Уклонисты

Мне стали слишком малы твои тёртые джинсы! - повсюду пел той весной хрипловатый гитарист в ботфортах. Гимн далёкой Америке радовал своей простотой и логичностью. У нас с Глебастиком джинсов никогда не было, поэтому проблема с размером штанов казалась нам смешной и мелкой. Нас волновали вещи масштабные, такие, например, как весенний призыв в советскую армию. Он собирался решительно уклоняться, косить в дурке под психа, а я - честно послужить Родине.
Мы познакомились в пионерском лагере и дружба наша крепла все школьные годы. После восьмого класса Глеб стремительно возмужал, поступил в профессиональное училище и завёл знакомства с женщинами.  Я же отличался скромной стеснительностью, читал книги про античных героев и революционеров, поэтому после десятого класса оказался в медицинском институте. Глеб начал хипповать, путешествовал автостопом, отрастил длинные волосы, толстовскую бороду, носил расклешенные матерчатые штаны, клетчатую рубашку и красные сапоги. Прикид дополняла выцветшая противогазная сумка на длинном брезентовом ремне. Подруга-хипповка Ася вышила на ней Глебастику яркие полевые маки, напоминавшие об их фантастической неземной любви и грядущем счастье.
Однажды мы зашли с Глебом в магазин "Военторг", что находился возле кинотеатра "Художественный". Там продавали серебряные шевроны, тельняшки, звёзды и кокарды. На почетном месте красовались зелёные и чёрные фуражки, разноцветные погоны и каракулевые генеральские папахи. У закрытых стеклом прилавков суетились солдаты и курсанты, по торговому залу чинно прохаживались бравые командиры. Глебастик возжелал приобрести себе офицерские хромовые сапоги, шеврон и белоснежный парадный ремень. Продавщица посмотрела на него брезгливо и проронила: - Где ваш военный билет? Гражданских не обслуживаем!
На военного Глеб в этот день совсем не походил. Одет он был по-летнему: расклешенные штаны с вышитыми вручную яркими полевыми цветами, широкий кожаный ремень с блестящей пряжкой, через плечо - матерчатая сумка. Системный прикид, по хипповской форме: подаренные кем-то бусы, кожаные фенечки, ботинки на платформе. Глебастик обожал свою ковбойскую шляпу, под ней носил неизменный хайратник, который стягивал угольного цвета локоны. Из под старинных круглых очков выглядывали добрые детские глаза, лицо озаряла наивная миролюбивая улыбка.
Дитя - цветок обратился за помощью к незнакомому кавказского вида капитану стройбата, который выбирал себе безвкусную латунную заколку на галстук. Друг вожделенно протянул к нему тонкие руки и принялся долго объяснять удивленному офицеру, что хочет приобрести армейские сувениры - исключительно из деятельной любви к пацифизму. Служивый ошалело слушал речь Глеба, ровным счётом ничего не понимая. Кажется, мы его уговорили. Капитан неторопливо отправился к кассе, но в последний момент засомневался, хитро прищурился, вновь окинул взглядом хлебный хайр и нечесаную бороду Глеба и загадочно переспросил: - Зачем тебе всё это барахло? В армию собрался? Там тебе бесплатно выдадут! Человеком сделают!
Глебастик по детски простодушно ответил:
- Не...Просто я хипповать так буду! Я пацифист, в армию никогда не пойду!
Капитан отвел глаза куда-то в сторону пыльного окна, тоскливо глядящего на шумный Невский проспект. Казалось, он вот-вот заплачет. Кавказец секунд десять колебался, затем протянул моему другу его смятые рубли и извинительно произнес:
- Прости, брат, нас за это начальство имеет, сильно и больно бабает! Не положено и точка!
Внезапно нам стало жаль капитана, который так терпел и страдал на службе от извращенцев. Минут через пятнадцать я уговорил равнодушного рыжего курсанта приобрести для Глебастика кучу звёздочек и роскошную солдатскую кокарду.
Друг обрадовался, тут же украсил хипповскую сумку алыми пентаграммами и оптимизма у него прибавилось:
- Кокарду осенью прикреплю на куртку как брошку!
- Осенью уже в войсках буду! -
подумал я. И от этой мысли стало пусто и сиротливо на душе. Хотелось заплакать.
На военно-призывную медицинскую комиссию нас вызвали повестками одновременно. Я - явился, Глебастик - нет.
- Не... Лёлик, я в дурке косить буду! - заявил он и на моих глазах решительно порвал приглашение из военкомата.
