Часть 1, Чужак, гл. 1 Чужак

Если забыть о неразгаданной тайне, о роке, тяготеющем над Островом, и о том, что находится он на терраформированной планете, затерявшейся на задворках Космоса, то можно подумать, что это - один из южных приморских городов на Земле, которых он видел во множестве.

На каналах главного города Острова, города Эггля - множество разноцветных лодок. Они медленно движутся, подгоняемые весёлыми выкриками, чёрная непрозрачная поверхность воды – в ярких заплатах света. С каждой лодки несётся своя музыка, кое-кто подыгрывает музыкальным автоматам на губных гармониках или дудках – и всё это сливается в один непередаваемый хаос звуков.

Денис давно свернул прочь от канала по направлению к главной улице Среднего города, прошёл Малую площадь. Но шум и музыка с канала долго несутся ему вслед. Улицы странно тихи и малолюдны, только иногда хлопают двери, долетает смех. Смех, кажется, звучит отовсюду, он, будто самостоятельная бесплотная субстанция, носится в воздухе. Неожиданно Денис выходит на широкую аллею, залитую беспощадным, слепящим светом – здесь новый поток людских голосов и музыки накрывает его с головой. По аллее, едва сдерживая нетерпение, движется пёстрая, причудливо разряжённая толпа.

«Что за маскарад?» – думает Денис с изумлением. – «Никак я попал на народное гулянье». 

Ночи не существует. Ещё с час назад, когда он шёл от моря, город был тускл, и серые сумерки медленно обволакивали его. Но потом он разом вспыхнул – Денис не сразу понял, что произошло. Город загорелся тысячами радужных огней, победно и празднично. И тот, что на холме, видный далеко с моря, и нижний, полускрытый в зелени садов, горели точно один сплошной костёр, или подобно фантастическим цветкам. А над ними распустились вращающимися букетами, шарами, спиралями, водопадами десятки пёстрых фейерверков. Денису показалось, что он услышал в этот самый момент звучный и глубокий аккорд навзрыд, обрывок мелодии – словно кусочек торжественной фуги Баха.

И вот теперь Денис наблюдает, как огромная колонна людей, словно загипнотизированных, стремится к входам в парк, где течение плавно замедляется у массивных чугунных ворот. Денис с трудом выбирается из толпы и ретируется в боковой переулок, откуда также спешат радостно щебечущие юноши и девушки – и тоже вливаются в общий поток.

«Словно миграция насекомых», - думает Денис. – «Можно подумать, что грядёт бесплатная раздача слонов». 

Он запрашивает время – оказывается, прошло много больше часа, а толпа не иссякает. Похоже, что люди идут сюда семьями – он видит множество детей и пожилых, и почти на всех, даже на детях – разнообразнейшие маски. Порой – забавные, порой – бесформенные, порой – просто безобразные.

«Хэллоуин какой-то, черт подери!»

Сдается, в этот день рухнули все сдерживающие начала, и буйная фантазия хлынула через край, воплощаясь в самых диких, прихотливых одеждах, походя растаптывая условности, смешивая пол и сметая возраст. Одни женщины шелестят воланами с головы до пят, на других нет ничего, кроме хитрых набедренных повязок с замочками, третьи окутаны прозрачными шарфами или обмотаны лентами, на четвёртых уродливые одежды искажают формы, превращая владелиц в каких-то насекомых, драконов, животных или птиц. Но большинство женщин предпочитает-таки иметь на себе как можно меньше одежды – вне зависимости от возраста и сложения. Больше всего это напоминает Денису земные карнавалы. От такой пестроты, мельтешения и гомона, сливающегося в белый шум, у Дениса начинает болеть голова – сказались тяготы пути. И он поспешно велит униву ввести болеутоляющее.

Кажется, проходит вечность, когда толпа редеет настолько, что Денис может разглядеть входы в парк и понять причину задержки. Там стоят рыцари в багровых латах, оказавшиеся стражниками, а попросту – кем-то вроде билетёров, на копьё которых проходящие нанизывают разноцветные карточки.

Вздохнув и расправив плечи, Денис выходит из переулка и уверенно направляется к ближайшим воротам. Путь ему преграждает краснощёкий парень с петушиным гребнем и на самокатной тележке, где грудой свалены крикливо-яркие, несуразные свёртки.
- Как, монсор, вы ещё не купили маску? Да вас засмеют и выгонят из парка! Уверяю вас, монсор, лучших масок вы не найдёте во всём Вэггли. Купите ради общества несчастных сирот и калек!

