дозвольте открыть огонь по ней?
Белкин посмотрел в подзорную трубу в направлении, указанном Егоровым, и быстро сказал:
- Разрешаю открыть огонь!
Он знал, что Егоров – один из лучших его комендоров. И Егоров, наведя орудие, подавил метким огнём противостоящую батарею
При последнем штурме 5-й бастион Белкина отразил несколько атак французов с большими для них потерями.
Перегруппировавшись, штурмовые отряды союзников двинулись на наши укрепления. Не имея возможности выстоять на бастионе, Белкин приказал подорвать ранее заложенный фугас.
Взрыв был настолько мощным и губительным для французов, что они оставили все попытки атаковать на этом участке обороны.
 
Лейтенант Белкин в числе других 24-х офицеров, наиболее отличившихся на защите Севастополя, был представлен к самой почётной боевой награде – ордену святого Георгия Победоносца 4-й степени и также награждён орденом Святой Анны 2-й степени.
Стойкость и храбрость защитников на участке люнета Белкина в последний день обороны Севастополя была оценена по заслугам, а сам командир был отмечен орденом Святого Станислава 2-й степени с императорской короной и мечами.
Имя командира батареи Белкина, батареи, которой так и не смог взять неприятель, увековечено в Севастополе. Там установлен обелиск с надписью: «Здесь был люнет Белкина».
* * *
В феврале 1856 года в Москве была организована городскими властями для оставшихся в живых героев-защитников Севастополя встреча. Публицист и писатель А.Ф. Писемский, присутствующий на этой встрече, написал в своих «Путевых записках»:
«Из ста офицеров не наберётся и пяти, которые не были бы ранены. Какие же это не раненые? А вот какие. Смотрите, вот там молодой офицер с Георгиевским, с Владимирским крестами. Фамилия его уже прославилась: это Белкин. А товарищи его зовут Белочкой. Эта белочка стояла и гуляла все одиннадцать месяцев на пятом бастионе, командовала батареею. У него переменилось три прислуги, тысячи две человек было перебито около него, а его ни разу не задело, и он остался без царапины… Таких уцелело во всём Черноморском флоте не больше десяти человек!»
Война закончилась, и страны заключили Парижский мирный договор. По его статьям Чёрное море должно быть свободно от военных эскадр.
* * *
Михаил Фёдорович в это время командовал тендером «Кобчик».
В 1857 году Белкин встречает свою судьбу, избранницу Варвару Степановну. С целью создания семьи он выходит в отставку. Молодая супружеская пара покупает небольшое имение при селе Введенском под Ярославлем. Село окружают девственные леса и рядом протекает река Которосль. При селе церковь Троицы Животворящей, она построена в 1820 году.
У них появляются на свет двое сыновей: Фёдор (9.6.1869), Николай (18.3.1872) и две дочери: Мария (4.7.1864) и Анна 4.3.1870). Сыновья Михаила Фёдоровича продолжили морскую династию фамилии. Они были в числе первых моряков-подводников.
В 1880 году Михаил Фёдорович возвращается на службу в чине капитан-лейтенанта. В семьдесят три года Белкин среди почётных гостей находится на Екатерининской площади Севастополя. Это было 18 ноября 1898 года в день сорокапятилетия Синопского сражения. На площади открыли памятник практически его родственнику – вице-адмиралу П.С. Нахимову.
Российское общество, в которое входили прославленные офицеры военно-морского флота (среди них и Белкин), осознавало, что бюрократическая государственная система не в состоянии поддерживать гражданский и военный флот на должном уровне. Для этого нужны личные вклады.
ДОБРОВОЛЬНЫЙ ФЛОТ
И раньше состоятельные люди выделяли большие средства для развития кораблестроения. Но это были единичные пожертвования.
В 1873 году для содействия русскому торговому мореходству было создано в Москве императорское общество. Это общество объявило сбор пожертвований для создания Добровольного флота. В руководство этим флотом вошёл и Михаил Фёдорович Белкин.
Отсутствие военно-морского флота на Чёрном море пагубно отразилось на внешней политике России. Особенно он был нужен во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов.
В феврале 1878 года был подписан Сан-Стефанский мирный договор между Россией и Турцией. Но этот договор не устраивал Великобританию – она ввела в Мраморное море свою мощную эскадру.
Не успокоившись на этом, англичане добились пересмотра заключённого договора. Этот пересмотр фактически разрушал все завоевания, победы в этой кровопролитной войне.
Созданию Добровольного флота послужили и реформы Александра Второго. Эти реформы привели к росту промышленности. В России росло производство зерна, хлеба, молочной продукции. Всё это требовало выход на мировой рынок.
Императорское общество обратилось ко всем гражданам России с призывом сбора народных средств для закупки за рубежом быстроходных судов. В дальнейшем эти пароходы в случае необходимости можно было переделать в крейсера-рейдеры. Такой флот мог противодействовать развитию морской торговли Англии.
