Свет первой любви

               
                В скорбном документе, именуемым в народе "похоронка", значилось, что Федор Галактионович Клыков без вести пропал на войне. Спустя годы его жена, Таисья Михайловна, обратилась в райсобес за помощью, спросили у неЁ документы, а похоронка к этому времени потерялась. На том всё и встало. Однажды я пришла к ней в дом. Обратила внимание на письмо в рамочке на стене.Это была благодарность командования за добросовестную службу ее Федора. Разговорились. "А вы в Книге Памяти искали его?"–спрашиваю у старушки. "Я об этой книге не слыхала ничего,-со вздохом отвечает она,- я ведь неграмотная." В Книге памяти я нашла фамилию Клыков! Это был ее супруг. Указаны дата гибели и место его захоронения.Всплеснула руками, заплакала вдова. Столько лет была в неведении о судьбе любимого мужа! Сделали запрос в военкомат и буквально через несколько дней получили положительный ответ. Сейчас все хлопоты позади. Таисия  Михайловна будет получать пенсию, как вдова, а ведь ей пошел девятый десяток...                                Как будто сквозь годы протянул ей руку помощи ее родной и незабываемый Федор. Всколыхнулась память, и поведала мне Таисья о своей жизни...               
                "Таисья! Долго еще копаться будешь?! Хватит перед зеркалом крутиться, опоздаешь на работу, даст тебе председатель взбучку!"– снисходительно ворчит Михаил на дочку. Со вздохом про себя отмечает:"Ох, выросла-то как! Похорошела, в плечах раздалась, вытянулась. Жди скоро женихов, отец. Беда с этими девками!"               
                В окно видит, как Таюшка на ходу натягивает рукавицы,вот второпях уронила одну в снег, наклонилась поднять, и тут из-под платка выскользнула толстая , длинная коса. Привычным движением она откинула её назад. Подбежала к кошевке и прыгнула в объятия подружке Фросе. Девчонки стали барахтаться, смеяться. Заулыбался и отец :"Эх, молодо-зелено".Девчата дежурили в Покровском сельском совете, от их деревни Ямки это рукой подать.               
               
                Повозка скрылась из виду. Михаил, прихрамывая, подошел к вешалке, оделся, вышел во двор. Стал управляться по-хозяйству. Делал все споро, дело привычное. С обеда в планах съездить за хворостом на острова, пока день ясный стоит, вечером надо подшить валенки деду Сашке. Работы, как всегда, невпроворот. Когда она только кончится? Обернулся на скрип проезжающего обоза. Стал вглядываться в незнакомцев, кто же такие? Узнал одного, кивнул на приветствие. "А, это сабинские мужики хлеб повезли. Чей же это верзила на меня уставился? Вроде, знакомый, а признать не могу! Надо у Татьяны спросить, та всех в округе и далее помнит. Заезжую-то много лет уже держит. Ну, вот, эти тоже к ней заворачивают. Замерзли, закуржавели, путь у них не ближний. Сейчас в самый раз будет обсушиться,  стопочку пропустить для сугреву. Татьяна, милая, приветливая, в одной кофтенке выскакивает навстречу постояльцам, широко распахивает ворота. Перекидывается с мужиками шутками, заливисто смеется. Что есть силы хлопает парнюгу по спине. Тот не увертывается, что-то заливает ей. Тетка фартуком вытирает выступившие слезы:"Ну, Федька, насмешил ты меня! Значит, девки тебе наши больно нравятся? Жениться хошь? Чо же нам ваши сабинские-то скажут, чай не хуже они!Ишь ты, птица какая важная, издалека тебе девку подавай!"               
               
                В хате она заторопилась. Прихватила рушником ручку заслонки в печи, Достала ухватом чугунок разомлевших щей, на стол поставила огромную сковороду с томленной в жире яичницей. Прислонив к груди круглый каравай хлеба, нарезала его на большие, ровные ломти. Федька , глядя на стол, слюнки глотал. Проголодался, как волк.Сам ест, сам тетку нахваливает. Та , довольнешенькая его вниманием и похвалам, вдруг пропела тягуче: "А есть у меня одна девчоночка на примете для тебя, не знаю только, поглянется али нет"...Федор и ложку отложил: "А как повидать ее?" "Погоди, к вечеру чо-нибудь сообразим!" Она подмигнула парню заговорщески, ближе пододвинула тарелку с салом, миску с солеными огурцами. "Ох, и хорош! Вон как кушает! Кто хорошо ест, тот так и работает!   Загляденье, а не жених. Широкоплечий, высокий, красавец! Вот бы Таюшке, племяннице, такого-то в мужья!" Подумала-посоображала и, накинув полушубок,выскользнула из дома.                           
               