Немного поколебавшись, Денис берёт в руки одну из гибких пластиковых масок, расправляет. Это - хищная горбоносая морда с совиными глазами, весьма натурального вида. Внезапно маска вспыхивает внутренним зловещим светом, и рот-ниточка нагло ухмыляется Денису в лицо. Маска полуптицы, решает Денис.

- Ну, если надо – так надо! – решается он. – Это даже забавно.

Он отсчитывает, не торгуясь, нужное количество «ломок» - местных монет. Звонких кругляшей, похожих на погремушки. Затем подключает передатчик, на миг задумывается… унив послушно ждет.
 
«Привет, Люсенька, девочка моя синеглазая! Принимай второй репортаж с Острова. Скучаю, люблю, целую. Но – по порядку. Значит, я попал прямо с корабля на бал. Смех, визг, свет прожекторов. Ночь взорвана, исковеркана, уничтожена. Только что чёрное небо, похожее на жуткую декорацию, ограничивало веселье сверху, такой высокий потолок – и вот уже в него вонзаются фейерверки, разбивая вдребезги.
Только утром ещё не было и намёка на какое-то веселье – люди деловиты, спешат по своим неотложным делам, детишки резвятся, старики сидят на лавочках - и вдруг праздник разом обрушился лавиной. Чем-то похоже на бразильский карнавал. Только там – раскованность, азарт, энергия, красота – а в здешнем есть что-то зловещее и неестественное. Сущий Хэллоуин с нечистью. И эти шевелящиеся маски. Брр! Вот толстуха в маске смеющегося, слюнявого, жующего идиота с гноящимися красными глазами. Меж тем, одета она весьма откровенно, все телеса напоказ. Впрочем, сейчас увидишь сама».

Любуйся, сучка! Всё, хватит. Теперь пусть глазок смотрит сам и записывает хронику без перерыва. А дойдет ли мгновенная запись – ему плевать. В любом случае, запись будет архивирована в микрочипах и рано или поздно отправится в путь. Первое важное свойство настоящего журналиста, особенно – первого помощника Пеги Шмица – это умение быстро освоиться, мимикрировать, стать своим в доску. Денис Бек – тайный агент Пеги. До Джеймса Бонда, конечно, не дотягивает, и вместо оружейного супер-арсенала – супер-аппаратура для скрытой объёмной видеосъёмки плюс способность сливаться с толпой. Конечно, это лишь искусная иллюзия, просто морда лица у него такая, располагающая, нужные люди липнут сами, остальные в упор не замечают.

Денис, ты необходим шефу как воздух – но получил от ворот поворот, когда попытался прибрать к рукам его хорошенькую дочку. Люси Шмиц, голубоглазый ангел с холодным рассудком и отсутствием сердца, лицемерка. Достойная партнёрша первого лицемера страны. Но ради неё Денис Бек готов был взяться за такую бредовую затею.

Интересно, как я выгляжу сейчас, после всех передряг пути? Чёрт возьми! Этого не определишь даже по глазам женщин. Где они, эти женские глаза? За первую съёмку шеф не увидит почти ни одного живого лица. Шеф с пластиковым компьютерным глазом, начиненным микросхемами. Кривой Пега Шмиц. Нефть. Уголь. Газ. Гостиницы. Более десятка журналов. Полиция. Теперь желает прибрать к рукам «жёлтую красавицу».

Чёрт его побери с его внеплановыми путешествиями и наполеоновскими планами. Решил меня угробить. Отослать подальше от доченьки. Голос Люси – голос Снежной Королевы: «Милый, ты привезёшь мне ритуальный предмет из какого-нибудь Храма? Ведь ты украдёшь его для меня?» У неё – страсть к храмовым ритуальным предметам. Огромная коллекция – и как Духи до сих пор не утянули её в преисподнюю? Ответ один – духов не существует, колдовства, соответственно – тоже. Она сама – первая темная материя в царстве отца.
 
Ничего, она обойдётся. Крошка на миллионах. Обойдётся без ритуального предмета. Если Пега завладеет Жёлтой Нефтью, то предметы из Храмов потянутся к его дворцу караванами. Если нет –  крошка перебьётся.

