Реквием по больному разуму

Часть 1 «Обманутый»

«Я мечтал о тебе, я желал твоего существования…»
Адриано Челентано
«Я не уверена в том, что меня за это не посадят»
А. Пажощще
"1"
Холодная, неприятная и давно уже чужая рука обнимает меня сквозь сон. Я знаю обо всех её изменах, но даже и не думаю их разоблачать. Потому что мне уже наплевать. Мария. Эта женщина была первой в моей жизни, она же стала той, кто её оборвал... Она была когда-то красивой и яркой, загадочной и неповторимой, однако по истечении десяти лет брака, уничтоживших нас, она пала ниже, чем может пасть женщина. Эта несостоявшаяся Дева Мария, неблагочестивая Мария Магдалина, падкая до чужой плоти.
Третий год я мучился депрессией, и теперь могу сказать со страшной обычному человеку уверенностью - я мёртв. Позвольте представиться - Александр Детройт. Моё имя русское, фамилия досталась от американца-отца. Я его не знал, но это даже к лучшему, потому что неизвестно, как бы он выжил здесь - на огромном куске Земли под названием Россия.
Высвободившись из тяжёлых объятий, я встал, оделся и вышел из комнаты, небрежно прикрыв дверь, зная, что жену мою после очередных ночных приключений шум не разбудит. А если и разбудит, то, увидев пустое место рядом с собой, она только обрадуется. Нас ничто не связывало. Нет, нет, ничто. Было мерзко сознавать, что когда-то давно я позволил себе влюбиться.
Не было и нет больше мест, которых я не видел бы в своём маленьком городе, но теперь, когда жизнь моя была на грани, я просто шёл в ночь, невзирая ни на страшную душевную грусть и обиду, ни на то, что завтра придётся идти на работу к начальнику, которого я ненавидел, ни на то, что часовая стрелка замерла на тройке. Район, в котором я, так сказать, "обитал", был далеко не самым худшим, но, прямо скажем, хреновым. Что вы думаете в первую очередь, когда, просыпаясь утром невообразимо для вас рано, плететесь из дому, потому что мир без вас не справится? Верно. Все раздражает. Хочется утонуть в сладких объятиях одеяла и не двигаться… И успокоить собственную душу, что уже ничего не просит. Моя жизнь была наглядным пособием по инфантильности, банальности и невезению. Я был слишком сложен и оттого чрезвычайно прост. Я ничем не отличался от миллионов других, и, наверное, так бы и умер под покровом своей собственной ночи, но... Но в этот день изменилось все.
Не знаю, что движет нами, когда мы в отчаянии. Возможно, инстинкты. Да, как правило, в таком состоянии люди и следуют самым низким и пошлым инстинктам, потом жалеют, но уже поздно. Какой инстинкт двигал мною в ту ночь? Не знаю. Я пришёл в ночной клуб, чтобы напиться, да, цель моя была проста. Я забываюсь, когда много пью. Обычно люди в этом случае становятся агрессивными или перестают вообще что-либо осознавать, на меня же алкоголь действовал тонизирующе. Все проблемы уходили, течение мыслей становилось плавным и ленивым, я мог расслабиться, стать спокойным, поговорить о насущных вещах, чего там - думаю, при правильном потреблении выпивки она бы даже повышала мою работоспособность. Но не время рассказывать о том, что творило со мной то адское холодное зелье, ведь... Когда я зашёл туда, то мысленно (а, может быть, даже и вслух) выругался, поскольку свободных столиков просто не оказалось, несмотря на очень поздний час. Хотя три часа ночи для клуба - это рано. Самая грандиозная вакханалия распространённых смертных грехов человеческих начинается здесь именно в это время, а заканчивается рано утром, после чего её участники на время забывают друг о друге, вновь превращаясь в офисных клерков, в официанток, в механиков и работников банков, притворяясь теми, кем их хотели бы видеть родители. Но нет. Вот они - настоящие. Здесь и сейчас, как ни прискорбно. Я не имею права их отчитывать... Ведь я тоже сюда пришёл.