                Резкий, требовательный звонок всполошил девчат Мало ли кто звонит! Тая робко сняла трубку, слегка охрипшим от волнения голосом отозвалась:"Кто это? Тетя Таня! Что случилось? Тятька заболел? Что с ним такое могло приключиться!? Утром, вроде, всё хорошо было. Да не кричи ты, не пугай меня! Счас прибегу!" Ноги у нее стали, как ватные, в коленках подгибаются. Мчится домой что есть силы. Любимица отцова, она и похожа-то на него.Соседки говорили:"Счастливая у вас девчонка будет, ишь, вылила все отцовские капли."               
               
                С тревогой распахнула дверь в дом. Увидела незнакомых людей, растерянное лицо отца, смутилась, в сенцы выскочила. Следом за ней вышла мать, прошептала :"Не бойся, дочка, иди переоденься, сваты приехали!" "Ой! Да что же это!"-заколотилось бешено сердце, лицо побагровело от стыда, в глазах застыли слезы. Сначала хотела убежать подальше, потом покорилась. Что люди скажут?Промелькнула в комнатушку за печкой. Надела новое розовое платье в цветочек, пытливо посмотрела на себя в зеркало. Ничего я девчонка! Высокая грудь, тонкая талия. Переплела косищу, перекинула ее на грудь. Снова оробела, вышла к людям с низко опущенной головой. И вдруг в наступившей тишине услышала восхищенный голос:"Моя будет! Я теперь ни за что не отступлю!"                Подняла глаза, увидела высоченного парня. Он ласково смотрел на нее. Его добрые глаза покорили ее с первого раза. Федор позже вспоминал:"Сразу она влезла в мое сердце!"               
               Познакомились молодые. Наметили день свадьбы. Дело это хлопотное. У тетки Марфы стали гнать самогонку, резать скотину. Лепили и морозили пельмени. Пересматривали и пополняли приданным невестин сундук. Отец и брат поправляли все во дворе, нельзя было ударить в грязь лицом.               
               
              С утра в день свадьбы стояла тихая , безветренная погода. Все замерло, лишь на горизонте ходили одна-две черные тучки. Стали сходиться гости. Бабы накрывали на столы. Чего они только не напекли, не настряпали! Всё заставили. Места свободного не было на столе от блюд и разносолов. Подъехал жених с другом и родней. Возле ворот их встретила толпа. Бойкая подружка Поля вместе с братишкой Таи стали требовать выкуп с гостей за косу. Все шутят, смеются, торгуются. Выкупили . Михаил распахнул ворота настежь. Ударили лошадей, а те встали на дыбы, храпят, а во двор не вступают. Так и оставили их за воротами. Старухи перешептывались:"Не к добру! Сглазил кто-то! Ой, беда-беда!" Гости  поздравляли отца с матерью, молодых. Ближе к полудню встали из-за столов, собрались к жениху  в Сабинку. Там уже поджидают молодых. Родители невесты постелили половичок, опустились на колени. Отец держал в руках старинную икону Божьей Матери. Ею благословил он доченьку на новое, счастливое житье-бытье, на замужество. Присели все на дорожку. Вдруг первый порыв ветра прогремел по крыше. А через несколько минут налетела страшная буря. Снег смешался с землей. Крутило и мело так, что не видно было дом напротив. Все притихли, нахмурились. Ждали, когда успокоится разбушевавшаяся стихия. Мать Вера крестилась на иконы:"Господи! Спаси, сохрани и помилуй нас , грешных!" Через два часа ветер внезапно прекратился. Решили ехать.               
               
