Бойня

               
***

                «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Под высоким потолком сталинской постройки на узкие окна кабинета утро накинуло лоскутное одеяло синего неба. Подобно школьной  тетрадке, его разлиновала на квадратики толстая решётка, вставленная в раму. По обеим сторонам стола перешептывались;  технологи, менеджеры, служба логистики, бойцы, грузчики и уборщицы. Решалась судьба  предприятия, она висела на тонком волоске настроения одного человека. Этим человеком был Гургеныч. Он сидел в кресле и, играя свою роль, выдерживал паузу. Но, даже самая долгая пауза когда ни будь заканчивается.
- Минуту внимания,- хозяин осадил гулявшее по кабинету перешёптывание. Стало слышно биение сердца сидящего рядом человека.
- вас, что, не интересует наступающее завтра?
- Интересует,- послышалась заторможённая разноголосица.
- Бойня продолжает работать,- произнёс он.
- Радость вырвалась как пар из кипящей кастрюли.
Продумав до мелочей и желая увеличить, и без того кажущуюся безграничной, значимость, хозяин добавил:
- Стоял на коленях, уговаривая жену не закрывать предприятие, не увеличивать безработных.
Из душного кабинета мы высыпали во двор. Радость не утихала. Столб табачного дыма стоял над головами, как гриб после ядерного взрыва.
- Что за непонятное ликование?- Спросил водитель, отбивающий от развалюхи-грузовика, проехавшей непролазные дороги умирающих колхозов, ошмётки развитого социализма. Из присутствующих никто не обращал  внимание ни на водителя,  ни на  телят, собранных как подаяние по всем уголкам России. Изголодавшая живность, привязанная к бортам грузовика, часть стояла на коленях, часть полулежала на полу промёрзшего кузова. Водитель открыл задний борт машины и, одарив всех присутствующих феней, спросил:
- Куда выгружать?
Кто-то из сердобольных показал пальцем на темные коридоры, ведущие в царство смерти.
Телята со своего рокового пьедестала смотрели на ликующий народ. Из слипшихся глаз текли слёзы.
- Ты слышал, Гургеныч закатывает банкет?
Спросила у меня Марго.
- Теперь услышал.
- Останешься?
Я посмотрел на женщину. Она стояла. На ее, когда-то белом халате, выделялись пятна чужой крови, а за  голенищем сапога  устрашающе торчала деревянная рукоятка разделочного ножа.
- А если не пойду?- спросил я.
- Гургеныч уволит!
- Придётся идти.
- Тогда до встречи,- сказала технолог и побежала готовить к забою привезённых смертников.
 Ближе к вечеру в кабинете директора на широкие столы легла одноцветная скатерть. Вокруг батареи бутылок с зелёным змеем стояла закуска и разносолы. Собравшиеся громко спорили. Хозяин скромно сел во главу угла.  По правую руку расположилась Инесса — начальник отдела кадров.  Инесса Дмитриевна достала толстую тетрадь и положила рядом, поглаживая ее испорченными маникюром пальчиками.
- На всякий случай,- глядя на тетрадь, доложила она директору.
Первый тост был произнесен за Гургеныча, второй, третий, а так же четвёртый и пятый.
- Хватит!- оборвал директор подчиненных и тыкая вилкой, с насаженным на неё куском карбоната, в менеджера, сказал:
- Расскажи притчу, потом тост, а мы, дорогой,  послушаем.
Молодой менеджер, глядя в чёрные глаза вальяжного директора, растерялся занервничал и покраснел.
- Ну, что ты молчишь? - Настаивал Гургеныч,- мы слушаем.
- Не знаю притчей,- заикаясь, произнёс парнишка.
- Профессионально не подходит, уволить,- приказным тоном обратился к начальнику отдела кадров директор.  Инесса, уловив распоряжение, сделала пометку в тетради.  Хозяин, всматриваясь в лица, выбирал следующего. Взгляд останавливался на каждом, испытывая его. Выбрав следующего, он сказал так ласково, словно погладил по головке.
- Расскажи, дорогой, слезливую историю, напряги фантазию и заверни ее в тост.
- Не знаю,- сказал лопоухий мальчишка, глядя в пьяное безобразие.
- Какой ты работник, если тостов не знаешь.
Покорная Инесса Дмитриевна, тут же сделала запись в тетради: уволен.
- Давай, дорогой.- Он обращался к следующему. Мозг туманился, но язык работал чётко, как печатная машинка.
- Хочу выпить за нашу Инессу,- выпалил руководитель логистики,- когда я встречаю её в коридорах Бойни, то две вершины Гималайских гор,  спрятанные под тонкой блузкой, заставляют меня ощутить себя альпинистом, рвущимся покарить эти вершины. Инессе вступление понравилось.
Все ждали реакции директора. Я поднял над столом рюмку, отражающую блики люминесцентных ламп, и, почувствовал, как кто-то дёргает меня за рукав. Это была Марго.
- Пойдём отсюда,- тихо сказала она,- пока не попали под раздачу.
Я попытался встать, но голова кружилась, ноги подкашивались. Марго продолжала меня тянуть из-за стола, как морковку с грядки…
- Был, еще до вас, хозяин,- говорил охранник - на бойне козёл, и было у него прозвище: провокатор. Когда надо было гнать скот на забой, провокатора пускали первым. Шел он,  за ним шло стадо. Козла выпускали через другую калитку, а скот забивали.
- И что стало с козлом? — Спросил Гургеныч, проливая на стол зеленого змея.
- Вставай,- приказывала мне Марго.
Я попытался облокотиться и встать. Слева от меня Исса  уллу, щипал из цветочного горшка травку.
- Я монгольская лошадка, скажите ему, чтобы он меня не увольнял?
Справа внизу боец, обняв орудие смерти, мирно храпел под столом.
Спотыкаясь, перелезая через стулья, я выбрался на улицу.
Через открытую дверь доносился следующий тост:
- Хочу выпить за Святую Троицу: Хозяина, его жену и  Инессу Дмитриевну.
В эту минуту меня подхватила Марго и потащила.
- Не думал, что ты такая сильная,-  выдавил я из себя и погас как лампочка внутреннего накаливания...
На следующее утро уволенных принимали на работу!!!

                КОНЕЦ