- Ты же за него расписался, Глебастик! - я воспитывался в законопослушной семье запуганных советских инженеров и не мог понять такого безответственного поведения.
- Я пацифист и в сраный Афган не поеду! - заявил Глебастик. В тоне его голоса звучало столько металла, что я мгновенно представил взрывы, ночные трассеры, осколочные ранения и кровавый бинт на голове наивного безоружного новобранца. Я вздохнул и смиренно отправился по повестке, ощущая себя агнцем, ведомым на заклание.
В огромном классе военкомата полковник по фамилии Жук после пересчета присутствующих провёл краткий инструктаж:
- Бойцы, сейчас я раздам вам тест с вопросами. Проверим, кто поедет лечиться, кто, как положено - честно долг исполнять перед Родиной! На этой фразе он поперхнулся, закашлялся и снял фуражку, обнажив огромную потную лысину.
- Каждого отправят в свою воинскую часть. Там и покажете себя нормальными мужиками, - продолжал Жук.
- Калаши нам дадут? - из рядов раздался чей-то наглый  голос.
- Фамилия? - спросил Жук, хищно вглядываясь в лица призывников, застывших в ужасе перед неизбежностью.
- Горбадей! - словно сплюнул свою фамилию парень. Я знал его с детства. Горбадей рос без отца, мать работала уборщицей в бане возле Кировского завода. Однажды зимой мы до темна катались с ним вместе с ледяной горки на старых тазах, которые отрыли в горе мусора и замерзших старых веников.
Горбадей ждал маму с работы и коротал время в нехитрых развлечениях. В этот вечер мама долго не появлялась. Наверное, у неё было море работы. Тогда я предложил поставить тазы один на один и залезть на окно бани, посмотреть маму Горбадея. Мы построили лестницу, по которой он ловко поднялся и доложил обстановку: - Тётки голые в пару, но мамы моей пока не вижу!
- Ты постучи в окно! - посоветовал я Горбадею. Он немедленно это исполнил. На него никто не обратил внимания. Тогда Горбадей слез с лестницы из тазов, сломал громадную сосульку и решительно швырнул её как гранату в единственную открытую форточку на первом этаже. Вероятно, там находилась парная. Мы принялись закидывать её снежками.
Раздались женские крики, визг и металлический грохот. Мама из бани не вышла, зато появился злобный усатый дядька, который, агрессивно размахивая руками, стремглав бежал к нам по дворовому льду. Свои тайные мысли он выкрикивал жутким нечеловеческим голосом:
- Сниму штаны и выдеру!
Встреча с похожим на таракана разгневанным как черт банщиком-извращенцем не входила в планы нашей вечерней прогулки. Мы разбежались, бросив жестяные тазы на пригорке.
Обернувшись, я увидел, как таракан поскользнулся и больно упал на лёд, его кроличья шапка улетела на проезжую часть и по ней проехал бесшумный троллейбус.
Теперь повзрослевший Горбадей требовал себе Калашников.
- Зачем тебе автомат, сынок? - Жук вдруг перешёл на дружелюбный тон.
- Уродов фигачить буду! - простодушно по сыновски ответил Горбадей.
- Молодец, Горбадей! Из тебя будет толк! - полковник сделал какую-то пометку в списке.
- А ты перестань там ржать, длинный! - прорычал Жук в мою сторону.
- В Афгане завтра окажешься, башку из окопа высунешь, и нет её. Вот тогда смеяться будешь? Башка улыбается, а туловище отдельно лежит! Смешно?
В Афган мне совсем не хотелось. Два курса медицинского института протестовали и требовали квалифицированной работы. Погибнуть в пустыне за чужую пропуканую интернациональную революцию казалось чем-то кармически неверным. Такому интеллигентному и честному парню не надо топать в знойный Афган! Да и жару я не переношу! Нет! Не выйдет! Не дамся!
- Берём ручки и приступаем к тесту! - скомандовал Жук.
Ставим да или нет! Да - крестик, нет - ничего не ставим.
Я уставился в тест-листки, расчерченные на квадратики, словно карточки спортлото.
Первый вопрос, - проревел Жук. - Я никогда в своей жизни не врал! Отвечать!
- Что за чушь? - подумал я. Всё моё естество противилось военно-психологическому издевательству.
- Вопрос второй. Мне никогда не снились эротические сны! -  Жук обвел класс загадочным взором. Призывники скрипя стульями старательно заполняли квадратики.