                Провожали молодых и родню с частушками, желали счастливого пути. Кое-как по льду застывшего Енисея добрались до села Енисейки. Забереги уже оттаяли.Чувствовалось приближение весны. Кони боялись ступать в воду, а люди не понужали их, страшась загубить скотину. Пришлось перекинуть доски и осторожно переводить лошадей на берег со льда. Изрядно провозились, замерзли, закоченели. Особенно плохо было ногам. Отогрелись немного у знакомых и снова в путь-дорожку!                Когда подъезжали к Сабинке, Таюшка снова заволновалась, а ну, как не поглянется новой родне? Закуталась поплотнее в тулуп, ушла в него с  головой. Федор заметил ее испуг, прижал к себе, крепко поцеловал, приободрил:"Не бойся, моя хорошая, я с тобой!" Народу посмотреть на жениха и невесту набежало много. Гомонят, играют на гармошке. Вторая тетка Таи, Марфа, громкоголосая и бедовая, "продает" невестину постель.Грозно и требовательно, перекрывая гул толпы, приговаривает:"Выкупайте у нас постелю! А если не хочите, мы счас назад повернем!" Чтобы припугнуть, она ударила лошадей. Коренник запрокинул голову, яростно повел глазами. Тетка больно натянула поводья тронувшихся с места лошадей, те стали перебирать ногами, храпеть. Скорее принесли на подносе рюмочку. Она выпила одним махом, вытерла губы, закусила услужливо протянутым на вилке соленым огурчиком. Снова подбоченилась и стала ломаться для проформы. Ей позолотили ручку, еще подали рюмочку, чьи-то сильные руки подхватили  за бока и бережно опустили на землю. На такое уважение тетка сдалась:"Все, продали постелю. Айда в дом!"               
               
                Первой завели невесту. Начала она переодеваться. Красивое белое платье, в косе розовая, в ладошку шириной, атласная лента-подарок жениха. Вышла из-за занавески. Все затихли, разглядывают:"Ой, красивенькая, но маленькая,-"не вытерпел кто-то.                Встал жених рядышком, а она ему чуть повыше пояса. А ему другой и не надо. Не отводит влюбленных глаз. Улыбнулась она ему в ответ.  С шумом стали усаживаться за столы. На длинные скамейки постелили домотканые половики. Тесновато, но все вместились. Поели-попили. Трижды прокричали горько. Жадно, с любопытством следили, как целует жених невесту, подзадоривали.               
               
                С края стола сидел красивый, молодой цыган, их в ту пору много жило в деревне. Звали его Сергеем. Приглашали Серегу на все торжества, любили за веселый нрав , за бесподобную игру на гармошке и балалайке. Он свое дело знал дотошно. По настроению гостей чувствовал, когда надо брать в руки гармошку. Вот наклонил голову, как бы прислушиваясь, пробежал быстро по кнопкам и прямо с места в карьер стал наяривать плясовую Гостей, как ветром сдуло из-за стола. Ходуном ходят половицы. Парни выделывают коленца, девчата отбивают дроби. В сторонке дед Кузьма в оттопыренных на заднице ватных штанах, в огромных валенках бьет себя ладошками по груди, по коленкам, распаляет толпу, а пуще всего себя:"Аджя, Ромка! Аджя!"Тетка Таня в красном платье с брошкой , в форситовых сапожках сыплет частушками:"Мил на ножку наступает-Мой характер узнает..                Не узнает мой характер, Пока замуж не возьмет! " Поет, кружится, с цыгана глаз не сводит. Не выдержали молодожены. В самом центру избы мелькает девичья коса- краса, вьется вокруг любимой жених, известный в деревне танцор. Ай, да невеста! Ай, да жених!               
               