«Пора вспомнить те сведения, которыми щедро снабдил его шеф. Не особенно густо – и это не странно: с Островом нет постоянной связи, только одиночные случайные импульсы. Ни аудио, ни видео, ни универсал не задействованы – Остров надёжно экранирован неизвестными науке лучами под кодовым названием Жёлтые Лучи. Даже электричество островитянам без надобности. Любая явная агрессия отражается бескровно: корабли Союза, равно как пиратские, растворяются в воздухе.
Приземляются только туристические лайнеры. Будь они даже нашпигованы суперагентами - те проникают на Остров только поодиночке.
 
Более шести лет шеф имеет дело с контрабандистами – но те молчат как рыбы, даже под дулом лазера или в руках умелых палачей. За это время из его собственных агентов погибло два журналиста, четверо пропали без вести. Звучит обнадёживающе. Что случится с ним? Пропадёт без вести? Или погибнет? Какой вариант лучше?
Шеф настроен оптимистически: - Пропасть без вести не значит погибнуть. Это может означать переход в иное качество.

Вполне возможно, только шефу от этого никакого навара, может, эти «пропавшие без вести» агенты давно наслаждаются жизнью на задворках Острова, гниют на его рудниках или завербованы правящими кастами.

- Помни, в твоих руках судьба Жёлтой Королевы. (Это он им всем так говорил, теперь дошла очередь и до Бека).

Жёлтое топливо. Жёлтая Нефть. Вечное топливо, энергия будущего. Каждая капля, каждая кроха – золотая, и отнюдь не в переносном смысле. Это экологически чистый транспорт, которому достаточно одной сгущённой крупицы. Это совершенные и безопасные миниатюрные электростанции, и новый виток в космических технологиях: полёты любой дальности, автономные хабитаты. И, наконец, это – идеальное оружие новейшей конструкции, не требующее подзарядки. Мощное и страшное, потому что его можно уместить в пуговице элегантного пиджака или дизайнерской запонке.

Всё это – Жёлтая Нефть. Строго говоря, это люди назвали её нефтью, поскольку человек всегда нуждается в привычной аналогии, знакомом тёплом земном слове – особенно когда явление чуждое, непонятное, не изученное, и выходит за пределы земных понятий. На самом деле это – неизвестная науке органическая субстанция с удивительными свойствами.

Итак, чем я располагаю? Кастовость. Люди со смуглой и белой кожей. Все смуглолицые черноволосы, все белокожие светловолосы. Ой ли? Первая нелепица. То, что видит Денис перед собой, много разнообразней. Скажем, белая девушка с волной чёрных волос – кто будет она, из какой касты? 

Права каст чётко и строго оговорены. Что дозволено белым, не дозволено чёрным, зелёным и синим. Кадры фильма, снятого сквозь густую листву дерева его предшественником: трепещущие блики на лицах, девушка в центре круга, маленькая энергичная фигурка, страстные жесты, аплодисменты. Денис зачитывает, точно переводчик, реконструированный текст воззвания юной предводительницы-контрреволюционерки. Островитянское наречие постигали благодаря древнему манускрипту, преподнесённому Люси неким блюдолизом. Работа его предшественника - кража из Храма и, как награда – медленное сожжение на вечном костре. А каков был дальнейший путь голографика – этого даже шеф не знает. 

Узаконенная революция? Саморегулирующееся общество, построенное на жёстком самоконтроле? Сегодняшний праздник – это поблажка напряжённой до предела пружине, дозволение расслабиться и спустить пары. Ненадёжный механизм. Однако строй не изжил сам себя, не взорвался изнутри – он крепок, он много прочнее любой цивилизованной демократии. Этот мир непоколебим. Кажется, он гарантирован ото всех социальных потрясений. Замкнутый мир. Мир древних религий и традиций, которые не преступает никто. Мир, растущий вглубь самого себя. Застывшая цивилизация. 

Жрецы в голубом – редчайшая съёмка. Жрец Храма Большой Звезды – вот этот, справа – опасный человек, чужаков уничтожает, его политика нам непонятна. Светловолосая девушка с поднятыми руками, смотрящая вверх. Остановленный кадр. Вдохновенное смуглое лицо и светлые волосы. Белая? «Мы требуем раскрепощения от древних предрассудков, мы требуем освобождения от ига аристократии и жречества, передачи средств производства в руки народа…»
 
Это – Ида Лумос. Живёт с отцом, владельцем лавочки по ремонту и пошиву обуви. Окончила университет, музыкант, имеет официальное предупреждение за «превышение верхней границы бунтарства».
 