- Вопрос третий. Мне нравятся сказки Ганса-Христиана Андерсена. Всем ясно? Да или нет?
Последний вопрос вывел меня из душевного равновесия. Я решительно поставил три да: не врал, не снились, сказки - нравятся.
Дальше я его бред не слушал, зачеркнул клеточки крестиками через один. Потом стал представлять, что я с Жуком играю в морской бой и нарисовал четырехтрубник из крестиков, и три однотрубника. Тест закончился также внезапно как и начался.
- Сдаём! Сейчас посмотрим результаты! Будет видно, кто в какие войска служить отправится! - Жук лениво собрал бумажки и пересчитал. Затем он извлёк из кармана кителя прозрачный трафарет и принялся старательно накладывать его на результаты тестов. Всё это заняло минут тридцать, в течение которых призывники рассматривали развешанные по зелёным стенам картонные плакаты с фигурами строевой подготовки, выдержками из воинского устава и лениво пинали друг-друга ногами.
Между тем на столе полковника появилось две стопки бумаг. Одна внушительная, другая поменьше.
- Эти - нормальные. Поедут служить по-человечески. - произнес Жук торжественным голосом. Он положил огромную волосатую руку на крупную стопку ответов.
- Эти! -  пошутить решили. Ещё раз тест напишут! - палец Жука хищно воткнулся в маленькую пачку тестов.
- А это, - он взял брезгливо обеими руками листок с ответами и продемонстрировал всем.
- Этот... - голос его сошел на презрительный шепот. Ясно, что он хотел, но не мог произнести то слово, которое напрашивалось, рвалось на волю и застревало в горле.
- Это не призывник вообще! Он в армию не пойдет! Никогда!
Парни удивленно и вопросительно уставились на пунцового от злобы полковника.
- Есть тут среди вас один псих, да ещё студент-медик! - он посмотрел на меня так, словно я стал предателем Родины.
- Он теперь лечиться в дурдом поедет! Студент хренов мне так на тест ответил, что пусть с ним теперь психиатры разбираются! - закончил Жук свой монолог.
Я потерял дар речи. Хотелось закричать: - Виноват, товарищ полковник! Я пошутил! Можно, я - исправлю? Простите!
Было уже поздно. Поезд с новобранцами теперь уезжал без меня! Мне - дурдом, им - рандеву с воинской славой. Призывники торопливо покинули кабинет. Я вышел вместе с ними. Никто меня не остановил. Я дошел до туалета, постоял там немного, обдумывая план действий. Правильно говорит моя мама: - Хорошая мысль всегда приходит в туалете!
Я поспешно вернулся. Жук сидел за столом, вокруг тупили незнакомые призывники. Я слышал только обрывки фраз, в голове шумело, отчётливо чувствовался учащенный пульс. Результаты тестов лежали на прежнем месте. К счастью, мой ответ находился сверху. Не представляло труда протянуть руку и взять его со стола, что я и совершил. Потом робко попятился, сделал трусливые шаги по направлению к открытой двери, метнулся в коридор, забежал в туалет, торопливо разорвал листок на мелкие кусочки, швырнул улики в ржавый унитаз и для верности дважды спустил воду. Из военкомата я бежал как угорелый. Мне казалось, что полковник Жук кричит мне в спину: - Стой, предатель, стрелять буду! Держите его! Это уклонист!
Дома я позвонил Глебастику по телефону посоветоваться.
Он прокомментировал мой поступок спокойным тоном бывалого пацифиста: - Лёлик, забей болт на гадский призыв! Хорошо, что ты тоже псих. Будем косить вместе!
Предложение казалось заманчивым, но я решительно отказался. В моей семье все мужчины служили и воевали, дед даже побывал в немецком лагере для военнопленных. Не служил - не мужик! Кто не был, тот - не знает, кто был, тот - не забудет! - частенько повторял мой отец, в свое время изрядно потрубивший в стройбате. Нарушать семейные традиции - что плевать в колодец. Хипповский протест выглядел как-то безвольно и непоэтично. К тому же я по молодости не верил в собственную смерть, и то, что из меня даже в случае тяжёлого ранения вытечет много крови. Два курса медицинского не прошли даром! Герой из меня не получится, но в войска топать придётся!
Летом, сразу после сессии я отправился служить Родине, а Глебастик угодил прямиком в психдом имени Скворцова-Степанова. Как говорит моя мама: - Если очень хочется, даже самые несбыточные мечты исполнятся!