                Когда уселись за столы, тетка шепнула Тае:"Ой, девка, цыган с тебя глаз не сводит, не влюбился ли часом?!"  Ввела девчонку в краску. Сама подсела к бородатому свату,обмахнулась кружевным платочком. Чокнулись рюмочками, пропустили. Хороша! Пошла по жилочкам! "Ну, сватьюшка, начинай-ка нашенскую!" Вдохнула Татьяна поглубже и запела низким , грудным голосом:"Ветер с поля, хиус с моря...." Подхватили дружно, разом:"Ой, да довела любовь до горя..." Последние строчки вели на два голоса, старательно выводили высокие нотки. Тянули долго, с упоением. Снова напряглась певунья:"С горя ноженьки мои не ходят, Ой, да белы рученьки мои не робят..." Песня захватила всех, без остатка. Горькая, волнующая, шла из души, из самого сердца. Пели самозабвенно, полуприкрыв глаза, томясь и страдая:"А я славы не боюся, Ох, на той девчоночке я женюся,Затихла, замерла песня. Некоторое время стояла умиротворенная тишина, все смущенно улыбались, отдыхали после хорошо выполненной работы.                В клубах пара с улицы забежала хозяйка, радостно объявила гостям:"У нас сегодня двойная радость. Невестка в дом пришла и коровушка телочку принесла!" Налили и выпили за прибыль, за удачу.                Свекровка устало опустилась на край табурета. Задумалась, закручинилась. Второго сыночка женит, третий на подходе, а отделить не получается. А, ладно! Чего слезиться, тоску нагонять! Будем веселиться:"Ох, все бы пела, Все бы пела, Все бы веселилася, Кабы первая любовь Назад бы воротилася!"-пропела она звонко и крикнула:"Горько!"               
               
                Зажили молодые Клыковы в любви да согласии. На тесноту особого внимания не обращали В ту осень Ивану и Федору дали на трудодни много зерна. Долго думали, куда ссыпать. Домишко их стоял, как сиротинка: ни путевого амбара, ни сараюшки не было. Сгородили тогда прямо в избе досками закуток, засыпали пшеничку, а сверху поставили кровать молодых. Голова к голове, у окна в улицу, стояла кровать старших сына и невестки. Максим, уже большой парень, спал посреди комнаты на полу. Лежат ночью, прислушиваются.Вот Максим захрапел, свекровь перестала ворочаться, стонать на печи. Чуть пошевелятся посильнее, зерно струйкой начинает сквозь щели на пол стекать. Смех разбирает и досада берет. Дело-то молодое.               
               
                В 40-м году родилась доченька. Назвали Валюшка. Красавица девочка, как нарисованная. Уезжали братья в поле далеко от дома. Готовили им продукты, хлеб на целую неделю. Таисья заботливая, старательная. Булки, калачики, пирожки напечет-все дышит. Приходилось ей ночью несколько раз вставать, тесто мешать. С вечера дров занесет, утром раным-ранешенько печку протопит, на листы стряпню выкатает. Квашня так и лезет, только знай поспевай.                Старшая невестка злилась на нее за это. Она, как не старается, хлеб у нее низенький, сырой. Пойдет в сенцы и со зла выбросит свою стряпню в кадушку.Замесит снова и опять не получается. Настырная, гордая, перед свекровью не корилась. Таюшкиного хлеба не хватало. Стыдно Ивану было за свою стряпуху перед мужиками. Поймала Иванова баба однажды Таюсью за косу, дернула что есть силы, прошипела:"Это ты по ночам нарочно мне в квашню воду подливаешь!"   Ох, и ленивая она была. В завод по морозу не хотела ходить молоко сдавать. Все Таисья и Таисья. Прознал про это Федор, установил им очередь. А, когда однажды в кадку заглянул и увидел в плесени караваи, устроил скандал:"Мне эта мука горбом достается, а вы ею разбрасываетесь!"                               
               
                Ушли Иван с женой, сняли угол у людей. Вроде легче стало жить, веселее. Редко, но ходили с молодой женой на танцы, в кино."Ты иди, Федя, а я позже подойду!"-обычно говорила Тая, стесняясь своего росточка.Он насквозь её хитрости видел, посмеивался. Никогда не обижал свою любимую. Только один разочек приревновал, хотел ударить да передумал. Силенкой Бог не обидел, зашибет ненароком. Так, шлепнул для вида. А вот запомнила на всю жизнь.Любил Федор жену и дочку. Схватит их, бывало, обеих в охапку, кружит по избе, начнут все вместе играть-баловаться. А то и просто прижмутся друг к дружке и так им спокойно, хорошо вместе. Мечтали. Жизнь впереди большая. Свой домишко поставим, купим то, другое. Но началась война.               
               