Никогда не любил пить в компании. Но делать было нечего - стоило выбрать своего собеседника. Мое сознание мгновенно отобрало для меня трёх кандидатов - знойную блондинку у края стойки, угрюмого старика совсем рядом, и молодого парня, который разговаривал по телефону, очевидно, убеждая свою подругу, что он давно спит. Хах. Ну что же, первые два варианта отпадают - я не в настроении становиться слушателем или любовником, мне нужен просто сосед. И я направился к третьему человеку. Он явно был моложе меня и выглядел свежо, словно недавно пришёл в этот мир. Этому было объяснение - как только я его в первый раз увидел, то понял, что у этого человека стойкий и необычный характер.
Он был в тёмных очках. Какому нормальному человеку в три часа ночи, в помещении светит солнце? Короткая и модная стрижка, эффектно уложенная, явно недешевая одежда, уверенные движения. Да, с этим было бы не скучно провести остаток ночи. Подсев к нему, я не сразу начал разговор. И это было ни к чему - он сам начал:
- Удивительная ночь, не правда ли, коллега?
Я был удивлён. И почти сразу ответил:
- Ты это брось. Я не твой босс, и не коллега. А ночь отвратная.
Незнакомец снял свои очки, аккуратно сложил, и, положив их на стол, продолжал:
- О, как же мне нравится этот подход. Ладно, урок усвоен. Почему ты находишь ночь отвратной? Я люблю ночь, здесь есть... На что посмотреть, - двусмысленно ухмыльнулся он, поглядывая на каких-то женщин у стойки.
Когда вы разговариваете с малознакомым человеком, вам всегда важно занять чем-то руки, просто чтобы выглядеть естественнее. Вот и я стал двигать пепельницу.
- Знаешь, давно я на это не заглядываюсь, - сказал я.
- Что же мешает?
- Ничего. Совсем...
- О... Ясно. Тогда закажем виски. И виски. И много-много виски. Это позволит...
- Подожди, - настороженно оборвал его я. - Я тебя совсем не знаю, и...
- Дмитрий. Димон, если хочешь.
***
А потом я очнулся... Я открыл глаза в своём доме, разгромленном, выглядящем так, словно те демоны, что пожирали моё подсознание, наконец вырвались на свободу. О, милый друг, ты не представляешь, как многого я смог бы избежать, если бы тогда знал правду. Но я забегаю вперёд - нет, нет, нет, так нельзя.
Однако это утро стало для меня приятным. Я ощутил это ещё до того, как открыл глаза. Первое чувство... Ломай каноны. Не было первого чувства. Его не было.
Наконец-то...
Не было депрессии. Завеса, убивавшая меня так долго, рухнула.
Но почему?
Почти сразу же после того, как я встал, я начал припоминать события этой ночи и вот что я вспомнил:
" Похоже, что виски был на удивление высокого качества, потому что я никогда не пребывал в такой эйфории. Я сам себе противоречу, но что делать, ведь так устроен мир. Я даже был не спокоен. Я был счастлив. Несколько рюмок спустя разговор принял совершенно псевдологическое течение. Это было нечто среднее между религиозным диспутом и выпуском криминальных новостей. Офигенно.
- Человек создан, чтобы созидать и разрушать, так почему наше общество мешает ему... этим заниматься? - уже с трудом говорил Димон.
- Ты прав... Ты, как всегда, прав... Надо ещё выпить... - ответил я.
- Я ведь вижу потенциал. Ты мог бы... Пр-пригодиться. Вот тебе моя карточка... Позвони...
- Ага. За созидание!
- За него".
Разумеется, после такой знатной пьянки я не мог восстановить все события, но был один момент, на который я сразу обратил внимание - записка жены. Грязный клочок бумаги, исписанный ручкой. Содержание его было слишком простым, не стоит его здесь приводить, а суть была в том, что, Маша уходит от меня, потому что я стал "невменяемым и слишком ревнивым". Забавно, ведь, оказывается, у этой женщины все-таки было какое-то подобие такта - она не сказала ни слова о том, что я вернулся пьяным. Знала, что и сама идеальной никогда не была. Мысленно послав жену ко всем чертям, я ощутил настоящее удовлетворение.
Нет депрессии.
Свобода.