Ха-ха! Забавная формулировка. Шеф не привык действовать так деликатно. Он морщится. Предупреждение? Чушь. Его оружие – вооружённые молодчики в смокингах. Все конкуренты будут сметены с лица земли! Золотая Королева – она диктует Шмицу, нашёптывает на ушко грёзы о власти, в его единственном живом глазе – неутолимая тоска: схватить, сгрести ручищами Жёлтые Нефтяные Вышки Острова, словно фишки с игорного стола. Ну, Денис Бек, не подведи своего шефа. Ничего, что ты – лишь очередная пешка в большой игре и очередной претендент на «пропажу без вести». Ты – осуществляешь «гениальную идею» шефа, подготавливающую вторжение в экономику Острова. В чём ошибается шеф и в чём он прав – это Денис проверит на собственной шкуре.
 
Денис выжидает, не желая натягивать кривляющуюся маску, и подходит к ближайшему стражнику. Тот стоит неподвижно, на высоких платформах, озирая посетителей сверху вниз, пот струится по его голой груди, рядом громоздится целый лес копий с наколотыми на них карточками. Копья довольно странного вида, являются, по-видимому, электронными считывающими устройствами, а пластиковые голографические карточки имеют в середине специальное отверстие для нанизывания. «Вот тебе и первый ритуальный предмет», - думает Денис, почему-то раздражаясь. Но штурмовать ограду в отдалённом месте, шокируя горожан, ему неохота.
 
Поскольку карточки у Дениса, как нелегала, нет, он, злорадствуя, с размаху накалывает на «копьё» тысячедолларовую бумажку – «Пеги не убудет!» 
Стражник вдруг отшатывается, руки, сжимающие «копьё», начинают трястись, будто жезл понемногу раскаляется. В выпученных глазах сквозь прорезь маски Денис видит явный испуг. Стражник с трудом сгибается пополам, приближает лицо к Денису и шепчет: - Прошу прощения, монсор, но вам бы лучше… право… не искушать провидение… Почему бы вам не отсидеться в Гэггле? 

- А как там с мордами? – натянуто шутит Денис, но стражник выпрямляется и снова застывает. Тогда Денис хватает его за рукав, делая вид, что перебрал и с трудом держится на ногах: - Нет, ты скажи, друг, что тебе не так в моей супер-маске? А? Не слышу! – и Денис тычет в своё лицо.
 
- Не тревожьте его, монсор, он и так сделал одолжение, предупредив вас, - вдруг раздаётся позади тихий мелодичный голос. – К охранникам прикасаться нельзя. Его накажут.

Денис отдёргивает руку. Спокойный, медлительный голос вливается в его сознание внезапной музыкой, отодвинув весь непотребный хаос звуков на задний план. Денис мгновенно оглядывается – но рядом уже никого нет, только вдоль по аллее идёт девушка в ярко-голубом платье. Крепкая, спортивная фигура. Уверенный, твёрдый шаг. Чёрные волосы тяжёлой волной расплёсканы по спине. Она на миг оглядывается, Денис видит испытующий взгляд тёмных глаз из-за сдвинутой маски, пунцовые капризные губы. Взгляд длится лишь миг – но пронизывает насквозь. Девушка вновь опускает маску, изображающую какое-то одутловатое, багровое, апоплексическое лицо -  вот уже снова торопливо уходит вдаль, всё дальше и дальше, словно запускают застопорившуюся киноленту.
 
Денис вытирает пот и бросается следом, плюнув на стражника и всё на свете, на ходу натягивая маску, которая легко и удобно прилипает к коже, словно прирастает к лицу – что бы ему, идиоту, сделать это раньше? Но девушки уже и след простыл. Денис бросается в один проулок, другой, распихивая гуляющих и не обременяя себя извинениями, возвращается и останавливается, в отчаянии озираясь – разукрашенная, волнующаяся толпа напирает, толкает, сминает, тащит за собой, обтекая крошечные кафешки, биотуалеты, пивные павильончики, увешанные гирляндами изваяния и ещё какие-то непонятные сооружения. Полно, была ли девушка? Вот только что мелькнуло голубое видение – и кануло в людской водоворот. 