Закупленные за рубежом скоростные суда, перевозящие коммерческие грузы должны были стать основой нового русского флота.
Возглавлял комитет по сбору средств подобранный из людей, хорошо разбиравшихся в морском деле, московский генерал-губернатор В.А. Долгоруков.
Комитет Добровольного флота прежде всего обратился к акционерным обществам, торговым и промышленным предприятиям, не забыв и простого народа.
И деньги пошли не только от заводчиков и купцов, а также и от простых учителей, ремесленников, военнослужащих, чиновников и священников.
Таким образом, вся Россия участвовала в создании Добровольного флота.
Известные мореплаватели: Семён Яковлевич Унковский и Семён Иванович Яновский, в своё время руководящие Калужской мужской гимназией, посодействовали в сборе пожертвований и от её имени была перечислена большая в то время сумма 300 рублей.
И сами организаторы не ожидали такого энтузиазма: за несколько недель было собрано два миллиона рублей. На эти деньги были закуплены 6 июня в Германии быстроходные пароходы. Их назвали: «Россия», «Москва», «Петербург». В дальнейшем в состав Добровольного флота России вошли пароходы: «Нижний Новгород», «Ярославль», «Курск», «Орёл», «Пенза», «Полтава», «Рязань», «Казань» и другие.
Росссия в очередной раз продемонстрировала «непотопляемость» своего флота. И мировые державы с удивлением увидели, как на океанских торговых трассах стали курсировать российские корабли-города.
Ни один член комитета не злоупотребил своим служебным положением. Вследствии этого отчётность была на высшем уровне и на счёт Добровольного флота с 1878 по 1902 год поступило 4 миллиона 150 тысяч рублей 56 копеек.
Во время русско-японской войны был возобновлён сбор народных пожертвований. Для этой цели в феврале 1904 года создали Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования.
Военный и торговый флот получили большую финансовую поддержку. Вклады вносили не только центральные губернии России. Так эмир Бухарский внёс один миллион рублей, «кочевые трухменцы» Ставропольской губернии – 300 тысяч рублей, столько же финляндский сенат.
Основную часть пожертвований собрали в течение 1904-1905 годов. К февралю пожертвования составили огромную сумму - семнадцать с половиной миллионов рублей.
На эти средства были построены восемнадцать минных крейсеров водоизмещением пятьсот – шестьсот пятнадцать тонн. Они могли развивать скорость в двадцать пять узлов. Также добровольные средства пошли на сооружение четырёх подводных лодок. Они вошли в боевые подразделения Военно-Морского Флота России.
Как уже говорилось, Михаил Фёдорович Белкин входил в руководство Добровольного флота. Это было в 1883 году.
Очевидно за его энергичное, инициативное участие, как одного из самых опытных и деятельных членов комитета и за прошлые боевые заслуги Белкину в возрасте восьмидесяти лет было присвоено звание контр-адмирала.
Сыновья Михаила Фёдоровича – Фёдор и Николай, следуя примеру отца, также избрали службу на флоте. Они стали первыми российскими офицерами - подводниками.
Фёдор Михайлович Белкин в составе Тихоокеанского военно-морского флота командовал подводной лодкой «Налим». Николай Михайлович Белкин считался одним из самых перспективных офицеров Черноморского флота. Он был заведующим отрядом подводного плавания в Севастополе.
29 мая 1909 года в ночное время его субмарина «Камбала» находилась в море недалеко от берегов Севастополя. Возможно неопытность экипажа, ещё проходящего обучение, не смогло вовремя заметить надвигающуюся громаду броненосца «Ростислав». Наверняка Николай Михайлович пытался уйти от столкновения, но об этом знает только море.
В Севастополе погибшему экипажу этой подводной лодки был поставлен памятник.
Михаил Фёдорович Белкин последние годы жизни жил безвыездно в своём имении в селе Введенском, что находится недалеко от Ярославля. Ему не довелось узнать о трагической гибели сына Николая. 12 февраля 1909 года в возрасте восьмидесяти трёх лет он скончался.
В фамильном склепе в Введенском (Введенье – как сейчас называют это село) рядом с ним покоится прах его младшего сына, капитана второго ранга, Николая Михайловича Белкина.
;
 
;

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ИЗДАНИЕ

Адмиралов Николай Витальевич

ПОВЕСТЬ О БЕЛКИНЕ


Редактор И.Ю. Широков
Рисунки автора, фотографии из интернета
УДК 623.7
ББК 68.53
А 28



Технический редактор В. Н. Самознаев
Подписано в печать 20.8.2019 г.
Формат А-6. Бумага офс. № 1.
Гарнитура Arial Narrow. Усл. печ. л. 10,7. Тираж 150 экз.
Заказ № 364


Издательство «Ещё не поздно!»

Отпечатано с готового оригинал-макета
в типографии ООО «Оперативная полиграфия»