У меня даже не болела голова, как ни странно. Весь мир пестрел красками, мне хотелось дышать. Я посмотрел на часы и с удивлением отметил, что сейчас всего лишь 7 утра. На работу мне надо было к десяти, но тогда я почему-то даже и не подумал об этом. Я вспомнил о Димоне. Карточка. Карточка! О, неужели это будет нечто новое? Я стал рыться в карманах, надеясь, что найду… Как же мне хотелось почувствовать, что это не сон и не жалкая игра моего больного воображения… И поиски мои быстро увенчались успехом. На серой пластинке было чётко выведено: «Зимаков Дмитрий Андреевич». Ни должности, ни каких-либо других сведений, кроме контактного телефона, больше не было. Пожав плечами, я взялся за свой Xiaomi, и начал набирать номер, даже и не подумав о том, что час ранний, и человек, возможно, ещё спит. В голове стучала лишь одна фраза: сегодня, 18-го июня 2017-го года я вернулся к жизни.
- Алло, - на удивление быстро и бодро сказал знакомый голос.
- Доброе утро. Я Саша.
- Саша? Какой Саша?
- Александр. Мы познакомились в ночном клубе вчера... Вернее, сегодня.
- Что... А-а, точно-точно. Привет, - ответил он.
- Привет. Ты вроде говорил со мной о работе, и... - начал я.
- Не сегодня, мой друг, не сегодня, слишком занят. Завтра вечером - у гаражей.
- Гаражей? Что мы будем...
- Ты все узнаешь, о ’кей? Просто приходи, - оборвал Дмитрий меня ещё раз.
Вызов был завершен. "Странно… - подумал я, - это странно, но к странностям я был готов".
«2»
Я должен был собираться в офис. Мне нужны были душ, завтрак, костюм. Но... собираться я не хотел. Да, за прогулы строго наказывали, но неужели вы все - всего лишь рабы своего дела? Я никогда не прогуливал. И именно это обстоятельство ещё больше толкало меня нарушить устоявшуюся привычку - я хотел ощутить, каково это - быть нарушителем. Каково это - проснуться рано утром, понять, что не хочешь идти на работу, и - не пойти? Я вот не знаю. Хочу узнать.
Я мылся не спеша. Сегодня мне некуда было спешить. Я чувствовал, как горячая вода смывает с меня остатки моей нерешительности, моей инфантильности. Хотелось быть нужным миру. Когда я закончил, я надел простую одежду и вышел из дому. Похмелья не было. И у Дмитрия, судя по его голосу, тоже. Как в 18 лет. Мне снова 18. Я пришёл в кафе. Это было особое кафе - моё любимое. Оно открывалось очень рано, но в это время там почти никого не было. Когда я зашёл, там было всего четыре человека - двое молодых мужчин за одним столом, с большим рвением уминавших свой завтрак, ещё один, постарше, сидел в одиночестве и что-то читал. И была одна девушка, смотревшая телевизор. По нему показывали боксёрский поединок, очевидно, ещё вчерашний. Кто дрался? Ну... А, к черту, зачем гадать, ведь я совершенно в этом не разбираюсь. Один из боксеров сделал апперкот и нокаутировал своего соперника.
- Да, - торжествующе прошептала девушка.
Я подмигнул и ответил ей:
- Отличный удар!
Она слегка улыбнулась и сказала:
- У него не бывает плохих.
Немного погодя она снова на меня посмотрела, подняла вверх два пальца и представилась:
- Алена Пажощще.
Я оглядел её. Невысокий рост, очки, прямые чёрные волосы до плеч, чёрные брови и ногти того же цвета. Над правой ключицей татуировка с сердцем, а в языке пирсинг. Кожаная куртка, джинсы, кеды, рюкзак. На вид около двадцати лет. Да, безусловно, у неё было другое имя.
Забегая вперед, немного об Алене:
Девушка неформального образа жизни. Вкусы: мрачная литература, бургеры, бокс. Она испытывала рвотные позывы от аниме и просто на дух не переносила розовый цвет. Развлекалась же в основном тем, что стебалась над человеческим идиотизмом, а также примерно раз в неделю посещала врачей, сводя их с ума своими выходками. Они перекидывались ею, как футбольным мячом, но вот незадача - Алене было совершенно все равно, кому выносить мозг. Впервые принимая её, новая женщина-терапевт задала ей вопрос:
- Что у вас болит?