                Братьев забрали в первый призыв. Пришла повестка, на завтра собрались, не выпили и не посидели на прощанье. Тая провожала их до Беи. Крепко-крепко прижимал к себе Федор свою женушку. На прощание сказал:"Живи, трудись помаленьку, дожидай меня, я вернусь!" Об этом писал в каждом письме:"Я вернусь!. Жди меня!"  Федор писал часто, а она-нет .Грамоты не знала, а к людям не набегаешься. Месяца через два, как проводила мужа, почувствовала, что зашевелилось под сердцем дитя. Родила сына. Полного, белоголового. Написала об этом Федору. В письме ответил:"Хорошо. Спасибо тебе, Таюшка. Расти его. Я приду!" Лишилась мальчика внезапно. Он уже ползал. Бывало, и Валюшку с ног повалит, такой богатырь. Простыл и от воспаления легких помер. Ох, ты горе, горе лютое, не ходишь ты одно!               
               
                Писем от Федора ждала с нетерпением. Вскоре получила письмо, почерк незнакомый, испугалась и скорее к соседям. Это было похвальное письмо от командования. "Дорогая Таисья Михайловна! Это письмо пишет вам командование части, где служит Ваш муж Клыков Федор Галактионович. Ваш муж давно защищает нашу Советскую Родину. Он дрался под Смоленском, Полтавой, Волховом и сейчас защищает нашу Советскую Родину от иноземных захватчиков. В боях за Советскую Родину он 6 раз был ранен, он пролил свою благородную кровь за наше общее счастье. В боях Ваш муж всегда был примером храбрости, отваги, солдатской находчивости и смекалки. Он лицом к лицу встречался с фашистскими убийцами и в штыковой атаке уничтожал их подлые души. В последних боях, когда немецкие разбойники, выбитые из очень важного оборонного рубежа, пытались любой ценой вернуть утерянное, когда они бросили свою авиацию, Ваш муж, работая заряжающим на орудии, сражался героически. Он сумел обеспечить бесперебойность стрельбы, несмотря на обстрел и бомбежку. Его орудие меткой очередью сбило вражеский самолет. Ваш муж, как особо отличившийся в боях, был принят в ряды Коммунистической партии. Командование части по достоинству оценило заслуги Вашего мужа. Он награжден правительственной наградой "За отвагу". Таисья Михайловна! За здоровье Вашего мужа не беспокойтесь. Несмотря на ранения и суровую фронтовую жизнь его здоровье замечательное. Он еще имеет достаточно сил и энергии для достижения полной победы над врагом. Мы надеемся, что Вы там, в глубоком тылу, своей работой не посрамите чести своего мужа. Пишите нам о своей работе в тылу, мы будем очень рады. Командир части Полевая почта 18800 "Ж" 7 апреля 1944 года.                               
               
                Шла домой, улыбаясь и крепко прижимая письмо к груди. Федя жив и здоров. Он скоро вернется. Он любит ее. Вот разобьет фашистов , и они снова будут вместе. На миг прикрыла глаза, вспомнила его лицо и прощальные слова:"Я вернусь . Дожидай меня!" Похоронка свалилась, как снег на голову:"Пропал без вести". "Нет, не верю, не такой он человек, чтобы сгинуть бесследно! А как же я теперь? Как Валюшка?"Слезы лились прямо на казенную бумагу. Это уже вторая похоронка в семье. Нет в живых Ивана, брата.Забрали на войну меньшого, Максима. Ждала Таисья Федора после объявления Победы. Вернулся без руки Максим. Бинтовала ему руку, плакала, жалела. Из Ямок приехал отец, уговорил дочку перебраться к ним с матерью.Позднее переехала в Очуры. Была бита и клята вторым мужем. А в сердце жила одна любовь и одна дума.               
               
                В рамке над столом среди фотографий ее дочери, внуков и правнуков висит маленькая фотокарточка мужа Федора. Испытующе и серьезно смотрит он на своих потомков. В рамочке на стене слегка потертое, написанное от руки красивым почерком похвальное письмо командования. В Книге памяти прочитали с Таисьей, что ее муж, Клыков Ф.Г., рядовой стрелок 177 ТБр. погиб в бою 01.01.1943 г. Захоронен д.Целина Залучского  района Новгородской области. Как же так?! А письмо командование датировано апрелем 44 года! Где же он?  Что с ним? В глазах Таисьи Михайловны печаль, слезы. Много пережила она. Но, как награда за все её немыслимые испытания, стала незабываемая, большая любовь, пронесенная через всю жизнь. Любовь Федора светила ей в пути.