Изнывая, Денис отдаётся на произвол прихотливого течения. Через несколько минут он оказывается на широкой площади. Здесь, посередине, над высокой белой площадкой, тихо вращается исполинское колесо с маленькими открытыми вагонетками, сияющими разноцветными лампочками. Вокруг Колеса гремит весёлая танцевальная музыка.

«Чёрт возьми, это же Чёртово Колесо!» - думает Денис. – «Какая архаика!» На белом постаменте, огороженном резной оградкой, закручиваясь спиралью вокруг лестницы, змеится очередь. Беззаботная толпа, где смешались все: и женщины с неподдельными драгоценностями, и размалёванные полуголые девицы с развязными кавалерами, и странные невысокие мужчины в глухом черном трико, и записные шутники, без конца рассказывающие всему свету анекдоты, и скромные девушки в небогатых нарядах. И все смотрят вверх, где кружится, сияет и поёт Колесо. Денис тоже задирает голову вверх – оттуда несутся восторженные крики, кто-то машет широкополой шляпой. Аттракцион как аттракцион. Отчего же не покидает ощущение некой напряжённости, недосказанности?

Неожиданно Денис видит знакомую фигуру. Неуловимая девушка с волной чёрных волос всё так же неторопливо идёт по аллее – словно никуда и не девалась. Только платье её из ярко-голубого стало бледно-лиловым, а на голове сияет массивный алый венец. Дениса прошибает пот. «Просто наваждение какое-то!» - думает он.

Недолго думая, Денис выскакивает из толпы, бежит наперерез девушке и хватает её за плечо: - Наконец-то я вас нашёл, – выдыхает он с облегчением. – Умоляю, не исчезайте так запросто. Почему вы от меня убежали?

Он настойчиво пытается развернуть девушку к себе: им здесь нравится назойливость – пожалуйста!

- Тсс! – вдруг говорит багровая маска и прикладывает тонкий пальчик к омерзительным губам. – Тихо. Отпустите меня! – такая властность проявляется в её мягком голосе, что Денис беспрекословно подчиняется. Он ждёт с трепетом, что девушка сейчас исчезнет, испарится из его рук, но она остаётся на месте. Зато сверху слышится нарастающий вой. Оба задирают головы к колесу. Внезапно от самого верхнего вагончика отделяется тёмный предмет. Он приближается, и Денис с содроганием видит, что это человек. Когда падающий оказывается совсем близко от земли, Денис понимает, откуда вой: это падающий мужчина издаёт жуткие, нечеловеческие вопли. Толпа с визгом расступается, и человек, растопырив руки, с тяжёлым, смачным, хлюпающим «бум» падает на гранит площади. Из-под нелепой маски во все стороны брызгает кровь и мелкие осколки очков. Он падает лицом вниз, и Денис видит его круглую лысину и жалкую седую прядь на затылке. Вокруг тела расплывается кровавое пятно.

- Это же Ланн Варвольд! – с мистическим ужасом шепчет рядом толстуха с огромными бриллиантами в ушах.

Странно – но после падения по очереди волной пробегает вздох явного облегчения, загипнотизированная толпа вздрагивает – она будто бы очнулась ото сна: растерянно заволновалась, зашевелилась, зашелестела, заулыбалась.
Денис собирается рвануть в самую гущу, пробуравливая ораву, мысленно отдавая приказы записывающим устройствам на максимальное увеличение и круговой обзор, но девушка с отчаянием и внезапной силой хватает его за руку: - Нельзя. Вам лучше туда не соваться.

На Дениса с любопытством взглядывают холодные бесцветные глаза. Неприметный юноша в чёрном улыбается Денису мёртвой, заученной улыбкой и испытующе заглядывает в лицо: - Надеюсь, вы понимаете, что это самоубийство?

«Хрена лысого», - думает Денис. – «Теперь-то я понимаю, что это убийство!»

Вокруг несчастного уже суетятся невесть откуда взявшиеся молодые люди в таком же чёрном одеянии акробатов. Среди яркого люда они похожи на муравьёв, копошащихся у падали. Один из них быстро и незаметно фотографирует толпу с помощью огромного перстня. Денис замечает это профессиональным чутьём и озадаченно пытается определить – не из своей ли братии сей экземпляр?

- Скорее, скорее, – девушка выволакивает Дениса из скопления зевак. Провожаемые внимательными взглядами молодых людей в чёрном, они торопливо шагают по аллее.