Алена же, глубоко вздохнув, и проведя ногтями по груди, томно и с фальшивой болью отвечала:
- Душа...
Когда невропатолог расспрашивал Пажощще о природе её заболевания, она качала головой, и отвечала, вводя врача в ступор:
- Все мы больны. Я прямо чувствую, как умираю. Как умираете Вы. Вы умираете, доктор.
А случайно поймав в коридоре хирурга, она говорила:
- Неужели же Вы, человек такой важной профессии, не можете набраться смелости предложить даме руку и сердце? У вас же навалом этого добра, доктор, так почему же?
Хирург шарахался в сторону, а Алена удалялась с хохотом в следующий кабинет.
И наконец, кабинет психотЭрапии - самое любимое. Все потому, что она сама превращалась в психотерапевта:
- Вы даже не представляете, душечка, как я устал от всего этого, от никчемной, лишенной всякого смысла жизни! - пламенно декламировал врач, - о, ведь Уильям Шекспир давно нам сказал: "Я клялся - ты прекрасна и чиста, а ты как ночь, как ад, как чернота..." - врач говорил последние слова со слезным надрывом, а потом и вовсе начинал рыдать, слушая советы, которые давала ему Алена.
Да, такой она была. Но тогда я этого ещё не знал.
Мы вместе вышли на улицу. Там мы разговорились, бредя в одном направлении:
- Ходила на интервью в магазин бытовой техники, - рассказывала девушка, - пьяный мужик у входа с огромным фингалом под глазом попросил 50 рублей на воду, ну, а так как я люблю офигенные диалоги с такими индивидами - дала ему 10 рублей ради того, чтобы послушать, сколько на самом деле зарабатывают продавцы-консультанты в том месте и как там всех обставляют. Я думаю, чувак шарит. Не зря же он бомж.
Думаю, ещё вчера я бы и не приблизился к ней, а сейчас я слушал, не отрываясь. И все в этой девушке было неформальным, загадочным. Было что-то такое, что вызывало неподдельный интерес. Думал ли я тогда, что знакомство ней повлечет за собой такие последствия? Нет. Однако в ту секунду я забыл о ней, поскольку увидел мужчину, приближавшегося ко мне. Он смотрел недружелюбно, а когда подошёл, будто бы случайно задел меня плечом. Я обернулся и понял, что за мной стоят ещё два человека и передо мной - тоже.
Они остановились. Я остановился. Я попытался рассмотреть их детально - старая привычка. Они выглядели так, будто собирались идти на митинг и излучали агрессию, словом - в моей крови стал автоматически выделяться адреналин...
- Бродить в одиночку здесь не принято, кореш, - ухмыльнулся один из них, - это наш переулок.
В одиночку? Алена исчезла, верно... Я даже этого не заметил.
Они начали разминать мышцы. Драка. Я не умею драться.
Я ведь только что смотрел бой? Нет, это не поможет.
Решив, что не могу стоять просто так, я все-таки резко двинулся вперёд, вознося руку для того мощного телевизионного удара, но мой маневр был раскрыт: цель моего нападения отстранилась, а затем перехватила мою руку и повалила меня на землю. Я захотел встать, но получил сильный удар ногой в живот. Боль, пронзившая мой желудок, была невыносимой. Остальные обступили меня и стали бить, пока я не потерял сознание.
Я никогда не любил ждать. Ожидание - самое ужасное, что происходит в нашей жизни. Строго говоря, кроме него в этой жизни очень часто ничего и не происходит. Именно поэтому некоторое время, проведенное в бессознательном состоянии, сократило время ожидания встречи с Димоном. Ну и слава Богу или что там живёт в облаках... Когда я, наконец, очнулся, я посмотрел на часы и увидел: 9:43. На работу, что ли, пойти?
________________________________________________________
Вы прочитали ознакомительный фрагмент данного романа. Приобрести полную версию вы можете на ЛитРес: https://www.litres.ru/el-sheygec/rekviem-po-bolnomu-razumu/