            - В чём, собственно, дело? – пытается протестовать Денис.

- Сейчас тут начнётся. А! Вы всё равно не поймёте! – девушка машет свободной правой рукой, продолжая левой сжимать его кисть. – Не оглядывайтесь, пожалуйста.
Денис усмехается – и оглядывается вопреки совету. Глаз успевает зафиксировать, как чёрный юноша, безжизненно улыбаясь неподвижной улыбкой, выворачивает назад руки толстухе с бриллиантами. 

«Ладно!» - думает поражённый Денис. – «В конце концов, она всё объяснит мне сама. Теперь-то она от меня не уйдёт. Или уйдет?»

Они почти бегут, лавируя между праздным людом, пока не оказываются на тёмной и пустой аллейке.

- Всё, – говорит девушка, словно слыша его мысли. – Рано или поздно мы снова увидимся. Но не теперь.

И Денис почти физически ощущает под пластиком её улыбку. Он пристально вглядывается в неё, вернее – в ту толстогубую маску, что глумливо ухмыляется ему в лицо. Ему немного не по себе – видеть вместо женского лица безобразную багровую морду, ему безумно хочется сорвать маску со спутницы и заглянуть в её глаза, но он вовремя вспоминает, что его собственный вид ничуть не лучше. «Вот неприятность – девушка оказалась так мила, что дала ему возможность лицезреть свою очаровательную мордашку, хоть на миг. А он, скупердяй, даже не подумал отблагодарить её тем же!» Он не успевает вынести на обсуждение зреющее в глубине волнующее предложение – послать всё к чертям, сбросить маски и провести время в более симпатичном и уединённом местечке.

- Смотрите туда, – приказывает девушка, и Денис послушно глядит туда, куда указала рука в алой перчатке.

В конце аллеи виднеется край куполообразного здания за невысокой каменной стеной – его витражи, насколько может уловить Денис, содержат весьма непристойные сюжеты. Из арки каменного ограждения лениво выезжает поезд – высокие платформы на колёсах. Денис оглядывается – девушка ободряюще кивает ему – и они направляются к широкой аллее, куда сворачивает поезд. Денис, не сводя с процессии глаз, спешно отдаёт новые приказы голографику универсума - записывающей аппаратуре, фиксируя взглядом наиболее любопытные детали.

«Звучит ритмичная, сладкая музыка. Едут, словно куклы на подставках, юные блудницы с косо подведёнными глазами и начернёнными бровями – крутобёдрые шлюшки, то поглаживающие узкими ладонями ляжки, то совершающие неистовые танцевальные па. Улыбаются застыло и навязчиво, впиваются неподвижным змеиным взглядом раскосых глаз в раскрытые рты зевак, гипнотизируя и увлекая за собой в бездны сладострастия. Едут в набедренных повязках мужчины, расставив ноги и зазывно вращая бёдрами: и совсем юные мальчики-подростки с лицами нежными, почти девичьими, и мускулистые, атлетические красавцы, и зрелые мужи – мужественные, суровые, но с испорченным нутром. Все как на подбор – красавчики с прекрасным сложением. Но среди них на равных кривляются и зазывно ухмыляются карлики, отвратительные уроды, толстяки дебильного вида – они тоже выставляют напоказ свои тела – и алчные глаза покупателей скользят по ним с голодным восхищением…»
Около высокой золотистой колонны, стилизованной под фаллос, поезд останавливается, и проститутки, извиваясь, сходят на площадку. Звенят золотые побрякушки, разноцветные фонарики осыпают их мишурными самоцветами. Женщины и мужчины медленно смешиваются с толпой. Путаны обоего пола зоркими глазами, неподвижными от груза краски, сами выискивают жертв, безошибочно выделяя из толпы самых безвольных и податливых – мужей, лицемерно обнимающих жён, инфантильных маменькиных сынков, жмущихся к мамашам, счастливых женихов, млеющих рядом с невестами, исходящих слюной девственников-онанистов, скрытых извращенцев под благообразной личиной. Кто там ещё не познал плотского греха в полной мере?
Столбы света, вдруг взрывающиеся снизу, сверху, сбоку, ошарашивают и ослепляют, летят веера с треском рассыпающихся и исчезающих без следа светлячков…» (Из старинной рукописи Градовеча).